До четвертого класса я вынуждена была ходить в школу через степь целых два километра. Мне нужно было переходить через насыпное железнодорожное полотно, где каждые 5-10 минут останавливались длинные составы товарных поездов. Перелезать через тамбуры вагонов для меня было привычным делом. Но были составы и без тамбуров, и тогда приходилось согнувшись «в три погибели» пробираться между рельсами прямо под вагоном. Опасность состояла в том, что состав мог в любую минуту двинуться.
Я помню два случая, когда проползавших под вагоном школьников переехал поезд. А потом мы всем классом бегали в морг, стоявший слева от дороги, и заглядывали в окна. Особенно мне запомнился мальчик из нашего класса по фамилии Шопанов. К сожалению, я не могу вспомнить его имя. Его младшего братишку переехал товарный состав, когда тот собирал уголь в мешки, чтобы дома не замерзнуть зимой. Три дня мальчик не приходил в школу, а когда пришел, то я его не узнала сразу, притихшего и замкнутого. В четвёртом классе дети побаивались этого черноволосого смуглого и дерзкого мальчишку. Было видно, что ему особенно терять нечего. Дети жили с мамой. Семья очень нуждалась. Позже, через много лет этого мальчика мне напомнил Виктор Цой – знаменитый певец 80-х годов. Отчаянный и дерзкий, унижаемый сверстниками в детстве, певец без музыкального образования постепенно стал всенародным любимцем. Его внешность, походка, жесты сильно напоминали мне того мальчика из моего детства.
Однажды мы с подружкой – Наташкой Замковой решили поехать «на товарняке» в Караганду. Дело было зимой. Мы залезли в тамбур, и состав двинулся. Морозный воздух ударил нам в лицо, из-за чего у меня потекли слёзы. Поезд разогнался, и тут мы с подружкой испугались. Прыгать на землю было страшно, да и поздно. Держась за поручни, мы наблюдали, как мелькают деревья и дома и как всё больше удалялся Московский посёлок. К счастью, через пять или семь минут состав стал замедлять свой ход… мы приехали в депо
Зимой темнеет очень рано. И только железнодорожное полотно станции хорошо освещалось. Занимаясь во вторую смену, я часто возвращалась со школы одна, так как почти все мои одноклассники жили на станции Агадырь, а те, кто жил в Московском поселке исчезали сразу после уроков непостижимым для меня образом. И поэтому мне предстояло одной спуститься с железнодорожной насыпи, предварительно окунувшись в бархатную темноту, в которой еле мерцали огоньки моего поселка.
Я садилась на железнодорожную насыпь и с тоской смотрела в темноту, надеясь, что кто-нибудь пройдет мимо, и тогда я увяжусь за ним. А может за мной придет мама!? Ведь она знает, что мне страшно одной идти по степи. Мороз крепчал. Мёрзли щёки и нос. Варежки давно превратились в сосульки от моих слёз и дыхания, которым я пыталась отогреть свои руки.
Потеряв всякую надежду на помощь я, глубоко вздохнув, делаю шаг в темноту. Было ощущение, что я вхожу в ледяную воду. Постепенно мои глаза привыкают к темноте. Я иду по едва протоптанной в снегу тропинке. Снег искрится от многочисленных лампочек на железнодорожной насыпи. Иногда я оборачивалась назад: яркий свет слепит мне глаза. После этого ночь становилась ещё непроглядней и таинственней. Для храбрости я громко пою все песни, которые знаю. Это нужно для того, чтобы меня испугались волки и «плохие» люди. Снег мерно поскрипывает под моими валенками. Я ускоряю свой шаг. Наконец, тяжело дыша, я побежала. В ответ снег захрустел так, будто меня догоняют неведомые зверушки, зайцы, например. Немного отдышавшись и успокоившись, я перехожу на быстрый шаг. Снег мерно поскрипывает под моими ногами. И только звон электрических проводов разрывает морозную тишину вокруг. Это была музыка зимней ночи и моего тотального одиночества. С каждым шагом я приближалась к своему родному поселку.
Надо сказать, что страхи мои были обоснованными, особенно, если учесть то, что в округе часто бродили волки. Это очень пугало меня. Нервы были на пределе. К тому же, на пути к дому иногда меня подстерегал Борька Диканев, ученик параллельного класса. Его дом стоял на самом краю посёлка. Он появлялся неожиданно и с воинственными воплями бежал навстречу, бросая в меня заранее слепленными снежками. Это было последним моим препятствием к моему родному дому. Моя нерешительность еще больше воодушевляла Борьку. Он вновь и вновь оттеснял меня в непроглядную темноту. Но вот я беру в руки снежок и тоже бросаю в его сторону, а затем бегу по направлению к дому, к тому самому, где меня ждёт горячий ужин, мама и бабушка за прялкой.