Поиск правды
Из предыдущего ясно видно как отличаются друг от друга приведенные различными авторами сведения о судьбе Екатерины Александровны в ссылке, сколько выдумок, разнообразных версий, сомнительных утверждений. Естественно пришлось затратить много труда, чтобы разобраться где правда и в этом неожиданно помог случай обратить особое внимание на интересный факты. о которых речь пойдет ниже и к которым подтолкнуло содержание статьи (текста радиопередачи?) Ма-рии Мишкиной, редактора «Комсомольской правды», Красноярск от 26.10.2010 под названием «В Большой Мурте снесли больницу, где умерла жена разведчика Рихарда Зорге» с упоминанием талантливого хирурга - священника В.Ф. Ясенецкого, который, как ссыльный тоже какое-то время жил и работал в поселке Большая Мурта. К слову, эта статья приведена в подразделе «Красноярский край».
Решил узнать о нем подробнее. Обратился к Интернету и ознакомился с материалами, содержа-ние которых произвело на меня не только большое впечатление: «Излечить страх (Лука)», 2013, полнометражный художественный фильм о Святителе Луке Крымском; документальный фильм «Целитель Лука»; статья из энциклопедии «Древо» - «Лука (Войно-Ясенецкий)»; материал из Википедии – свободной энциклопедии «Лука (Войно-Ясенецкий)»; статья Сизых Т.П. «Начало треть-ей ссылки профессора, владыки Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого в селе Большая Мур-та»; Марка Поповского «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиеписка и хирурга» и ряд др., но и дало возможность ознакомиться с интересными фактами, которые помогли во многом узнать достоверно о пребывании Е. Максимовой в ссылке.
Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович
(27 апреля (9 мая) 1877 - 11 июня 1961 г.)
Советский и российский выдающийся хирург, учёный, автор трудов по анестезиологии и гной-ной хирургии, доктор медицинских наук, профессор, один из видных иерархов Русской православной церкви, духовный писатель, доктор богословия. В 1944 году вышло второе издание "Очерков гнойной хирургии". За эту книгу Войно-Ясенецкий, только что вернувшийся из ссылки, был удостоен Сталинской премии Первой степени (вручена она была в 1946 году). награжден «Медалью за доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Провел 11 лет в тюрьмах, в которых прошел жесточайшие испытания, и в ссылках.
Родился в г.Керчь в семье провизора. Принадлежал к древнему и знатному, но обедневшему белорусскому полонизированному дворянскому роду Войно-Ясенецких. окончил Киевскую гимна-зию и художественную школу, учеба в которой и талант помогут ему в дальнейшем в медицинской деятельности. Наблюдая нищету, бедность, болезни и страдания простолюдинов, принял окончательное решение стать врачом, чтобы приносить пользу обществу.
В 1898 году поступил на медицинский факультет Киевского университета, прекрасно учился, особенно преуспел в изучении анатомии. После выпускных экзаменов удивил всех, заявив, что намеревается стать земским врачом. «Я изучал медицину с исключительной целью: быть всю жизнь земским, мужицким врачом». Устроился работать в Киевский медицинский госпиталь Красного Креста, в составе которого в 1904 году отправился на Русско-Японскую войну. Работал в эвакуаци-онном госпитале в Чите, заведовал хирургическим отделением и получил большую практику, делая крупные операции на костях, суставах и черепе.
Позже Войко-Ясенецкий устроился земским врачом в уездный город Ардатов, где он трудился по 14—16 часов в сутки. Валентин Феликсович одинаково относился ко всем людям, не различая их по положению и достатку. В докладах «наверх» он был объявлен «революционером».
Осенью 1908 года Валентин Феликсович уехал в Москву и поступил в экстернатуру при московской хирургической клинике известного профессора Дьяконова. В целом он провёл колоссальную работу: прочёл более пятисот источников на французском и немецком языках, при том, что французский он учил с нуля.
В начале 1909 года Валентин Феликсович подал прошение и был утверждён в должности главного врача больницы села Романовка Балашовского уезда Саратовской губернии. Весь отпуск он проводил в московских библиотеках, анатомических театрах и на лекциях. Однако долгий путь между Москвой и Романовкой был неудобен, и в 1910 году Войно-Ясенецкий подал прошение на вакантное место главного врача больницы Переславль-Залесского, Владимирской губернии. В Переславле-Залесском Валентин Феликсович возглавил городскую, а вскоре — и фабричную, и уездную больницы, а также военный госпиталь. И снова Валентин Феликсович спасал самых тяжёлых боль-ных и продолжал изучать научную литературу.
В 1915 году издал в Петрограде книгу «Регионарная анестезия» с собственными иллюстрациями.
В 1916 году Валентин Феликсович защитил эту работу как диссертацию и получил степень док-тора медицины.
В 1919 года вёл активную хирургическую практику и преподавал нормальную анатомию в Выс-шей Медицинской школы
В 1920 году возглавить кафедру оперативной хирургии в Туркестанском Государственном Уни-верситете.
Валентин Феликсович тяжело переживал кончину своей супруги Анны Васильевны. После этого его религиозные взгляды укрепились. Профессор Войно-Ясенецкий регулярно посещал воскресные и праздничные богослужения, был активным мирянином, сам выступал с беседами о толковании Священного писания.
В мае 1923 года в Ташкент прибыл ссыльный епископ Уфимский Андрей (Ухтомский), который незадолго до того встречался с патриархом Тихоном, был им назначен епископом Томским и получил право избирать кандидатов для возведения в сан епископа и тайным образом рукополагать их. Вскоре Валентин Феликсович был пострижен в монахи в собственной спальне с именем Луки, и наречён епископом Барнаульским, викарием Томской епархии.
3 июня, возглавив Туркестанскую епархию, епископ Лука отслужил свою первую воскресную всенощную литургию в кафедральном соборе. Вот отрывок из произнесённой им проповеди:
Мне, иерею, голыми руками защищавшему стадо Христово от целой стаи волков и ослаб-ленному в неравной борьбе, в момент наибольшей опасности и изнеможения Господь дал жезл железный, жезл архиерейский и великой благодатью святительской мощно укрепил на дальнейшую борьбу за целостность и сохранение Туркестанской епархии».
6 июня в газете «Туркестанская правда» появилась статья «Воровской архиепископ Лука», призывавшая к его аресту. Вечером 10 июня, после Всенощного бдения, он был арестован.
Чекисты арестовали В. Войно-Ясенецкого за то, что тот якобы резал людей. Один из чекистов спросил попа: "Как вы смеете: днем молиться, а ночью людей резать?" — "Я режу людей ради их спасения, а ради чего режете их Вы, Гражданин Обвинитель?" — был ответ.
Ходатайства прихожан об официальной выдаче заключённых и ходатайства больных о консультации профессора Войно-Ясенецкого были отклонены.
16 июня 1923 года Лука написал завещание, в котором призывал мирян оставаться верными Патриарху Тихону, противостоять церковным движениям, выступающим за сотрудничество с больше-виками (оно было передано на волю через верующих сотрудников тюрьмы):
«… Завещаю вам: непоколебимо стоять на том пути, на который я наставил вас. …Идти в храмы, где служат достойные иереи, вепрю не подчинившиеся. Если и всеми храмами завладеет вепрь, считать себя отлучённым Богом от храмов и ввергнутым в голод слышания слова Божьего.…Против власти, поставленной нам Богом по грехам нашим, никак нимало не восставать и во всём ей смиренно повиноваться».
После допросов изложены выводы следствия — епископам Андрею, Луке и протоиерею Михаилу приписывались обвинения:
1. Невыполнение распоряжений местной власти — продолжение существования союза приходов, признанного местной властью незаконным;
2. Агитация в помощь международной буржуазии — распространение обращения Патриарха Сербии, Хорватии и Словенского королевства Лазаря, говорящего о насильственном свержении Патриарха Тихона и призывающее поминать в Королевстве Сербии всех «пострадавших» и «при-нявших муки» контрреволюционеров;
3. Распространение ложных слухов и непроверенных сведений союзом приходов, дискредитирующих Советскую власть — внушение массам якобы неправильного осуждения Патриарха Тихона;
4. Возбуждение масс к сопротивлению постановлениям Советской власти — рассылкой воззваний союзом приходов;
5. Присвоение незаконно существующему союзу приходов административных и публично правовых функций — назначение и смещение священников, административное управление церквями.
Учитывая политические соображения, слушание дела гласным порядком было нежелательным, поэтому дело было передано не в Реввоентрибунал, а в комиссию ГПУ. Именно в Ташкентской тюрьме Валентин Феликсович закончил первый из «выпусков» (частей) давно задуманной монографии «Очерки гнойной хирургии».
Умелая защита епископа спасла его и последователей от смертной казни.
9 июля 1923 года епископ Лука и протоиерей Михаил Андреев были освобождены под подписку о выезде на следующий день в Москву в ГПУ. Всю ночь квартира епископа была наполнена прихожанами, пришедшими проститься. Утром, после посадки в поезд, многие прихожане легли на рель-сы, пытаясь удержать святителя в Ташкенте.
Прибыв в Москву, святитель зарегистрировался в ГПУ на Лубянке, но ему объявили, что он может прийти через неделю. За эту неделю епископ Лука дважды бывал у Патриарха Тихона и один раз совершал богослужение вместе с ним.
Вот как Лука описывает один из допросов в своих воспоминаниях:
«На допросе чекист спрашивал меня о моих политических взглядах и о моем отношении к Советской власти. Услышав, что я всегда был демократом, он поставил вопрос ребром: „Так кто Вы — друг или враг наш?“ Я ответил: „И друг и враг. Если бы я не был христианином, то, вероятно, стал бы коммунистом. Но Вы возглавили гонение на христианство, и поэтому, конечно, я не друг Ваш“.
После долгого следствия 24 октября 1923 года комиссия ГПУ вынесла решение о высылке епископа в Нарымский край. 2 ноября Лука был переведён в Таганскую тюрьму, где находился пересыльный пункт. В конце ноября он отправился в свою первую ссылку, местом которой первоначально был назначен Енисейск.
Поездом ссыльный епископ добрался до Красноярска, далее 330 километров санного пути, останавливаясь ночью в какой-либо деревне. Прибыв в Енисейск 18 января 1924 года. Валентин Феликсович стал вести приём, и желающие попасть на приём записывались на несколько месяцев вперёд. Помимо этого, епископ Лука стал совершать богослужения на дому. Рост популярности епископа вынудил ГПУ отправить его в новую ссылку в деревню Хая на 120 вёрст севернее села Богучаны.
5 июня посыльный ГПУ привёз приказ о возвращении в Енисейск. Там епископ несколько дней провёл в тюрьме в одиночной камере, а после продолжил частную практику и богослужения на квартире и в городском храме.
23 августа епископ Лука был отправлен в новую ссылку — в Туруханск.
Примечание
Здесь наводит на мысль факт, что судьба епископа Луки (Войно-Ясенецкого) в конечном итоге была определена не только его талантом, популярностью и твердостью духа, хотя они безусловно наличествовали, а скорее всего тем, что им заинтересовался лично И.В.Сталин, который учился в духовной семинарии, а в последствии в марте 1913 года был арестован царским правительством, заключен в тюрьму и по этапу в июле был выслан в Туруханский край Енисейской губернии, где пробыл до конца осени 1916 года. Эта версия подтверждается присвоением Войно-Ясенецкому Сталинской премии 1-ой степени, несмотря на тюрьмы и ссылки в течение многих лет за контрреволюционную, антисоветскую деятельность. Списки кандидатов на присвоение премий и тем более 1-ой степени просматривались и утверждались лично вождем.
По прибытии епископа в Туруханск его встречала толпа людей, на коленях просившая благословения. В Туруханской больнице Валентин Феликсович выполнял сложнейшие операции,
Вместе с тем, профессора вызвал председатель крайкома В. Я. Бабкин, который предложил сделку: сокращение срока ссылки за отказ от сана. Епископ Лука решительно отказался „бросать священную дурь“.
Тогда Бабкин написал заявление в ГПУ о необходимости повлиять на реакци-онера, распространяющего ложные слухи, представляющие опиум для народа, являющиеся противовесом материальному мировоззрению, которое осуществляет перестройку общества к коммунистическим формам.
5 ноября 1924 года хирург был вызван в ГПУ, где с него взяли подписку о запрете богослужений, проповедей и выступлений на религиозную тему. Кроме того, крайком и лично Бабкин требовали отказа епископа от традиции давать благословение пациентам. Это вынудило Валентина Феликсовича написать заявление об увольнении из больницы. Тогда за него вступился отдел здравоохранения Туруханского края.
После 3 недель разбирательств 7 декабря 1924 года Енгуботдел ГПУ постановил вместо суда избрать мерою пресечения гр. Ясенецкого-Войно высылку в деревню Плахино в низовьях реки Енисей, в 230 км за Полярным кругом.
В начале марта 1925 г.в Плахино прибыл уполномоченный ГПУ, который сообщил о возвращении епископа в Туруханск. Власти Туруханска сменили решение после того, как в больнице умер крестьянин, нуждающийся в сложной операции, которую без Войно-Ясенецкого сделать было некому. Это так возмутило крестьян, что они, вооружившись вилами, косами и топорами стали громить сельсовет и ГПУ. Епископ Лука вернулся 7 апреля 1925 года, в день Благовещения, и сразу включился в работу. Уполномоченный ОГПУ был вынужден обращаться с ним вежливо и не обращать внимания на совершаемое благословение пациентов.
Узнав о прошедшем 75-летнем юбилее великого физиолога, академика Ивана Петровича Павло-ва, ссыльный профессор посылает ему 28 августа 1925 года поздравительную телеграмму. Сохранился полный текст ответной телеграммы Павлова Войно-Ясенецкому:
«Ваше преосвященство и дорогой товарищ! Глубоко тронут Вашим теплым приветствием и приношу за него сердечную благодарность. В тяжёлое время, полное неотступной скорби для думающих и чувствующих по-человечески, остаётся одна опора — исполнение по мере сил принятого на себя долга. Всей душой сочувствую Вам в Вашем мученичестве. Искренне преданный Вам Иван Павлов».
Научные идеи В. Ф. Войно-Ясенецкого распространялись в Советском Союзе и за рубежом.
20 ноября 1925 года в Туруханск пришло постановление об освобождении гражданина Войно-Ясенецкого.
4 декабря он, провожаемый всеми прихожанами Туруханска, отъехал в Красноярск, куда прибыл лишь в начале января 1926 года.
Из Красноярска епископ Лука отправился поездом в Черкассы, где жили родители и брат Влади-мир, а потом приехал в Ташкент.
Профессор Войно-Ясенецкий не был восстановлен на работу ни в городскую больницу, ни в университет. Валентин Феликсович занялся частной практикой. По воскресным и праздничным дням служил в церкви, а дома принимал больных, число которых достигало четырёхсот в месяц. Кроме того, вокруг хирурга постоянно находились молодые люди, добровольно помогавшие ему, учились у него, а тот посылал их по городу искать и приводить больных бедных людей, которым нужна врачебная помощь. Таким образом, он пользовался большим авторитетом среди населения.
Тогда же он отправил на рецензирование в государственное медицинское издательство экземпляр законченной монографии «Очерки гнойной хирургии».
Во второй половине 1929 года ОГПУ было сформировано уголовное дело: убийство Михайловского якобы было совершено его «суеверной» женой, имевшей сговор с Войно-Ясенецким, чтобы не допустить «выдающегося открытия, подрывающего основы мировых религий».
6 мая 1930 года он был арестован. Валентин Феликсович объяснял свой арест ошибками местных чекистов и из тюрьмы писал руководителям ОГПУ с просьбами выслать его в сельскую местность Средней Азии, затем - с просьбой выслать из страны, в том числе председателю СНК А. И. Рыкову. В качестве аргументов в пользу своего освобождения и отправки в ссылку он писал о скорой возможности публикации «Очерков гнойной хирургии», которые пошли бы на пользу советской науке — и предложение основать клинику гнойной хирургии.
Во второй половине августа 1931 года Войно-Ясенецкий прибыл в Северный край. Сначала он отбывал заключение в ИТЛ «Макариха» возле города Котлас, вскоре на правах ссыльного был переведён в Котлас, затем — в Архангельск, где вёл амбулаторный приём. Оттуда его вызывали в Мо-скву, где особый уполномоченный коллегии ГПУ предлагал хирургическую кафедру в обмен за от-каз от священнического сана.
После освобождения в ноябре 1933 года он ездил в Москву, где встречался с митрополитом Сергием, но отказался от возможности занять какую-либо архиерейскую кафедру.
Весной 1934 года Войно-Ясенецкий возвращается в Ташкент, а затем переезжает в Андижан, где оперирует, читает лекции, руководит отделением Института неотложной помощи. Здесь он заболевает лихорадкой паппатачи, грозящей потерей зрения (осложнение дало отслойку сетчатки левого глаза). Две операции на левом глазу не принесли результата и епископ ослеп на один глаз.
Осенью 1934 года издал монографию «Очерки гнойной хирургии», которая приобрела мировую известность.
Несколько лет профессор Войно-Ясенецкий возглавлял главную операционную в Институте не-отложной помощи Ташкента. Он мечтал об основании института гнойной хирургии, чтобы передать громадный врачебный опыт.
На Памире во время альпинистского похода заболел бывший личный секретарь В. И. Ленина Н. Горбунов. Состояние его оказалось крайне тяжёлым, что вызывало всеобщее смятение, из Москвы о его здоровье лично запрашивал В. М. Молотов. Для его спасения в Сталинабад был вызван доктор Войно-Ясенецкий. После успешной операции Валентину Феликсовичу было предложено возглавить Сталинабадский НИИ; он ответил, что согласится только в случае восстановления городского храма, в чём было отказано. Профессора стали приглашать на консультации, разрешили читать лекции для врачей.
В ночь с 23 на 24 июля 1937 года профессор В.Ф. Войно-Ясенецкий был аресто-ван в очередной раз в г. Ташкенте. В вину епископу вменялось создание «контррево-люционной церковно-монашенской организации», проповедовавшей следующие идеи: недовольство советской властью и проводимой ею политикой, контрреволюционные взгляды на внутреннее и внешнее положение СССР, клеветнические взгляды на РКП(б) и Иосифа Сталина, пораженческие взгляды в отношении СССР в предстоящей войне с Германией, указывание на скорое падение СССР. Следствие получило признания в контрреволюционной деятельности проходивших по тому же делу епископов Евгения (Кобранова), Бориса (Шипулина), Валентина (Ляходского), иереев Михаила Андреева, Венедикта Багрянского, Ивана Середы и других о существовании контрреволюционной организации и планов по созданию сети контрреволюционных групп при церковных общинах, а также о вредительской деятельности Войно-Ясенецкого — убийствах пациентов на операционном столе и шпионаже в пользу иностранных государств.
Что касается Войно-Ясенецкого, он, несмотря на длительные допросы методом конвейера (13 суток без сна) отказывался признаваться в членстве в контрреволюционной организации и называть имена «заговорщиков». Вместо этого он объявил голодовку, продлившуюся 18 суток. О своих политических взглядах сообщал следующее: «Что касается политической приверженности, я являюсь до сих пор сторонником партии кадетов… я был и остаюсь приверженцем буржуазной формы государственного управления, которая существует во Франции, США, в Англии… Я являюсь идейным и непримиримым врагом Советской власти. Это враждебное отношение у меня создалось после Октябрьской революции и осталось до сего времени … так как не одобрял её кровавых методов насилия над буржуазией, а позднее, в период коллективизации мне было особенно мучительно видеть раскулачивание кулаков.… Большевики — враги нашей Православной церкви, разрушающие церкви и преследующие религию, враги мои, как одного из активных деятелей церкви, епископа».
В начале 1938 года ни в чём не признавшийся епископ Лука был переведён в центральную областную тюрьму Ташкента. Уголовное дело в отношение группы священников было возвращено из Москвы на доследование, и материалы в отношение Войно-Ясенецкого были выделены в отдельное уголовное производство.
Летом 1938 года были вызваны бывшие коллеги профессора Войно-Ясенецкого из ТашМИ Г.А. Ротенберг, М. И. Слоним, Р. Федермессер, которые сообщили о его контрреволю-ционной деятельности.
29 марта 1939 года Лука, ознакомившись со своим делом и не найдя там большинства своих показаний, написал дополнение, приложенное к делу, где о его политических взглядах сообщалось:
«Я всегда был прогрессистом, очень далёким не только от черносотенства и монархизма, но и от консерватизма; к фашизму отношусь особенно отрицательно.
Чистые идеи коммунизма и социализма, близкие к Евангельскому учению, мне были всегда родственными и дорогими; но методов революционного действия я, как христианин, никогда не разделял, а революция ужаснула меня жестокостью этих методов. Однако я давно примирился с нею, и мне весьма дороги её колоссальные достижения; особенно это относится к огромному подъёму науки и здравоохранения, к мирной внешней политике Советской власти и к мощи Красной Армии, охранительницы мира. Из всех систем государственного устройства Советский строй я считаю, без всякого сомнения, совершеннейшим и справедливым. Формы государственного строя США, Франции, Англии, Швейцарии я считаю наиболее удовлетворительными из буржуазных систем. Признать себя контрреволюционером я могу лишь в той мере, в какой это вытекает из факта за-поведи Евангелия, активным же контрреволюционером я никогда не был…».
фотография из следственного дела
После нечеловеческих пыток, истязаний, издевательства, голодовок и конвей-еров допросов обессиленный, но не сдавшийся и не оговоривший себя он был 13 февраля 1940 года после 2,5 лет подвалов, одиночек, ОГПУ и Ташкентской тюрьмы особым совещанием ОГПУ СССР, проходившем в Москве, выслан в ссылку в Красноярский край сроком на пять лет за участие в антисоветской организации. Приговор пришёл только в феврале 1940 года.
С марта 1940 года работал хирургом в ссылке в районной больнице в Большой Мурте, что в 120 километрах к северу от Красноярска. Осенью 1940 года ему разрешили выехать в Томск, в город-ской библиотеке он изучал новейшую литературу по гнойной хирургии, в том числе на немецком, французском и английском языках. На основании этого было закончено второе издание «Очерков гнойной хирургии».
Для нас, изучающих судьбу Екатерины Максимовой, представляют безусловный интерес отрыв-ки из статьи писателя Сизых Т.П. . «Начало третьей ссылки профессора, владыки Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого в селе Большая Мурта», так как на примере пребывания там Войно-Ясенецкого можно понять в каких условиях приходилось находиться там жене Зорге.
Итак, пройдя тяжелый путь из Ташкентской областной тюрьмы через Алма-Ата, Новосибирск, он оказался в Красноярске:
«Ссыльные были этапированы на окраину города Красноярска в одну из пересыль-ных тюрем, где они пробыли недолго. Ранней весной (март 1940 г.) ссыльный врач, д.н.м., профессор В.Ф. Войно-Ясенецкии затемно поутру выехал из Красноярска в конечную точку ссылки – Большая Мурта на подводах в составе значительного числа ссыльных. Большой обоз ссыльных был конвоирован, двигались они по Енисейскому тракту, идущему от Красноярска на север. В селе Большая Мурта этот тракт являлся главной улицей… Первое, что он мог увидеть справа от тракта при въезде в село, – это был хирургический корпус волостного врачебного участка, на здании которого был большой щит, крупными буквами, указывающий - «хирургическое отделение».
Больница располагалась в другом конце тракта в противоположной стороне от Центра, где были государственные учреждения. По нему обоз с ссыльными под конвоем подъезжал к пожарке. «Все здания в селе были деревянными.
Ссыльных по обыкновению доставляли до пожарной каланчи, у основания которой было не-большое помещение в 120-130 м. В нем-то и проводили, как правило, первую ночь ссыльные. Когда прибывали большие обозы по 100-200 человек и более, они едва вмещались в помещение пожарки и поэтому приходилось ссыльным всю ночь стоять на ногах. Утром в пожарную приходили председатели колхозов и руководители предприятий большемуртинского района и, как правило, большую часть ссыльных разбирали на неквалифицированные работы и развозили по селам. Поэтому отбирали руководители таких ссыльных, которые были способны выполнять тяжелый физический труд».
По рассказу Войно-Ясенецкого он приехал из Красноярска на подводах в составе очень большой группы бывших заключенных, жертв 1937 года, которые сосланы в большемуртинский район на свободное поселение, и сразу же изъявил желание работать в больнице..
Руководство райздравотдела и заведующий (главный врач) Большемуртинской центральной районной больницей А.В. Барский долго тянули время, так как боялись выполнить личную просьбу контрреволюционера, антисоветчика Войно-Ясенецкого о приеме на работу в больницу. Было рискованно для партийца А. Барского проявлять симпатию к ссыльному и это понятно. Он заверил, что, «потачки старику делать не будет». Только после того как секретарь райкома проконсультировался с начальником районного отделения НКВД и, скорее всего, по согласованию с краевым руководством Войно-Ясенецкий был принят на работу в качестве консультанта-хирурга и глазника. Оклад гражданину Войно-Ясенецкому, профессору был определен в унизи-тельном размере – в сумме 200 рублей.
Поскольку Войно-Ясенецкий, прибывший в Большую Мурту в начале марта 1940, не имел в течение полутора месяцев работы (до 19 апреля) ему пришлось наняться пилить дрова, чтобы заработать на жизнь. На тот момент есть его описание: высокий, полный, большой, пожилой человек с бородой. На его голове была шапка, на плечах полупальто, на ногах рукава от фуфайки, на голенях тряпки, завязанные наперекосяк веревочками по всей голени и под коленями. Галош на ногах не было. По отзыву местной детворы, видевшей его, он был одет в тряпье.
«Так недружелюбно приняла Большемуртинская районная больница доктора медицинских наук, профессора, талантливого хирурга, выдающегося ученого с мировым именем (основоположника регионарной анастезии и гнойной хирургии), архиепископа Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого».
Сам Войно-Ясенецкий о том периоде рассказывал в своей автобиографии следующее:
«В Красноярске нас недолго продержали в какой-то пересыльной тюрьме на окраине города и оттуда повезли в село Большая Мурта, около ста тридцати верст (по современному тракту 110 км) от Красноярска. Там первое время бедствовал без постоянной квартиры, но довольно скоро дали мне комнату при районной больнице и предоставили работу «(как выяснилось, через 1,5 месяца - Т.П Сизых) в ней вместе с тамошним врачом и его женой, тоже врачом». Позже они говорили мне, что я едва ходил от слабости после очень плохого питания в Ташкентской тюрьме и они считали меня дряхлым стариком. Однако довольно скоро я окреп и развил большую хирургическую работу в Муртинской больнице. Из Ташкента мне прислали очень много историй болезней из гнойного отделения, и я имел возможность, благодаря этому написать много глав своей книги «Очерки гнойной хирургии». Да, конечно, наконец, получив допуск к любимой работе в Большемуртинском хирургическом отделении, а также угол, где он мог завершить поставленную цель в жизни – монографию, он считал мелочью свое скитание в течение месяца по разным случайным углам и занятие тяжким физическим трудом. Главное для него, что все мытарства, необустроенность его кончились. Поэтому им лишь вскользь сказано: «Я первое время бедствовал без постоянной квартиры». О работе неквалифицированной (в возрасте 64 лет с больным сердцем) он даже не упоминает. Он высветил свое физическое состояние словами - «о слабости после плохого питания и «дряхлости», замеченными Барским. При этом он ссылается на плохие условия Ташкентской тюрьмы, доведшие его до такого состояния. В Большой Мурте он тоже не имел куска хлеба, не говоря о жилье (выделено- Ю.К.). Он не упоминает, что работу он выполнял ту, которая ему по со-стоянию здоровья была не показана, а даже противопоказана.
Ссыльных привозили и оставляли со своими заботами без какой-либо опеки, в том числе госу-дарственной. Самовыживаемость – такой принцип был продиктован ссыльным. Их личной заботой было, как они заработают на хлеб насущный. А ссыльным по 58 статье рассчитывать на трудоустройство в соответствии со своей специаль-ностью и квалификацией вовсе не приходилось.
С огромным уважением вспоминают Валентина Феликсовича врачи, медсестры, санитарки районной больницы, жители района, которые оценили ту великую силу, исходившую от этого исполина медицинской науки, работавшего одержимо и страстно, не терпевшего равнодушия к медицинскому долгу. Врачей он ругал: «Вы врачи зеленые, сколько из-за вас поумерало людей».
По отзыву одной из медсестер: «Не запомнить его было нельзя - высокий, плечистый, борода большая седая, голос басовитый, на голове шапочка, халат до икр. Красивый дед, – добрые глаза. На работу приходил в 9 часов и сразу же осматривал больных, он очень о них беспокоился. У меня нет слов, чтобы описать доброту этого человека».
Жил Войно-Ясенецкий бедно и голодно, но не роптал. Когда разрешили работать в больнице, поселили в деревянном корпусе детского отделения. Там святитель Лука занимал маленькую комнатку, вся обстановка которой состояла из кровати, стола, стула, иконки и книг. Зарплату ссыльному доктору не платили, выдавали только одежду и питание.
Когда к работе в больнице сумел приступить Войко-Ясенецкий высококвали-фицированный, требовательный и тоже время отзывчивый специалист изменилась обстановка в здании больницы. Активизировались административная, медицинская и хозяйственная деятельность молодого врача А.В. Барского, главного врача районной больницы. Изменилось помещение больницы, ставшее чище и красивее. Улучшилось качество обслуживания со стороны персонала - врачей, медсестер, нянечек, повысилась дисциплина, появилось желание повысить квалификацию
О Войно-Ясенецком все говорили очень хорошо, что он много делал операций на глазах и все другие болезни лечил и много оперировал.
Не боясь гнева властей, осенял крестным знаменем пациентов, а молиться ходил к ели, растущей там же неподалеку.
30 сентября 1941 года Войн-Ясенецкий был доставлен в Красноярск, в эвакогос-питаль. Там же он был возведен в сан архиепископа Красноярского.
«Как власть предержащая разного ранга и сословия не уничижали Валентина Феликсовича, как его не гнули, не истязали, не пытались сломить его дух, он своим трудолюбием, послушанием, смиренностью, терпимостью, духовной стойкостью вопреки всем им восстал и воссиял во всю мощь, Богом данного ему таланта и гениальности».
В начале войны, как рассказал бывший начальник Енисейского пароходства И.М.Назаров на городской телеграф пришла телеграмма из Мурты от В.Ф. Войко-Ясенецкого. Адресована она была Председателю Президиума Верховного Совета СССР Михаилу Ивановичу Калинину:
Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий отбываю ссылку по статье … в Большой Мурте Красноярского края. Являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука».
Комментарий
Не правда ли удивительно содержание телеграммы от «контрреволюционера, антисоветчика» со стажем, да еще от священника, который, тем не менее, не сомневался в нашей общей с ним победе!
Телеграмму в Москву напрямую не передали, а в соответствии с существующими распоряжениями направили в крайком. Телеграмму в крайкоме долго обсуждали: посылать – не посылать. Видел ее Назаров и на столе первого секретаря товарища Голубева. При обсуждении вопроса присутствовали работники НКВД. Они говорили, что Лука – ученый с мировым именем, что книги его издавались даже в Лондоне. В конце концов, решено было телеграмму Войно-Ясенецкого Калинину все-таки отправить. Ответ из Москвы пришел незамедлительно. Профессора приказано было перевести в Красноярск.
Войно получил разрешение только переехать, опять-таки в качестве ссыльного, в краевой центр, чтобы работать там в лечебном учреждении. В каком же? Летом 1941 г. несколько ведомств, сразу начали «охоту за бородой». Назаров сделал попытку «захватить» Войно-Ясенецкого для больницы водников и даже послал в Мурту главного врача своей больницы. Заинтересовался хорошим хирургом и штаб Военного округа. Но наибольшую подвижность в этой «охоте» проявил главный хирург только что организованного в Красноярске МЭП - местного эвакопункта. Под этим скромным названием скрывалось мощное подведом-ственное краевому отделу здравоохранения учреждение, состоящее из десятков госпиталей, и рассчитанное на десяток тысяч коек. МЭП разворачивался спешно, по прямому указанию из Москвы.
С Запада, с фронта уже шли в Сибирь первые санитарные эше-лоны. Красноярску предстояло стать последним на востоке пределом эвакуации раненых. МЭП нуждался в зданиях, белье, продуктах, врачах и в том числе квалифицированном научном руководстве. Войно был нужен эвакопункту позарез, кругом на тысячи километров не было специалиста более необходимого и более квалифицированного. Вот почему, бросив все дела, утром 30 сентября главный хирург МЭП совершил авиабросок на Большую Мурту. Самолет задержался в деревне ровно столько времени, чтобы Войно смог уложить в чемоданчик свои рукописи и пару белья, ссыльный профессор Войно-Ясенецкий передавался в собственность местного эвакопункта, а точнее госпиталя №1515, расположенного в здании школы №10.
Вечером того же дня Лука сообщал из Красноярска: «Завтра же начнем оперировать. Прервалась на время моя работа над последней главой об абсцессе легкого, но я взял с собой материалы и надеюсь писать здесь». И десять дней спустя: «Я назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и, по-видимому, буду освобожден от ссылки (великий и в тоже время наивный человек – Ю.К.)». Тон письма бодрый, даже гордый. «Меня просили организовать научную работу врачей (их прибыло много, четыре профессора)... буду летать по всем госпиталям, которых много. Устроился отлично...».
Но фактом остается то, что, став хирургом-консультантом всех госпиталей края, совмещая хирургическую работу с архиерейской, профессор-епископ еще два года оставался на положении ссыльного. По свидетельству профессора Максимовича, дважды в неделю обязан он был отмечать-ся в милиции. И что же – оскорбляло, унижало это положение архиепископа Красноярского? Жаловался он, писал в Москву о совершаемом над ним беззаконии? Ничуть. Думаю, что он и вовсе не задумывался об этом. Шла война, а во время войны, когда отечество в опасности, каждый гражданин должен позабыть о личных невзгодах. Такова была его собственная философия жизни осенью 1943 года.
Ни в письмах, ни в разговорах с близкими ни разу не обмолвился Лука о том, что его, спасителя сотен жизней, держат как преступника, что, выезжая на научные конференции в другой город, он должен писать рапорты и просить чекистов, чтобы разрешили, отпустили… ..
С октября 1941 года профессор Войно-Ясенецкий стал консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Работал не жалея себя по 8-9 часов в сутки, делая 3-4 операции в день.
Каждое утро он молился в пригородном лесу (в Красноярске в это время не осталось ни одной церкви).
27 декабря 1942 года епископу Луке, «не отрывая его от работы в военных госпиталях», было поручено управление Красноярской епархией с титулом архиепис-копа Красноярского.
Летом 1943 года впервые получил разрешение выехать в Москву, участвовал в Поместном Соборе, который избрал патриархом митрополита Сергия (Страгородского); также стал постоянным членом Священного Синода, который собирался раз в месяц.
В конце 1943 г. получил телеграмму о переводе в Тамбов. В начале 1944 года назначен архиепископом Тамбовским и Мичуринским.
С 1943 года официальный орган РПЦ «Журнал Московской Патриархии» печатал его статьи, в основном общественно-политического содержания. В частности, в статье «Праведный суд народа» (ЖМП. 1944, № 2) он выступил сторонником смертной казни «обер-фюрера орды палачей и его ближайших сообщников-нацистов».
В феврале 1944 года Военный госпиталь переехал в Тамбов, и Лука возглавил Тамбовскую кафедру.
4 мая 1944 года во время беседы в Совете по делам Русской православной церкви при СНК СССР Патриарха Сергия с председателем Совета Карповым, Патриарх поднял вопрос о возможности его перемещения на Тульскую епархию, мотивировал такую необходимость болезнью архиепископа Луки (малярия); в свою очередь, Карпов «ознакомил Сергия с рядом неправильных притязаний со стороны архиепископа Луки, неправильных его действий и выпадов». В служебной записке наркому здравоохранения РСФСР Андрею Третьякову от 10 мая 1944 года Карпов, указывая на ряд допущенных архиепископом Лукой поступков, «нарушающих законы СССР» (повесил икону в хи-рургическом отделении эвакогоспиталя № 1414 в Тамбове; совершал религиозные обряды в служебном помещении госпиталя перед проведением операций; 19 марта явился на межобластное совещание врачей эвакогоспиталей одетым в архиерейское облачение; сел за председательский стол и в этом же облачении сделал доклад по хирургии и другое), указывал наркому, что «Облздравотдел (г. Тамбов) должен был сделать соответствующее предупреждение профессору Войно-Ясенецкому и не допускать противозаконных действий, изложенных в настоящем письме».
Под руководством архиепископа Луки за несколько месяцев 1944 года для нужд фронта было перечислено более 250 тыс. руб. на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского и авиаэскадрильи имени Александра Невского. В общей же сложности за неполные два года было перечислено около миллиона рублей.
В феврале 1945 года награждён патриархом Алексием I правом ношения бриллиан-тового креста на клобуке, «во внимание к архипастырским трудам и патриотической деятельности».
В декабре 1945 года за помощь Родине архиепископ Лука был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
В начале 1946 года постановлением СНК СССР с формулировкой «За научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений, изложенных в научных трудах „Очерки гнойной хирургии“, законченном в 1943 году, и „Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов“, опубликованном в 1944 году», профессору Войно-Ясенецкому была присуждена Сталинская премия первой степени в размере 200 000 рублей, из которых 130 тысяч рублей он передал на помощь детским домам.
Лука Войно-Ясенецкий был единственным священнослужителем, удостоенным этой премии.
5 апреля 1946 года указом Патриарха переведён в Симферополь. Епископ Русской православной церкви, с апреля 1946 года — архиепископ Симферопольский и Крымский,
В начале 1947 года стал консультантом Симферопольского военного госпиталя, где проводил показательные оперативные вмешательства.
В 1955 году ослеп полностью, что вынудило его оставить хирургию. С 1957 года диктует мемуары. В постсоветское время вышла автобиографическая книга «Я полюбил страдание…».
11 января 1957 года избран почётным членом Московской духовной академии. В 1958 году писал: «… как трудно мне было плыть против бурного течения антирели-гиозной пропаганды и сколько страданий причинила она мне и доныне причиняет». В этом же году он совсем ослеп
Умер 11 июня 1961 года в воскресенье, в день Всех святых, в земле Российской просиявших. На надгробии была высечена надпись:
Был похоронен на Первом Симферопольском кладбище, справа от храма Всех святых г. Симферополя. После канонизации Православной Церковью в сонме новому-чеников и исповедников Российских (22 ноября 1995 года) его мощи были перенесены в Свято-Троицкий Собор (17—20 марта 1996 года). Прежняя могила св. Луки также почитаема верующими.
22 ноября 1995 года архиепископ Симферопольский и Крымский Лука определением Синода Украинской православной церкви (Московского патриархата) причислен к лику местночтимых святых. Протоиерей Георгий Северин составил молитвы Святому Луке. В ночь с 17 на 18 мар-та 1996 года состоялось обретение святых мощей архиепископа Луки, которые ныне почивают в Свято-Троицком кафедральном соборе Симферополя (ныне Свято-Троицкий женский монастырь).
Несмотря на огромные заслуги выдающийся соотечественник, причисленный к лику святых не был реабилитирован до 2000 года. После обращения к президенту В. В. Путину председателя экспертного совета по важнейшим научно-техническим и социально-экономическим проблемам Государственной Думы РФ, президента Фонда имени Святителя Луки, академика РАЕН, д.э.н., профессора Лисичкина В.А. Главная военная прокуратура РФ в соответствие с законом РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» решением от 12 апреля 2000 полностью реабилитировала гражданина В. Ф. Войно-Ясенецкого.
Украинской православной церковью учреждён Орден святителя Луки Крымского. Был канонизирован как местночтимый святой также Красноярской епархией.
В 2000 году Архиерейским собором Русской православной церкви прославлен как исповедник (святой) в сонме новомучеников и исповедников Российских.
Почитается как святой другими поместными Церквями, в частности, Элладской православной церковью, главный сторонник его прославления в Греции — архимандрит Нектарий (Антонопулос), настоятель монастыря Сагмата.
В 2001 году из Греции привезли серебряную раку для его мощей. В самой Греции Святитель Лука почитается едва ли не более, нежели чем в России: там ему посвящены десятки храмов, имя св. Луки носит местное хирургическое общество. В греческой иконографии св. Лука часто изображается с набором хирургических инструментов, возлежащих подле него.
Красноярский государственный медицинский университет носит имя профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого.
14 июля 2008 года стал (посмертно) почётным гражданином Переславля-Залесского.
В 2017 году около главного корпуса Красноярского государственного медицинского университета был установлен памятник Войно-Ясенецкому.
Комментарий
1. Вполне возможно, что читатели будут несколько озадачены большим внима-нием, уделенным здесь В.Ф Войно-Ясенецкому, но его представленная биография даже в очень кратком виде настолько богата событиями (в одной только Википедии 40 страниц), которые характеризуют этого замечательного человека, истинного патриота нашей великой Родины, жизнь и деятельность которого, безусловно, могут служить нам примером бескорыстного служения народу, величия духа и преданности вере.
2. Беру на себя смелость подчеркнуть, что отбросив наносное, надуманное и искаженное, удалось добраться до истины. Конечно, остались неизвестные некоторые детали, но они может быть и интересны, существенны, но не играют главной роли. В проработанном выше материале нашлись достоверные прямые и косвенные данные, которые дали возможность понять, что же на самом деле произошло с Екатериной Александровной за время ее нахождения в ссылке и сделать, на мой взгляд, убедительное заключение.
3. Также очень важно и то, что в материалах биографии В. Войко-Ясенецкого в качестве свидетелей упоминаются реальные фамилии медперсонала больницы, которые работали под его руководством и, скорее всего, знали о Екатерине Максимовой, пролежавшей в больнице почти месяц. То, что они о ней не упоминают, вполне объяснимо. Во-первых, все посвящено Войно-Ясенецкому, а во-вторых, на фоне значительного числа тяжело раненых фронтовиков, требующих непрерывного внимания и заботы, не было никакого интереса к больной «немецкой шпионке».
4. Достоверные сведения о том, что Катя пробыла в больнице месяц с небольшим означает одно. Из числа ссыльных к работе в больнице были привлечены врачи, которые, следуя неукоснительно клятве Гиппократа, старались позаботиться о ней, хотя наверняка знали, что при такой болезни, отсутствии лекарств и соответ-ствующего ухода все усилия бесполезны.
5. Рекомендую тем, кто работает с Интернетом просмотреть произведения о В.Ф. Войно-Ясенецком. Уверен, что не пожалеете об этом, так как увидите талантливейшего человека необычайной судьбы, которым мы все по-праву можем гордиться.
6. Если в будущем будут вновь присваивать россйским аэропортам наименования в память о замечательных людях-гордости России, было бы справедливым и благород-ным присвоить аэропорту г. Керчь название «Войно-Ясенецкий». Надеюсь, что эту идею поддержит Руководство нашей страны, Его Святейшество Патриарх Московский и Всея Руси и все патриоты России.