ВОСПИТАНИЕ ПО-ЖУРАВЛИНОМУ И ХАРХОРИН
21 июня 2001 года. Цэцэрлэг. Город-парк. Столица аймака Архангай. Уже шесть часов вечера. Путь недалеким был, но получился долгим. Несколько раз останавливались “пощупать” борта долины реки. На протяжении 70 километров от истоков долина когда-то представляла собой ложе громадного ледника.
Сейчас мы стоим на перевале, над западной окраиной города Цэцэрлэг. Хребтик защищает город от западных ветров. Укрытие от западных ветров – основной принцип выбора мест в Монголии для расположения городов, поселков, бригад и отдельных пастушеских стоянок.
Выше я уже описал случай, когда однажды нас, выбравших место для лагеря на вершине пологого холмика в долине Орхона, избил первый же короткий ветровой шквал. Юрты, конечно более устойчивы, чем палатки, но в будущей своей жизни в Монголии я не раз попадал в ситуации, когда затяжной ураган разваливал юртовые посёлки наших геолого-разведочных партий при недостаточно серьёзном выборе места для стоянки.
Западный ветер в Монголии не любят не только из-за его хулиганистого характера, но и за то, что сильные продолжительные потоки воздуха с запада несут тончайшую пыль с открытых песчаных равнин Гоби. Насыщенность воздуха пылью иногда достигает такой степени, что, сидя в машине, не видишь капота.
Наверняка, кто-нибудь читал или слышал, что “любезная” Гоби таким образом заставляет ходить в фильтрах-намордниках не только монголов, но и корейцев, и даже жителей Токио, столицы Японии.
Над северной окраиной Цэцэрлэга возвышается гора Тэмээн чулуут уул, что в переводе означает “Верблюд каменный”. Издали, кажется, что это действительно природное изваяние двугорбого верблюда. Отметка наиболее высокого горба - 2410 метров над уровнем моря, что на 800 метров выше отметки, на которой стоит Цэцэрлэг. Изваяна статуя руками природы путём разрушения и смыва лишнего материала из громаднейшей, в десятки километров, глыбищи гранитов.
Склон к городу очень крутой, до отвесных срывов. При ярком солнце в склоне сверкают миллиарды красноватых искр - отражения плоскостями кристаллов красного полевого шпата. Эта красота, а возможно и то, что внутри горы обнаружилась пещера, по-моему, стали причиной того, что гора, а вернее её южный склон – одно из святых мест Монголии.
Пещера оборудована как основное помещение дацана. Снаружи, на огороженной площадке, несколько небольших пагод. К сожалению, описываю это чудо с чужих слов. Самому побывать внутри не удалось, хотя я много раз потом проезжал через Цэцэрлэг. Над дацаном на отвесном гладком склоне каждый год возобновляются рисунки буддистского толка и надписи на старомонгольском.
Центр городка каменный - несколько десятков домов до 3-5-ти этажей. Есть три гостиницы, очень богатый базар и... книжный магазин, в котором продаются книжки на русском языке. Мне повезло там купить недавно вышедший двухтомник “Жестокий век” якутского писателя Исая Калашникова. Очень подробное повествование о первых днях, годах и десятилетиях Тэмуджина (Чингис хана в будущем) и Монгольской империи.
От центра городка в радиальных направлениях разбегаются улицы. На периферии увидишь и юрты, и деревянные дома с металлопластиковыми крышами. Крыши раскрашены в разные яркие цвета, поэтому с высоты Цэцэрлэг смотрится как раскрывшийся бутон цветка, непонятного, но очень красивого!
Что ж, мы обзавелись всем необходимым на два дня переезда до Улан-Батора и поехали прямо на восток. Решили ночевать на берегу Эгийн нуур - большого озера, богатого рыбой, провести там завтрашний день с устройством микробани, со стиркой и отдыхом на степном просторе. Уж очень тесно приходилось нашим глазам в последнюю неделю.
Переехали по мосту через Урд Тамир, въехали в сумонный центр Цэнхэр. …Путь оказался очень непростым. Дорогу готовили для асфальта, но ещё не выровняли, и много раз мы сваливались, плутали, объезжая закрытые участки.
Километров за 15 до Хархорина, огни которого уже светились на горизонте, Валерий Васильевич Бабич заявляет, что руки его уже не чувствуют руля и лучше дальше не ехать. Что рыбалки и постирушки можно организовать не только выше Хархорина, но и где-нибудь вон там. Тычет пальцем на восток на кусты монгольского тальника, который здесь называется хайляст (монгольский тальник)…
22 июня 2001 года. Наконец-то меня разбудило солнышко. Приподнялось над кустами и лучиком прямо в левый глаз! Комаров и мошкары нет и не ожидается. Вчера Батжаргал сказал, что в Монголии идёт третий год периода засухи из их 60-летнего цикла. Я тут же вспомнил Гумилева и подумал, что это начало мокрых сезонов у меня на Родине, на севере Новосибирской области.
Надо будет предупредить земляков, чтобы внимательнее относились к проблемам земледелия. Позавтракали. Решили, что сегодня же идём до Улан-Батора с его гостиницами, прачечными. Но на пару часов задержимся в Хархорине, познакомимся с ним.
Это сегодня Хархорин один из сумонов Убурхангайского аймака, а в конце тринадцатого века один из сыновей Чингис-хана, наследник престола Угэдэй, организовал здесь новую столицу уже мощного Монгольского государства – Кара Корум.
Шла эпоха великих походов, организация которых требовала больших просторов, где могла бы собираться, проводить учения, смотры армия в несколько тумэнов (корпус в 10000 воинов-всадников) перед очередным походом. Кара Корум расположился на берегах реки Орхон, на выходе её из Хангайских ущелий.
Это южная окраина огромной, в тысячи квадратных километров степи на слиянии крупных современных межгорных прогибов с долинами Орхон, Урд-Хойт Тамир гол. Много травы, воды. Запасы продовольствия, в основном вяленое мясо, заготавливались в степях юга и востока Монголии, где и в настоящее время пасутся многотысячные стада дзеренов - степных ланей. Способ охоты на них для массовой заготовки мяса детально описан у Г.Яна, когда он повествует о начале похода на запад, к Последнему морю Бату-хана, сына Джучи и внука Чингис хана.
Выкапываются по степи две глубокие канавы протяженностью в десятки километров, сходящиеся под острым углом к очень глубокой яме. Десятками всадников устраивается массовый загон от начала канав. Дзерены набиваются в яму, и потом их разделывают и превращают в вяленое мясо - основной продукт питания воинов в походе.
А мы движемся к Хархорину. Переехали сухие русла, нашли вчерашнюю старую дорогу, едем по ней, и вот - картинка!
ЖУРАВЛИ
Утренняя прогулка журавлиной семьи. Папа, мама и долговязый, местами ещё с пятнами желтого пуха, журавлёнок. Идут не спеша по правой колее дороги, оглядываются на нас. Валера не стал обгонять их, а движется потихоньку следом. Метров десять мы изображали почётный эскорт хозяевам участка.
Наконец папа что-то говорит на ухо жене. Она перепрыгивает с дороги через канавку, тянущуюся параллельно колее. Журавлёнок повернулся к ней, но прыгать не решается: канавка для него слишком широкая. Он смотрит на маму, оглядывается на папу и топчется на месте. Долго.
Папе это, наконец, надоело, и он, размахнувшись правой ногой, пинком посылает журавленка через канаву по воздушному мосту к ногам матери. Пацан не закричал, а спокойно встал на ноги, отряхнулся и с любопытством смотрел, как папа грамотно перешагнул канавку.
Стоя рядком, семейство покивало нам головами, разрешая освободиться от обязанностей сопровождения. Мы помахали на прощание руками и едем дальше. Через 20 минут - мост через Орхон, и мы в Хархорине. Воды под мостом много. Мы видели даже рыбаков с удочками. А вот куда Орхон убежал после моста, так и осталось загадкой.
Хархорин. Небольшой, в основном, деревянный посёлок. В центре два двухэтажных каменных здания - школа и управление сумона. Ничего особенного. А вот на юго- восточной окраине-чудо! Белостенный дацан - крепость 200х200 метров площадью. Стена 5-метровой толщины с частыми башнями. Число башен - 108. Внутри несколько культовых пагод. Довольно многочисленный клир. Не обращая внимания на туристов, ведутся службы.
Туристов много. Я поговорил с двумя американцами. Пожилая пара. Решили на старости лет объехать и посмотреть мир. В одной из пагод выставка разных предметов средневековья Монголии. К северу от Хархорина археологи ведут раскопки на месте расположения Кара Корума. Некоторые раритеты выставляют вот здесь, чтобы туристы могли хотя бы виртуально прикоснуться к эпохе Великой Монгольской империи.
Снаружи, у ворот в крепость, стоят несколько женщин - торгуют сувенирами: бирюзовые, опаловые ожерелья и прочее. Я купил у мальчика фигурку верблюда, которого он сам вырезал из цельного куска корня улиастая (тополя). Дочка моя, Алёнушка, коллекционирует объёмные изображения верблюдов, и вот ей будет в подарок артефакт из самого Кара Корума!
Мчимся от Хархорина на Улан-Батор. В 17 часов наш “Кирюха” закашлял и отказался везти наши многосотенные килограммы дальше. Сейчас вечер. В реке воды много, и можно бы порыбачить, но настроения никакого. Ремонтируемся. Недалеко от нас пасётся ещё одна журавлиная семейка. Везёт нам с ними!
Семья немножко странная. Журавлёнок один, а взрослых журавлей трое. Понаблюдав за ними, я, кажется, понял трагикомичность ситуации. Журавль был один - папа, а журавлих две: мама и какая-то тётя.
Так вот у тёти, однако, и случилась трагедия. Её муж где-то загулял. Пришлось самой, оставив гнездо с журавлёнком, поискать что-нибудь съесть или попить водички. А я уже говорил, что гнёзда журавли устраивают в степи без всякого выбора укрытия. И какой-то разбойник-корсак украл её журавлёнка из гнезда и съел.
Вроде всё! Хлопот нет, только погоревать немножко. Но куда денешься от врожденного инстинкта? Если высидела дитя, то за ним ухаживать нужно. А за кем ухаживать-то?
Вот она и прибилась к чужой семье. Ухаживает, хотя и за чужим, но ребёнком! Соломинки, зернышки ему подаёт, штанишки отряхивает. Но рядом-то его мама!
Родная. И вовсе не аристократка. Не нужна ей няня в доме. У неё и самой могучий запас инстинкта ухаживания за ребёнком. Причём, заметим, за своим, родным! Она отталкивает незваную тётю грудью, пинает ногами, клюёт куда попало, отгораживает своё дитя от теткиных ухаживаний.
А тётя не обижается. Не орёт, не лягается в ответ. Отойдет ненадолго и, только мамаша зазевалась, опять ласково обхаживает пацана. Смотрю на этот цирк и не смеюсь. Ужалил вопрос: почему у человеческих мам иногда этот инстинкт исчезает?
25 июня 2001 года. Улан-Батор.
Вечер. Солнышко спряталось за горизонт. Слабые сумерки. Стою с сигаретой на балконе и пытаюсь сквозь густые кудри берёзовых причесок обозревать окрестности. Слышу внизу топот и разноголосый писк. Смотрю и с большим трудом верю глазам: в парке между кустами играют в догонялки ребятишки. На первый взгляд, ничего особенного: сами этим занимались в детстве. Но тут....Маленькие, до 10 лет, мальчики и девочки, русские и монгольские, прячутся по кустам, а ищет их и находит - кабарга!
Присмотрелся и понял всё. У ребятишек в руках ломтик хлеба, печенье. Тот, которого она находит первым, угощает её. Если своё угощение кончилось, берёт у товарищей. Сколько ни спрашивал потом, никто мне не смог сказать, откуда взялась кабарга и куда потом делась.
Сумерки сгустились. Склоняясь к западу, светится рыжеватый Арктур, над горизонтом мигает красный Антарес, появляются звездочки Стрельца, а над ними сияет глазом -Альтаиром Орёл.
Вот и закончился мой первый, сравнительно небольшой по километрам, но необозримо огромный по впечатлениям круг по твоим просторам, моя любимая, уже безо всяких оговорок, Монголия. По всей моей, уже больше чем пятидесятилетней, жизни я не могу припомнить ни единого эпизода, который можно было бы сравнить с тем, что я увидел здесь. А сколько ещё предстоит увидеть...
Продолжение на http://www.proza.ru/2020/03/01/1164