Интайри. Глава 5. Последний путь

Марина Туманина
- Может мне следует вернуться в Родники? - раздумывал Арсин. - Профессор, наверное, отправится туда, если захочет меня найти. А кто знает, насколько он опасен.
- Ты говорил ему когда-нибудь, откуда ты? - спросил Радмир.
- Нет, но это легко узнать из документов в гимназии.
- Не так легко, как кажется, твои документы бесследно исчезли, - сказал Радмир. - Позавчера я был в гимназии и решил узнать, где точно ты живешь. На тот случай, если мы не встретимся в городе. Не смог. Документы исчезли, как сквозь землю провалились. А ты же знаешь, какой у них там обычно порядок, ветер не пролетит без разрешения!
- Тем лучше, - ответил Арсин.
- Поедем в Окраинное, - предложил Радмир, - расспросим Гелиана подробнее о его встрече с профессором. Это может пролить немного света на некоторые темные совпадения.
       Ночные путники добрались до перекрестка и оставили дорогу, шедшую вокруг города, которая вывела бы их на южный тракт, кончавшийся селом Родники. Они повернули на запад, в сторону Окраинного. Городская колокольня отбила десять ударов. Прохладная весенняя ночь заставила друзей плотнее укутаться в плащи, легкий свежий ветерок отгонял усталость. Лошади шли быстро и бесшумно, так, что все звуки вокруг слышались отчетливо, и никакая погоня не могла остаться незамеченной. До Окраинного было недалеко, шесть верст, не больше двадцати минут пути.
- Так значит это книга Эгеля? - спросил Арсин, чтобы отогнать сон. - Кем он был?
- Одним из друзей Киана, по крайней мере, Киан часто бывал в его доме в Рилтенкоре, пока город только строился. Он ушел вместе со всеми, строить Интайри. Киан часто писал на большую землю, с оказией через господина Эгеля, в один из милантийских храмов даяну Феонилу. То письмо, часть которого в этой книге, он просил отослать туда же, но потом передумал, велел разделить его и спрятать.
- Почему? - спросил Арсин.
- Пока не знаю, - ответил Радмир, - может текст письма на это укажет.
- А почему ты думаешь, что обрывок должен быть в этой книге? И как ты обо всем этом узнал?
- Это Гелиан! Я говорил тебе, что он нашел еще одно упоминание. Сам того не подозревая. Мы виделись две недели тому назад, как раз в тот день, когда он собирался навестить профессора. Он рассказал мне о своей находке. Конечно, это не было прямым упоминанием, всего лишь мелочь, даже не относящаяся к Интайри. Гелиан нашел среди бумаг Эгеля конверт с письмом. Чернила настолько выцвели, что его легко было принять за чистый конверт с чистым листком внутри. Но краешек заклеили и потом аккуратно оторвали. Гелиан показал его мне. На меня тогда навалилось много работы, и мы простились до вечера. А вечером он показался мне нездоровым и был чем-то очень огорчен. Гелиан отдал мне конверт и сказал, что это короткая записка, и в ней нет ни слова о Южной Звезде. Потом он добавил: "Профессор немного не в себе, глядя на него, мне уже хочется забыть эту легенду". Я не предал значения его словам, и он уехал домой, обещав вернуться через полторы недели. Через два дня, покончив с делами и призвав все знания о чернилах, я все-таки прочел письмо. Оно было отправлено из Фестианы на адрес господина Эгеля, возможно, с кем-то из знакомых, только так оно могло избежать почтовых печатей. Плохими чернилами, которые не сохранились и двухсот лет, на конверте были указаны дата, отправитель и адресат, Эгель писал Киану. "Я сделал все, как ты сказал. Одну часть письма отдал гайену Иларию. Вторую Иониту Ранкор. Третью я сохраню у себя, как великую драгоценность". Спустя чуть менее двух сот лет правнуки того самого Кира Эгеля...
- Кира? - удивился Арсин, и тут же укорил себя за это, вспоминая имя художника на портрете Киана.
- Нашли в его кабинете тайник в стене, и в нем только одну книгу. Они сочли это чудачеством или рассеянностью старика и вместе с другими отдали ее в городской архив. А почему тебя удивило его имя, ты раньше слышал о нем?
- Я видел одну из его картин, она была подписана, - ответил Арсин
- Но все его картины уничтожил пожар в мастерской!
- Значит не все. Ты уверен, что у нас та самая книга?
- Да. На ней стоит знак. Ни на одной другой нет такого. Над ломаной линией гор на фоне звездного неба распахнутая дверь, а над ней звезда.
- Интересно, профессор пытался прочесть письмо, или только отыскать слова "Южная Звезда" или "Интайри"? - продолжал расспрашивать Арсин.
- Этого теперь никак не узнать, - вздохнул Радмир.
- Что же могло так напугать Гелиана, что он предпочел забыть о Южной Звезде...
       Остальную часть пути друзья проехали молча. Спустившись с очередного холма, они услышали шум реки, а из-за деревьев на том берегу выплыли редкие огни. Перейдя по широкому каменному мосту, они скоро оказались на главной улице. На колокольне пробили полночь, когда друзья въехали в село. Они решили, что беспокоить Гелиана в такой поздний час не стоит, и поехали вперед, пока им не встретился трактир. Здесь, они освободили копыта лошадей от такой полезной, но подозрительной обуви. Точнее от того, что осталось от грубого полотна. Умывшись с дороги, они заперли двери и окна на все засовы и уступили усталости и тревожным сновидениям.
       Утро следующего дня было пасмурным и дождливым. Арсин и Радмир вышли на улицу с рассветом и направились в сторону реки, где на краю стояла большая усадьба родителей Гелиана. Точной дороги никто из них не знал. Пройдя несколько улиц и решив, что у кого-то спросить все же придется, Радмир обратился к первой прохожей, которую они встретили.
- Вы успели как раз вовремя, - сказала женщина, прикладывая к покрасневшим глазам платок, - пойдемте, я несу туда цветы.
Она указала на корзину, укрытую темно-синей тканью. Страшная догадка заставила все внутри похолодеть.
- Простите, что случилось? - дрогнувшим от волнения голосом спросил Радмир, глядя на белые печальники, выглядывавшие из-под покрывала.
- Сегодня день прощания, - эти тихие слова прозвучали как приговор, еще теплившейся искре надежды.
- Но как... - хотел спросить Радмир, и слова застряли в горле.
- Пойдемте.
       Радмир и Арсин последовали за своей провожатой. Миновали несколько улиц и свернули на последнюю, ведущую к реке. Они вошли в большой дом богаче и новее остальных. Родители Гелиана не так давно приехали на остров. Дом отличался от других не только дорогим убранством, что-то нездешнее сквозило в воздухе, в посадках во дворе, в постановке мебели. Но о Гелиане нельзя было сказать, что он чужой. В нем чувствовался тот особый дух острова Айриорт, что-то еле уловимое, совсем незаметное, отсутствие чего сразу выдавало приезжих.
- Проходите сюда, - женщина открыла дверь, пропуская друзей в главный зал. - Я знаю, кто вы. Гелиан успел рассказать о своих друзьях. Это хорошо, что вы успеете проводить его.
       В дом пришли немногие из селян, остальные, ждали на берегу. Все стояли молча, вокруг стола с носилками в центре. На других столах и на полу светлели букеты печальников, бело-голубых цветов со свежим успокаивающим ароматом. Только теперь от мысли, которую Арсин гнал от себя все это время, ничего больше не защищало. Гелиана больше не было. Из троих ищущих теперь осталось двое.
       Через минуту по лестнице с верхнего этажа спустилась женщина. Она казалась молодой, но мягкие черты будто окаменели от утраты. Прямая гордая осанка не изменилась, глаза смотрели перед собой, никого не замечая. Губы не выражали ни скорби, ни улыбки, а зубы были стиснуты, словно удерживая безмолвный крик. Мужчина, такой же статный поддерживал ее за руку. Седина почти полностью убелила его голову, и только брови над твердым, пронзительным взглядом упорно не желали отдавать ей свой темно-русый цвет. Арсин узнал родителей Гелиана, Борислава и Верею. Следом за ними спустилась девушка. Сестра погибшего юноши.
       Радмир долго смотрел на нее не отрывая глаз, и Арсин тоже не остался равнодушным к ее появлению. В то первое мгновение, когда он видел человека, еще не понимая, кто это и откуда, говорило какое-то иное знание. И сейчас Арсин увидел ее, как одну из тех девушек, что жили в Родниках. Встретившую не один праздник с другими жителями, не раз помогавшую засевать поле и собирать цветочный чай и ягоды. Мгновение, и это впечатление сменилось другим. Она показалась Арсину живым олицетворением весны, цветущей веткой октаринового куста. Сломленная горем сегодня, она обязательно оправится от утраты. Сила жизни возьмет свое, она будет цвести, и приносить плоды.
       В зале началось движение, четверо мужчин подошли к столу, подняли носилки, убранные белым шелком, цветами, и понесли их к выходу. Все последовали за ними. Зал постепенно пустел, один за другим, люди выходили во двор. Арсин поймал взгляд Борислава. Отец узнал друзей сына, хоть не видел их раньше, и поприветствовал кивком. Оглядев людей, проходящих мимо, Арсин заметил туйли из часовни, где побывал только вчера. Теперь пропасть событий отделяла вчерашний полдень от сегодняшнего утра.
       До реки было недалеко. Вскоре процессия подошла к берегу. Проводить Гелиана собрались больше половины жителей Окраинного. Он был добрым и светлым человеком, как и говорили сейчас люди на берегу, он был своим и всегда готовым помочь. Носилки поставили на бревна, сложенные на плоту. Туйли прочитал недолгую речь. "Мы все уходим в свой час, - запомнились Арсину последние слова, - не печальтесь об ушедших, Небо дарит им лучший мир, ближе к солнцу и звездам". Все последующее проходило как в тумане, будто полотно судьбы разорвалось в этом месте и нужно было время, чтобы стянуть края и сделать очертания четкими. В руках отца вспыхнул факел, запылал огонь на плоту. За пламенем исчезли белый шелк, цветы, человек, не доживший и до четверти века. Все исчезало, становилось дымом и пеплом. А может быть оно и было только туманом и пылью. Тем более ценным для живых становилось настоящее, пока время позволяло им черпать оттуда своей мерой. Прошла вечность или несколько минут, Арсин потерял счет времени. Разрубили веревку, удерживающую плот у берега, и река быстро понесла догоревший костер в другие воды, в другое время, в другой мир.
       Арсин оглянулся, когда понял, что остался на берегу последним. Он прошел во двор следом за хозяевами, остальные гости, проводив и выразив соболезнования, расходились. Ветер донес несколько слов, Радмир разговаривал с отцом Гелиана, он несколько раз посмотрел в его сторону. Сам Арсин искал глазами свою провожатую, он хотел поговорить с ней.
- Та женщина с корзиной цветов, - сказал Радмир, - помогает по дому, она была с Гелианом до конца.
- Вон она в саду, - шепнул Арсин. - Нужно расспросить ее обо всем.
Дом и двор опустели. Арсин и Радмир пошли следом за женщиной и на следующей улице окликнули ее.
- Простите, - начал Радмир, поравнявшись с ней, - Вы могли бы рассказать нам, что случилось, если это Вас не затруднит?
- Конечно, - ответила женщина, - здесь недалеко мой дом. Вас я знаю, меня зовут Диона.
       Они перешли улицу и свернули к маленькому аккуратному домику. После холода и простора большой усадьбы, здесь было тепло и уютно.
- Что вы хотите услышать? - спросила Диона, усадив их за стол и заваривая чай. – Вы, наверное, голодны, недавно с дороги, давайте я сначала накормлю вас, да и сама соберусь с мыслями.
Диона быстро поставила на стол хлеба, тушеных овощей, сушеных фруктов. Только теперь Арсин почувствовал, как он проголодался. Диона подождала, пока гости закончат с завтраком и спросила:
- Вы хотели узнать о последних днях Гелиана?
- О последних двух неделях, - уточнил Радмир.
Диона бросила на них быстрый удивленный взгляд, в нем еще несколько секунд сквозило недоверие, потом она вздохнула и начала рассказ.
- Видит Небо, я тогда сразу почувствовала неладное.
Слезы навернулись у нее на глазах, Диона достала платок.
- Гелиан приехал из города такой радостный, говорил, что возможно нашел что-то из того, что искал. Потом почти сразу уехал снова. Кажется, в Камыши. Но оттуда уже вернулся чем-то сильно расстроенным, и я заметила, что левая рука у него перевязана была. Два дня он ходил как потерянный, ни пил, ни ел, а под вечер третьего дня и вовсе слег. От помощи лекаря отказывался. Еще полторы недели пролежал. Потом совсем плохо стало. Родителей то не было дома, может, они бы и помогли. Это же, понимаете, как родительская любовь хранит. Ведь это не просто хворь какая-то, тут что-то недоброе было. Вот он с этим недобрым и боролся. Слышала, как он говорил: "Нет, я этого не сделаю". А перед самым рассветом, за час, он воды попросил принести. Я вернулась с кувшином, его в комнате нет. В окно только увидела, рубашка белая мелькнула. Я за ним. Не успела. Услышала в стороне обрыва, он закричал: "Души моей не получишь!" И камни посыпались.
Диона уже не отнимала платка от глаз. У Арсина ком подступил к горлу, сердце сдавило от боли и непонятного страха, жаром обдававшего все тело. Молчание тяготило, но слова никак не шли. Из услышанного все было ясно, вряд ли Диона, могла знать что-то большее о поездке в Камыши. Арсин и Радмир поблагодарили ее за все и отправились к трактиру.
       На башне пробили одиннадцать раз, когда, забрав вещи и лошадей, они вышли на дорогу. Ехали молча. Поиски еще вчера такие важные, сегодня отодвинулись на второй план. Гелиан был не из тех, кого легко напугать. Чего он боялся? Что его пытались заставить сделать? И кому было нужно подтолкнуть его к обрыву? Не имел он ничего особенного, ничего, кроме знаний о Южной Звезде. И профессор тоже не сошел с ума, что с ним случилось? Арсин вспомнил его взгляд, когда Гилберт хотел задушить его. Теперь, после слов Дионы он понял. Взгляд не был безумным, он был чужим. Словно кто-то другой делал это все. Собрав в нескольких секундах силы нескольких часов. Профессор обессилел после недолгой схватки так, что не мог подняться. Арсин вспомнил, как разговаривал с ним перед экзаменами, месяц назад. Нет, это был совсем другой человек. Строгий прямой и добрый. Он никогда не срывал даже цветка без повода, чтобы не лишать ни его жизни, ни себя времени, и никогда не отличался силой в руках.
- Теперь в Родники? - прервал размышления Радмир. - Мы должны были ехать туда втроем, а приходится ехать вдвоем. Может Южную Звезду и скрыли, потому что она опасна?
- Думаешь, Интайри опасна? - спросил Арсин. - Настолько, что о ней лучше забыть?
- Нет, - ответил Радмир после недолгой паузы. - Я буду продолжать поиски, но от всего, что случилось, у меня голова идет кругом.
- Мне кажется, опасна не она, а тот, от кого она скрыта. Но сейчас настало время найти ее.
- Что ж, тогда в Родники! - сказал Радмир. - Веди.
- Можешь считать меня не очень храбрым человеком, но я бы не хотел ехать ни через город, ни через Камыши, - Арсин остановил Тибора и осмотрелся по сторонам.
- Я тоже, - согласился Радмир.
- Где-то здесь есть старая, заброшенная дорога до нашего озера. По ней много лет никто не ездил, она неудобна для повозок, но верхом проехать можно.
       Вскоре они свернули за рощу и сразу затерялись среди деревьев и кустарника, заслонившей их весенней зеленью за первым же поворотом. Дорога едва заметной тропой начиналась в десяти минутах езды за селом. Опавшая в прошлом году листва надежно хранила тишину от стука копыт, когда из-за поворота на дороге со стороны города показался человек в черном плаще и шляпе с шарфом, верхом на гнедом коне.