Как повлияло кино, виденное мною в детстве, на формирование моей личности? Попробую ответить на этот вопрос, проведя археологические изыскания в своей памяти, и датируя свои находки по справочникам.
Первым фильмом, увиденным мною в возрасте трех-четырех лет, был фильм «Джунгли» (“The Jungle Book”, 1942, режиссер Золтан Корда, Великобритания). Из него мне смутно запомнился только один кадр: схватка между несколькими животными (кажется, между буйволом и стаей волков), происходящая в воде на фоне джунглей, стоящих стеной на берегу реки.
За этим последовал диснеевский «Бэмби» (1942), - я его видел к кинотеатре «Новости дня», который был расположен на Тверском бульваре – там, где сейчас разбит просторный сквер. В памяти сохранился большеголовый, необыкновенно глазастый новорожденный олененок, расставивший ножки пошире, чтобы не упасть, да кокетка-зайчиха, «строящая глазки», хлопая длинными черными ресницами.
Неординарным событием был широкий прокат английского фильма «Багдадский вор» (Майкл Пауэлл, 1940); он меня осенил духом Аравии, который во мне оживает при чтении сказок 1001 ночи, но в том, что касается конкретной образности, - в памяти возникает лишь великан, представленный в двух деталях: чудовищной подошвы, угрожающе нависшей над героем, заслонив небо, и огромной ладони, на которой последний выглядит, как муравей.
От фильма «Леди Гамильтон» (Александр Корда, 1941, Великобритания) осталась только густо замешанная атмосфера мелодрамы, и первые кадры, где исполнительница главной роли - Вивьен Ли, загримированная под старуху, рассказывает в полицейском участке свою грустную историю.
«Адмирал Нахимов» (В. Пудовкин, 1946 г.) представлен у меня сценой гибели героя, чье имя – Николай Степанович - врезалось мне в память с тех самых пор, а также несколькими подвигами бравого матроса Кошки (на его примере я до сих пор доказываю решающую роль личности в войнах).
Фильм «Три мушкетера» я смотрел уже без сопровождения взрослых в кинотеатре «Центральный» (он стоял на углу улицы Горького (Тверская) и площади Пушкина; - там сейчас расположен новый корпус издательства «Известия»). Вместо титров ему предшествовало уведомление, что он является военным трофеем; скорее всего, это была американская комедийная экранизация романа (Алан Дван, 1939). Помню только два эпизода; в первом четыре бравых мушкетера, в широкополых шляпах с перьями, в подпоясанных камзолах, длинноволосые, в усах и с эспаньолками, - пьянствуют в трактире: сначала крестятся, плеща вином, гигантскими бокалами, затем одним глотком их осушают. Во втором из запомнившихся мне эпизодов мушкетеры, перевернув Миледи вверх ногами, вытряхивают компрометирующее письмо из ее декольте. Помню, также, каким убогим мне представилось наше жилище после роскошных декораций этого фильма.
Несколько фильмов о «Тарзане» (студия Метро Голдвин Майер, 1932 – 1934 годы; они тоже были представлены, как «трофейные») по произведенному на наше поколение эффекту стали настоящим культурным шоком: вся Москва непрерывно оглашалась «тарзаньими» воплями. Я и сейчас могу оживить в своем воображении несколько кадров: Тарзан, ухватившись за длинную лиану, перескакивает с ветки одного дерева на ветку другого; повторением этого махового движения он быстро перемещается по джунглям, чтобы добраться до дома, где его поджидают: сексапильная брюнетка Джен, одетая в изящный купальник из звериных шкур, и умненькая обезьянка Чита, выполняющая роль верной служанки; злодей капитан Фрай тонет в болоте – от него на поверхности воды осталась лишь белая шляпа; массовые сцены со слонами в роли статистов. Первый из фильмов я смотрел за городом, в клубе Всесоюзного Института кормов на станции Луговая, – стоя в настолько плотной толпе, что было невозможно повернуться.
Последующие фильмы о Тарзане я смотрел в более комфортных условиях кинотеатра «Центральный», как и советский фильм «Кубанские казаки» (реж. И. Пырьев, 1949). Специалисты по советскому искусству утверждают, что в нем была изображена изобильная жизнь послевоенной колхозной деревни ( Е.А. Добренко «Поздний сталинизм». М., НЛО, 2020), но это в памяти не зафиксировалось; видимо, я уже понимал, что это неправда; запомнился, как безусловно правдивый, лишь один эпизод: казак на скаку перепрыгивает с коня на площадку последнего вагона мчащегося поезда (на поверку оказалось, что это – эпизод из другой картины того же периода – «Смелые люди», но в моей памяти два фильма о казаках совершенно слились).
В 1950 году вышел фильм «Падение Берлина» (режиссер Чиаурели). Но, хотя я уже был взрослый ребенок (11 лет), он не застрял в моей памяти, за исключением главной сцены – его финала: Сталин в ослепительно-белом мундире (артист Алексей Дикий) сходит с борта самолета в Берлине, где его, как бога, сошедшего с неба, встречает советская армия-победительница, в центре которой стоят герой и героиня, взявшись за руки, и едя вождя глазами.
Потом были несколько фильмов про заграницу.
«Секретная миссия» (М. Ромм, 1950) познакомил меня с привлекательным внешним обликом Европы (через 13 лет я его опознал, приехав в отпуск в Прибалтику, так как именно там этот фильм и снимался).
В фильме «Серебристая пыль» (А. Роом, 1953) была изображена современная Америка, но из него своим техническим совершенством мне запомнилась лишь лаборатория, в которой разрабатывалась смертоносная радиоактивная пыль, предназначенная для использования против советского народа.
Я здесь перечислил главные для меня фильмы. Где-то на заднем плане мерцают образы: первого в мире радиоприемника, созданного в России («Александр Попов», 1949, режиссер Г.Раппопорт), основоположника аэродинамики Н.Е. Жуковского, запускающего в полет вращающуюся бумажную полоску («Жуковский», 1950, режиссер В. Пудовкин), и флотоводца Федора Ушакова на капитанском мостике («Адмирал Ушаков», 1953, режиссер М.Ромм).
Вот он перед вами - исчерпывающий отчет о кинематографических впечатлениях моего детства, но мне их просмотр нисколько не помог в получении ответа на вопрос, поставленный в начале, ибо для этого я должен бы был провести следующий мысленный эксперимент: устранив детский кинозрительский опыт, сравнить получившуюся в результате личность с тем, какой я есть.
Но это оказалось невозможным, - столь прочно эти впечатления впаяны в память детства, которая - фундамент души.
Январь 2020 г.