(Поэма)
1.
Как только я, воздам хвалу,
Своей Поэме, - первенцу!
Я, тут же, от Поэмы отойду,
… я, ногти грызть начну,
Как будто в нетерпении я,
И вся, дальнейшая её судьба,
- мне, не важна.
Она стоит, Поэма плачет,
Оголена, - частично, но не вся.
Её одежда соткана из газа,
Чуть прикрывает телеса.
Клянётся всем, - она, Поэма,
Вся, напрочь, сражена,
Талантами Отца, поэта и певца!
Отец Поэмы чешет в голове,
Не знает он, - удачен опыт, или нет.
Ведь если, родилась Поэма в феврале,
Останется несчастная в зиме.
И станет клять она Отца,
Старательного, нежного певца,
Красавца, молодца!
Рука в руке, идут к толпе!
Хористки в хоре, … в подпитье,
Оваций гром, литавры, барабаны,
И клоуны, шуты, за вами.
Все скачут, пляшут и поют,
Веселье шумное, … и тут!
Весь в чёрном, в злате, в серебре, Он тут!
2.
Ты, бесподобна радость дня!
Светло во тьме, и ночью от тебя!
И мил мне жар твоих очей,
Подспудных, нижних фонарей.
Здесь спуск, ступени, осторожно,
Дохнуло холодом теней…
Не бойся, здесь, лихих людей.
Я, Провиденье, - хоть и чёрен,
А ты, Поэма, - про меня…
Слагались вирши среди дня.
Пошли, пошли, … пришли, -
Вон, там, Отец в углу сидит.
Лишен он разума судьбой,
Но он родитель твой, … и мой! */… и думаю, что мой/
Поэма рыдает. Провиденье успокаивает Поэму, сетует:
Давай, не будем здесь рыдать,
Слезами делу не поможешь.
Уж лучше прекрати повествованье,
Обсохнет пусть река познанья,
Лишится Вечность притязанья.
Не станет видимых причин,
Для их, в Миру, существования.
Я, сожалею об Отце. *(Но разум у Создателя истлел)
Остались только дыры в голове.
В них ветер сквозняком играет,
Возможно, так, Отец наш отдыхает.
От праведных трудов устал,
Ведь долго, очень долго он пахал,
И Судный день, его настал!
3.
Суд Вечности, - судилище идёт,
Отец с одра, как приведение встаёт.
Снимает шляпу, говорит: «Здесь будет дуть,
Средь скал колючий ветер,
Пока единый человече,
Как проклятый, с одра встаёт,
И пешим, к Вам, на Суд идёт!
Прошу коней в карету впрячь,
Овса коням, и воду дать,
И мне горбушку хлеба поднести,
А уж потом, судить, рядить.
А то Вы, здесь, заелись потихоньку,
Лоснитесь в благости и пьёте водку,
А там, в низинах, в землях тяжесть,
Кромешная усталость.
Все оглянулись: ну и пень!
Лохматый, голый, в язвах чёрных,
А речь ведёт, как будто день,
И солнце брызжет, и печёт,
И благодать от язв его идёт!
Разделись все, - танцуют и поют,
Отца на трон силком ведут,
Сажают, говорят: суди нас смрадный раб! */…горький смрад/
Ты не стесняйся, все свои,
Пей мёды, кушай калачи,
А если хочешь, - водки вкушай,
О старом, о былом не думай.
Как зажиреешь, чуть, слегка,
От язв избавишься когда,
Ты станешь ровня, Нам, Богам,
Поселим мы, тебя, в свой Храм.
4.
Я не стесняюсь, кушаю, пою,
Я водки зело, сильно пью,
Я заедаю всё заедкой,
Худою, радостной объедкой!
Наелся так, что дым идёт,
Я растолстел, как здешний Чёрт!
Осталось отрастить рога,
Копыта, шерсть, рвануть в бега!
Но не бегу, - я труп, Отец,
Я сочинитель, и хитрец.
Поэма, - дочь моя жива,
Уже оплакала поэта, удальца.
И Провидение чудит, кричит,
О благости, о Рае, Аде всё твердит:
- До чего же паскудная, это ваша заливная рыба!
Я, рад! - оправился, живой,
Вращаю быстро, быстро головой,
Надеюсь Землю навестить,
О благом деле с дочерью решить,
И если что, то Провиденье пригласить,
Пожировать, поесть, попить,
И водок яростных вкусить.
Не отпускают, - будешь, мол, судьёй!
Судить, не шпалы класть спиной.
Знай, говори, и сроки назначай,
И протоколы по суду встречай!
А после ешь, всегда от пуза,
Зачем тебе, твоя Фигура? …
Ведь толстый, значит добрый ты,
Ты справедливый от судьбы!
5.
Нет! не пойдёт! – я убегу,
Я поменяю песнь на соху!
На язвы, рубище и вошь,
Не думаю, что Провидение, найдёшь!
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
23.02.2020