Нам нужно быть вместе

1.

По галереям старого замка с воем гулял осенний ветер, давно не латанная крыша местами пропускала дождь, но все же на совесть построенное здание все еще было пригодно для жилья. В одном из окон флигеля горел свет, там старая Марьям пряла свою пряжу, чтобы соткать достаточно ткани на продажу к осеннему празднику падающих листьев. Когда-то этот замок знавал лучшие времена. В его стенах часто звучала музыка и было достаточно слуг, чтобы делать ремонт, колоть дрова для каминов, готовить еду и ткать холсты, но времена меняются и часто не в лучшую сторону. Потрясения и междоусобные войны разорили когда-то богатый род, унесли в долину теней хозяина этих земель вместе с единственным наследником. Старой Марьям пришлось много пережить на своем веку, она осталась одна хранительницей семейного очага, и только маленькая внучка вселяла надежду на возрождение их древнего  рода.
- Бабушка, бабушка, смотри! Правда, я похожа на эльфийскую принцессу?
Девчонка лет тринадцати, сидевшая у ее ног, соорудила подобие парика из остатков пряжи, а из кожаных ремешков сплела что-то вроде диадемы.
- Ох, и правда, Ясинка, - рассмеялась старая Марьям. - Не соблаговолит ли ее высочество отправиться в опочивальню? Завтра мы поедем на праздничную ярмарку, нужно встать пораньше.
- Конечно, - зевнув, девчонка забралась к ней на колени и чмокнула в морщинистую щеку. - Ведь все принцессы всегда слушаются своих бабушек.
- Ах, ты моя умница! - Марьям погладила внучку по кудрявой головке, и та убежала в свою комнату.
Следующим утром первые лучи солнца они встречали уже в дороге. Марьям клевала носом верхом на ослике, а внучка правила повозкой, груженой домоткаными коврами и холстами, и ее глаза возбужденно горели нетерпением поскорее добраться до цели. Впервые в жизни бабушка взяла ее с собой и не куда-нибудь, а в эльфийский город Фадмор на большой осенний праздник.
Карнавал золотых листьев устраивали даже в их деревне, но бабушка никогда не отпускала ее туда, и только забравшись в дозорную башню, Ясинка могла издали наблюдать как веселятся ее сверстники, танцуя в кленовой роще возле их школы.
Обитателей старого замка в деревне недолюбливали. Словно живые тени они появлялись время от времени из своих полуразрушенных развалин, напоминая об уже забытых темных временах правления дракона, и в сердцах людей снова поднимал голову страх того, что прошлое не ушло в небытие, оно живо и оно рядом, а значит когда-нибудь может вернуться. Ясинка не раз замечала, как прекращаются все разговоры при их появлении на базаре, как люди стараются побыстрее убраться с их пути. Бабушка, впрочем, тоже не питала ни к кому симпатий и всегда покупала все, что требовалось, только у одного старого торговца дедушки Гарника.
Однажды она заболела, и Ясинке пришлось одной идти в деревню за покупками. Старая Марьям, наверное, предпочла бы умереть с голоду, лишь бы не отпускать от себя внучку, но та, видя такое ее упрямство, незаметно сама улизнула из замка. Прогулка надолго врезалась в память девочки, ей не понятна была такая открытая неприязнь людей. Ведь она в жизни не сделала никому ничего плохого.
- Неужели, старая ведьма наконец-то отдала концы в своем поганом логове? - злорадно спросила одна из торговок, завидев Ясинку одну.
- Давно пора собраться и сжечь это проклятое место, - с ненавистью отозвалась другая.
Девочка было открыла рот, чтобы возразить что-нибудь в возмущении, но тут сзади раздался окрик.
- А ну, цыц, старые вороны! Смотрите лучше, за своими кошелками! Заходи скорей ко мне, дочка!
Тот самый лавочник, у которого всегда отоваривалась бабушка, дедушка Гарник гостеприимно открыл перед Ясинкой двери.
- Давненько вас не было видно. - теплая рука старика ласково легла на плечо девочки, Что же это бабка Марья сегодня сама не пришла?
- Она приболела, и я сама решила сходить. Ведь я уже достаточно большая. Правда?
- Да, - лавочник с грустной улыбкой покачал головой. - Время летит быстро…
Он снабдил девочку всем необходимым, денег ни за что не взял и проводил ее до выхода с площади.
- Ступай с богом, дочка. Передавай привет, Марьям, пускай быстрее выздоравливает. Возвращайся стороной мимо школы, там спокойней, - напутствовал он ее. - Тебе одной лучше не попадаться никому на глаза.
- Дедушка Гарник, за что нас так не любят? Мы же не делаем никому ничего плохого...
- Хм… - старик замялся, нахмурившись. - Тебе лучше спросить об этом у бабушки. Она должна рассказать все как есть. Ведь тебе же жить дальше…
- Спасибо вам за все, - поблагодарила девочка и пошла в обратный путь, сгибаясь под тяжестью кошелки.
Дорога, указанная дедушкой Гарником, действительно была спокойной. Ни души не встретила на ней Ясинка до самого здания новой школы. Но там ей пришлось сильно пожалеть, что она выбрала этот путь. Группа подростков играла в эльфов и драконов в рощице перед зданием, и стоило девочке только показаться на вид, как тут же один из мальчишек бросил клич:
- Берегись! Ведьма явилась в наши края! Бей нечисть!
С этими словами он подскочил к Ясинке и что было сил дернул ее за волосы. Девочка взвизгнула от негодования и боли, выронила свою кошелку и как кошка вцепилась своему обидчику ногтями в физиономию. Парень издал нечеловеческий рык:
- Ну, все, тебе не жить, адово отродье!
И ударил девочку в лицо, в кровь расквасив ей нос. Его товарищи поспешили к нему на помощь, и на Ясинку со всех сторон посыпались тычки и затрещины. Она растерялась, не зная как противостоять такому натиску, и плохо было бы ее дело, если бы не чей-то властный окрик со стороны:
- Прекратить драку! Как вы можете выступать на стороне светлых сил, если вы ничем не лучше драконовых прихвостней?!
Юный мальчик эльф легкой походкой вылетел из рощи и поспешил на помощь несчастной жертве. Обидчики тут же отступили в сторону, утирая с разодранных физиономий сопли и кровь, а эльф, подойдя поближе к испуганной девочке, участливо спросил.
- Как ты, милая? Тебе не сильно досталось?
Ясинка была не в состоянии вымолвить ни слова, только разрыдалась в голос, прячась за своего защитника.
- Тише, тише, милая, - ласково приговаривал тот, поглаживая ее по кудрявой головке. - Я не позволю никому тебя обидеть.
- Эй, Эгилл, это же внучка ведьмы из старого замка, - возмущенно бросил мальчишка, первым напавший на нее. - Разве не ты рассказывал, что нужно бороться с отродьями демона?
- Голова тебе приделана не только для того, чтобы ты в нее ел, Жирайр, - раздраженно отозвался эльф. - Хорошо бы тебе научиться хоть чем-то отличаться от животных. Слушайте все! Никто не в праве даже пальцем тронуть эту девочку! С этого дня она будет учиться вместе с нами.
Он помог собрать рассыпавшиеся пакеты обратно в корзинку и сам проводил ее до замка, да еще заставил главного задиру Жирайра извиниться и дотащить ее тяжелую ношу, до самых дверей.
- Я был бы рад, милая, если бы ты смогла хоть иногда посещать наши занятия. - сказал Эгилл на прощание. - Обещаю, что у нас тебе будет очень интересно, и я никому не позволю даже обидного слова в твой адрес. Выходи завтра в это же время, я буду ждать здесь.
- У меня болеет бабушка, я не могу надолго оставлять ее одну, - замялась Ясинка, ей было все еще страшновато принять такое приглашение.
Тогда эльф снял с себя серебряный медальон, мерцающий волшебными голубыми огнями и бережно вложил в руку девочки.
- Здесь хранится свет звезды нашей богини-матери, - объяснил он. - Положи его где-нибудь рядом с твоей бабушкой,  и как только ей станет лучше, верни талисман мне обратно.
- Какой красивый! Спасибо тебе, Эгилл, - обрадовалась Ясинка.
- Не забудь про наш уговор.
- Хорошо, я обязательно приду!
 В тот вечер Ясинке изрядно досталось от бабушки за самовольную отлучку, но девочка напекла свежих лепешек, заварила чай из золотого корня и, пока бабушка ужинала, незаметно сунула эльфийский талисман ей под подушку.
На следующее утро хворь отступила как по волшебству и к удивлению девочки бабушка даже разрешила ей посещать школу.
- Тебе здесь жить дальше, - вздохнула она. - Может быть это и к лучшему...
Но сердце старой Марьям было не спокойно, и каждый раз она подолгу стояла у окна, провожая взглядом внучку и ее нового друга эльфа. Однако, Эгилл сдержал все свои обещания. Больше девочку никто ни разу не обидел, и ей очень понравилось играть вместе со всеми и слушать необыкновенные истории Эгилла о мире и его обитателях. Частенько она пересказывала то, что услышала в школе. Для старой Марьям, конечно, все эти басни были не новы, но часто она смеялась над эльфийским изложением старых легенд и сказок, а иногда они вызывали у нее недоумение. Уж, очень сильно разнилось новое повествование с тем, что она знала.
И вот теперь они вместе едут в волшебный город на большой эльфийский праздник. Старая Марьям возлагала большие надежды на хорошую выручку за свои холсты и рукоделия, которые она готовила целый год. Ясинка же была полна восторга, ожидание чуда не покидало ее. Она засыпала бабушку вопросами, но та только устало отмахивалась.
- Подожди, скоро сама все увидишь.
И вот, наконец, за склоном последней горы взорам усталых путников открылась зеленая долина, на которой раскинулся волшебный город. Словно жемчужины в окружении каменного панциря скалистых гор сияли на солнце белоснежные башни его дворцов. Ясинка даже забыла как дышать от восхищения такой необыкновенной красотой. До заката они были уже у цели.
После ожесточенного торга с хозяином гостиницы Марьям сняла комнату поближе к торговой площади, и как только они разгрузили повозку и накормили своих осликов, легла отдыхать. Ровно через минуту сон уже сморил ее, а Ясинка, не смотря на усталость, выскочила на площадь осмотреться.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и в быстро темнеющем небе стали зажигаться звезды, но на площади было светло как днем от света фонарей. Люди, не покладая рук продолжали работать. Они украшали гирляндами белых роз фасады домов, раскатывали ковровые дорожки, устанавливали какие-то непонятные устройства под руководством эльфов.
- Что это такое? - полюбопытствовала Ясинка у одного из рабочих.
- Это машина для фейерверков, - объяснил тот. - Завтра дадим большое представление по случаю приезда наследного принца эльфов - его высочества Гринмара.
Ясинка ахнула, не веря такому своему везению. Эгилл рассказывал столько красивейших легенд, где благородный принц был главным героем. И только подумать, завтра она увидит его самого наяву! Она тут же помчалась обратно в гостиницу, чтобы встать утром как можно раньше и не проспать такое невероятное событие.
На утро город бурлил как никогда. К празднику в Фадмор съехалось множество народа и каждый, конечно, хотел лично приветствовать легендарного героя. Старая Марьям недовольно хмурилась, ей не хотелось задерживаться здесь дольше, чем того требовалось. Ведь за комнату хозяин запросил втридорога, но зато, чтобы увидеть шествие им достаточно было только выйти на балкон.
Дорога, по которой должна была пройти процессия была как на ладони. Эльфийские воины в сверкающих доспехах выстроились плотной шеренгой по обочинам, освободив достаточный проход, в шумном море людей. Где-то вдалеке затрубили серебряные трубы, и народ притих, в ожидании затаив дыхание. И вот, наконец, показалась кавалькада всадников на белоснежных крылатых конях, восторженные возгласы понеслись со всех сторон, и в воздух полетели лепестки белых роз, отчего казалось, что в городе пошел снег . Благородные всадники в легких серебристых доспехах выступали неспешно, приветствуя толпу.
- Бабушка, а кто же из них принц? - внучка подергала Марьям за рукав.
- Вон тот, молодчик со шкурой белого волка через плечо, - буркнула та, напряженно всматриваясь в толпу.
- Какой красивый! - ахнула Ясинка, по-детски прижав ладошки к груди.
Тут что-то вспыхнуло в толпе, люди с криками отпрянули в разные стороны, а к месту происшествия поспешили воины из оцепления. Этой суматохой воспользовалась золотоволосая красавица в платье синем как цветок василька и с охапкой белых роз, которую она, подойдя ближе, с поклоном протянула принцу. Тот наклонился, чтобы принять цветы и тут же отпрянул, будто увидев привидение.
- Узнаешь ли ты меня, мой принц? - спросила девушка.
Говорила она не громко, и голос ее дрожал от волнения, но всей площади было слышно каждое ее слово. Вокруг воцарилась небывалая тишина. Казалось, что даже ветер замер в вышине, и было слышно как нетерпеливо переминается с ноги на ногу конь под принцем. Лицо Гринмара будто окаменело, он так плотно сжал губы, что они побелели, и только глаза сверкали холодной яростью.
- Я твоя жена - Беляна, - назвалась прекрасная незнакомка.
Возгласы удивления и недоверчивый ропот пронеслись по толпе.
- Моя жена погибла тридцать лет тому назад в лесном пожаре, - громко отчеканил принц так, чтобы было слышно всему городу. - Как посмела ты, ведьма, явиться ко мне в ее обличье?!
- Гринмар, посмотри на меня, ведь это же я… - на глазах девушки стали наворачиваться слезы. - Я столько лет искала тебя…
- Стража! Уведите ее! - вне себя от гнева приказал принц.
Воины из оцепления поспешили ему на помощь, но как только они подошли ближе, в толпе снова полыхнуло пламя, змейкой скользнуло к месту событий, разгоняя в разные стороны зевак, и взметнулось с ревом, огненной стеной отгородив девушку от солдат. Волна страха и ненависти прокатилась по толпе.
- Глядите! Да, это и вправду ведьма! - понеслось со всех сторон.
С пятачка, откуда начался пожар разбежались все, кроме сгорбленного старика в монашеской рясе, подпоясанной истрепанной веревкой, с тяжелым резным посохом в руке. Седые космы свисали из-под капюшона, надвинутого до самого подбородка. Неожиданно незнакомец заговорил, и голос его, вибрируя, разносился по всему городу, эхом отражаясь от каменных стен домов.
- Беляна, иди ко мне! - властно приказал он. - Разве ты не видишь, что ты ошиблась? Это не твой принц, настоящий здесь.
С этими словами он откинул капюшон, и народ вокруг ахнул, увидев точную копию Гринмара перед собой.
- Нет! - крикнула девушка. - Ты больше не обманешь меня! Уходи!
- Что ж, будь по-твоему, - зловеще согласился колдун, стукнул посохом об землю и пропал, будто его и не было.
Огонь тут же с ревом взметнулся до небес, закружился вихрем в танце и тоже стал быстро ослабевать. Любопытные зеваки подошли поближе, чтобы посмотреть что же стало с красавицей Беляной, рассчитывая увидеть горстку пепла, но сквозь угасающие языки пламени явно проступала хрупкая темная фигурка. Вскоре пожар потух, и перед изумленной толпой предстала уродливая скрюченная старуха. Она протянула костлявые руки к принцу и прошамкала беззубым ртом:
- Ты мой принц! Я всегда любила только тебя одного!
В ответ Гринмар только расхохотался:
- Кого ты хотела обмануть, ведьма?
Он тронул своего коня и проехал мимо, столкнув несчастную женщину со своей дороги прямо в гудящую как осиный рой толпу. Она продолжала что-то кричать ему вслед, пытаясь пробиться обратно, но со всех сторон на нее посыпались удары и толчки.
Старая Марьям ахнула в ужасе и утащила Ясинку с балкона в комнату.
- Негоже тебе смотреть, что там будет дальше! И вообще нам надо убираться отсюда подобру-поздорову. Нехорошие дела нынче творятся в городе…
- Но мы же только приехали! - запротестовала девочка. - Сегодня вечером будет все самое интересное!
- Вот этого то я и боюсь, - буркнула Марьям.
2.
Наказав внучке никуда не выходить из комнаты и никому не открывать дверь, Марьям  отправилась в купеческий квартал, где отдала все, что привезла с собой знакомому торговцу. Денег, конечно, получилось меньше, чем она рассчитывала выручить сама на базаре, но все-таки это было гораздо лучше, чем ничего. Вернувшись в гостиницу, она, не мешкая, запрягла своих осликов и поспешила поскорее убраться восвояси.
К вечеру они достигли перевала откуда открывался чудесный вид на волшебный город. С сожалением Ясинка обернулась еще раз полюбоваться на него. Облако черного дыма  поднималось над площадью, опасения Марьям оказались не напрасны, в городе было не спокойно.
- Люди совсем озверели, - покачала головой бабушка, наблюдая происходящее. - Дракона на них нет.
- Бабушка, ну, что ты такое говоришь! Дракон же был злым, он убил очень много людей!
- Не болтай чего не знаешь! - буркнула Марьям. - При Тахире был порядок, страна процветала. Он остановил столетнюю войну, построил дороги и города. Что ж с того, что смутьяны лишились своих голов? Зато все прочие зажили спокойно.
- Каждый год он требовал человеческие жертвы! Разве это справедливо? - не унималась Ясинка. - Семь самых прекрасных девушек от каждой провинции Арнейского царства отправлялись в его дворец на погибель.
- Это была большая честь, -  возразила Марьям.
- Попасть на ужин дракону, как это может быть честью? - возмутилась Ясинка.
- С чего ты взяла, что он их ел? - рассмеялась бабушка.
- Эгилл рассказывал, что они все погибали в лапах дракона...
- Он, что там свечку держал? - ехидно хмыкнула Марьям. - Тахир требовал вовсе не жертв, ему нужен был наследник, и он просто пополнял свой гарем в надежде, что одна из девушек родит ему сына и станет его женой. Разве это не честь получить возможность стать королевой Арнея?
Внучка притихла, обдумывая полученные сведения.
- Но ведь все девушки всегда плакали, никто из них не хотел быть невольницей дракона. - неуверенно возразила она.
- Ну, не все и не всегда. Некоторые стремились стать наложницей дракона всеми правдами и неправдами. Подумай сама, у простых девушек, за душой часто не было и гроша, а в гареме Тахира они могли жить в почете и богатстве и даже занимать видное положение при дворе. А уж если в благородной семье рождалась дочь, то ее с пеленок готовили ему в невесты. Конечно, если девушка успевала в кого-нибудь влюбиться, то ей не хотелось в гарем…
- Как же тогда могло получиться, что, имея столько наложниц, у дракона не было наследника?
- Не каждой женщине дано было зачать от него ребенка, а уж выносить и дать жизнь и подавно. Часто роды стоили матери жизни… - тихо вздохнула Марьям и смахнула с глаз нежданно набежавшую слезу.
- Почему?
- Почему, почему, - хмуро буркнула бабушка, которую начала утомлять эта беседа. - Потому, что люди другой крови с нами.
- С кем с нами? - тут же насторожилась Ясинка.
- Много будешь знать, скоро состаришься!
- Бабушка! Ты никогда мне ничего не рассказываешь, - закапризничала девочка. - Вот и дедушка Гарник говорил, что ты должна мне сказать всю правду! Почему нас не любят в деревне? Почему называют ведьмами и хотят сжечь? Скажи, ты тоже можешь зажигать огонь, как та колдунья на площади? Что с ней сделали? Ты уехала, потому что испугалась, что и нас могут тоже побить?
- Ясинка, я очень устала, давай спать. Утро вечера мудренее. Есть вещи, о которых тебе лучше не знать.
 Девчонка надула губки, так и не получив ответов. Спорить с бабушкой было бесполезно. Старая Марьям обладала несгибаемым характером, но Ясинка тоже решила не сдаваться и продолжить расспросы. Впереди еще был целый день пути, долгой дорогой можно будет выведать много интересного.
Они распрягли осликов, и улеглись спать в повозке под открытым небом. Яркие звезды точно светлячки сияли на черном бархате небосвода. Скоро Марьям начала тихонько посапывать под мерный стрекот цикад, а Ясинке все не спалось.
Казалось, что небесные светлячки оживают, когда внизу на них никто не обращает внимание и торопятся куда-то по своим делам, нашептывая что-то под нос. 
Веки, между тем, наливались тяжестью и сами собой начали закрываться, а перед глазами возник дивный сад, разбитый на горном плато высоко над облаками. Аллея из низкорослых яблонь, усыпанных мелкими бело-розовыми цветочками вела ко входу в полуразрушенный храм, вырубленный прямо в скале. К веткам деревьев было привязано множество серебряных колокольчиков на разноцветных лентах, но знойный воздух будто замер, не пропуская ни единого звука. Это место имело свою необыкновенную ауру, которая захватывала дух и заставляла тревожно биться сердце. Дрожа от волнения, Ясинка пошла вперед. Мелодичным перезвоном колокольчиков отзывался каждый ее шаг, зловещим эхом отражаясь от скал. Из черного провала входа выглянул белый волк. Завидев нежданного гостя, зверь оскалился, показывая длинные, крепкие клыки, и крадучись двинулся навстречу, прижимая уши. Девочка напугалась и растерялась, ноги сразу стали ватными и непослушными, но тут из пещеры дохнуло нестерпимым жаром. Мгновенно высохшие лепестки дождем посыпались на землю,  волк обернулся, навострив уши, и исчез в кустах так же бесшумно, как и появился. Ясинке хотелось бежать, но она будто приросла к одному месту, и не могла пошевелить даже пальцем.
Между колонн храма тем временем показалась темная фигура. Очертания размывались в густом знойном мареве, так что толком не разобрать кто это был зверь или человек. Существо сделало шаг по ступенькам. Тут же новая волна обжигающего жара распространилась по саду. Задымились и ярко полыхнули сухие лепестки под ногами, порыв ветра из пещеры закрутил их в огненный смерч. Сердце оборвалось от страха в груди Ясинки, когда пламя ударило прямо в лицо, и она подскочила на своем импровизированном ложе вся в холодном поту, едва дыша от только что пережитого испуга. Перед глазами все еще стоял огненный шар, летящий прямо в лицо, но в его центре различалось теперь скуластое лицо, будто слепленное из жидкой лавы, а в ночном стрекоте цикад, послышался тихий шепот. Что-то знакомое и до дрожи родное было в этом наречии, будто когда-то кто-то говорил с ней на этом языке. Однако, как Ясинка не старалась, не могла вспомнить значения слов.
- Кес кара спасум эсп...
Смысл сказанного и ускользнул, но фраза крепко засела у нее в голове. Странное волнение вдруг охватило девочку, от которого  мурашки побежали по спине и тревожно защемило сердце. Кто этот огненный человек? И что он пытался сказать ей?
- Бабуль! Бабушка! - внучка потрясла Марьям за плечо, не в силах сама справиться с возбуждением.
- А? Что? - недовольно буркнула та, неожиданно очнувшись от глубокого сна. - Нам нужно хорошо отдохнуть перед дорогой. Почему ты еще не спишь? Что случилось?
- А какой он был этот дракон?
- О, мой бог, - простонала Марьям. - Нельзя разве было подождать с этим до утра?
- Ну, бабушка, расскажи, пожалуйста… Он был красивый?
Старая Марьям тяжело вздохнула, повернулась на спину и, подложив руку под голову, мечтательно уставилась в небо.
- Когда он принимал обличье дракона, от него невозможно было оторвать глаз, - принялась вспоминать она времена своей юности. - Его тело было подобно подвижному сгустку расплавленного золота, а движения молниеносны и изящны. Бог Огня щедро наделил его и силой, и красотой.
- Ты хотела сказать демон, - поправила Ясинка.
- Откуда ты набралась этих глупостей? - возмутилась бабушка.
- Ничего не глупостей! - в свою очередь вспыхнула внучка. - Нам так рассказывали в школе! Огненный демон владел душами людей, пока в этот мир не пришли дети Света — эльфы. Могущественный король Вестгейр бросил вызов темным силам, чтобы обратить людей к свету. Много лет вели они кровопролитную войну, но в конце концов демон проиграл и сгинул в небытие. И теперь мир людей становится все лучше и лучше с каждым годом. Эльфы дают нам знания, делают нас добрее и достойнее.
- Ну, да, конечно, - едко хмыкнула Марьям. - Достойнее чего? Того, чтобы стать их добровольными рабами?
- Как ты не понимаешь! Жить ради того, чтобы служить высшим силам добра, что может быть достойнее?! Лучших из нас они забирают к себе в Валинор.
- Ты еще маленькая и глупенькая девочка, Ясинка. Ты веришь всему, что тебе рассказывают и даже не задумываешься над тем, что услышала. Эльфы высокомерны и надменны, люди для них просто рабочий скот, и даже самый распоследний эльф никогда не откроет и крупицы истинных знаний своего народа. Много ли ты встречала людей владеющих эльфийским наречием, не говоря уже об их премудростях? Да, за жизнь каждого из своего племени, король Вестгейр без колебаний извел бы весь человеческий род, если бы это было ему по силам! Так с чего бы это он вдруг так обеспокоился уделом низшей расы, что начал жестокую войну за ее процветание? Неужто только, чтобы обратить людей к свету? 
- Не знаю, - растерялась внучка.
- Так я тебе вот что скажу:
Когда-то мир был погружен в холод и мрак, пока однажды в недрах священной горы не проснулся бог Огня Варахрам. Он согрел землю, растопил льды и зародил жизнь. Люди поклонялись ему как владыке всего сущего, он был царем царей и единовластно правил своими созданиями.
Однако, и в те незапамятные времена уже существовали эльфы — дети света далекой голубой звезды Дэнеб. Король Вестгейр царствовал на благодатных холмах Валинора, и племя эльфов множилось и процветало. Древняя легенда говорит, что у короля эльфов хранился волшебный талисман, заключавший в себе божественный свет, дарующий жизнь. Пуще глаза берег он волшебный камень, но однажды Варахрам как-то прознал про него и выкрал, обратившись коршуном. Тогда страшная беда обрушилась на весь эльфийский род, льдом и снегом оделись холмы Валинора, а племя начало хиреть и вырождаться. Каждое новое поколение эльфов становится заметно мельче и слабее предыдущего. Время дивного народа оказалось сочтено на земле. С тех пор они считают Варахрама злым демоном и много лет силой пытались отвоевать свой талисман.
Война была такой жестокой и кровопролитной, что весь людской род едва был не уничтожен в ней. Однако, Варахрам, видя, что дело может кончиться плохо для его созданий, пошел на хитрость. Взял он злосчастный талисман и спустился в самое сердце священной горы Ардабахешт. Там с его помощью он вложил в животворное пламя свою бессмертную душу, и дивный свет залил всю землю, будто новая звезда взошла на небосводе. Так родился новый бог огня Янар, который должен был стать царем среди царей и новым владыкой всего сущего...
Последние слова бабушка произнесла почти уже в полусне и вскоре снова начала сладко посапывать. А Ясинка еще некоторое время лежала с открытыми глазами, гадая что же потом стало с Варахрамом, и почему его сын так и не стал царем среди царей. Несчетное множество светил мерцали в темной вышине. Где-то там среди них затерялась волшебная голубая звезда эльфов. Не она ли теперь тихонько нашептывала сверху:
- Кес кара спасум эсп…
Странным образом слова успокаивали и волновали одновременно, и девочка сама не заметила как погрузилась сон.
3.
Следующий день Ясинка встретила уже в дороге, повозка мерно покачивалась на узкой горной тропе. Бабушка шла рядом с осликами, что-то сильно тревожило ее, и она то и дело напряженно оглядывала окрестности, будто опасаясь погони. Приставать к ней с расспросами было бесполезно, Марьям озабоченно хмурилась, погруженная в свои невеселые думы, и почти не обращала внимания на внучку. Стаи потревоженных птиц с криками кружили в высоте, подтверждая, что ее опасения были не напрасны. Знойный ветер бросал песок прямо в глаза, а небеса подернулись предгрозовой дымкой. Далеко позади по дороге клубилась пыль, то ли от ветра то ли от погони.
Какая-то неясная угроза повисла в воздухе, заставляя тревожно щемить сердце старой Марьям.  Она торопилась как могла, чтобы до вечера уже оказаться дома и только, когда на закате впереди показались башни их замка, вздохнула с облегчением. Старые стены все еще были достаточно прочны, чтобы защитить их от нежданных напастей, будь то непогода или непрошеные гости.
- Не нужно было ехать в этот проклятый город, дома было бы гораздо спокойней, - корила себя Марьям, украдкой поглядывая за внучкой. - Да только как же по -другому свести концы с концами? И девчонку как одну оставишь, когда вокруг эльф увивается со своей школой. Ох, не спроста это! Всего-то ничего туда ходит, а уже набралась там всяких глупостей. Вон и сейчас сидит и бормочет что-то себе под нос. А на дороге-то нынче совсем не спокойно.
Облако пыли позади все ближе и ближе, будто погоня во весь опор летит. Марьям обернулась еще раз. Нет, не показалось ей, горное эхо уже ясно доносит клацанье подков по камням. Она запрыгнула на повозку и подстегнула уставших осликов, а те побежали веселей, завидев впереди свой дом. 
Только когда Марьям задвинула засов на воротах, она вздохнула с облегчением. Теперь можно было всем отдохнуть в безопасности. Вместе с внучкой они распрягли и обтерли вспотевших осликов.
- Устала поди, Ясинка? - с улыбкой спросила бабушка, наблюдая как внучка набивает кормушки сеном.
- Нет, что ты. Я так хорошо выспалась в дороге. Это ты с раннего утра на ногах. Ступай отдохни, бабушка. Я тут сама все доделаю и поесть приготовлю потом.
- Ах, ты моя маленькая помощница, - Марьям погладила внучку по головке. - Я, и правда, пойду прилягу немного.
Усталость вдруг навалилась на нее тяжелой ношей, она едва стояла на ногах, и не чувствуя сил даже дойти до дома, с наслаждением упала в душистый стог сена во дворе под навесом и почти сразу провалилась в глубокий сон.
Ясинка же принялась хлопотать по хозяйству, замесила тесто для лепешек, растопила печь, поставила тушиться бобы в горшочке и пошла во двор разобрать вещи в повозке. Только она открыла  дверь, как обжигающим жаром опалило лицо, словно открыла заслонку в печь.  Шелестом сухих листьев ветер донес уже знакомые слова:
- Кес кара спасум эсп…
На этот раз так четко и явственно, что девочка замерла на месте от испуга, шестым чувством ощутив опасность где-то совсем рядом. Громкий стук в ворота заставил ее вздрогнуть всем телом и прислушаться. Стук повторился с такой силой, что затрещал старый деревянный засов, по ту сторону нервно заржал конь. На ватных непослушных от страха ногах Ясинка тихонько подошла поближе.
- Кто там? - чуть слышно пискнула она.
- Ради всего святого, пусти меня… - глухо отозвался незнакомец за дверью. - Я ранен, мой конь измучен, за мной погоня… помоги мне.
Сердце едва не выпрыгнуло из груди у Ясинки, она сразу узнала этот голос вкрадчивый и завораживающий одновременно, и любопытство пересилило страх. Руки сами потянулись к засову, и, даже толком не сознавая, что делает, она распахнула перед чужаком ворота.
Перед ней стоял сгорбленный старец в длинном потрепанном плаще, из-под надвинутого капюшона свисали запыленные седые космы, левое плечо насквозь было пробито стрелой. Он тяжело опирался одной рукой о седло своего вороного взмыленного коня с огненной гривой, темная густая кровь тяжелыми каплями падала под ноги. Сделав пару шага вперед, он свалился без сознания прямо перед Ясинкой. Девчонка попробовала оттащить его от ворот, но старик оказался невероятно тяжелым для нее.
- Бабушка! Бабушка, проснись! Беда! - что было сил закричала Ясинка и со всех ног бросилась к стогу сена, где спала Марьям.
Та мгновенно проснулась и поспешила к месту происшествия.
- Что случилось? Кто это?
Вместе они приподняли незнакомца, расстегнули застежку на его плаще и стащили капюшон.
- Дедушка Гарник! - ахнула от неожиданности Ясинка, признав знакомые черты. - Как же это? Он сказал, что за ним гонятся! Надо скорее закрыть ворота!
Старая Марьям мрачно хмурилась, тоже внимательно вглядываясь в старика.
- Конечно, беги закрой покрепче, - наконец, отозвалась она. - Потом принеси мне воды, да сбегай в башню, посмотри не видно ли кого в окрестностях.
Пока внучка выполняла поручения, Марьям прислонила раненного к стене, спилила конец с оперением и аккуратно извлекла стрелу. Она уже накладывала чистую повязку, когда прибежала запыхавшаяся внучка.
- Там на дороге всадники. Скоро они будут здесь! Это эльфы! - радостно сообщила она. - Нужно попросить у них помощи! Они лучшие врачеватели на свете.
- Так-таки и лучшие, - скептически хмыкнула бабушка. - Вот что, Ясинка, найди-ка в сарае самый большой мешок и набей его покрепче соломой.
- Зачем? - удивилась девочка.
- Делай, что говорю, быстрее! - строго прикрикнула Марьям, и внучка бросилась на поиски, сгорая от любопытства.
Как только она притащила мешок, бабушка деловито помяла его, накинула сверху плащ старика и ловко привязала получившееся чучело к седлу вороного коня, так что издалека можно было принять его за всадника. После она вывела огнегривого скакуна за ворота и шепнула ему что-то на ухо. Конь всхрапнул, встал на дыбы, и рванул вскачь прочь от замка. 
- А теперь помоги мне, Ясинка, - попросила бабушка.
Вдвоем они уложили раненного на одеяло, и укрыли его в стенах замка. Едва только они перевели дух, как в ворота опять забарабанили.
- Это эльфы! - воскликнула Ясинка, выглянув в окно. - Я побегу, открою! Они помогут нам!
Она метнулась было к двери, но грозный окрик Марьям остановил ее:
- Сиди здесь! И что бы не случилось, не выходи из дома! Я сама открою. Эльфы нам не помощники здесь! А если узнают, что мы спрятали странника, так не сносить нам головы! Помни об этом, и никому ничего не рассказывай!
Внучка только кивнула, открыв рот от удивления. Пока Марьям спускалась вниз, она быстро залезла в башню, чтобы ничего не пропустить из того, что сейчас будет происходить.
Сверху прекрасно было видно, как вороной конь быстрее ветра мчался к роще, унося на своей спине соломенный мешок в развевающемся плаще. А к ним во двор ворвалась целая толпа эльфов во главе с самим принцем Гринмаром. Разгоряченные кони закружили вокруг старой Марьям, нервно грызя удила. Сверху принц зорко оглядывал двор. Заметив пятна крови у стены и сломанную стрелу, он быстро спешился, подобрал ее и внимательно осмотрел.
- Где он? Говори, женщина! Или я не отвечаю за себя! - зло процедил принц.
- Ваше Высочество, не гневайтесь, - испуганно залепетала Марьям, смиренно кланяясь. - Раненный странник постучал в наш дом незадолго до вас. Я дала ему напиться и перевязала его раны.
- Где он? - сквозь зубы прорычал Гринмар.
- Он ускакал своей дорогой всего несколько минут назад. Изволите видеть, вон еще видна пыль из-под копыт его лошади  на пути к священной роще, - Марьям услужливо указала направление.
Принц, едва бросив взгляд в ту сторону, вскочил на коня, и через мгновенье весь отряд уже летел во весь опор в погоню. Довольно быстро они стали нагонять уставшего вороного, одна за другой полетели ему вдогонку стрелы. Эльфы стреляли метко, не смотря на бешеный темп скачки, каждая из стрел достигла цели, и будь в седле настоящий всадник у него не было бы шансов. Зной между тем становился совершенно нестерпимым. Пот градом катил с Ясинки, а с эльфийских скакунов хлопьями летела пена. Зато у вороного коня будто открылось второе дыхание, словно огненный смерч летел он вперед, и сухая трава загоралась пожаром под его копытами. Истыканный стрелами мешок с соломой на его спине полыхнул как спичка, и вскоре густым черным дымом заволокло все вокруг так, что ничего не стало видно.
4.
Три дня и три ночи раненный странник лежал в замке, его мучил сильный жар, он метался в лихорадке и бредил, не приходя в сознание. В беспамятстве бормотал слова то по-эльфийски, то на людском наречии, а все больше на каком-то другом незнакомом языке, который как раз больше всего интересовал Ясинку.
Все это время старая Марьям не отходила от его постели, варила целебные отвары, растирала снадобья, и даже близко не подпускала к больному внучку. Но разве что-то можно скрыть от любопытной девчонки? Она все равно тайком пробиралась на чердак, где через щели в полу можно была разглядеть, что происходит снизу. Незнакомец вызывал в ней жгучий интерес, и чем строже были бабушкины запреты, тем сильнее ей хотелось пробраться к нему, во что бы то ни стало, чтобы рассмотреть как следует, а если повезет, то и расспросить. Удивительнее всего было его лицо. Ясинка давно поняла, что он только казался тогда дедушкой Гарником. Как только бабушка промокнула его лоб влажным полотенцем, вместе с бисеринками пота чудесным образом стерлись и морщины, волосы стали гуще, их больше не серебрила седина. Через узкие щели в полу было плохо видно, но он казался то молодым, то старым, то человеком, то эльфом, а временами черты его лица искажались звериным обличьем.
Теперь было понятно, почему бабушка так испугалась эльфов. Странник был оборотнем из Тридевятого царства, а дивный народ не жалует пришельцев оттуда, и каждому, кто им помогает, наверняка, обеспечена куча неприятностей. Вот только зачем бабушка приютила такого опасного гостя? Она всегда была так осторожна, не любила ни с кем дружбу водить, а уж на порог и подавно никого не пускала. А тут пошла на такой риск укрыла преступника, которые чем-то насолил самому принцу, возится с ним без устали уже который день. Кто же это такой, и что значит это его странное заклинание?
На четвертый день усталость взяла верх над старой Марьям, она уснула прямо за обеденным столом, так и не доев свой завтрак. Ясинка попробовала заставить ее прилечь хотя бы на лавку, но это было невозможно. Тогда она подсунула подушку бабушке под голову, а сама взяла только что приготовленный целебный отвар и поспешила в комнату гостя.
У самой двери девочка остановилась, чтобы немного успокоиться. От волнения сердце прямо выпрыгивало у нее из груди. Она глубоко вздохнула, набираясь решимости, и тихонько прошмыгнула внутрь. Сквозь плотно задернутые шторы свет едва проникал в комнату и, несмотря на то, что камин давно погас, внутри было ужасно душно и жарко. Должно быть, всему виной курительницы с травами, оставленные бабушкой.
Стараясь даже не дышать, Ясинка поставила на стол целебный отвар и на цыпочках подошла к кровати раненного. Он лежал отвернувшись к стене, спутанные длинные волосы разметались по подушке, налипли на потный лоб, но дыхание было ровным и глубоким, сон спокойным. Болезнь наконец отступила, он явно пошел на поправку.
Девочка с интересом всматривалась в незнакомца, стараясь не пропустить ни одной детали, каждую минуту ожидая, что вот-вот придет бабушка и прогонит ее. Во сне он принял свой настоящий облик и оказался  молодым, длинным, худощавым парнем. Из-под повязки на плече виднелась часть татуировки в виде змеи или дракона. Рисунок был выполнен с ювелирной точностью, Ясинка невольно залюбовалась игрой света и тени на огненно-красных чешуйках, и чем дольше она смотрела, тем больше ей казалось, что чешуя вовсе даже не нарисованная, а самая настоящая.
Неодолимое любопытство подтолкнуло ее протянуть руку и дотронуться до рисунка. Реакция пришельца была молниеносной, Ясинка даже и пискнуть не успела, как ее запястье  оказалось зажато точно в железных тисках в его руке, а взгляд страшных змеиных глаз с продольным, словно расселина в горах, зрачком заставил ее окаменеть от ужаса. Ей показалось, что она падает в жаркую черную бездну, откуда на нее летит клуб огня. Она охнула, когда иллюзорное пламя с ревом коснулась ее лица, но тут же очнулась от внезапного наваждения и с облегчением обнаружила, что все это ей только почудилось.
Молодой человек с интересом разглядывал свою гостью, слегка склонив голову набок, и глаза у него теперь были самые обычные человеческие серые как сталь.    
- Кес лиа узум равен, - тихо произнес он и коснулся шершавыми, потрескавшимися от лихорадки губами руки девочки.
От неожиданности она отдернула руку, потирая прижатое запястье, и тут же подала ему принесенный отвар.
- Сарам, - он склонил голову, прижимая руку к груди, в знак благодарности, после чего залпом проглотил довольное горькое питье, даже не поморщившись.
Он хотел сказать еще что-то, но Ясинка остановила его.
- Я не понимаю ни одного твоего слова...
- Отчего же ты не знаешь родного наречия? - удивился он, перейдя на понятный язык. - Неужели бабушка тебя не научила?
- Она всегда очень занята и так сильно устает, что у нее не хватает сил и времени, учить меня тому, что никогда не пригодится.
- Как же так получилось, что для тебя лишним стал собственный род? - опешил гость. - Ведь ты же внучка Марьям? Так?
- Да, меня зовут Ясинка, - улыбнулась девочка. - А ты кто?
- Янар - твой очень дальний родственник, - улыбнулся в ответ парень, щелкнув ее по носу. - Не знаю обрадует это тебя или огорчит, но мы с тобой одной крови.
Так вот почему бабушка решила ему помочь, теперь все встало на свои места.
- А кто мы такие и почему нас не любят люди в деревне? - не упустила шанс Ясинка прояснить давно мучившие ее вопросы.
- Так ты и этого не знаешь? - еще больше удивился гость. - Ты из очень древнего рода огнепоклонников, Ясинка, и в тебе течет огненная кровь, а твой отец…
Он не успел договорить, дверь с треском распахнулась и на пороге показалась разъяренная Марьям.
- Ей не нужно этого знать! - сурово оборвала она разговор и бросила Ясинке. - Марш к себе! И не смей больше здесь появляться!
Напуганная таким нешуточным гневом девчонка тут же мышкой юркнула в дверь и поспешила скрыться подальше с глаз. Но побежала она, конечно же не к себе, а в свое укромное логово на чердаке. Уж больно, ей было интересно узнать, о чем поведет разговор странник с бабушкой.
Тем временем Марьям сняла повязку с плеча гостя и принялась промывать рану, молодой человек отвернулся и терпел процедуру молча, пока она не закончила.   
- Ты не права, Марьям, - нарушил он затянувшееся молчание. - Девочка должна все знать…
- Зачем? - сурово нахмурилась та. - Наши боги покинули нас, а наш защитник Тахир повержен. Ей предстоит выживать в мире людей и эльфов, и чем меньше она будет знать, тем больше у нее шансов сойти среди них за свою.
- В своем ли ты уме? Ее никогда не примут ни люди ни, тем более, эльфы, без знания своей природы и своих возможностей она обречена. Разве ты не понимаешь этого? Неужели тебе ее не жаль?
- Смотрите, кто заговорил о жалости! - вспыхнула Марьям. - И как же у тебя хватает совести, после того, что произошло на площади! Разве не в твоей власти было защитить Беляну? Кто ты после этого?
С каждым новым попреком лицо гостя темнело все больше и больше. А Ясинка невольно замерла в своем убежище, догадавшись, что он и есть тот самый колдун с площади.
- Она сама выбрала свою судьбу, - глухо ответил он. - Я дал ей все, чего можно было только пожелать: вечную молодость, богатство и даже любовь ее ненаглядного принца! Что же я получил в благодарность? Предательство! Все люди жалкие предатели! Они первые отвернулись от своего бога, надо ли удивляться, что бог покинул вас?
- А что ты сделал для своих почитателей? Ты вознесся до небес и принимал дары, как должное, в храме, воздвигнутом не в твою честь! Ты привык всегда только брать, ничего не давая взамен! А это не может продолжаться вечно даже для бога. Вестгейр переиграл тебя, вырядив демоном. А чем же ответил ты?  Обиделся на весь белый свет,  скрылся в лесах тридевятого царства, и в отместку украл у принца жену. Но разве любовь двигала тобой? Нет! Ты обманом использовал несчастную Беляну так, как тебе было угодно, а натешившись, ты погубил ее!
- Как смеешь ты говорить так со мной? - зловеще прорычал гость, едва сдерживая ярость.
Прямо на глазах он стал увеличиваться в размерах, будто гнев распирал его изнутри. Ткань повязки на плече затрещала, кровь проступила в разрыве ткани. Спохватившись, Марьям потянулась было снова перебинтовать, но он грубо оттолкнул ее.
- Оставь, мне это больше не нужно! - он плюнул на рану, слюна зашипела как на раскаленной сковородке, и все зажило, будто ничего и не было. - Скажи спасибо, что я умею быть благодарным за помощь. Но впредь, советую тебе быть осторожней.
- Я уже слишком стара, чтобы бояться, - грустно покачала головой Марьям. - Дни мои сочтены, я могу позволить себе, хотя бы раз в жизни, сказать правду. Кто еще откроет тебе глаза?
- Скажи тогда, что нужно сделать, чтобы заслужить настоящую любовь? - горько вздохнул он, как-то сразу сникнув. - Разве можешь ты смертная понять, что такое быть богом? Толпы паломниц когда-то наводняли храм в надежде стать избранными, но разве любви они искали? Нет! Им нужно было благословение бога, дававшее их потомкам ярлык на царствование среди равных. Людям всегда нужны только деньги, слава и власть, ничто другое их не интересует. Разве испытывала ты когда-нибудь горечь такой потери, какую испытал я?
В ответ Марьям ласково погладила его по спутанным волосам.
- Напрасно ты думаешь, что ты никогда не был любим, Янар. Каждая из девушек, жертвовали собой ради тебя, а ты так и не понял этого…
Он только недоверчиво помотал головой, не соглашаясь.
- Только Беляна была другой… Она любила своего принца безмерно, безусловно и безответно!  Вот кто холодно и расчетливо использовал ее в своих целях! Эльфы предпочитают захватывать государства не силой оружия, а силой любви. Как им удается так околдовывать людские сердца, для меня по сей день остается тайной. Беляна сгорала от любви к своему законному супругу, а он просто ждал, когда время ее закончится, и она растает в вечности как свеча, чтобы прибрать к рукам царство ее отца.
Каждый день ясным соколом я облетал окрестности Золотых гор и однажды заметил прекрасную всадницу верхом на быстроногом скакуне. Привлеченный ее красотой я полюбил наблюдать за ней с горных вершин. Каждый раз она добиралась до смотровой площадки на горе и подолгу стояла на ней, выглядывая кого-то, и только когда солнце начинало клониться к закату, поворачивала она своего коня обратно. Так продолжалось изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Сердце мое разрывалось от жалости и любви. Больше всего на свете, мне хотелось исполнить ее заветное желание, но я не мог заставить принца любить.
Тогда я решил сам стать для нее принцем и подарить столь долгожданное счастье. Я рассчитал, что когда ее муж обнаружит себя рогоносцем, он не сможет переступить через свою гордость, это приведет к их разрыву, и я быстро займу его место в сердце красавицы жены, после чего мы будем по-настоящему счастливо царствовать вместе.
Но я просчитался!  Поначалу все шло как нельзя лучше. После незабываемой первой ночи любви Беляна благополучно понесла и в положенный срок родила нашего первенца. Весть о счастливом событии немедленно полетела ко двору эльфийского короля, и я с нетерпением ждал исполнения своих планов.
Однако, принц не торопился со своей местью, и каково же было мое удивление, когда ее не последовало вовсе. Растерянность и недоумение сменились разочарованием и  яростью. Я не мог позволить ему вот так запросто забрать у меня жену и сына и загубить их своим бездушием и тайной ненавистью. На пути в столицу я подкараулил отряд принца в лесу и силой отобрал у него свою возлюбленную! Но ей так и не суждено было понять, кто любил ее тогда знойным вечером на берегу пруда, и от кого на самом деле родила она своего сына.
Безутешно плакала Беляна в своей светлице, жизнь была ей не мила без любезного ее сердцу принца, а никто другой просто не существовал для нее. Каждый день не отходила она от окна и ждала его с утра до поздней ночи. Жила как во сне и ждала, когда он отыщет ее и спасет из постылого плена, в то время, как он и думать о ней сразу забыл. Как она светилась от радости, всякий раз, когда я, обернувшись Гринмаром, появлялся перед ее окном. Только тогда она готова была идти за мной хоть на край света и без раздумий отдать жизнь за мою любовь. Но ложь не может продолжаться бесконечно, она начала подозревать, что дело нечисто, и однажды открыла мой обман. Как только стала известна вся правда, она стала вянуть от тоски словно цветок. Разве мог я смотреть на это день изо дня? У меня не каменное сердце! Я не выдержал и отпустил ее… До последнего надеялся, что она, увидев предательство своего ненаглядного, одумается и вернется ко мне… Что из этого вышло ты видела сама. Это был ее выбор! Я сделал все, что мог… Скажи, разве я не достоен такой же любви?
Все время пока продолжался рассказ Янара, Марьям грустно качала головой, держась за сердце, а Ясинка в своем убежище старалась даже не дышать, чтобы не пропустить ни слова.
- Когда-то ты купался в любви, сынок, и даже не замечал этого, - наконец, вымолвила Марьям. - Ты привык только брать… только брать… А когда поток  иссяк, и брать стало нечего, ты решил хитростью украсть то, что никогда тебе не принадлежало. Но разве можно построить счастье на обмане?
Злость огнем зажглась в узких вертикальных зрачках Янара при этих словах. Он вскочил на ноги и рывком поднял свою спасительницу, встряхнув как старый пыльный мешок.
- Так скажи же мне, старая ведьма, - прошипел он, - что такое дал Беляне принц Гринмар, чего не под силу было дать мне?
Сердце замерло от страха в груди Ясинки, еще мгновенье и она готова была броситься на помощь бабушке. Но Марьям не дрогнула, открыто взглянула в страшные змеиные глаза, и голос ее был спокоен и тверд:
- Эльфы дали ей любовь. Дочь нашего народа воспитывалась при дворе, где боготворили сынов света. Она выросла на сказках и преданиях, где все доброе и светлое олицетворяют эльфы, а огненный демон Янар выступает легендарным прародителем зла и всех мыслимых пороков. Принц Гринмар стал героем ее грез еще задолго до того, как ему довелось сделаться ее мужем, и это не важно, что сам он и пальцем не шевельнул, чтобы добиться этого чувства. Любовь слепа, Янар. Разве ты еще не понял этого? Если человеку с детства внушили ее, он будет жить с ней всю жизнь, и до самой смерти никакие доводы разума не способны разрушить этих чары.
Янар выпустил ее, недоверчиво хмыкнув:
- Неужели, люди настолько глупы, что не способны даже усомниться в том, что им вбивают в головы? - в раздражении он хлопнул сам себя по лбу.
- Люди — только люди, - пожала плечами Марьям. - Не требуй от них больше того, на что они способны. Твой отец сотворил их верующими, им не свойственны сомнения. Если кто-то из небожителей рассказывает, что не стоит кидаться с дубинками на драконов, они не стремятся проверять все заповеди на собственной шкуре. Кроме того век их недолог, и память коротка. Чтобы вывернуть мир наизнанку, достаточно только рассказать новому поколению,  что черное — это белое, а белое - черное, и они будут жить с этим убеждением до конца дней.
- В речах твоих видится большая мудрость. Но если ты так умна, как хочешь казаться, то почему же ты не рассказываешь правды даже своей внучке?
Марьям тяжело опустилась на сиденье, повесив голову.
- Ты жаловался на горечь утрат, Янар, - тихо ответила она, - но совсем забыл спросить, что стало здесь с нами. Я потеряла и мужа, и всех своих детей в попытке сохранить свой род. Век мой на исходе, и надежд на будущее нет. Все, что я смогла — это сберечь Ясинку, но она не выживет здесь одна без меня. Ей придется уйти и стать своей в мире людей и эльфов. Чем меньше она знает, тем проще ей будет это сделать.
- Отдай девочку мне, - вкрадчиво прошептал Янар. - Я сумею о ней позаботиться…
При этих словах Марьям вздрогнула и вскочила как ужаленная.
- Уж, не за этим ли ты явился в мой дом? - точно змея прошипела она, глаза ее расширились и потемнели, пальцы прямо на глазах сделались кривыми и узловатыми с длинными как ножи когтями. - Пока я жива, не бывать этому! Довольно ты позаботился уже о Беляне, я не позволю тебе погубить единственную надежду нашего рода. Уходи, Янар! Ты всегда был только избалованным ребенком, не способным на настоящее чувство. Уходи немедля, не то я за себя не ручаюсь.
Последние слова утонули в зловещем рычании дракона, в которого медленно превращалась бабушка, к небывалому удивлению Ясинки. Но хотя она даже закусила себе руку, чтобы ненароком не закричать от страха, в глубине души ее жгло любопытство, как же такое чудо возможно, и сможет ли она его повторить. На Янара, впрочем, эта трансформация не произвела должного впечатления. Он только усмехнулся в ответ:
- Уж, не думаешь ли ты мериться со мной силами, старая развалина? Я бы мог взять у тебя все, что пожелаю, даже не спрашивая.
Невесть откуда в его руке появился посох, и он только легонько коснулся им длинной драконьей шеи, как Марьям тут же съежилась и скорчилась от боли на полу у его ног. Некоторое время Янар безучастно наблюдал за ее мучениями, потом все-таки помог подняться и повторил:
- Я бы мог забрать все, что пожелаю, но не стану этого делать. Будь по-твоему, пока ты жива, я буду обходить твой дом стороной. Но знай, хочешь ты того или нет, Ясинка все равно узнает всю правду, и тогда она вынуждена будет сделать выбор: погибнуть или придти ко мне. Она умная и любознательная девочка, я буду ждать!
С этими словами он подошел к окну, обернулся соколом и улетел высоко за облака.

5.
Тихонько Ясинка выбралась из своего убежища и бросилась к дозорной башне. Ей ужасно было обидно, что Янар так быстро покинул их дом, и она не успела больше ни о чем его расспросить. От бабушки теперь и слова лишнего не добьешься, а голове просто разрывалась от вопросов. Стройная картина мира, нарисованная Эгиллом в эльфийской школе, рухнула после всего, что она узнала за последнее время. Но как теперь выяснить правду?
- Хоть бы Янар этот намекнуть догадался, где его искать, - досадовала про себя Ясинка, вглядываясь в хмурое осеннее небо в поисках сокола. - Улетел, не попрощавшись, ищи его теперь, как ветра в поле.
Она отчаянно надеялась, что он вернется и хоть крылом ей махнет, но никого не было видно за серыми тучами. Только холодный ветер кружил в воздухе жухлые листья, да будто случайно уронил соколиное перышко ей на ладонь. Сердечко так и екнуло у девчушки в груди. Все-таки не забыл оставить надежду сокол! Будто в подтверждение тому, свернулось перышко колечком, и глядь, а в руке медальон лежит из темного вулканического стекла, на крышке алым пламенем летящий сокол переливается, а по краю огненной вязью слова его заклинания сами собой выводятся.
-  Кес кара спасум эсп, - произнесла Ясинка вслух.
- Ах, вот ты где! - тут же послышалось недовольное ворчание бабушки внизу на лестнице. - Я с ног сбилась везде тебя ищу! Что это ты там бормочешь?
- Ничего, - поспешно буркнула Ясинка, и тут же, зажав медальон в кулачке, спрятала руку за спину.
- А ну, покажи, что там у тебя? - от Марьям не укрылся этот маневр.
Внучка решительно тряхнула головой:
- Не покажу, это мое!
Но бабушка была не в настроении шутки шутить, поэтому попросту схватила девчонку за шкирку и выхватила из руки безделушку, отчего та тут же разревелась в голос.
- Отдай! Отдай сейчас же! Это мое!
Марьям повертела темный неровный кругляшок вулканического стекла, подивившись про себя, что только дети не придумают себе в игрушки, и вернула законной владелице.
- Из всего-то ты любишь тайны делать, - она примирительно обняла внучку за плечи. - Идем в дом, холодно тут на ветру стоять.
 Ясинка, не веря своему везению, поспешно сунула свое сокровище в карман и последовала за бабушкой.
- Наш гость почувствовал себя лучше и уехал, - сообщила Марьям. - Перемой, пожалуйста, всю посуду, а я пойду прилягу. Я очень устала, еле на ногах стою.
- Конечно, отдохни, бабушка. Я приготовлю тебе постель.
Только вытянувшись на подушках под теплым одеялом Марьям поняла сколько сил ей стоили эти последние дни. Как хорошо, что все неприятности позади и можно, наконец, расслабиться. Вот только даже в полусне ее продолжал беспокоить вопрос:
- Так что ты сказала тогда там в башне, Ясинка?
- Это мое заклинание, бабуль, - как можно беспечней отозвалась та. - Кес кара спасум эсп…
Сон как рукой сняло с Марьям, она подскочила на своих подушках.
- Нам нужно быть вместе? Кто сказал тебе это? - немного подумав, она уже спокойно легла обратно, усталость брала свое. - Можешь не отвечать… Я знаю кто… Держись от него подальше, Ясинка. Он погубит тебя, так же как погубил всех остальных…
- Расскажи мне про него…
- Тот колдун на площади — это был он, - глаза Марьям закрывались сами собой. - Это его люди теперь считают демоном. Но когда-то в незапамятные времена он был для нас богом огня и света…
Последние слова чуть слышно слетели с ее губ, сон сморил ее окончательно.
Ясинка переделала все дела по дому и сделала оплетку для своего медальона из тонких кожаных ремешков, чтобы его можно было носить на шее. Камень казался непроницаемо черным с неровностями на идеально подогнанной крышке, которые делали его похожим на плохо обработанную заготовку. Но стоило только ей коснуться поверхности своими тонкими пальчиками, как под ними тут же проступал силуэт птицы, и медовые искры точно живые играли на оперении сокола, так что невозможно было оторвать глаз.
- Кес кара спасум эсп. Нам нужно быть вместе, - вот что значили эти слова.
Бабушка, сама того не желая, все-таки дает ответы на некоторые загадки. Надо бы побольше задавать ей вопросы. Ей и еще Эгиллу и дедушке Гарнику и всем, кто может, что-нибудь рассказать. А уж потом из разрозненных отрывков, глядишь, и сложится общая картина.  Ясинке как-то не верилось, что тот долговязый симпатичный парень, с которым ей довелось поговорить утром, и есть тот самый древний бог, изгнанный из своего храма, которого ей следует бояться больше всего на свете.  Но что же такое надо было сделать, чтобы люди так разочаровались в нем? К тому же он назвался ее родственником. Может быть из-за этого родства люди относятся к ним с такой опаской? Эх, как жаль, что он не успел рассказать хоть немного историю ее рода. Ясинка никогда не знала ни матери, ни отца, помнила только, что в младенчестве воспитывалась в другом месте и другими людьми. Она была уверена, что разговаривали с ней на том самом наречии, на котором заговорил с ней Янар. Уж, больно знакомы были ей все эти слова, вот только смысл их ускользал. Как она оказалась с Марьям тоже стерлось из памяти. Более менее осознанные воспоминания уже были связаны с этим местом и с бабушкой, которая научила ее всему, что посчитала нужным. Но кто же все-таки они такие и откуда взялся их род?
Между тем за окном давно стемнело. Бабушка все спала, и Ясинке ничего не оставалось делать как тоже лечь в постель. Но стоило только ей закрыть глаза, как она снова увидела яблоневый сад высоко над облаками, только храм теперь не был разрушен, а стоял в багровых лучах заходящего солнца во всем своем великолепии. Жрецы зажигали огонь в светильниках перед входом и курили фимиам, а откуда-то сверху разносился ритмичный бой тамтамов. На площади перед храмом собирался народ, вознося хвалу великому богу, там готовилось жертвоприношение. Некоторые из паломников кидали монетки в огонь светильников и радовались, когда пламя вспыхивало после этого. 
Вот толпа расступилась, пропуская жертвенного быка. Даже во сне Ясинка вздрогнула всем телом, когда жрец рассек острым обсидиановым ножом горло животного, и тот забился в предсмертной агонии, пока его кровь широкой струей стекала по специальному желобу в подготовленный чан. Однако, это была только часть церемонии. Верховный жрец произнес молитву, и словно громом сверху ему отозвались тамтамы, а в светильниках огонь с ревом вознесся до небес. Возбужденное волнение пошло по толпе, бог услышал их, он принял первую жертву.
Из храма жрецы вывели семерых девушек, закутанных с головы до ног в красные покрывала. На площади воцарилась необыкновенная тишина, был слышен только рев пламени в светильниках, когда жрецы сняли с девственниц плотные алые покровы, оставив их в тонких белых сорочках, и взявшись за руки вокруг них, запели псалмы. Одна из несчастных была чем-то похожа на Ясинку. Такая же молочно-белая кожа, темные с медным отливом волосы, слегка вздернутый носик, удлиненные ушки выдавали родство с эльфами. В ее больших зеленых глазах застыл ужас и немой вопрос: «За что?»
К немалому облегчению Ясинки никто не собирался убивать бедных девушек. Их просто окурили благовониями и, повесив каждой на грудь по колокольчику, с почестями проводили в яблоневый сад и оставили там одних.
Толпа паломников переместилась в храм, главные ворота плавно захлопнулись, и изнутри их задвинули на засов. На площади воцарилась первозданная тишина, нарушаемая только потрескиванием пламени в светильниках и тихим перезвоном множества колокольчиков в ветвях яблонь. После захода солнца быстро стемнело, тонкий серп месяца не мог пролить достаточно света, и девушки испуганно жались друг к другу в полной темноте, не зная чего ожидать.   
Некоторое время ничего не происходило, но вдруг от храма пахнуло жарким зноем, и жалобно зазвенели колокольчики в порыве сильного ветра, поднявшего сухую листву. Из светильников взметнулись клубы огня, зашуршало что-то в высокой траве, и огромная тень закрыла на мгновенье звезды. И без того напуганные девушки бросились врассыпную кто куда. Зеленоглазая красавица метнулась в самую гущу сада и затаилась с кустах жасмина с бешено колотящимся сердцем. С разных сторон были слышны испуганные крики подруг по несчастью, но вокруг нее вроде бы было все спокойно. Только она вздохнула с облегчением, как возле куста зашуршала трава, и среди стеблей показалось тело гигантского змея. В ужасе она сорвалась с места, зажав в кулачке предательский колокольчик. Пробежав несколько метров, девушка остановилась, в потемках пытаясь определить, где сейчас может находиться чудовище.
- Не меня ли ты ищешь, красавица? - прозвучал за спиной знакомый вкрадчивый голос.      
Статный красивый юноша непринужденно прислонился к стволу дерева, сложив руки на груди. Взгляд его серых глаз с вертикальным зрачком завораживал словно удав свою жертву. Девушка будто окаменела не в силах отвести от него глаз.
- Не бойся, - он отделился от дерева и сделал шаг к ней.
Гипнотические змеиные глаза оказались прямо напротив, и невольный озноб пробежал по телу девушки. Она изо всех сил уперлась ладошками ему в грудь, пытаясь защититься, но он только тихо рассмеялся, снял с ее шеи колокольчик и повесил на ветку дерева.
- Какая ты красивая, - восхитился он, склоняясь к ней.
Она сама не заметила, как ее руки обвились вокруг его шеи, и он притянул ее к себе.
6.
Старая Марьям не проснулась и на следующий день. Сон ее был тревожен, она металась как в бреду и временами бормотала что-то невнятное. Все попытки разбудить ее ни к чему не приводили. Ясинкой понемногу овладевала паника, она не знала что делать и к кому бежать за помощью. А хуже всего не давала покоя мысль: неужели это Янар наслал на них свое проклятье.
Днем в ворота старого замка постучали, и девочка со всех ног помчалась открывать, от души радуясь нежданному гостю, с которым хотя бы можно было поговорить, рассказать о своих страхах и попросить помощи. Она просто вспыхнула от радости, увидев на пороге Эгилла.
- Здравствуй, Ясинка, - вежливо поприветствовал тот. - Ты давно не появлялась на занятиях, и я решил зайти, спросить все ли у тебя в порядке?
- Как же хорошо, что ты пришел, Эгилл, - всплеснула руками Ясинка. - Мне так нужна помощь! Я совсем не знаю, что делать…
- Что же случилось? - участливо спросил эльф.
- Моя бабушка! Она не просыпается… - едва не плача, девочка схватила его за рукав и потащила за собой.
- Хорошо, идем, посмотрим, что я могу сделать, - Эгилл поспешил за ней.
Лишь только он взглянул на Марьям, как тень пробежала по его лицу. Закрыв глаза, он коснулся лба больной и будто бы впал в транс. Бисеринки пота выступили на лбу, тонкие черты его лица исказила судорога, но когда он, справившись, открыл глаза, Марьям тоже очнулась ото сна к неописуемому восторгу внучки.
- Спасибо тебе, Эгилл, - она даже расплакалась от облегчения. - Что бы я без тебя делала?
- Не благодари меня, - печально ответил он. - Может быть, было бы лучше, если бабушка твоя оставалась в забытьи. Болезнь высасывает из нее жизненные силы, я не могу это остановить.
- Сколько же мне осталось? - тихо спросила Марьям.
- Никто не может знать точно. Может быть несколько недель, а может быть несколько дней или месяцев. Я бы посоветовал беречь силы и больше спать.
Ужасная новость не укладывалась в голове Ясинки. Всю жизнь Марьям была рядом, и как же так может быть, что вдруг ее совсем не станет. Конечно же, это все неправда, ведь любую болезнь можно вылечить, нужно только найти хорошего лекаря. Утешая себя такими мыслями, она принесла бабушке поесть, а Эгилл заварил чай из целебных трав, не переставая нашептывать что-то над напитком. Еда и питье пошли на пользу Марьям, лицо ее порозовело, и она уснула глубоким спокойным сном.
Эльф, увидев перемены к лучшему, сразу засобирался домой. А Ясинка с тяжелым сердцем пошла его провожать. Она снова оставалась со своей бедой один на один.
- Эгилл, я так благодарна тебе за то, что ты нам помогаешь, - робко сказала она и, немного помявшись, спросила. - Скажи, а эта болезнь не может быть связана с проклятьем? 
- Каким проклятьем? - тут же насторожился эльф.
- Ну, я не знаю...
- Ясинка, ты должна рассказать мне все, - серьезно сказал он, взяв ее за руку. -  Иначе, я ничем не смогу помочь.
Девчонка вздрогнула, не на шутку испугавшись, ведь рассказывать все было нельзя ни в коем случае.
- Несколько дней назад к нам постучал раненный странник, - неуверенно начала она, решив придерживаться той части правды, что и так была известна эльфам. - Бабушка помогла ему, но они сильно разругались при этом. Я видела, как колдун дотронулся до нее своим посохом, ей сразу же стало плохо, и с тех пор становится все хуже и хуже.
- Почему ты решила, что это был колдун?
- Я узнала его! Мы видели его на площади в Фадморе. А вскоре после того, как он ушел, к нам прискакал сам принц Гринмар и спрашивал про него. От той погони трава загорелась у дороги, едва всю рощу не спалило... Разве ты не видел?
Эгилл кивнул и глубоко задумался.
- Нет, я не почувствовал магии огня, - наконец, сказал он. - Твоя бабушка болела и до этого, мой талисман помог преодолеть хворь за счет остававшихся жизненных сил, но ей следовало беречь себя после этого. А теперь боюсь, что недуг вернулся, а сил бороться с ним уже не осталось.
- Что же теперь делать? - голос девочки дрогнул, и слезы сами собой побежали по щекам.
- Ну-ну, милая, - Эгилл ласково сжал ее ладошку.  - Не надо отчаиваться… Поезжай в Фадмор ко двору князя Олафа. Уверен, он найдет способ тебе помочь. Ты поняла меня? Тебе нельзя дольше оставаться здесь, Ясинка...
- Спасибо тебе, Эгилл, - вздохнула та, утирая слезы, в ее душе снова зародилась надежда. - Ты такой добрый… Скажи, почему ты мне помогаешь?
- Ты мне показалась хорошей девочкой, еще не потерянной для света, - грустно улыбнулся он. - Прощай, Ясинка. Не тяни с отъездом. Если люди прознают, что твоя бабушка сильно захворала, не миновать беды.
- Почему? Что мы им такого сделали? - отчаянно крикнула она ему вслед.
Эгилл обернулся и как-то странно на нее посмотрел.
- Люди быстро забывают добро, но зло помнят очень долго. - помедлив, ответил он. - Они боятся дочери дракона как огня, и как только у Марьям не останется сил защищаться, они придут сюда снова…
 Он свистнул своего коня и уже, сидя в седле, крикнул на прощанье:
- Беги отсюда, Ясинка! Поезжай в Фадмор! Не медли! Я найду тебя там…
 Потрясенная девочка долго смотрела ему вслед, и, хотя на душе у нее скребли кошки в предчувствии беды, надежда на чудо придавала силы. Она не могла думать больше ни о чем кроме нового путешествия в славный город эльфов.
То, что она только что узнала, многое объясняло и ставило на свои места. Марьям была дочерью Тахира! Вот почему их ненавидят и боятся в деревне, и вот почему она так защищала дракона. Кому как не ей было знать все, что на самом деле происходило при его дворе. Обидно было только то, что она сама никогда ничего не хотела рассказывать об их роде.
 7.
По пыльной горной дороге неторопливо катилась маленькая повозка, влекомая длинноухим осликом. Солнце уже садилось за горизонт, и Ясинка, ведущая своего низкорослого скакуна за повод, торопилась попасть в Фадмор к утру. Бабушка теряла силы прямо на глазах. Еще вчера она могла подняться, а сегодня так и пролежала весь день, безучастно глядя в небо.
Вот уже пройден последний поворот, и перед усталыми путниками открылся великолепный вид на конечную цель их путешествия. Устремленные ввысь башни, белые храмы с колоннами и светлые дома, утопающие в зелени садов, все было видно как на ладони.
– Бабушка, бабушка! Ты только посмотри! – девчушка остановилась и от радости захлопала в ладоши. – Мы дошли! Будь благословен город Фадмор, где живет волшебный народ! Они умеют творить чудеса, они помогут тебе, вот увидишь.
Старая Марьям с трудом приподняла голову, безразлично посмотрела в указанном направлении и снова легла обратно, не проронив ни слова. Даже сквозь загар и дорожную пыль проступала смертельная бледность на ее лице, дни ее были сочтены, и только чудо могло помочь ей.
– Поторопись, Ясинка, – едва слышно прошептала она, – скоро стемнеет, на дороге могут быть разбойники.
– Не бойся, бабушка, мы успеем. Дорога теперь пойдет под гору, идти будет легче. Каждое утро наместник эльфийского короля принимает просителей в своей резиденции. Мы пойдем к нему, и он обязательно исцелит тебя.
Старуха только тяжело вздохнула в ответ и закрыла глаза. Недуг безжалостно высасывал из нее все жизненные силы, и она уже ждала смерти как избавления от страданий. Вот только жаль было оставлять внучку совсем одну в этом мире. Глубоко за полночь они добрались до городских ворот, но внутрь их не пустили до рассвета. Ни у Ясинки, ни у ее ушастого помощника уже не оставалось никаких сил, как только опуститься на землю и уснуть в изнеможении.
С первыми лучами солнца они снова были уже на ногах и спешили к резиденции наместника. Длинная очередь страждущих чуда выстроилась у дверей богато украшенного барельефами и лепниной светлого дома, больше похожего на храм. Ясинке ничего не оставалось как только занять место в самом конце. Заметив новую просительницу, к ней подошел невысокий стройный как мальчик эльф, выполняющий роль распорядителя, и попросил ее ответить на несколько вопросов, касающихся цели их визита.
– Сколько же времени займет ожидание приема? – беспокойно спросила Ясинка, когда со всеми формальностями было покончено.
– Это зависит от занятости наместника, – пожал плечами эльф, – иногда он принимает только по несколько человек в день, а иногда прием длится до поздней ночи. Бывает, что люди стоят здесь месяцами, в ожидании милости его светлости.
На глазах девочки появились слезы отчаяния.
– Мы не можем ждать столько времени, – она опустилась на землю прямо под ноги своему ишаку. – Моя бабушка умирает! Я привезла ее сюда издалека в надежде на чудо! Зачем же я мучила ее и себя и нашего ослика столько дней пути? Чтобы она умерла здесь под дверями вашей светлости?
Горькие рыдания теперь сотрясали все ее тело, люди из очереди столпились вокруг, искренне жалея несчастную сиротку. Эльф распорядитель принес ей воды.
– Не надо так плакать, милая, – ласково обратился он к ней, – я посмотрю, что я могу для тебя сделать.
Не прошло и часа, как он вернулся за ней, честно сдержав свое обещание.
– Идем, милая, – он взял ее за руку и повел куда-то совсем в другую сторону от общей очереди. – Его светлость уделит тебе время отдельно от всех.
– Спасибо, – пролепетала Ясинка, поспешно утирая свои слезы.
Надежда на спасение снова забрезжила перед ней. Она сама не заметила как оказалась в светлой просторной комнате с колоннами. Ослик остался ждать у входа с большой охапкой душистого сена в награду за долгое путешествие, а бабушку пересадили в мягкое кресло на колесах и омыли ее лицо губкой, смоченной целебным эликсиром. Ясинке тоже принесли таз с водой, где плавали белые лепестки роз, чтобы смыть грязь с лица и шеи. Как только она закончила приводить себя в порядок,  их проводили к высоким резным дверям.
– Его светлость князь Олаф ожидает тебя, – шепнул ей на ухо распорядитель и распахнул створки.
Ясинка втолкнула каталку с бабушкой в огромный светлый зал, шагнула следом и замерла в восхищении. Никогда она не видела убранства прекрасней! Тонкие белые колонны, увитые плетями белых роз, держали на своих резных капителях расписной полупрозрачный купол, сквозь который струился волшебный мягкий свет, и в лучах этого света сидел ОН. В снежно-белых одеждах, расшитых серебром, длинные золотистые волосы стянуты на челе обручем с чеканным рисунком роз, голубые как небеса глаза чисты и отрешены от всего мирского. Он казался прекрасным божеством в убогом грешном мире людей. Ясинка сразу почувствовала себя страшно неловко в своем пыльном поношеном платье. Все заранее подготовленные слова как-то разом улетучились из головы, и она могла только с трепетом в душе смотреть на прекрасного князя.
– Говори, дитя, – ласково обратился к ней Олаф, – какая беда привела тебя к моему порогу?
На ступеньках у кресла наместника сидел юный как мальчик эльф, играя опавшими лепестками роз.
– Я никогда не понимал тебя, Олаф, – вполголоса обратился он к своему господину по-эльфийски, – что заставляет тебя принимать этих немытых аборигенов и выполнять их идиотские просьбы?
– Нам надо создавать ореол божественности вокруг нашего народа. Аборигены должны преклоняться перед нами, только так мы можем сохранить контроль над агрессивной, бесноватой и продуктивно размножающейся людской популяцией, – также вполголоса заметил Олаф и поднялся со своего кресла.
Неторопливо и с достоинством он спустился со своего пьедестала к оробевшей просительнице. Его нежные пальцы ласково коснулись заплаканного лица девочки.
– Не стесняйся, милая, – ободрил он ее, – столько много людей ждет моего внимания снаружи, давай не будем тянуть время. Чем я могу помочь тебе?
Сердце Ясинки забыло как надо биться, так прекрасно показалось ей это мгновение, но все-таки она собралась с духом и пролепетала:
– О, божественный господин, я пришла сюда только с одной целью — помочь моей больной бабушке! Прошу, вылечи ее!
– Как будто мы способны отменить время и вылечить старость! – саркастически хмыкнул юный эльф на ступеньках, продолжая играться с лепестками. – Как ты будешь выкручиваться, божественный господин?
Вместо ответа Олаф открыл шкаф и достал оттуда пузырек с мерцающей жидкостью.
– Прими от меня этот фиал, милая, – сказал он. – Это снадобье принесет облегчение от страданий твоей бабушке.
– Очень мило, – прокомментировал по-эльфийски его спутник, – быстро убить старушку, чтобы облегчить жизнь сиротке…
– Заткнись, Лейв, – с той же ласковой интонацией бросил ему Олаф, с нежностью вкладывая склянку в руки старухи.
Чудесный дар мгновенно подействовал на больную женщину. Глаза ее прояснились, морщины разгладились, и с волос ушла седина. В мерцающем свете волшебного фиала перед восхищенной Ясинкой сидела молодая, полная сил красавица, которой когда-то была ее любимая бабушка. Не помня себя от радости, девочка бросилась ей на шею, но дорогой образ растаял искрящимся туманом в ее объятиях. Ничего не понимая, со слезами на глазах она обернулась за разъяснениями к Олафу.
– Не волнуйся, милая, – успокоил он. – Твоя бабушка отправилась собирать розы в садах благословенной земли. Поверь мне, она сейчас счастлива там, где сами боги заботятся о ней. Расскажи мне о себе. Что ты умеешь делать?
– Бабушка научила меня многому, – зачарованно сообщила девочка. – Я умею прясть, вышивать, танцевать, готовить вкусные кушанья, чтобы понравиться своему будущему мужу…
– У тебя замечательная бабушка, – ободряюще улыбнулся Олаф.
К тому моменту Ясинка не видела ничего кроме ясных глаз светлого князя, и ничто на свете не имело для нее большего значения, чем оказаться чем-либо полезной этому божественному созданию. Если бы он приказал ей сейчас броситься вниз головой с крепостной стены она с радостью выполнила бы этот его каприз, лишь бы только он был счастлив в этот самый момент. Но тут их идиллию прервал резкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, створки распахнулись, и в зал стремительно ворвалось еще одно божественное создание, изрядно покрытое дорожной пылью.
– Олаф, мы полостью в дерьме! – сообщил по-эльфийски вновь прибывшей посланник.
– Что случилось? – не меняя тон, так же по-эльфийски спросил наместник.
– Ночью в Драконьем ущелье люди Рассула снова ограбили караван. Анлаф убит, все золото захвачено разбойниками. Это уже третий караван за месяц! Нам нужно принимать какие-то меры.
Глаза Олафа потемнели от гнева, и рука стиснула рукоятку меча на поясе, так что побелели костяшки пальцев.
– Этого не может быть! – простонал он. – Анлаф — один из первородных! Как это возможно, что он был уничтожен?!
– Это произошло неожиданно из засады… Дикари непредсказуемы и жестоки, – с тяжелым вздохом сообщил посланник. – Им что человек, что эльф, все одно какой эпохи… убьют любого, чтобы получить доступ к золоту! Они явно заранее знали наш маршрут.
– Эти твари не достойны того, чтобы жить, – сквозь зубы процедил Олаф, бросив неприязненный взгляд на Ясинку, взволнованно следящую за каждым его движением совершенно влюбленными глазами. – Уберите эту дурочку с глаз долой! Пусть вышивает гобелены на фабрике в нашу честь!
Девочку, подхватили с двух сторон под руки и увели прочь.
– Мы не можем себе больше позволить потерь! – горько заявил Олаф, когда девочка скрылась из вида за дверями. – Пусть аборигены сопровождают караваны, мы будет платить втрое против прежнего за их услуги. Никакое золото этого мира не способно окупить смерть первородных эльфов! Больше не должно быть нашего присутствия в этих конвоях, теперь мы будем только тренировать аборигенов для сопровождения золота до границы. Все потери должны нести люди! В конце концов, это людская алчность развязала войну в этом регионе! Мы освободили их от тирании дракона, кто мог подумать, что это приведет к таким результатам! Наберите отряд верных нам людей для следующей отправки, усильте охрану караванов.
– Будет исполнено, князь, – поклонился ему в ответ гонец.
– Это золото — наше благословение и наше проклятие, – вполголоса прошептал Олаф. – Уже выросло целое поколение людей без дракона, а в стране с каждым годом только все больше процветает воровство, насилие и нищета. Им дали свободу, а они понимают ее как вседозволенность.
– Они привыкли быть рабами, мой князь! Им неважно, кто будет их следующий господин: дракон Тахир или светлый князь Олаф или царь Кощей из Тридевятого царства. Им важно только одно, чтобы он обладал реальной силой, способной принести порядок в их ничтожное существование! Только если они будут жить в достатке и сытости, только тогда они пойдут за любыми нововведениями, примут любую свободу, не вдаваясь в подробности, что реально стоит за красивыми словами.
– Почему же они сами не строят свою жизнь? Стоит только кому-то из них обрести хоть немного власти, он немедленно превращается в ненасытную пиявку и гребет под себя все, до чего только сможет добраться!
– Потому что он знает, что это не навсегда. Рано или поздно придет сильный властелин и вышвырнет его с теплого места, а все богатства заберет себе.
– Если они так глупы как стадо баранов, то они заслуживают того, чтобы их приносили в жертву. – пробормотал Олаф, с ненавистью глядя из высокого окна на длинную очередь страждущих его милости. – Пригласите следующего.
Двери открылись и в зал вошли двое: мужчина и женщина с запеленатым младенцем на руках.
– Я слушаю вас, – холодно продолжил прием Олаф, усаживаясь в свое кресло, – Как беда привела вас к моему порогу?
– О, сиятельный господин, – начал мужчина, – моя жена недавно потеряла ребенка, и у нее помутился рассудок. Только чудо может помочь нам.
– Если она потеряла младенца, то что же тогда завернуто в пеленки у нее на руках? – поинтересовался Лейв, с любопытством разглядывая посетителей.
Вместо ответа мужчина вынул сверток из рук жены, положил его на ступеньки и развернул. В пеленках лежало полено. Олаф тяжело вздохнул, а Лейв, с трудом подавив смешок, легко сбежал по ступенькам, подхватил импровизированного ребенка и торжественно с поклоном подал его князю. Тот накрыл полено пеленками произнес длинное заклинание на древнем эльфийском наречии, и случилось чудо. Настоящий младенец зашевелился на его коленях и раздался детский плач больше похожий на дверной скрип, но родителям это было не важно. Не веря своему счастью, они с благодарностью приняли малыша и удалились.
– Интересно сколько лет они будут его нянчить, прежде чем до них дойдет, что мертвое полено не способно изменяться и расти? — задумчиво спросил Лейв, провожая осчастливленных родителей взглядом.
– Это не наша проблема! – спокойно ответил Олаф. – Они хотели младенца, и они получили младенца. Здесь все по-честному!
– Да-да… конечно.

8.
Весь день Ясинка ходила как во сне, не понимая толком, что с ней происходит. Какие-то люди водили ее по богато украшенным помещениям и что-то рассказывали и показывали, но весь поток слов и образов протекал мимо ее сознания. Куда бы она не посмотрела, везде она видела только ясные глаза прекрасного князя.
Только, когда ее, наконец, определили в тесную келью и оставили в покое, она очнулась, и постепенно до нее дошел весь ужас произошедшего. Случилось то, чего она боялась больше всего на свете: она осталась совсем одна в этом враждебном мире и ей некуда больше идти. Бабушка всегда была для нее крепостью и оберегом, и вот в один миг ее не стало. Нестерпимо защемило вдруг сердце, ком подкатил к горлу так, что перехватило дыхание, и  вдруг стало так больно, что показалось будто с нее разом содрали кожу. Она завыла как раненный зверь, и слезы сами ручьями полились из глаз.
Она плакала так сильно, что не заметила, как в дверь постучали. Не дождавшись ответа, в келью влетел не на шутку встревоженный Эгилл.
- Милая Ясинка, - он попытался обнять девочку за плечи, но она оттолкнула его.
- Обманул! - горько всхлипнула она. - Ты меня обманул! Ты обещал, что здесь помогут…
Он опустился перед ней на колени, достал платок и принялся вытирать ее слезы.
- Послушай меня… ты молодец! Ты все сделала правильно! Твоя бабушка на небесах сейчас гордится тобой! Даже Олаф оказался бессилен перед ее страшным недугом,  он избавил несчастную от страданий. К сожалению, это все, чем он смог помочь. Разве ты хотела бы, чтобы Марьям умирала долго и мучительно?
Все еще всхлипывая, Ясинка покачала головой. Конечно же, она этого не хотела.
- Вот, - ободряюще улыбнулся Эгилл. - Не надо плакать. Твоя бабушка навсегда останется с тобой, только теперь она будет жить в твоем сердце. 
- Правда? - девочка с надеждой заглянула ему в глаза.
- Конечно! - заверил ее эльф. - Тоже самое случилось со всеми нами, когда наша королева-мать ушла за радугу. Теперь она сияет нам с неба далекой голубой звездой, которую мы зовем ее именем.
- А я тоже могу назвать какую-нибудь звезду именем бабушки? - всхипнула Ясинка.
- Почему бы нет? - Эгилл взял ее за руку и вывел во двор.
Не смотря на позднюю осень, ночи еще стояли теплые, Розы, аккуратно посаженные по всем четырем сторонам дворика,  наполняли воздух своим сладким ароматом, а чистое небо было сплошь усеяно звездами.
- Посмотри, сколько их! Выбирай, какая тебе больше нравится.
- А где среди них звезда вашей королевы? - поинтересовалась девочка.
- Вон, видишь 9 ярких звезд, расположенных крестом? - он указал направление, но Ясинке не сразу удалось рассмотреть то, что нужно.
Когда она справилась с этим, Эгилл продолжил.
- Если присмотреться, то можно представить, что это летящий лебедь. Там, где конец креста немного загнут — это голова, а над ней находится самая большая голубая звезда — корона лебедя. Это и есть Дэнеб. 
- Какая красивая, - вздохнула Ясинка. - А что же случилось с королевой эльфов? Неужели она тоже состарилась, заболела и умерла?
- Нет… - глухо отозвался Эгилл. - Ее убил огненный демон…
- Янар?
- Нет.. его отец… но мы все ее помним и любим, и она жива в наших сердцах.
- Ты тоже плакал, когда ее не стало?
- Нет, совсем нет. Я родился много позже этих событий. Вот Олаф — один из перворожденных, он помнит все. Когда ее не стало, король совсем потерял голову от горя. Снежной бурей умчался он в свой замок на Северных холмах, и льдом и снегом оделась вся наша земля. Много дней не выходил он из стен своего замка. Мороз стоял такой трескучий, что стены покрылись толстым панцирем льда, а ворота промерзли насквозь, и невозможно было попасть внутрь. Долго не решались эльфы нарушить покой короля, пока беспокойство за его жизнь не взяло верх . Тогда они разбили ворота, вошли во дворец, который всегда был им домом, и не узнали его. Сверкающий лед заковал убранство комнат! Любимые белые розы королевы, росшие повсюду, превратились в ледяные изваяния. Стоило только задеть их, как они разбивались на множество осколков, жалобным звоном нарушая гробовую тишину королевских покоев. В тронном зале они нашли своего короля, который сидел у ног ледяной королевы с букетом заиндевевших роз на коленях. Глаза его были широко открыты, но он не видел ничего перед собой, и инеем подернулись его ресницы.  К счастью, его удалось разбудить и вернуть к жизни, но он больше никогда не возвращался в свой ледяной дворец, где с тех пор царит только ледяная королева.
- А может быть, она не умерла насовсем? - с надеждой спросила Ясинка. - Ведь есть же талисман животворного огня, разве с его помощью нельзя совершить чудо?
При упоминании о талисмане Эгилл мгновенно навострил свои длинные уши.
- Ты знаешь где этот камень? - затаив дыхание, живо спросил он.
- Нет, - покачала головой Ясинка, - я только знаю, что он существует.
Эгилл разочарованно вздохнул:
- Что ж, уже поздно… Ты, должно быть, сильно устала. Идем, я провожу тебя обратно.
После ухода Эгилла Ясинке стало легче, слезы высохли, боль поутихла, осталась одна только светлая печаль. Вскоре усталость взяла верх, и она незаметно уснула, глядя на звезды сквозь узенькое окошко своей кельи.   
Чуть свет ее разбудил громкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в келью стремительно ворвалась пожилая толстушка.  Сердито бурча что-то себе под нос, она поставила на тумбу бутыль с молоком, бросила душистый каравай с румяной корочкой и удалилась, не потрудившись закрыть за собой дверь. От вкусного аромата свежего хлеба у Ясинки проснулся волчий аппетит. Она вдруг вспомнила, что уже два дня почти ничего не ела, и набросилась на еду.  Должно быть от голода, ей показалось, что ничего вкуснее она в своей жизни еще не пробовала. Хлеб просто таял во рту и был необыкновенно сытный, а молоко пахло розами. Насытившись, она опрокинула в рот последние капли молока и чуть не поперхнулась, когда во дворе кто-то начал колотить со всей силы в железный щит, закрепленный у входа.
Тут же по этому сигналу в коридор высыпали обитатели соседних келий и заспешили к выходу. Ясинка тоже высунулась за дверь, пытаясь понять, что случилось.
- А ты чего стоишь? Особенная что ль? - недружелюбно толкнула ее одна из проходивших мимо девушек.
- А что нужно делать? - растерялась Ясинка.
- Гляньте на нее только! - неожиданно обозлилась черноволосая красавица. - Ты, что, пигалица, с неба свалилась? Да, люди здесь годами место пытаются получить! Только лучшие из лучших сюда попадают, и всем хорошо известно, что нужно делать ...
Она притормозила, презрительно оглядывая новенькую с головы до ног, но к счастью поток девушек, идущих по узкому коридору, не дал ей задержаться надолго. Подождав, пока неприятная скандалистка скроется из вида, Ясинка тоже последовала вслед за всеми.   
Девушки дружно направлялись через дворик в соседнее здание и рассаживались там, как птички, каждая на свой шесток. Весело щебеча о чем-то своем, они так же споро принялись за работу. Это были вышивальщицы одна искуснее другой. В одном зале девушки украшали шелковыми, золотыми и серебряными узорами полотна разнообразных тканей. В другом расшивали уже готовую одежду, вплетая в рисунок самоцветные камни и драгоценный жемчуг, столь любимый эльфами. А в третьем, должно быть, собрались самые способные мастерицы, которые занимались художественной вышивкой. Ясинке еще никогда не доводилось видеть такой красоты. Герои картин на гобеленах выглядели точно живые, во всех мельчайший деталях. На одном из полотен был изображен сам светлый князь Олаф,  Девочка остановилась, засмотревшись в его ясные голубые глаза, и тут же получила новый тычок.
- А ну, пошла на свое место! - прикрикнула на нее та самая дерзкая чернявая девица. - Нечего тут рот разевать!
- Да, будет тебе, Эльвира, пусть посмотрит. Чай, дырку на твоем князе не протрет, - добродушно рассмеялась ее соседка.
Потирая ушибленное плечо, Ясинка хмуро переминалась с ноги на ногу, не зная куда ей идти.
- Что раскорячилась тут как корова на льду? - продолжила задираться Эльвира.
- Я тебя разве обидела чем-то? - с вызовом спросила Ясинка.
- Ах, ты еще и голос на меня будешь повышать, сявка малолетняя, - тут же окрысилась та. - Да, я тебе…
Тут их перепалку прервал распорядитель, совершавший обход рабочих мест, и следивший, чтобы у мастериц было все необходимое.
- Это ты новенькая? - строго спросил он Ясинку. - Я тебя везде ищу! Идем, покажу, где тебе сесть.
Он определил ей место в первом цехе, где расшивали полотна тканей, снабдил всем необходимым, объяснил, что и как нужно делать и ушел по своим делам, наказав вечером сдать проделанную работу. Ясинка любила вышивать, с бабушкой они тоже таким образом украшали и свою одежду и домотканые холсты, которые готовили на продажу. Работа пошла у нее споро, иголка так и мелькала в ее ловких ручках, и к вечеру она сделала, если не больше, то точно лучше всех своих соседок. Распорядитель придирчиво осмотрел качество выполненного узора и остался очень доволен:
- Завтра возьмешь более сложный рисунок. Если так дальше пойдет, то подучим тебя и переведем в другой цех.
Ясинка вся аж загорелась от такого обещания, очень уж ей хотелось тоже научиться создавать такую же красоту, какую она видела в гобеленовом зале. Но дорога к мастерству оказалась совсем не простой и не быстрой. День изо дня она осваивала новые приемы в своей работе, училась шитью золочеными и серебряными нитями, чего раньше ей никогда не приходилось делать. Среди девушек существовала нешуточная конкуренция, каждая стремилась придумать узор затейливее и красивее, чем у товарок по цеху. Самые удачные рисунки отбирал распорядитель и ставил на поточное производство, а тем, кому посчастливилось попасть в избранные, доставался эльфийский берилл. Мастерицы, набиравшие определенное число бериллов, переводились на более сложные и интересные работы, но с каждым новым уровнем все труднее становилось продвигаться вперед. Бериллов нужно было зарабатывать все больше, а чтобы получить их приходилось сильнее стараться.
Среди вышивальщиц художественного цеха раз в году устраивали соревнование. На праздник золотых листьев лучшие мастерицы выставляли на всеобщее обозрение свои лучшие гобелены, и победительницы получали право уехать жить в Валинор. Надо ли говорить, что это была мечта и высшая цель в жизни каждой из девушек. Особенно к этому стремилась Эльвира, она вбила себе в голову, что только там сосредоточены вся справедливость и все богатства на свете, и годами упорно добивалась своей цели, завидуя черной завистью тем, кто раз за разом оказывался лучше ее. Скрепя сердце, она старалась дружить с девушками, кто хоть в чем-то превосходили ее, чтобы перенять секреты мастерства, остальных же она просто не замечала. Всех кроме Ясинки, которую она по одной ей ведомым причинам невзлюбила с первого же дня и всегда старалась уязвить чем-нибудь, как только предоставлялась такая возможность. К счастью им почти не приходилось нигде пересекаться.
Жизнь при фабрике текла спокойно и размеренно, день за днем, месяц за месяцем. Скучать девушками не приходилось, и Ясинка была рада, что оказалась тут. Ей было гораздо веселей находиться в обществе, чем сидеть одной взаперти за стенами старого замка. К тому же что может быть прекраснее того, чтобы трудиться во славу дивного народа?
9.
Незаметно прошло три года, и в Ясинке уже было не узнать ту маленькую взъерошенную девчонку, которая когда-то приехала в Фадмор. Словно тугой розовый бутон, впитавший жизненную силу земли, она вот-вот уже была готова превратиться в прекрасный цветок. Однако, вместе с нарождающейся женственностью в ней стала просыпаться еще какая-то сила, дремавшая в зародыше до поры до времени. Она чувствовала некий источник энергии внутри себя, пока еще слишком слабый, чтобы проявить себя более отчетливо, но крепнувший с каждым днем все заметнее. Ясинка и ждала и боялась этой неведомой силы. Она прекрасно помнила в кого умела превращаться бабушка, только Марьям знала как управлять этой энергией, а вот внучку научить не посчитала нужным.
Конечно, можно было попробовать отыскать Янара, его заветный медальон она так и носила на шее, не снимая. Но ей совсем не хотелось покидать Фадмор, ведь это бы значило потерять светлого князя Олафа навсегда. Шестым чувством она знала, что, однажды покинув это место, она не вернется сюда больше никогда. Был ли Олаф ее первой юношеской любовью она не могла сказать точно, поскольку еще не знала, что такое любовь. Но с тех пор, как она переступила порог его дома, она чувствовала непреодолимое притяжение к нему, как к своему ангелу хранителю, и ни дня не могла прожить, не повидав его хотя бы издали.
Каждый вечер она пробиралась в сад под окна его дворца, якобы послушать пение птиц, но на самом деле все, что ей было нужно — это услышать музыку его голоса, увидеть хотя бы его тень. Без этого день ей казался тусклым и прожитым зря. Она впадала в уныние, когда он бывал в отъезде или слишком занят, чтобы прохлаждаться на балконе с видом на сад. Но зато, когда ей удавалось заприметить предмет своего обожания, то звезды вспыхивали на небе с новой силой, и прилив хорошего настроения был обеспечен на несколько дней вперед.
Шло уже четвертое лето, как Ясинка поселилась в Фадморе. Дни понемногу становились короче, и в городе неспешно начинали подготовку к празднику золотых листьев. Поговаривали, что сам король эльфов обещал пожаловать с визитом.
Ясинка по своему обыкновению пряталась за розовыми кустами в дворцовом саду, куда только она знала как пробраться. Неожиданно дверь заднего крыльца распахнулась и в проеме показался князь Олаф собственной персоной.
- Эй! Есть здесь кто-нибудь? - раздраженно крикнул он в полутьму.
У Ясинки перехватило дыхание и закружилась голова от одной мысли, что она может подойти и поговорить с ним. Не чувствуя под собой ног, она выпорхнула из своего укрытия и подбежала на зов.
- Я здесь, мой господин, - поклонилась она в пояс и с трепетом взглянула ему в глаза.
Олаф поморщился, пытаясь вспомнить имя девушки, но они все были для него на одно лицо, и он никогда не мог запомнить кто из них кто.
- Возьми в чулане корзину и набери розовых лепестков, - приказал он. - Рассыпешь их дорожкой в гостиной у фонтана.
Так же стремительно князь исчез из вида, раздавая ценные указания налево и направо, а Ясинка осталась стоять как изваяние, соображая, где здесь может находиться чулан с корзинами.
- Ты новенькая? - вдруг сзади прозвучал строгий вопрос.
Вздрогнув, девушка обернулась к высокой женщине, до самых глаз закутанной в серое покрывало, и кивнула.
- Вот так всегда, - пробурчала та, - наберут бестолковых девчонок, за которыми глаз да глаз нужен. Идем, я дам тебе корзину. Да, не забудь ее потом вернуть на место.
Она тоже взяла себе корзину, и в две руки они принялись собирать лепестки.
- Бери только свежие, - инструктировала незнакомка, - и не обрывай весь цветок, только несколько крайних лепестков, чтобы остаток выглядел полураскрывшимся бутоном.
Ясинка только послушно кивала, стараясь не задевать длинные и острые как иглы шипы душистых красавиц. Вскоре обе корзины были до верху наполнены нежными кремово белыми лепестками с ажурной вязью розовых прожилок. Потеряв бдительность, Ясинка потянулась напоследок к особенно крупному и красивому цветку в глубине куста и напоролась на шип. Густая капля крови выступила на подушечке пальца, отливая золотом в ярком свете уличного фонаря. Увидев это, незнакомка ахнула и вскинула на девушку свои синие глаза.
- Откуда ты и как тебя зовут? - удивленно спросила она.
- Я Ясинка из провинции Клхис.
- Из провинции Клхис… - задумчиво повторила женщина и сняла с головы покрывало. - Зови меня Катерина и не стесняйся обращаться ко мне, если тебе что-нибудь понадобится.
Под серым невзрачным покровом пряталась редкая огненноволосая красавица.
- Спасибо, - поблагодарила Ясинка, гадая чем вызвано это предложение.
Катерина тем временем сорвала лист подорожника и приложила его к ранке, с явным интересом вглядываясь в свою помощницу.
- Когда-то я знавала одного из правителей тех земель - Кирана Клхисского и его жену Марьям…
- Она была моей бабушкой, - еле слышно призналась Ясинка и почувствовала, как дрогнули пальцы Катерины на ее руке.
- Как же ты оказалась здесь, Ясинка?
- Можно сказать, случайно… это длинная история.
- Как-нибудь ты расскажешь ее мне? - затаив дыхание, попросила Катерина.
Ясинка вдруг пожалела, что призналась, кто она такая. Никто до этого не проявлял никакого интереса к ее персоне и ей совсем не по нраву пришлось такое повышенное внимание со стороны незнакомки. На ее счастье дверь в сад снова распахнулась и до них донеслась длинная тирада князя на эльфийском. Катерина тут же закуталась в свое покрывало, в мгновение ока обратно превратившись в серую мышь, и потащила Ясинку за собой.
- Поспешим! Его светлость изволит гневаться, что до сих пор не готова дорожка из лепестков.
- Ты понимаешь, по эльфийски? - удивилась Ясинка.
Никто из ее окружения не разумел дивного наречия. Ему не обучали даже счастливиц, получавших право на въезд в Валинор.
- В этом нет необходимости, - как-то раз объяснил этот факт Эгилл. - Мы прекрасно понимаем язык людей и можем рассказать все, что нам требуется.
В глазах Катерины между тем мелькнула лукавая усмешка.
- И по ардабашски понимаю тоже, - подмигнула она и добавила. - Урах ногдан лиа мицах.
- Научи меня тоже… пожалуйста, - смутилась своего невежества Ясинка.
Новая знакомая удивленно вскинула брови, но кивнула головой, и они договорились о  следующей встрече.
В этом году Ясинка тоже принимала участие в выставке гобеленов. Она уже почти закончила свою работу, оставалось только дополнить ее мелкими деталями. Все в один голос хвалили и необычный сюжет и качество выполнения и пророчили ей победу в конкурсе. Действительно, история эльфийского короля, потерявшего свою королеву, когда-то рассказанная Эгиллом, так глубоко поразила воображение девочки, что осталась в памяти на долгие годы и в конце концов, вылилась в большое художественное полотно. Ясинку совсем не интересовал главный приз конкурса, она никогда не понимала, почему всех так тянет в холодный Валинор, где среди заснеженных холмов хорошо живется только эльфам, но ей хотелось обратить на себя внимание. Если не красотой, то мастерством заставить запомнить свое имя самого прекрасного князя в подлунном мире. Она корпела над своим гобеленом с утра до вечера, а потом бежала домой к Катерине, где они до поздней ночи занимались изучением языков.
Язык дивного народа был устроен совсем по другим правилам, и Ясинке поначалу было не просто понять словообразование в нем и уловить различия в звуках. Всякое легкое отклонение в интонации этого напевного наречия сразу меняло смысл сказанного. Зато ардабашский заходил легко как родной, как будто она уже знала его когда-то и надо было только напомнить.
Вскоре Ясинка научилась выделять знакомые слова в разговорах на эльфийском наречии и, хотя общий смысл сказанного понять удавалось не всегда, она радовалась положительным сдвигам в своем обучении и старалась еще прилежнее. У нее были прекрасные способности, как у птичек пересмешников.
Катерина подрядила ее время от времени приходить убираться в княжеской приемной, чему Ясинка была необыкновенно счастлива. Ведь это давало ей уникальную возможность почти каждый день лицезреть Олафа. Доброта светлого князя не знала границ, и каждое утро он начинал с приема горемык, уповающих на чудо. Люди продолжали идти к его порогу нескончаемым потоком в надежде на помощь и высшую справедливость.
Накануне праздника просителей было особенно много, и прием продолжался с утра и до позднего вечера, так что Ясинке пришлось ждать, когда освободится зал. В очереди еще оставалось несколько человек. Один решил познать что такое счастье, другой жаждал взаимности в любви, третий пришел просить благополучия, последней была заплаканная, взъерошенная девчонка, державшая за руку древнюю старуху, мирно дремавшую на скамейке. Эта пара так ярко напомнила Ясинке ее собственные переживания и отчаяние, приведшие ее в этот город, что сердце ее сжалось от боли.
Видимо устав за целый день от просителей, князь пригласил всех сразу, а стражник, видя, что никого больше не осталось в приемной кроме прислуги, не стал закрывать дверей. Подметая полы, Ясинка с интересом посматривала в зал. Казалось, от князя, величественно сидящего на троне, исходило мягкое голубое сияние, а музыка его голоса зачаровывала настолько, что она невольно остановилась и заслушалась.
- Итак, я слушаю. Какая беда привела вас всех к моему порогу? - степенно проговорил он стандартную фразу.
Каждый из просителей по очереди выходил вперед и коротко излагал свою просьбу. Князь милостиво кивал головой, а его помощник Лейв вежливо улыбался.
- Счастье, любовь, благополучие, жизнь… - задумчиво повторил суть всех просьб Олаф. - Вы обретете все это, если останетесь в нашем городе. Высшее счастье заключается в усердном труде на благо нашего общества. Тот, кто счастлив обретает и любовь и благополучие и полноценную жизнь.
Мерцающее сияние вокруг князя усилилось и расширилось, дотянувшись до завороженных просителей, и их лица разом просветлели, все печали и тревоги ушли в небытие. Только одна старуха по-прежнему клевала носом, сидя на ступеньке, ей уже не было никакого дела ни до счастья ни до любви.
- Идите с миром, - между тем продолжил князь, - мы позаботимся о вашем благополучии.
Он величественно махнул рукой, отпуская последних просителей, и дал короткое распоряжение на эльфийском:
- Мужчин отправьте в каменоломню, а девчонку на ферму коров доить.
Ясинка вздрогнула от неожиданности, когда до нее дошел будничный смысл сказанного, и снова зашуршала своей метлой. В сопровождении стража мимо прошли совершенно ослепленные свалившимся на них счастьем посетители, причем девчонка даже забыла свою бабку там, где оставила. Ее глаза лучились неземной любовью, и уж наверное, в своем сердце она теперь лелеяла светлый образ прекрасного князя.
- Неужели то, что происходит со мной это только наваждение? - вдруг пришло в голову Ясинке, и она снова заглянула в зал.
Олаф поднялся со своего места и, легко сбежав по лестнице, налил себе стакан воды.
- Как я не люблю эти дни перед праздником с толпами дураков в поисках счастья! От их тупых желаний у меня раскалывается голова, - пожаловался он по эльфийски своему помощнику и залпом осушил стакан.
- Я так тебя понимаю, - посочувствовал ему Лейв. - Но к сожалению, на сегодня еще не все.
Олаф удивленно поднял брови и вопросительно посмотрел на него.
- Что нам делать с этой развалиной, которую они у нам оставили на память, - пояснил тот, кивнув на мирно дремлющую на ступеньках старуху.
Князь буркнул себе под нос что-то весьма похожее на проклятье и полез в шкаф со склянками.
- У нас почти закончился элексир вечного сна, - констатировал он, достав последний флакон темного стекла. - Не забудь поскорее пополнить запасы.
- Да уж, в нашем хозяйстве это вещь крайне необходимая, - устало усмехнулся Лейв.
Вдвоем они склонились над старухой на несколько минут, а когда отошли, то на ступеньках больше никого не было. Олаф запер остатки снадобья в шкаф, и они вместе  прошли мимо Ясинки, едва взглянув на нее.
- Эта девчонка, кажется, тоже влюблена в тебя по уши, - хихикнул Лейв.
- Как я устал от этих тварей! - обреченно вздохнул Олаф.
- Ну, ты сам виноват. Зачем привораживать, если у тебя нет на них видов.
- Так ими легче управлять. А виды… Да, я лучше буду спать со своей кобылой, чем с кем-нибудь из них!
- Ну, зачем же так радикально, - расхохотался Лейв. - Та цыпочка с метелкой очень даже ничего…
Он обернулся в дверях и подмигнул Ясинке, пожелав ей хорошего вечера уже на людском наречии. Та стояла словно громом пораженная, широко раскрыв глаза. Стоило ли учить эльфийский язык, чтобы узнать такую правду? Лучше бы она никогда этого не слышала. Она едва смогла кое-как закончить положенную уборку. Все валилось у нее из рук, и за своими мыслями она никак не могла сосредоточиться на том, что делает. Как прав был Янар! Ни эльфы ни люди никогда не примут ее за свою, она навсегда останется чужой, и ей еще повезло, что она попала в такое хорошее место после всего, что случилось.
10.
Ясинка так распереживалась от всего увиденного и услышанного, что про сон не могло быть и речи. Померив шагами свою келью из конца в конец, она решила пойти в цех последний раз взглянуть на свою работу перед выставкой. Хотя время было уже за полночь в окнах мастерской все еще светился огонек. Кому-то еще не спалось перед судьбоносным показом. Стоило Ясинке только открыть дверь, как какая-то девушка серой мышкой юркнула в проем, едва не сбив ее с ног, и бросилась бежать без оглядки. Заподозрив неладное, Ясинка вошла внутрь. В полной темноте тлел небольшой огонек недалеко от окна, и в воздухе явственно чувствовался запах гари. Подойдя поближе со свечей в руке, она почувствовала, как сердце обрывается в груди. Дымок шел от ее рабочего места, как раз там, где в раме был закреплен готовый гобелен. На месте прекрасного лица короля эльфов расползалась большая дыра с обугленными, тлеющими краями. Кропотливый труд целого месяца был безнадежно загублен!
Вне себя от гнева Ясинка бросилась обратно к жилому корпусу. Она прекрасно знала, кто это мог сделать. Эльвира уже больше 10 лет никак не могла занять призовое место на конкурсе, и каждое новый проигрыш бесил ее с каждым годом все больше. Она завидовала черной завистью всем, кому выпадал счастливый билет в Валинор. Вот и на этот раз по общему мнению ее полотно уступало работам трех других мастериц, в число которых входила Ясинка. Этого Эльвира никак не могла пережить. Неизвестно за что, но она ненавидела свою юную соперницу с самого начала всеми фибрами души.  В основном ей приходилось себя сдерживать, чтобы не потерять место на фабрике из-за своих постоянных склок, но она никогда не упускала случая сказать что-нибудь колкое в ее адрес.
На этот раз Эльвира должна ответить за все! Ясинка вовсе не собиралась спускать такую подлость. Она ногой распахнула дверь в келью обидчицы, та уже успела раздеться и претвориться безмятежно спящей, но разбросанная в беспорядке одежда выдавали ее с головой. Как дикая кошка Ясинка вцепилась обидчице в волосы и стащила ее с кровати на пол.
- Я знаю, что это сделала ты! - прошипела она. - И я всем расскажу! Ты не только Валинор никогда не увидишь как своих ушей, но и с фабрики вылетишь в два счета!
Злость душила ее так, что она готова была удавить подлую гадину. Эльвира сначала состроила удивленное лицо, но ненависть к сопернице переполнила ее.
- Ты ничего не докажешь, выскочка недоношенная! - выдала она себя с головой и вцепилась ногтями Ясинке в лицо. - Сейчас я тебе зенки то выдеру, тварь! В следующий раз не посмеешь руки свои распускать!
Волна ярости и боли ослепила Ясинку, и неожиданно пробудила в ней силу, мирно дремавшую до этого дня. Мышцы хрупкой девушки вдруг надулись буграми, разрывая ткань платья, кожа покрылась золотистой чешуей, зверь открыл в ней глаза и глухо зарычал словно приближающаяся грозовая туча. Почувствовав неладное, Эльвира ослабила хватку, и увидев, что происходит, открыла было рот, чтобы закричать, но удар мощной лапы с острыми как бритвы когтями рассек ей горло. Кровь хлынула фонтаном на белую сорочку, горячий запах ржавчины резко ударил в нос, а к горлу неожиданно подступила тошнота. Едва сдерживая себя, Ясинка бросилась из комнаты вон и выскочила в открытое окно. Сама того не заметив, она спустилась по отвесной стене как ящерица и побежала к единственному человеку, предложившему когда-то ей свою помощь — к Катерине.
Свежий осенний воздух отрезвил ее горячую голову, привел в чувство, но ужас от содеянного холодил душу. Самыми темными переулками она добралась до дома подруги и забарабанила в дверь. Внутри не было слышно ни звука. Мысль о том, что ее может не быть дома, внушала настоящую панику, и она принялась стучать во все окна.
- Катерина! Это я… открой!
К ее необыкновенному облегчению занавеска одного окна тут же приоткрылась и в нем показались перепуганные глаза подруги. По своему обыкновению не показывать лицо она даже ночью была закутана в свое серое покрывало.            
- О, боги! - ахнула она, увидев в каком состоянии Ясинка, и побежала открывать дверь.
Как только девушка переступила порог дома, она зажгла свечи, усадила ее на скамейку и засыпала вопросами:
- Что случилось? Тебя кто-то обидел? Говори!
Но бледная как смерть Ясинка не могла вымолвить ни слова, только дрожала и нервно пыталась поправить разорванное в нескольких местах и забрызганное кровью платье. Тогда Катерина растолкла какие-то зерна в ступке, залила их теплой водой и дала ей напиться. Стуча зубами по краям стакана, Ясинка послушно сделала несколько глотков. Вода со снадобьем немного успокоили ее. Подруга тем временем смочила полотенце в воде и принялась осторожно промокать ссадины на лице, смывать пятна крови с тела. После она закутала девушку своим покрывалом и, когда та пришла в себя, уже спокойно продолжила расспросы.
- Так что же с тобой случилось? Рассказывай!
- Скажи, ты не выдашь меня? - Ясинка схватила ее за руку, жалобно заглядывая в глаза. - Мне нужно спрятаться...
- Не бойся, моя девочка, - ласково успокоила ее Катерина, обнимая за плечи. - Здесь ты в полной безопасности. Я обещала свою помощь и я сделаю для тебя все, что в моих силах. Не в моих правилах бросать слова на ветер.
Ясинка облегченно вздохнула и замялась, не зная с чего начать.
- Говори все, как было по порядку, - подсказала Катерина.
Сбивчиво и торопливо Ясинка поведала ей про то, чему она стала свидетельницей в покоях светлого князя, о своих разочарованиях и переживаниях в этой связи, и о том, что случилось после. Катерина все слушала молча и очень внимательно, ни разу не  перебив ее.
- Что же мне теперь делать? - растеряно спросила Ясинка, закончив свой рассказ. - Ведь, если меня найдут, я не знаю, что со мной сделают… Сожгут на площади, наверное…
- Ну, да, что-то в этом роде, - задумчиво согласилась Катерина. - Но с другой стороны, Эльвиру убил зверь. Кто и как сможет узнать, что это была ты? Пока еще труп не нашли, ты можешь вернуться, позвать стражу и рассказать историю, как вы вдвоем отбивались от чудовища, но Эльвире повезло меньше. Ты же так мечтала поселиться в Фадморе...
- Нет, нет! Я не могу туда вернуться, - страшно перепугалась Ясинка. - Я не хочу больше здесь оставаться. Что если зверь проснется снова? Мне тогда не сдобровать!
- Что значит твое «что если...»? - удивилась Катерина. - Конечно, он вернется! Ты с ним, а вернее с ней одно целое. Ты же из рода огнепоклонников ветви драконов. Разве ты не знала об этом?
- Я только догадывалась… - тихо прошептала Ясинка одними губами.
- Странно… - нахмурилась Катерина. - Марьям должна была все рассказать…
- Она считала, что мне лучше ничего не знать, - призналась Ясинка и горько расплакалась от обиды на бабушку.
Как она могла бросить ее вот так в неведении о самом главном? Хорошо еще, что визит Янара приоткрыл тогда завесу тайны над историей ее рода. Его скуластое лицо и глаза цвета стали с темными змеиными зрачками вдруг живо предстали перед ней снова.
- Я буду ждать, - припомнила она его слова и прошептала заветное заклинание. - Кес кара спасум эсп...
- Мы и так вместе, что ты? - Катерина ласково погладила ее по голове. - Не горюй, все образуется…
- Время пришло, - тряхнула головой Ясинка, утирая слезы. - Я должна найти его!
- Кого? - изумилась Катерина.
- Янара! - Ясинка снова схватила подругу за руку и испытывающе посмотрела в глаза. - Скажи, ты знаешь его?
 Та отшатнулась, как-то странно посмотрела на нее, думая о чем-то своем.
- Кто же не знает Огненного Демона, - наконец, еле слышно прошептала она. - Зачем он тебе?
Такой вопрос несколько озадачил Ясинку. По правде сказать, она не могла толком ответить на него. Просто глубоко в душе всегда знала, что однажды, пробьет час, когда ей нужен будет кто-то одной с ней крови, кто примет ее как равную, научит всему, что нужно знать, и на него она сможет положиться.
- Мы с ним одной крови, он обещал ждать… - дрогнувшим голосом проговорила Ясинка.
Немного посомневавшись, она все-таки сняла с шеи заветный медальон и показала его подруге. К ее немалому удивлению, камень, обычно всегда непроницаемо черный в присутствии чужих, вдруг вспыхнул ярким светом, наполнив полутемную комнату теплыми переливчатыми лучами, а летящий сокол в его глубине заиграл как живой.  Обе девушки долго заворожено смотрели на это чудо, пока Ясинка не спохватилась и не спрятала его обратно на груди.
- Ты знаешь сколько девушек искали его любви? - спросила Катерина, и в ее глазах появилась материнская нежность и какая-то непонятная грусть.
- Я видела сад с колокольчиками, - нервно сглотнув, призналась Ясинка.
- А ты знаешь, что каждый колокольчик — это чья-то жизнь?
Девушка только отрицательно покачала головой, пытаясь вспомнить все подробности своих снов.
- Но ведь, он не убивал их, - возразила она.
- Конечно, нет, - грустно улыбнулась Катерина. - Они умирали сами, когда рождалось его дитя.
Вот почему бабушка всегда советовала держаться от Янара подальше и говорила, что он погубит ее. Но ведь Беляна родила от него сына и выжила, значит все-таки кому-то это было по силам.
- Не все, - твердо возразила Ясинка.
- Не все, - согласилась Катерина. - И ты готова рискнуть?
- Да! Мне надо его видеть!
- Что ж, будь по-твоему…
Катерина принесла ей свое платье переодеться и привела в порядок ее растрепанные волосы. Потом завернула подругу в покрывало и вместе они вышли на улицу. Новая луна почти совсем не давала света, но это им было только на руку. Уверенной походкой Катерина быстро шагала в сторону дальней юго-западной дозорной башни, стараясь избегать главных улиц. Ясинке приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ней. Почти добравшись до цели, они неожиданно свернули к небольшому глинобитному домику в окружении нескольких вишневых деревьев. Катерина ловко открыла калитку, поддев щеколду своей шпилькой сквозь щель между досок, и пропустила Ясинку вперед. Она явно была своя в этом доме и без труда отыскала ключ от двери в дупле одного из деревьев. Робея, Ясинка переступила порог с любопытством осматриваясь по сторонам. Не смотря на внешнюю скромность жилища, внутри комната была убрана дорогими коврами и картинами, а в нише рядом с кроватью под балдахином поблескивала золотая статуя.
- Хватит зевать, - подтолкнула ее Катерина. - Помоги мне!
Она откинула один из ковров, под ним оказался искусно замаскированный люк в подпол. Вдвоем они еле-еле сумели поднять тяжеленную крышку, выложенную камнем, и спустились по узкой лесенке вниз. Катерина снова уверенно пошарила по стене рукой и достала с какой-то полки факел с огнивом. Одной искры оказалось достаточно, чтобы хорошо пропитанная смолой пакля вспыхнула ярким и ровным светом. Они были в начале узкого и низкого коридора, уходящего вниз.
- Не отставай, - скомандовала Катерина и, пригнувшись, быстро пошла вперед, освещая дорогу.
Ясинка последовала за ней. Вскоре коридор выровнялся, а потом через некоторое время начал подниматься, пока не уперся в каменную стену. Катерина прижалась к ней ухом и долго слушала, что происходит снаружи, потом сдвинула один из боковых камней в сторону и нажала какой-то рычаг. Стена бесшумно сдвинулась в сторону, и они оказались в небольшой рощице уже по ту сторону городского рва. 
- Выходи, - Катерина пропустила подругу вперед, высоко держа факел над головой.
- Вот это да! - восхищенно выдохнула Ясинка. - А откуда ты знаешь про этот тайный ход?
- Это очень длинная история, - таинственно улыбнулась та.
- Спасибо тебе, Катерина, - Ясинка благодарно обняла подругу. - Все хочу тебя спросить… Ты же служишь эльфам уже много лет… Почему ты решила мне помочь?
Та только шире улыбнулась и откинула свое покрывала, освобождая огненное золото волос. Глаза девушки вдруг сверкнули огнем, и зрачек в них встал вертикально, а длинные локоны, рассыпавшиеся по плечам, превратились в языки пламени.
- Мы с тобой одной крови, Ясинка. Ты — жемчужина нашего рода! И ты нужна всем нам, чтобы вернуть нашу страну.
Факел в руке Катерины понемногу гас, однако, света теперь хватало и без него.
- Но как я могу помочь в этом? - растеряно спросила девушка.
- Всему свое время. Скоро начнет светать, тебе надо торопиться.
- Да… Куда теперь мне идти?
Вместо ответа Катерина крикнула три раза совой. Тотчас раздался приглушенный топот копыт по лесной подстилке, и из-за деревьев показалась гнедая кобылица. Откуда-то из складок платья как по волшебству ее хозяйка достала уздечку и надела на голову лошади, потом подсадила ей на спину Ясинку.
- Наири довезет тебя до границы Тридевятого царства, - напутствовала Катерина. - Там ты отпустишь ее и пойдешь дальше сама. Перышко из твоего медальона приведет тебя, куда нужно. Пусти его по ветру и ступай следом. Знак сокола подскажет, кто тебе враг, а кто друг. Скачи!
Девушка только кивнула головой, волнуясь перед скачкой,  развернула лошадь и тронула поводья.
- Эй, Ясинка, - вдруг окликнула ее Катерина и, когда та обернулась, бросила вслед. - Это я сожгла твою картину…
- Но зачем?!
- Не могла позволить тебе сгинуть в Валиноре! Не обижайся и живи долго и счастливо!
11.
Три дня и три ночи без отдыха бежала Ясинка вслед за соколиным перышком по лесам и болотам Тридевятого царства, после того как отпустила гнедую кобылицу. Изорвала всю одежду в клочья, колючие кусты искололи лицо и руки, а сама она так устала, что не чувствовала под собой ног. На четвертый день перышко опустилось у прозрачного быстрого ручейка, спускающегося с невысокой горки. Там девушка рухнула на землю без сил и принялась жадно пить сладкую ключевую воду. Все ее лицо горело, и так хотелось освежиться, что она даже опустила голову в воду.
Полупрозрачные мальки деловито сновали между камней на дне, в солнечных лучах серебром отливали их чешуйки, а быстрое течение приятно ласкало обветренную кожу. Одна из рыбок покрупнее щипала водоросли со дна, отчаянно размахивая красными плавничками в попытке удержаться на одном месте. Ясинка засмотрелась на нее и вдруг обратила внимание, что под слоем водорослей что-то поблескивает. Она протянула руку и достала большую золотую монету с отлитым на обороте соколом. Тут же вода в ручье стала заметно прибывать, и совсем рядом послышался тихий смешок. Ясинка подняла глаза и увидела русалку. Вся в серебристой рыбьей чешуе она сидела на камне, плескалась хвостом в ручье и расчесывала гребнем свои длинные спутанные волосы, с которых потоками стекала вода.
- Кто ты и откуда явилась в наши края? - строго спросила она девушку.
- Зовут меня Ясинка, - она встала и поклонилась в пояс ручейной диве. - Я родом из провинции Клхисс Арнейского царства. А сюда пришла вслед за перышком. Мне надо найти огненного сокола. Может быть знаешь, где он живет?
С этими словами она достала свой медальон, который и на этот раз будто ожил и заиграл теплыми медовыми искрами. Русалка отложила свой гребень и с интересом посмотрела на девушку.
- Давненько из ваших краев в нашу глухомань никто не жаловал, - улыбнулась она. - Что ж, милости просим, Ясинка. Рада нашему знакомству. Зови меня Любавой. Вот только про сокола твоего ничего не знаю. Сгинул он много лет тому назад…
Сердечко оборвалось в груди у Ясинки, и дневной свет стал меркнуть в глазах. Неужели она опоздала, и так и не дождался ее Янар? Неужели зря она проделала такой трудный путь и нет больше надежды?
- Но ты не отчаивайся, - утешила Любава, видя ее печаль. - Я знаю, кто тебе может помочь.
Тут она вложила пальцы в рот и так оглушительно свистнула, что трава пригнулась над ручьем, и вихрем поднялась с земли опавшая листва, а когда все улеглось, откуда ни возьмись предстал перед ними знакомый вороной конь с огненной гривой. 
- Это Смерч, - представила его русалка. - Он отвезет тебя к древнему капищу. Там на закате дня, зажги большой огонь в центре круга, загадай желание и брось туда золотую монету. Если жив твой сокол, он услышит тебя, где бы ни был.
- Спасибо тебе, Любава, - снова поклонилась Ясинка. - Век твоей доброты не забуду.
- Живы будем, сочтемся, - с улыбкой кивнула та и снова принялась расчёсывать свои волосы.
А Ясинка забралась вороному коню на спину, и они унеслись в тот же миг за горизонт быстрее ветра. Смерч заслуживал свое имя! Он летел вперед как молния, и земля горела у него под ногами. Измученная тяжелой дорогой девушка едва держалась на его спине схватившись рукой за гриву, но на закате дня они были уже на месте.
Багровый огненный шар солнца коснулся края земли, и его кроваво-красные лучи пронзили пустые глазницы древнего храма на опушке березовой рощи. Перед запертыми дверями ясно угадывался священный круг, аккуратно выложенный обтёсанными красными камнями. По его краям стояли семь искусно вырезанных из дерева идолов, почерневших от времени и копоти костров, а в центре возвышался резной столб с колесом, закрепленным на вершине. Видно было, что капище все еще посещают почитатели древнего бога. Множество разноцветных лент и колокольчиков нарядно украшали колесо.
Ясинка сняла один из колокольчиков на шелковой ленте и, надела себе на шею. Собрав последние силы, она набрала в роще сухих веток и сложила в центре круга костер. Совсем скоро последние лучи солнца спрятались за горизонт. Тогда Смерч топнул по камням своим копытом, высекая сноп искр, и задымилась, загорелась сухая трава, весело затрещали сухие сучья в языках яркого пламени. Бросила тогда туда Ясинка золотую монету и крикнула, что было сил:
- Я пришла к тебе, сокол! Если жив ты еще, услышь меня и забери к себе!  Кес кара спасум эсп! Мы должны быть вместе!
Многократным эхом отозвались ее слова в чаще леса и зашумели деревья, а пламя костра вспыхнуло до небес. В тот же миг налетел вихрь, подхватил Ясинку, закружил в осеннем вальсе золотых листьев и унес в неизвестные дали.
Очнулась она уже в сумерках в куче облетевшей листвы под старыми яблонями. Сквозь узловатые ветки на нее безмятежно смотрели светлячки звезд, и множество колокольчиков жалобно звенели на ветру, будто плакали. Где-то неподалеку должен был быть храм, вырубленный в скале, но идти туда совсем не было сил. Ясинка не могла больше пошевелить даже пальцем, закрыв глаза, она тут же провалилась в глубокий сон. 
На следующий день она проснулась только на закате дня и обнаружила себя в огромном красивом зале на большой мягкой кровати, усыпанной свежими лепестками красных роз. Ее изодранное в клочья грязное платье куда-то пропало, на ней была надета тонкая белая сорочка с вышитым воротом, но колокольчик остался на месте. Она была совершенно одна здесь, попробовала окликнуть хозяина, но никто не отозвался. Тогда она встала и пошла по дорожке из красных лепестков, будто специально рассыпанных, чтобы указать нужное направление.
Сквозь высокие окна из цветного стекла внутрь проникал мягкий рассеянный свет, израненные босые ноги приятно холодил розовый с темными прожилками мрамор. По богатым мозаикам, искусно сложенным из полудрагоценных камней на стенах, Ясинка поняла, что находится внутри того самого храма, который, наверное, теперь был снова восстановлен.
Дорожка из лепестков убегала вниз по маленькой каменной лесенке и дальше во двор, где располагался большой бассейн из того же розового мрамора, вода в нем дымилась и бурлила, поднимаясь на поверхность из подземного источника, но при этом оказалась теплой как парное молоко. Не долго думая, Ясинка сбросила свою сорочку и нырнула в бассейн. Забыв обо всем, она долго наслаждалась купанием, ныряя на дно и отфыркиваясь, подставляла свое уставшее от долгой дороги тело под упругие струи целебного ключа. Когда она, наконец, вышла оттуда, то обнаружила, что все ее синяки и царапины чудесным образом зажили, а молочно-белая кожа приобрела золотистый блеск.
На краю бассейна она нашла поднос с фруктами, свежим хлебом, сыром и вином. Наевшись и напившись вдоволь, она снова почувствовала себя невероятно уставшей и едва дойдя до кровати, повалилась на нее и снова тут же уснула, как убитая.
На другой и на третий день повторилось все тоже самое. Вокруг не было ни души, но каждый раз, просыпаясь она находила свежие лепестки роз вокруг себя, и поднос с явствами неизменно дожидался ее у кровати.
На утро четвертого дня она почувствовала себя совсем отдохнувшей и встала с твердой решимостью обыскать здесь каждый уголок и найти Янара или когда-нибудь из его слуг. С этой целью она обошла весь храм сверху до низу, заглянула за каждую дверь, обследовала каждый закуток внутреннего двора, но не обнаружила никаких следов присутствия кого бы то ни было. Время клонилось к полудню, и неохваченным поисками оставался только сад, туда она и отправилась.
Солнце светило ярко над головой, на небе не было ни облачка, стояла тихая безветренная погода. Но даже сейчас в ветвях деревьях раздавался жалобный звон множества колокольчиков, от которого становилось жутковато на душе. Набравшись храбрости, Ясинка пошла вперед по тропинке между деревьев. Вдруг ей показалось, что темная тень мелькнула впереди и скрылась за кустами. Со всех ног она бросилась туда и, раздвинув ветки жасмина, принялась вглядываться вглубь.
- Не меня ли ты ищещь, красавица? - с тихим смешком произнес сзади вкрадчивый голос так неожиданно, что Ясинка вздрогнула.
Она обернулась и обомлела. Оперевшись на низкую ветвь одной из яблонь, за ее усилиями с лукавой улыбкой наблюдал князь Олаф, в его небесно-голубых глазах плясали озорные огоньки. Но теперь в недавнем прошлом столь любезный сердцу образ вызывал такое невыносимое отвращение, что Ясинку стошнило прямо под тем же кустом. Громкий хохот стал ответом на ее страдания. Князь смеялся неудержимо, утирая рукавом слезы, и его образ дрожал как отражение в воде и с каждой секундой все больше размазывался, превращаясь в знакомого долговязого парня в коричневой робе.
Ясинке совсем не понравилось его веселье, и чем дольше оно продолжалось, тем больше она злилась. Пока, наконец, не выдержав, она не запустила в него первой попавшейся палкой. Тут же все стихло, Янар исчез, палка с глухим стуком ударилась о ствол дерева, где он только что стоял. Ясинка осмотрелась вокруг в его поисках, но стоило ей только глянуть на прежнее место, как нос к носу она столкнулась с огромным узорчатым полозом, свесившимся к ней с ближайшей яблони. Раздвоенный язык змеи, будто дразня, с невероятной быстротой мелькал перед ее носом. Не зная как на это реагировать, Ясинка отвернулась, обида постепенно наполняла ее сердце. Неужели, она проделала такой трудный путь только для того, чтобы он поиграл с ней как мальчишка. Она уже совсем было собралась убежать, как тяжелая рука властно легла ей на плечо. Янар развернул девушку к себе и поднял ей голову, заставив взглянуть прямо в глаза.
- Я ждал тебя, Ясинка, - серьезно сказал он, но веселые чертики все еще продолжали прыгать в глубине его необычных глаз. - Не обижайся, я просто испытывал тебя. Ты стала совсем взрослой… и очень красивой. Скажи, зачем ты здесь?
Каждое его слово, каждый звук его голоса отзывались волнующей дрожью в сердце, а тепло его ладони согревало душу, и хотелось крепко прижаться к его груди, ощутить себя в безопасности родного дома, рядом с родным и надежным человеком.
- Я хочу быть с тобой, Янар! Ничего другого мне не надо! - тихо, но твердо ответила она.
Вся веселость тут же пропала из его глаз, и уголки губ опустились в печали, когда он снял с нее колокольчик и, повесив на ближайшей ветке, тронул слегка, заставив заплакать вместе с остальными.
- Я причиню тебе боль, - вздохнул он и снова взглянул ей в глаза.
- Боль не важна, важна жизнь, - прошептала Ясинка и положила руки ему на плечи.
- Важна жизнь… - повторил он и притянул девушку к себе.