Медленно открыв глаза, он уставился в потолок. Во рту пересохло до такой степени, что он даже не чувствовал собственного языка, когда проводил им по губам.
Эта жажда пробуждала в нём чудовищный голод; она всегда заставала его внезапно, цепко хватала за горло и звала на охоту.
Он поднялся с постели и подошёл к окну. Солнце уже давно спряталось за горизонтом; в нос ударила приятная свежесть леса. Он сделал глубокий вдох, смакуя десятки, сотни различных запахов.
Время пришло. Схватив чёрный плащ, он забрался на подоконник и, не раздумывая, выпрыгнул в темноту.
В лесу было тихо; только ветер ласково играл с кроной деревьев, как бы напевая колыбельную песнь перед грядущим сном.
Он остановился и прислушался. Где-то вдалеке шумела река, но его чуткий слух всё же уловил тихий шорох. Пройдя какое-то расстояние в ту сторону откуда доносился звук, он наткнулся на нору. При виде её аппетит разыгрался не на шутку. Приближалось долгожданное время трапезы.
Вот уже более трехсот с лишним лет Дамиан вёл охоту по ночам. Его главным отличием от собратьев-вампиров являлось то, что он не желал питаться людской кровью и поэтому довольствовался исключительно кровью диких животных.
Он не помнил мать; точнее он никогда её не знал. Всё, что ему было о ней известно, —до самого последнего своего вздоха она оставалась человеком. Отец никогда не упоминал её имя. И вообще, такие темы, как происхождение Дамиана и его матери, находились под жёстким запретом.
Отец Дамиана, Валентин, был старейшиной Совета Вампиров и до определённого момента придерживался всех строгих положений, предусмотренных Высшим Кодексом. Но однажды он осмелился нарушить одно из самых суровых табу: он не только полюбил женщину-человека, но и зачал ей ребёнка, став таким образом отцом; отцом получеловека-полувампира. По уставу, такого рода порочные отношения между вампирами и смертными жёстко карались и Валентин вынужден был тщательно скрывать их от Совета. Женщина умерла при тяжёлых родах, оставив на руках Валентина крохотного Дамиана. Дамиан никогда не знал мать, но, тем не менее, её частичка продолжала жить внутри него в виде людских качеств. В нём воплотились, как сущность вампира-отца, так и сущность человека-матери. Дамиан был дампиром.
Он замер на мгновение и вновь прислушался: уже близко. Краем глаза он заметил, ничего не подозревавшего волка, уверенно направлявшегося к своей норе. Такой же одинокий ночной охотник, как и я, подумал Дамиан, увидев, что хищник нёс что-то в пасти, не догадываясь о том, что сам вскоре станет добычей.
Сфокусировавшись на лёгкой поступи животного, дампир бесшумно двинулся вперёд. Ему хватило двух проворных прыжков, чтобы застать волка врасплох. Оказавшись рядом, он обхватил сильную шею хищника обеими руками и повалил на землю. Не ожидая такого внезапного нападения, волк сгруппировался и предельно напрягся, чтобы высвободиться, но его силы явно уступали крепкой хватке Дамиана. Руки дампира, словно металлические тиски, сжимали мохнатую шею зверя. Почувствовав неизбежность, волк протяжно взвыл, тем самым признав поражение.
Дамиан сжал еще крепче и вскоре послышался хруст. Запрокинув голову, дампир резким движением вонзил острые клыки в тёплую плоть. От вкуса крови, стремительно растёкшейся во рту, тело пробрала дрожь. Дамиан полностью отдался нахлынувшему на него чувству эйфории от утоления безумно мучавшей жажды.
Он еще несколько минут находился в таком положении; сидя, не двигаясь, смакуя последние алые капли на языке. Туша волка начала безвольно оседать.
Наконец он встал и медленно пошёл. Трава мягким ковром шуршала под ногами. Дамиан падал на неё, вдыхал её аромат и где-то глубоко внутри был счастлив. Счастлив от того, что эти цветы, эти деревья, всё это принадлежало ему.
Периодически он сходил с тропы и поднимался на холм, расправлял руки в стороны и смотрел в высокое звёздное небо. В эти моменты ему хотелось бросить всё и воспарить в небе свободной птицей.
Северная Дуга — как эту возвышенность окрестили местные жители — была самым прекрасным местом во всём лесу. Здесь Дамиан мог часами ходить вокруг деревьев и шепотом разговаривать с ними. Или же сидеть целую ночь напролёт и думать ни о чём...
Он еще раз окинул взглядом величественные «владения» и бесшумной тенью направился к шоссе, ведущему в город. Существовало еще одно место, которое он начал регулярно посещать с недавних пор.