Давным-давно, лет пятьдесят назад, я разбирал старые вещи перед очередным ремонтом. На глаза мне попался деревянный чемодан. Не коробка и не ящик, а чемодан, сделанный каким-то плотником-умельцем, – с железной ручкой от окна, со скобой под навесной замок, пробитый кое-где жестяной лентой для крепости. Хотя советский бытпром и не особенно радовал своих граждан разнообразием продукции в то время, но чемоданы, пусть и обитые дерматином, были в избытке – крепкие, объёмистые, с которыми и на поднятие целины можно ехать, а можно и на курорт в Гагры.
Этот экземпляр был явно рукотворный. Я с трудом стащил с антресолей это деревянное творчество неизвестного мастера, открутил проволочку, поддерживающую дужку замка, и открыл крышку. Почти весь чемодан был забит старыми тетрадями, книгами и бумагами в картонных папках. Всё это пожелтело от времени, было покрыто слоем пыли и никакого интереса для двадцатилетнего студента не представляло. Лениво перебирая папки, книги, пряча нос от пыли, я уже прикидывал, как с меньшими затратами все это переправить в мусорный ящик. Но бабушка Прасковья Александровна, подойдя, коротко сказала: – С книгами делай что хочешь, а письма и бумаги сложи вот там, – и показала на подоконник. – Это бумаги твоего деда и письма твоего отца и дяди с фронта, – добавила она.
Прошло несколько дней, неустроенность, строительный мусор, пыль главенствовали в нашем доме пока шёл ремонт, но даже тогда время от времени я заставал бабушку перечитывающей со слезами в глазах эти желтоватые бумаги. Прошло ещё лет сорок, и вот опять деревянный чемодан передо мной, ничуть не изменившийся за это время. Давно уже нет бабушки, а память услужливо подсказывает: тогда не посмотрел, так теперь посмотри, время уходит. Все меньше людей, очевидцев, свидетелей прошлого... Вчитываюсь в строки, написанные изрядно потускневшими чернилами, почти каллиграфическим почерком, где местами иногда вместо русских букв проскальзывает латиница. Так часто писали люди, владевшие несколькими языками и порой не различавшие, на каком языке они думают, а на каком – пишут.
Сто лет разделяет меня и эти строчки, целый век между мной и моим дедом. Смогу ли я его понять? В чём наша схожесть, а в чем между нами пропасть? Я читаю, постепенно погружаясь в атмосферу позапрошлого столетия… Рождение моего деда в 1886 г., как рождение первенца в благополучной семье служащего одного из лучших магазинов Варшавы, было обставлено в соответствии с традициями столично-местечкового мещанства. Подарки, горячие поздравления, пожелания от близких и сослуживцев отца и более сдержанные – от родственников и знакомых матери. Всё объяснялось достаточно просто – родители его матери, моей прабабки, Софьи Константиновны Развадовской, мелкие шляхтичи, не имевшие постоянного дохода, обременённые долгами и тремя дочерьми, вынуждены 215 были принять предложение Александра Вальтера – бойкого молодого человека франтоватого вида.
Молодой человек получал 24 рубля каждую неделю, что составляло почти половину месячного жалования другого претендента на руку и сердце невесты – милого сердцу её родителей небогатого армейского подпоручика. Кроме того, удачливый жених имел крепкий тыл в виде своего отца Карла Леопольдовича Вальтера, владевшего на улице Святого Креста собственным двухэтажным кирпичным домом с магазином скобяных изделий на первом этаже. Однако идиллия в молодой семье продолжалась не слишком долго – Александра Карловича Вальтера перевели в филиал магазина в Прагу, предместье Варшавы (располагается на правом, восточном берегу Вислы, ныне входит в черту города. – Прим. ред.), доходы упали. В 1889 г. родился ещё один ребёнок – дочь Лиза. Семейное благополучие начало исчезать, глава семьи стал нервным, раздражительным, атмосфера в доме накалялась. Откуда-то появились многочисленные тётушки и кузины жены, которые настойчиво давали понять, что муж загубил её жизнь. Через два года последовал развод, и спустя некоторое время, в 1890 г., Софья Вальтер с детьми Михаилом (моим дедом в будущем) и Елизаветой отправилась в Москву, вместе с семьёй двоюродного брата Бронислава Мозырского, переведённого на службу в метрополию. В 1892 г. Софья вышла второй раз замуж. Её мужем стал служащий крупной шведской торговой компании Александр Сергеевич Бродский. В том же 1892 г. она родила еще одного сына – Сергея, а в 1899-м – Николая.
Дети от обоих браков оказались хоть и с разными фамилиями, но отчество получили одинаковое – Александровичи. Михаил Вальтер поступил в гимназию, но к учёбе не был расположен, а к четвёртому классу вовсе её забросил и был отчислен. Всё свободное время он пропадал в цирке, где открыл для себя совершенно новый мир – мир красоты, силы и чудес. Однако по настоянию матери ему пришлось продолжить обучение в Московском Императорском коммерческом училище, свидетельство об окончании которого было получено в 1907 г. Устроившись в магазин декоратором, Михаил продолжил свои любительские занятия французской борьбой и спустя два года, в 1909 г., добившись неплохих успехов, исполнил свою мечту – поступил в цирк артистом силовых номеров и как профессиональный борец. Работал в московском цирке «Модерн», петербургском и одесском цирках. В 1910–1913 гг. выполнял один из самых оригинальных силовых номеров того времени, когда по нему, лежащему на манеже, по специальному помосту проезжала легковая машина с пятью солдатами. Неоднократно участвовал в чемпионатах Москвы и Петрограда по французской борьбе и по поднятию тяжестей. Встречался в чемпионатах с известнейшими борцами того времени – Заикиным, Шнейдером, Поддубным, Яго, Гарковенко-Железняком, Шемякиным и др. Со многими из них поддерживал дружественные отношения, например с Заикиным и Шемякиным.
При редких приездах в Москву всегда встречался с семьёй, чтобы повидать мать, сестру, младших братьев, с которыми, несмотря на редкие встречи, сложились хорошие близкие отношения. Младшие братья в дальнейшем оба окончили Московский государственный университет: Сергей – юридический факультет, а Николай – филологический. Сергей всю жизнь проработал в Москве адвокатом, но ничем не прославился для потомков. Судьба Николая сложилась иначе. Впоследствии видный советский дипломат, писатель (псевдоним Н. Равич), с первых дней принял активное участие в революционном движении. Участвовал в Гражданской войне, затем работал в Средней Азии, Турции, Иране, Афганистане. Встречался и работал с Ф. Дзержинским, Н. Бухариным, В. Куйбышевым. В своей книге «Портреты современников» (М., 1977) он рассказывает о своих впечатлениях от общения с выдающимися государственными деятелями, известными писателями и учёными, с которыми был связан не только творческими, но и дружескими связями.
Эти портреты – живые и выразительные зарисовки встреч с наркомом просвещения А. В. Луначарским, академиком, лауреатом Нобелевской премии Л. Д. Ландау, писателями А.Н. Толстым, К.И. Чуковским, кинорежиссером В. И. Пудовкиным и многими другими. Кстати, последний по сценарию Н. Равича снял исторический фильм «Суворов» (1941), где в главной роли блестяще сыграл тогда малоизвестный артист Московского драматического театра Николай Петрович Черкасов. После «Суворова» артист обрел всемирную славу. Михаил Вальтер, старший брат Николая, также мог стать цирковым артистом с мировым именем. Но в середине 1914 г., когда большинство цирков были закрыты, он окончил курсы военных фельдшеров и был призван в армию. Воевал почти два года сначала рядовым, а затем вольноопределяющимся, чему способствовало полученное образование.
На фронте был ранен, долго лежал в госпитале в Ростове, здесь же встретил революцию, которую искренне принял, вступив в 1917 г. в Красную гвардию и одновременно в ряды ВКП(б). Был участником красногвардейского петроградского отряда особого назначения, действовавшего против отрядов генералов Корнилова и Каледина. Затем воевал на Южном и Восточном фронтах, сначала рядовым, потом комиссаром роты, полка. В 1919 г., при взятии Самары, получил тяжёлое ранение разрывной пулей в бедро, после чего лечился почти год. После этого был комиссаром различных госпиталей на колчаковском фронте. В 1920 г. Михаил Вальтер был направлен в Москву, где работал сначала в городском совете, затем в военном комиссариате г. Москвы. Тогда же женился на Прасковье Александровне Алпатовой, которая была родом из Тульской губернии.
Прасковью Алпатову он увидел впервые в Белёве, куда прибыл в командировку. В толпе гуляющих в городском саду небольшого уездного городка, где все знали всех, высокая, стройная, красивая с голубыми глазами – как теперь бы сказали «тургеневская девушка», – она привлекала всеобщее внимание. Не мог не заметить её и Михаил Вальтер, проводивший здесь свободные часы вечером, после армейских занятий в запасном полку. Заметила его и Паня. Мимолётное знакомство состоялось в Белёве, а продолжилось уже в столице, где она жила у брата. Эта была обычная история – провинциалка из Тульской губернии несколько лет назад приехала в столицу, где к этому времени обосновался её старший брат, который работал сначала рабочим, потом мастером в слесарной мастерской, а перед революцией, освоив одну из самых престижных и почетных профессий в то время, начал водить автомобиль.
В Москве Паня устроилась ученицей в швейную мастерскую одного модного дамского магазина, а затем стала мастерицей. Особенно хорошо у неё получались вышивки, которые требовали неимоверного усердия и терпеливости. По вечерам Михаил и Паня ходили в синематограф напротив ресторана «Прага». На стенах фойе были развешены большие фотографии артистов. Паня по-девичьи восторгалась этими красавцами. Потом смотрели какой-нибудь фильм. Он предпочитал комедии, особенно с участием Чарли Чаплина, Макса Линдера, а ей они не нравилось. Ей хотелось чувствительной драмы. Она была начитанной девушкой, и ей часто удавалось ставить его в тупик своими вопросами о театре, литературе, о жизни известных театральных артистов. Как и любая девушка из провинции, приехавшая в столицу, она, хотя и прожила здесь уже несколько лет, была буквально переполнена впечатлениями. Концерты Рахманинова, театры Большой, Малый, Новый, Художественный, лекции Кизеветтера, Третьяковская галерея, Шаляпин! Каждое впечатВальтер Прасковья Александровна Тула, 1924 г. 219 ление уже само по себе было огромным, а тут они ещё наслаивались одно на другое. И всем этим она хотела и пыталась поделиться со своим кавалером.
Прошло несколько трудных и хлопотных месяцев в бесконечных командировках, прежде чем им удалось зарегистрировать официально брак. Свадьбы как таковой не было. Всё было скромно, семейное торжество, проходило на новой квартире в доме, располагавшемся в Лесном переулке и выходившим фасадом на храм Христа Спасителя. Молодая пара уже ждала первенца, и оттягивать свадьбу дальше было неприлично. В конце 1920 г. родился старший Юрий, а через два года младший Игорь (мой отец). В 1921 г. Михаил Вальтер был назначен уездным военным комиссаром г. Белёва под Тулой. Одновременно с назначением уездным военкомом был назначен и исполняющим обязанности командира 56-го запасного пехотного полка, расквартированного там же. Принимал активное участие в советской и партийной работе, был членом уездных исполкомов, уездных комитетов партии.
В 1924 г. ему поручили руководство физкультурной работой в Белёве. За работу взялся активно: в городе были открыты секции футбола, баскетбола, акробатики, лёгкой атлетики и борьбы, зимой начались занятия по лыжному спорту. Тяжёлая атлетика, в чем был Вальтер профессионалом, также получила среди белёвцев признание. Планировал Михаил Вальтер вести занятия и по французской борьбе, но с удивлением обнаружил, что его личные пристрастия не вызвали интереса у молодёжи. Как показало время, этот вид борьбы не получил развития в Советском Союзе, а вот «вольная борьба» или, как она называлась до революции, «американская», приобрела широкую популярность. В 20-е годы тяжелоатлетический спорт культивировался в основном как средство эффективного развития мускулатуры и укрепления здоровья. Силачи выступали в рабочих спортклубах, парках культуры и отдыха. К 1928 г. состязания в поднимании тяжестей были включены в программу I Всесоюзной спартакиады в Москве, где выступили более 7 000 атлетов. Из них 612 были представителями спортивных организаций разных стран мира. Воспитанники Михаила Вальтера в Белёве достигли неплохих результатов.
В 1927–1929 гг. они неоднократно добивались успехов и на губернских, и на республиканских соревнованиях. Становились призёрами в своих весовых категориях. Д. Клямов и Б. Святкин в 1929 г. стали чемпионами соревнований на кубок Центрального совета спортивного клуба армии. В Красной армии в это время проходила реорганизация, появлялись новые виды вооружения, в частности танки, поэтому требовались люди, имеющие специальные знания – не только военные, но и технические. Эра командиров и комиссаров Гражданской войны уходила в прошлое. Посоветовавшись с женой и обсудив, чем заняться на «гражданке», М.А. Вальтер подал рапорт на увольнение. 31 марта 1929 г. он был уволен из рядов Красной армии. Военная карьера закончилась в звании подполковника. Заглядывая в прошлое, я не могу решить однозначно – повезло ли моему деду или, наоборот, он прервал свою карьеру напрасно. Его армейская часть биографии выглядит так: от солдата царской армии до подполковника Красной армии.
Как бы сложилась жизнь? Как затронули бы его репрессии тридцатых годов, которые буквально растерзали командный состав армии? Ведь большинство репрессированных командиров-коммунистов были расстреляны, а спаслись лишь некоторые. Избежать ГУЛАГа деду всё равно не удалось, и погибнуть там он мог бы и без расстрельной статьи. Вопросов много, а ответы только в сослагательном наклонении. В начале лета 1929 г., после увольнения из армии, семья переехала в Тулу, где губернский комитет партии предложил Вальтеру новую работу. Жаль было покидать Белёв, где они прожили столько времени, обзавелись друзьями, знакомыми. Не хотелось расставаться и со своими учениками-спортсменами, которые только-только начинали побеждать на различных соревнованиях, но утешало то, что будущая работа непосредственно связана со спортом.
М.А. Вальтер получил назначение заместителем председателя губернского совета физкультуры. Не успели приехать, как газета «Коммунар», комментировавшая назначения местной номенклатуры, подобрала материал о его спортивной работе и напечатала небольшую заметку, сопроводив её дружеским шаржем. Тульский горисполком выделил семье бывшего военкома двухкомнатную квартиру в центре города, в большом кирпичном доме на Пушкинской, на втором этаже. Это была светлая квартира, всегда заполненная солнцем, с огромными окнами, выходящими на улицу, и высокими потолками. В первое время всем не хватало тишины Белёва, его спокойной размеренной жизни, где люди если спешат, то спешат не торопясь. Другое дело Тула, большой промышленный город, где огромные заводы, общественный транспорт, где каждое утро, кроме воскресенья, в шесть утра раздаётся заводской гудок, поднимающий всех и вся. Прошёл не один день, пока мальчишки не перестали вскакивать с испуганными глазами и каждый раз спрашивать: папа, опять тревога? Но время шло, и все понемногу втянулись в городской ритм.
Дети пошли в школу, а Михаил Александрович с головой окунулся в новую работу. Его, как тогда говорили, «бросили на оргвопросы». С приходом в губсовет физкультуры, с целью пропаганды физической культуры и спорта, Вальтер стал активно сотрудничать с Тульским управлением зрелищными предприятиями, в подчинении которого находился и Тульский цирк. Это управление совместно с Тульским губернским отделом народного образования издавало журнал «Тульский зритель», который освещал развитие в Туле и Тульской губернии театрального, циркового и киноискусства, а также клубной работы. В течение года, вплоть до закрытия журнала в 1930 г., М. А. Вальтер входил в состав редакционной коллегии, где был активным её членом.
В 1929 г. Михаила Вальтера назначили директором Тульского и Калининского (по совместительству) госцирков. За время его работы в Тульском цирке выступали многие ведущие артисты Советского Союза. Это Борис Эдер (аттракцион с хищниками), Кадыр Гулям (аттракцион с верблюдами), Лазаренко (клоунада), Польди (руководитель номера велосипедистов-акробатов), дрессировщики Дуров (домашние животные) и Кудрявцев (медведи). Различия в репертуаре цирков в Туле и Калинине не было – как только один цирковой коллектив заканчивал работу в Тульском цирке, так тут же переезжал в Калининский, и наоборот. Таким образом, зритель за один сезон мог посмотреть несколько цирковых коллективов. М. А. Вальтер, будучи директором обоих цирков, основное время проводил в Туле. В Калинине делами управлял его заместитель Михаил Адольфович Ауде, который после Великой Отечественной войны стал директором Калининского цирка.
Стационарный цирк в Туле появился только в 1924 г. До того в городе работали несколько временных цирковых павильонов. Деревянное здание высотой 10–11 м было выстроено на ул. Посольской (ныне Советская) примерно в том же месте, где располагается современным Тульский цирк. Внутри размещались фойе, арена со зрительным залом на 860 места, кассы, буфет, административные комнаты и комнаты для артистов, а также конюшня на 15 денников. Впервые цирк распахнул свои двери для зрителей 14 ноября 1924 года. Этот день и считается датой его рождения. Газета «Коммунар» в ноябре 1924 г. писала: «Еще задолго до начала представления у входа в помещение цирка столпились массы желающих попасть туда. Все билеты были распроданы. В половине девятого вечера началось представление, состоявшее из 13 номеров...». Это были эквилибристы братья Карандже, воздушные гимнасты Герцог, тропические животные в аттракционе Смарагдос, дрессированные лошади А. Блюменфельда и многие другие номера.
Репертуар цирка постоянно обновлялся. Цирковой зрительный зал был самым большим в городе. Поэтому здесь проходили все массовые мероприятия: и детские утренники, и спектакли, и собрания, и даже лекции, а также выступления борцов: Федора Кожемяки – сильнейшего русского богатыря, чемпиона мира Августа Микулы (на могучей груди он сдерживал площадку-мост, по которой проезжал автомобиль с пассажирами весом 150 пудов), чемпионов мира Рощина и Жилина и других. С большим удовольствием приезжали в Тулу на гастроли в цирковые артисты. А ещё они знали, что не возникнет проблем ни с расселением по квартирам (тогда еще не было цирковой гостиницы), ни технических неполадок и т. п. Обо всём этом заранее позаботится пусть и небольшой, но замечательный коллектив работников Тульского цирка. Тульские зрители каждое представление встречали аншлагом, несмотря на то что представления проходили по два-три раза в день шесть дней в неделю.
В 1937 г., в сентябре, Центральный райком ВКП(б) г. Тулы при секретаре Кошкине исключил из членов партии М. А. Вальтера даже без обсуждения в первичной парторганизации Тульского театра, где он состоял на учёте. В ноябре того же года Вальтер был арестован органами НКВД по обвинению в троцкизме, основанием явился протокол гарнизонного партсобрания, проходившего якобы в 1924 г., где тогдашний уездный военный комиссар М.А. Вальтер недостаточно чётко и ясно отстаивал линию партии по вопросу внутрипартийного строительства в Красной армии. Заключение отбывал в Севкалымлагере на открытых работах, т. е. на лесоповале и горных разработках. Сказать, что тяжёлая работа, значит, сказать очень мало или не сказать ничего. Году в 41-м, зимой, охранники лютовали особенно сильно. В один из таких дней, в сорокаградусный мороз случился обвал на террасе в каменоломне из-за того, что молодой охранник выстрелил то ли в воздух, то ли по заключённому, то ли с испугу, то ли от нечего делать. В результате бригада в десять человек и десятник оказались засыпанными под камнями. Когда людей откопали, оказалось, что в живых осталось только трое, да и то все с переломами и травмами. Одним из выживших оказался Михаил Вальтер – он получил тяжелую травму головы, серьёзно был повреждён левый глаз.
Потом, уже дома, дед не раз говорил, что только «железное» здоровье и вера в свою невиновность помогли ему выжить в тех условиях. В 1946 г. в связи с победой в Великой Отечественной войне и из-за травмы Михаил Вальтер был амнистирован, но лишён права проживать в Туле. С 1946 по 1947 гг. работал в качестве администратора в Гастрольбюро Госцирка СССР и разъезжал с бригадами артистов по городам Советского Союза. В это время большую помощь оказали старые друзья, заслуженные артисты, с которыми долгое время работал до войны. Но были и такие, кто побоялся поддерживать отношения, – особенно те, кто по моложе, несмотря на то, что помогал им в постановке номеров, аттракционов, когда был директором. Возможно, они были и правы, потому что в 1947 г.
Вальтер вновь был арестован и выслан на поселение в Красноярский край сроком на пять лет. Вернулся в 1954 г. Через год президиум Тульского областного суда дело прекратил за отсутствием состава преступления. В ноябре 1955 г. Михаил Вальтер был восстановлен в партии. В последние годы был персональным пенсионером союзного значения и много работал в ветеранских организациях деятелей культуры и спорта. Поддерживал тесные дружеские отношения с товарищами, пострадавшими в годы репрессий. В 1958 г. М. А. Вальтеру было присвоено звание «Заслуженный работник Госцирка СССР». Он умер в 1961 г. в Туле, похоронен на Всехсвятском кладбище.
* * *
Долгие годы семейный архив, сохранившийся благодаря бабушке Пане, лежал неразобранным. Потом я взялся перечитывать бумаги, которые оставил дед. В достаточно зрелом возрасте задумал книгу, но сомневался, стоит ли браться за материал, который является по сути жизнеописанием конкретного человека. Но время шло, и по мере того, что мне удалось узнать из современных книг по истории, по многочисленным мемуарам, я понял, что обязательно надо дать возможность современному читателю взглянуть на историю с другой точки зрения.
На примере одного человека показать, какой трудный путь прошла наша страна. Взявшись за перо, я рассказал историю своего деда, положив в основу его дневники (которые по чистой случайности не были изъяты при аресте), письма с фронта, из мест заключения, но дополнив эти документальные источники своими наблюдениями, размышлениями и художественной реконструкцией некоторых событий. Книга, которую я назвал «История циркача без ретуши», была опубликована в 2012 г. Несмотря на то что это, казалось бы, только история одного бывшего циркового артиста, волею судьбы успевшего и поучаствовать в социалистической революции, и послужить в царской и советской армиях, и поработать советским чиновником, и побыть заключённым в сталинском лагере.
Всё, что уместилось в судьбе одного человека, – это история нашей страны. А деревянный чемодан все-таки потерялся, после двух ремонтов, переезда и одного пожара – исчез, как когда-то исчезнем, уйдём и мы. Но люди умирают, а память о них остаётся. Хочется верить, что каждый из нас оставит о себе память, и вклад, внесённый в дело, которому посвящаем жизнь, будет жить вечно.