Озеро Хубсугул. Фото из интернета.
ОЗЁРА В ГОРАХ
25 августа 2001 года. Наконец-то дождались мы поворотного момента. Приехали главный бухгалтер ГРЭ Батцэнгэл (Устойчивая Радость), кассир Болормаа (Хрусталька), повариха в партию Монхчимэг (Неумирающее украшение). Привезли деньги на бензин и командировочные. Разбегаемся во все стороны. Ариунбаяр с бухгалтерами и Анарчиком в Улан-Батор. Бат-Эрдэнэ забирает машину и повара – в партию. А мы с Дэги получаем задание Ариунбаяра на проверку золотоносности долины одного из верхних притоков Буянт гол – правого истока реки Завхан гол.
В 13, заправившись бензином и продуктами, мы выехали из Цэцэрлэга. На перевале в долину Хойт Тамир гол нам встретилась группа туристов на велосипедах. Европейцы. Человек двадцать. Молодежь – парни, девушки. Маршрут, вероятно, тот же, что и у моих уже знакомых французов Жана и Клариссы, но в обратном направлении. Те же 2200 километров.
По мосту переехали Хойт Тамир гол. Мимо Их Тамир-сумона, поднялись на несколько десятков километров по этой долине и перевалились в верховья долины Чулуутын гол (Валунистая речка). Очень точное название. Мощные, в сотни метров ледниковые отложения. Валунов очень много по составу и по размерам. Несколько штук встретилось более объёмных, чем дома в моей деревне. Один такой “камешек” служит защитой от ветра пастушеской стоянке из двух юрт.
Мы заехали на эту стоянку попить айрага (кумыса). Ничего особенного.
Проехали Жаргалант-сумон. В переводе это значит «Счастливое место». Он стоит в верховьях долины Байдрагын гол. Очень урожайная на золотые россыпи долина. Здесь где-то работает группа Бабича.
27 августа 2001 года. Утро, на удивление, тёплое. Вчера вечером я бы такого прогноза не дал. Тихо. Небо чистое. Ребята ещё спят. Поднялся на ближнюю невысокую сопку. Одновременно с солнышком, которое поднялось из-за хребта.
Нет, никогда не получится у меня не обалдевать от таких пейзажей. А надо бы! Уж больно необычна природа Монголии! Верховья долины здесь очень похожи на верховья Чулуутын гол. Широкая, до трёх километров, долина резко сужается, упираясь в утёсы. Вся она завалена моренными отложениями. Поверхность холмистая, а между холмов небольшие озёра.
Вода в озёрах тёмно-голубая, а по поверхности плавают парами или семейками лебеди. Красиво – глаз не отрывал бы! Но надо.
Разбудил ребят. Позавтракали. Поехали. Через восемьсот метров пересекли русло речки и вляпались всеми четырьмя колёсами в болото. Уазик, как свинья, устроился пузом в грязь и скользит колёсами, похрюкивая от удовольствия.
Оттоптал 18 километров, потому что приустьевые два километра долины ручья “утонули” в моренных отложениях. Проверил основную долину и один приток в трёх-четырёх километрах от устья. Результат получился жалким. Несколько пылинок из пяти пунктов отбора проб. Иду обратно, вижу, что машина “сидит” на прежнем месте, а к ребятам подъезжают верхом на конях четыре охотника с винтовками за плечами. Поговорили, и один из них поскакал куда-то вверх по долине.
У нас есть несколько брезентовых мешков. Их нужно набить камнями в слой, чтобы получилась твёрдая лепёшка. Прокапываем колеи, засыпаем их камнями, застилаем сверху мешками и выезжаем. Понятно? Да! Вперед!
А я “прогуляюсь” три километра туда и сюда к интересному обнажению в обширном, до 100 метров, скальном выходе. Отсюда видно, что он очень организованно “испачкан” гидроокислами железа и, кажется, меди.
Иду вокруг озера с лебедями. Это семья: папа, мама и двое ребятишек. Ребятишки, уже давно немаленькие, смотрят на меня подозрительно, но не пугаются.
Я тоже не пугаюсь и иду по своим делам. Определяю: передо мной проявление медно-сульфидной минерализации. По швам сближенной трещиноватости – кварцевые прожилки с пиритом, халькопиритом. Они окисляются с образованием буро-рыжего, до красноватого, лимонита и зеленого малахита. В пятнах, полосах этих минералов часто можно увидеть очень конкретные рисунки с деревьями, животными.
Мне попался обломок очень похожий на ползучего динозавра со свинячей мордой. Улыбается! Назвал это произведение “Улыбка свинозавра” и положил в рюкзак.
Из рудных прожилок взял пробу, образец, но впечатление слабое. Здесь, сверху – беднота! Для того, чтобы убедиться в промышленной значимости этого проявления, необходимо “заглянуть” на глубину 100-200 метров. То есть пробурить хотя бы 2-4 скважины. Однако боюсь, что, увы, в ближайшие 50 лет сделать это будет невозможно.
С таким выводом возвращаюсь и вижу, что наш уазик стоит на сухом берегу. Гости варят чай, а Дэлгэр с Пурэвом раскладывают на валунах постиранные мешки. Попили чаю, поблагодарили ребят за помощь и – вперёд!
На ночёвку остановились километрах в десяти ниже по долине от прошлой ночёвки. Ещё светло, и я подробнее познакомился с речкой. Чайки летают. На прибрежных камнях видны явные признаки их отдыха. Вывод однозначный: рыба в реке есть и немало. Но мы стоим у восточного подножья священной горы Отгонтэнгэр, и всякая добыча под запретом. Недалеко от стоянки одинокий куст хайляста. Очень много умерших сухих стволов. Предлагаю развести костер. Ребята отказываются, ссылаясь на то же табу.
Пришлось лекцию читать о том, что многочисленный сушняк мешает расти живым стволам и даже убивает их, заслоняя свет. Так что, убрав сухие деревья, мы поможем кусту жить долго. Костер получился. Даже шашлык пожарили.
По сути – это степь. Сухая, жаркая. Но в семидесятые годы советскими мелиораторами здесь была создана обширная сеть каналов. И если Заг – Жаргалантские пастухи кочуют иногда с участка на участок этой зелёной долины, то только из романтических соображений. А вот дорога по долине из-за каналов очень сложная.
Продолжение на
http://www.proza.ru/2020/03/01/1845