Глава 15. Откровение
Вера допила залпом оставшееся в фужере вино, неторопливо налила Нине и себе еще вина, проговорила отрывисто:
— Значит, ты просто родственница Кости? А я подумала, что его жена! Вот парадокс жизни! Если захочешь, мы станем с тобой отличными подругами. Но ты должна знать, что я — сволочь! Да, продажная сволочь, которая предала Константина, его и свою настоящую любовь! У тебя есть в холодильнике что-нибудь покрепче, чем этот мускат? Коньяк? Отлично! Ты не будешь? Давай мне бутылку, иначе я не смогу рассказать всю правду без прикрас, стану опять вытаскивать тысячи оправданий себе и винить Костю, которого теперь не вернешь. Ты готова слушать мой пьяный бред? Назовем его коротко: история несбывшейся любви.
Ты не смотри на мой цивильный вид сейчас, а представь девчонку семнадцати лет из семьи коренных питерцев с рабочей окраины. В меру смышленая, достаточно смазливая, оторвила, потому что рядом два сильных старших брата, которые свернут башку любому, кто попробует даже косо взглянуть в ее сторону. В семье ее не балуют, но все разрешают. В свободное от уроков время девчонка посещает школьный драматический кружок и студию бальных танцев. Учится средне, чтобы учителя не третировали родителей, взывая к их совести на родительских собраниях. Девчонки в классе еле-еле терпят и завидуют популярности у парней. Близких подруг нет. И в выпускном одиннадцатом классе приходит четкое понимание, что огромных сумм на платное обучение в семье нет, и никакие кредиты не спасут, поэтому Софьи Ковалевской из нее не получится. В актрисы без особого блата точно не протиснешься: бешеный конкурс и тщательный отбор. Поэтому три пути — идти продавщицей в многочисленные магазины, стать с приличной фигуркой официанткой или выйти замуж за иностранца. Да, да, не стать платной шлюхой, а найти настоящего мужчину, который увлечется ее всерьез и надолго и увезет в свою страну, где она станет его женой, будет рожать ему детей и воспитывать их. Желательно в Германию, где много русскоговорящих и приличные пособия для временно неработающих.
Сомнительные предложения насчет поездки в Турцию, Грецию, Черногорию сразу отметались. В Польше и Италии нужно было пахать по-черному, обслуживая других туристов с кошельками, но особой надежды на возможную встречу с богатеньким иностранным Буратино или путешествующим миллиардером не было, так как по жизни была воспитана родителями в строгости и реалисткой. Да и сам родной город давал уникальные возможности познакомиться с любым гражданином мира.
Идея зародилась внезапно, когда были с классом на водной экскурсии по городу. Проплывая под Дворцовым, потом под Троицким мостами по Неве, внезапно решили коллективом обязательно посетить Петропавловскую крепость. Парни, смеясь, захотели побывать возле места, где штампуют денежные знаки, девчонки — просто вспомнить младшие классы, когда с опаской осматривали страшные казематы и роскошные усыпальницы русских царей.
Затяжная весна и пронзительный ветер с Балтийского моря в середине мая заставил всех кутаться в теплые куртки, и все стали восхищаться прекрасной шубкой стройной девушки, позировавшей в высоких дорогих сапогах на фоне многометровой крепостной стены. Она в задумчивости изображала скучающую незнакомку, ждущую опаздывающего друга. Потом к ней присоединилась вторая красавица. И эта расписанная по сценарию фотосессия у стен исторического монументального ансамбля привлекла массу иностранцев, которые с воодушевлением снимали на телефоны, камеры и фотоаппараты прекрасно подготовленных, шикарных девиц.
А когда экзамены были успешно сданы, потолкались при огромном стечении выпускников школ города на набережной, встретили и отпраздновали с необыкновенным восторгом долгожданный выпускной вечер. И в очередной воскресный день Вера решилась на абсолютную авантюру.
Никому ничего, не сказав, она часов в девять отправилась к Петропавловской крепости. Дождя не было. Солнце с неохотой выглядывало в просветы набегающих с моря небольших тучек. Купаться в Неве в это время могли или закаленные «моржи», или подвыпившие безумцы, но закрытое от ветра высоченной стеной пространство постепенно заполнялось отдыхающими горожанами, жаждущими смены обстановки. Кто-то читал, большая группа мужчин резались в карты. Многие загорали, слушая музыку.
Вера с моста сразу определила для себя удобный ракурс, откуда ее было бы отлично видно. Она расстелила на камнях спортивный коврик, торопливо сдернула джинсы и несколько минут не могла заставить себя снять спортивную куртку.
«Я пришла сюда загорать!» — повторила про себя несколько раз, постепенно успокаиваясь. Застыла в удачной позе, вспомнив занятия в драматическом кружке. Когда стоять неподвижно надоело, села на коврик, вытянула ноги вперед, откинувшись корпусом назад и подняв голову навстречу солнцу. А, открыв глаза на минуту, вдруг увидела, что два отдыхающих у самой воды направили на нее свои портативные камеры.
«Вот, черт, попаду в какие-нибудь вечерние новости! Мать увидит — убьет, а братья засмеют», — подумала с опаской, но внимание было приятно. Встала неторопливо, достала из пляжной сумки большую белую шляпу, которая прекрасно гармонировала с синим открытым купальником, повернулась к мужчинам боком, демонстрируя незагорелые бедра и достаточно высокую грудь. Теперь ее снимали уже и с моста.
И вдруг совсем неожиданно появилась конкурентка в обществе двух деловых мужчин. Она устроила настоящий стриптиз, медленно раздеваясь на глазах приличных граждан, которые тотчас уставились на еще одну любительницу загара, бросив свои занятия. Между Верой и этой, с крашенными в яркий перламутровый цвет волосами красоткой, было метров семь, и заинтересованные туристы на мосту стали пристраиваться, чтобы разнообразить свои будущие слайды сразу двумя питерскими мадоннами. Это не понравилось парням, охранявшим девицу.
— Ты из какого журнала? Смотри, Стас, а незагорелая кожа особенно сексуальна на фоне разбуженного утра! Надо это учесть! С кем ты работаешь, красавица? Это наше место, за него заплачено! Сворачивай свой бизнес!
Вера взвилась:
— Что-то я нигде не видела ограды и таблички «Здесь занято». Проваливайте, а то полицейского позову! Я здесь просто загораю!
— На балконе дома просто загорай, понятно! — они начали бесцеремонно пихать коврик с сумкой ногами, настроенные явно воинственно. Всего час продержалась Вера, а сейчас приток отдыхающих и просто шатающихся явно увеличивался. И промозглый ветер, от которого хотелось завернуться хотя бы в синтетический коврик, немного утих. И она уже перестала считать желающих увековечить ее стройную фигурку. Но знакомиться никто не подходил.
— Считаю до трех! Или ты сейчас же сматываешься, или пойдешь домой в своей роскошной шляпе голяком, а твои вещички поплывут в Балтийское море! — парень постарше взял коврик за четыре угла. — Я не шучу!
— Эй, ребята, быстренько положили вещи на место! — оставив складной мольберт и брезентовый стульчик, от самой стены, к ним спешил худощавый молодой человек в теплой ветровке, фирменных джинсах, черной бейсболке. — Собирайся, дорогая, скоро дождь начнется, только что прогноз посмотрел, — незнакомый парень стал возле Веры, возвышаясь рядом такой защитной стеной, что двое мужчин медленно ретировались, что-то объясняя замерзшей даме, которая стала поспешно натягивать узкие желтые брючки и пушистый сизый пуловер.
И, правда, шпиль башни уже утонул в постепенно сгущающемся тумане наползающей непогоды. Вера тоже стала одеваться, чувствуя себя промерзшей насквозь, — так ее трясло от всего происходящего.
— Тебя не мешало бы сейчас водкой натереть и под одеяло засунуть, или под горячий душ? Ты где живешь?
Вера молчала. Нищий художник не входил в ее планы. Скажешь адрес — потом не отвяжется. Она так старательно позировала перед нацеленными на нее телефонами и фотоаппаратами, что не обратила на него никакого внимания.
— Ты нарушил своим приходом все мои планы. И почему сразу я для тебя стала дорогая? — молчать не имело смысла, если шли в одном направлении, по одному мосту. — Ты хоть успел меня нарисовать?
— Меня зовут Константин. Пошли в кафе, тут неподалеку, и согреешься сразу, и пообедаем заодно.
Открытое лицо, спокойный взгляд, приличный рост — ничего, с таким не стыдно пройти по Невскому проспекту. Вера приободрилась. Костя ей понравился. Он заказал по большому бокалу красного вина, суп с фрикадельками, по большой куриной запеченной ноге с гарниром, крепкий кофе. И Вера, немного захмелев, выложила свою мечту — выйти замуж за иностранца, чтобы не щелкать зубами всю жизнь от зарплаты до зарплаты.
Константин рассмеялся:
— Как тебя зовут? Вера! Чудесное имя! Вера! А как же вечная любовь? Разве это возможно — отдаваться за деньги? Тогда лучше сразу в бордель — без работы и заработка точно не будешь!
Вера обиделась:
— Ты, как мои братья, — сразу в крайности кидаетесь! А есть всегда золотая середина. Вот всем нравится цифра семь. А народная молва приписывает любителям этой цифры такое определение — посредственности. Понятие усредненное, что-то между хорошим и плохим. Говорят, что этим людям ничего не нужно, они довольствуются тем, что есть, рады тому, что им предлагают. Выберешь теперь семерку, если знаешь смысл? Точно, нет! А из четырех фигур: квадрата, треугольника, окружности и бесконечности — какой у тебя будет выбор?
Константин процитировал отрывок из известного стихотворения Павла Когана, автора знаменитого стихотворения «Бригантина»:
— Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!
Вера перебила: — Твой выбор?
— Выбираю треугольник, — Костя нарисовал ручкой на салфетке равносторонний треугольник. Эта быстрая смена настроений невольно отражалась на лице Веры. И он почувствовал, как ему сейчас нужны были карандаш и лист бумаги, чтобы захватить в память неуловимую тень то ее радостного возбуждения, то увлеченности и смущения.
— Основная черта треугольника — ты самолюбивый! А я квадрат — волевая! А если выбрать окружность, то будешь сексуальный. Зато бесконечность — пример интеллигентности. Не зевай в следующий раз — предупрежден, значит, вооружен.
Несмотря на яростное сопротивление, Константин проводил Веру почти до самого дома. Обменялись телефонами, ничего друг другу, не обещая. Прощаясь, Константин приколол:
— Когда в следующий раз отправишься на отлов самцов-миллионеров, позвони! Я сразу же, в их присутствии, нарисую тебя без всякого купальника, и кто-то умрет у твоих ног, правда, после того, как отдаст мне тысячу долларов.
— Да иди ты, подальше, умник! — Вера демонстративно зашла в чужой подъезд, чтобы замести следы.
А Костя устремился в свою мастерскую. Что-то во взгляде, в фигуре этой красивой девочки его зацепило: отсутствие жеманности, зажатости, почти детская непосредственность рядом с взрослой рассудительностью, уверенностью и особым шармом.
— Пусть ей повезет в жизни! — пожелал, торопливо делая первые наброски запомнившихся черт на большом листке из альбома.
Четыре воскресения провели вместе у стен Петропавловской крепости в июле, когда солнце жгло немилосердно, но вода все равно была ледяная. Костя заработал пять тысяч рублей за карандашные рисунки Веры, располагаясь рядом со своим портативным мольбертом. К Вере начали подходить знакомиться неизвестные мужчины, но иностранцев среди них по-прежнему не было.
Она проводила время, мотаясь по городу, просиживая на каких-то просмотрах, сессиях, показах мод, пока не приткнулась совершенно случайно в модельное агенство. В начале августа ей исполнилось восемнадцать лет. А в сентябре Костя признался в любви, когда привел Веру к себе домой.
Родители уехали отдыхать на месяц в Кисловодск, и квартира стала для обоих убежищем в познании сексуального опыта, первой неконтролируемой страсти, юношеского восторга. Они, словно играли во взрослую игру, поглощенные собой, силой своих возможностей, упиваясь тайной магией переполненных любовью тел.
Вера стала для Константина той первой женщиной, которая наполнила его такой удивительной отвагой и верой в себя, раскрываясь каждую ночь с какой-то необычной стороны, что он захлебывался в трепетной дрожи своего нетерпения от невозможной привлекательности каждой частицы принадлежащего ему теперь безвозвратно обворожительного женского тела.
После возвращения родителей Костя договорился с другом, и они продолжали свои встречи с Верой в чужой квартире, где бывшие хозяева держали, наверное, дюжину домашних кошек, от которых остался своеобразный запах и неожиданные клочки шерсти на одежде.
Первого декабря отобранная группа, в которую попала Вера, должна была выехать на какой-то модный показ современной одежды в Прагу. И тут в ноябре стало ясно, что шквал обоюдного восторга уже взрослого Кости и этой юной колдуньи дал жизнь маленькому будущему человечку. Которого Вера ради своей будущей сверкающей карьеры, ничего не сказав Косте, решившись, убила. Жестоко, жалея и плача, но убила. На белоснежном хирургическом столе, в медицинском учреждении прервалась жизнь маленького будущего воина, врача, художника, ученого, внука Ирины Александровны, о котором она так никогда и не узнала.
Когда Константин узнал горькую правду, он порвал и выбросил в мусорный ящик все наброски карандашом, листы с готовыми рисунками Веры. «Если бы можно было каким-нибудь сеансом гипноза, — сказал он ей тогда при встрече, — вернуть восторженное, всепоглощающее чувство нежности, в которой вся жизнь отражалась раньше, как бесконечная цепочка будущих надежд и планов. А теперь — только горечь немыслимой потери любви и будущего без тебя».
http://proza.ru/2023/01/06/1898