Данный файл содержит 8 главу книги «Технократизм – вектор развития глобализации.
Распространяется свободно.
Андрей Витальевич Миронов кандидат философских наук, доцент Кафедры философии естественных факультетов Философского факульет МГУ им. М.В. Ломоносова
1. Миронов А.В. Введение в историю науки: математика, физика, химия, биология, геология: учебно-методическое пособие по курсу «Концепции современного естествознания». – М.: Институт открытого бизнес-образования. Научные труды, 2002 г. – 5,5. п.л.
2. Миронов А.В. Концепции современного естествознания: математика, физика, астрономия, химия, науки о Земле, биология, человек, синергетика (учебное пособие для юридических вузов). М.: Институт государства и права Российской академии наук, Академический правовой университет, 2003. – 13 п.л. ISBN 5-94073-050-7.
3. Миронов А.В. Технократизм – вектор развития глобализации. – М.: МАКС Пресс, 2009. – 131 с. – 8,3 п.л.
4. Миронов А.В. Философия архитектуры: Творчество Ле Корбюзье. – М.: МАКС Пресс, 2012. – 292 с. – 11,8 п.л. ISBN 978-5-317-03961-5.
5. Миронов А.В. Философия социо(техно)–природной системы: Монография. – М.: МАКС Пресс, 2013. – 192 с. – 8,5 п.л. ISBN 978-5-317-04350-6 (Есть свободно распространяемая электронная версия).
6.Миронов А.В. Философия науки, техники и технологий: Монография. – М.: МАКС Пресс, 2014. – 272 с.ISBN 978-5-317-04749-8 (Есть свободно распространяемая электронная версия).
7. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.1 - М.: МАКС Пресс, 2018. - 76 с. (Серия философского юмора).ISBN 978-5-317-05802-9.
8. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.2 - М.: МАКС Пресс, 2019. - 76 с. (Серия философского юмора). ISBN 978-5-317-06109-8.
9. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.3 - М.: МАКС Пресс, 2019. - 76 с. (Серия философского юмора). ISBN 978-5-317-06110-4.
Отзывы и предложения пишите автору, e-mail: avmmsu@yndex.ru
А.В. Миронов
Технократизм – вектор развития глобализации
МАКС ПРЕСС
Москва
2009
УДК 1/14
ББК 87
М 64
8. Технократизм и новая экологическая этика.
Технократизм находит различные способы для формирования этических представлений. На его основе возникает новая система ценностей, которую трудно понять, находясь вне рамок технократического мышления. В этой новой системе ценностей многое представляется непонятным для человека с иной системой ценностей. Поэтому я не могу согласиться с точкой зрения В.П.Зинченко, считающего: «Для технократического мышления просто не существует категорий нравственности и совести; нет сознания ответственности и чувства вины» [29]. Как раз наоборот – это такая нравственность (!), такая ценностная ориентация (!) и особая форма ответственности (!) – особая альтернативная молодая этика. В своих основах технократические этика и мышление похожи на новую парадигму, как ее описывал в психологических терминах гештальта Т.С.Кун [44].
Интересными проявлениями технократического мышления считаю появившиеся как в английском, так и в русском вариантах «цифровые» сокращения в словах: b2b (business-to-business), 4 вместо «for» и так далее. «Русскоязычными» вариантами являются реклама аптеки О3 – «ПосмО3» (Посмотри), название группы «Pro100 Мария» (Просто Мария), замена буквы на цифру – «Да4а» (дача), «7я» (семья). Появление таких «языковых и фонетических игр» отражает определенную тенденцию, которую я связываю с попытками технократического мышления зафиксировать свое существование в языке.
Наряду с этими проявлениями технократизма существует и широко распространенная тенденция к «упрощению» русского языка в сфере бизнеса и деловых отношений с последующим применением такого сленга в повседневной разговорной практике. Этот «руслиш – самозародившийся бизнес-язык» получает обоснование как средство, которое с точки зрения руководителей «повышает результативность работы и взаимное понимание, а также сокращает сроки коммуникаций в работе» [67].
Искажение языка есть следствие искажения сознания, что, в свою очередь, неминуемо ведет к установлению положительной обратной связи, т.е. к закреплению и усилению подобных тенденций в культуре .
Опасность технократизма заключается в способности противостоять живому, противопоставлять искусственное природному (в некоторых случаях не различать их), подчинять все своей власти, игнорировать биологические факторы или безудержно их эксплуатировать, но, в любом случае, подчинять и контролировать. Как в теоцентризме, так и в антропоцентризме есть место человеку, но в техноцентризме человек тождественен машине и является не особой частью мироздания, а фрагментом технологий, придатком технического устройства, неразличимым на фоне иных деталей, механизмов, процессов. Технократическое мышление порождает опасность самоуничтожения как самого носителя, так и объектов его деятельности, что проявляется в экологическом кризисе, охватившем живую и неживую природы, социосферу, а также психический мир человека.
[ 109 ]
Экологические проблемы не могут быть разрешены в рамках технократического мышления, определившего само возникновение этих проблем. Во-первых, потому, что мы никогда не будем знать всех факторов, влияющих на эти процессы, а, следовательно, никогда не сможем рассчитать последствия своих действий. Во-вторых, потому, что процессы, протекающие в био-, гео- и социосферах, подчиняются законам самоорганизации, которые не позволяют предсказать направление развития системы после прохождения кризисных точек (точек бифуркации). В-третьих, воздействие на такие сложные самоорганизующиеся системы порождает противодействие, направленное на ослабление внешнего воздействия. Для психического мира человека доминирование искусственного и подавление спонтанного оказывается также разрушительным.
В свете экологического кризиса технократическое мышление широко применимо для решения насущных проблем современности. Оно отражает не мир, а свои ценности бытия. Все проблемы развития экономики потребления, могут быть решены путем взимания дополнительного экологического налога, созданием «экологически чистых производств» . «Технократы искренне верят в то, что технологический прорыв (technological break-through) обеспечит устойчивое будущее
[ 110 ]
человечества» [57. С. 107-108]. Для технократического мышления свойственно предлагать лечение следствия путем модернизации причины .
Сохраняя, а точнее, модернизируя status quo, технократ оставляет незыблемыми основания собственного существования. До тех пор, пока потребность в Великой Триаде будет определяться самими элементами Триады, его существованию ничто не угрожает.
Наличие внешних ценностей, императивов, да вообще чего угодно неподконтрольного технократу должно быть устранено либо рационализировано. При этом все, что не удается рационализировать, устраняется как несущественное, и представление о мире формируется на основе модели с исчерпывающим набором факторов, обеспечивающим однозначное наступление выгодных технократу событий. На мой взгляд, опасность технократического мышления заключена в подобном игнорировании любых не поддающихся расчету факторов.
Решение глобальных экологических задач, должно включать в себя такое этическое мировоззрение, которое позволит реализовать в разных регионах, с различным населением, различающимися религиями и культурами, тот подход к жизни, который позволит осуществить программу устойчивого развития. Подобная форма этики не может не опираться на существующие в данном регионе религии, в противном случае это будет не востребованное населением теоретическое предложение о некоторых формах поведения.
[ 111 ]
«Без привлечения философского и религиозного мировоззрения призывы к сохранению природы и жизни на Земле не находят убедительных обоснований с научной точки зрения» [46. C. 145].
Я предлагаю не новую этику, а новое основание для той части этики, которая затрагивает взаимоотношения социума и природы. Не ставя сверхзадачи сформировать исчерпывающим образом этику нового времени, отвечающую экологическому вызову, попытаюсь обрисовать основные черты техноэтики.
«Техноэтика» своей первой морфемой отражает техническую и технологическую мощь человечества, ставшего, согласно В.И.Вернадскому, «геологической силой». Для контролируемого и максимально управляемого протекания экологического кризиса, для смягчения отдельных его элементов от человечества потребуются поистине «тектонические» усилия не только и не столько в сфере техники, сколько в сфере духа. (Достаточно не делать то, что при помощи технического осуществляется повсеместно. Такой технологический принцип «у-вэй» – «недеяние», может оказаться достаточным для смягчения кризиса.) Вторая морфема отражает распространение моральных отношений на возможность создания, применения и оценку последствий использования технических усовершенствований не только в сфере инженерной и технической деятельности, но и в повседневной жизнедеятельности основной массы людей [60]. И распространение этой моральной оценки на человека и его окружение включает в себя всю сферу человеческой деятельности, т.е. будущее самого человечества как вида и рода (прямых и косвенных потомков), его прошлое и будущее, окружающую живую и неживую природу.
Включение всего пространственного и временного окружения человека в сферу моральной ответственности требует пояснения. Одно из наиболее распространенных обвинений антропоцентризма заключалось в приравнивании его к эгоизму. В такой трактовке, особенно в ее исторической ретроспективе, много справедливого. Но будет ли оправдан отказ от антропоцентризма в пользу «природоцентризма», особенно в его так называемой «восточной» трактовке?
[ 112 ]
Воззрения Индии, Китая, Японии часто противопоставляются западному (европейскому) антропоцентризму как альтернативные, считается, что они способные помочь европейской цивилизации увидеть выход из экологического кризиса. При этом забывается целый список причин, по которым эти формы мировоззрения не окажут никакого влияния на протекание экологического кризиса. Часть из них заключена в том, что мировоззрение восточных народов основано на религиозных представлениях, тогда как современный (XIX-XXI вв.) европейский антропоцентризм базируется на атеистических основаниях.
Реальная политика в области природоохраны в Индии и Китае значительно уступает странам европейской цивилизации [113. P. 195]. Таким образом, можно утверждать, что создается миф, в превратной форме изображающий гармоничные отношения человека и природы.
Для стран европейской цивилизации будет полезен не отказ от антропоцентризма, а трансформация его в более щадящий, по отношению к окружающему миру вариант, который будет определять наше дальнейшее существование.
Увидеть мировоззренческие основы ограничения антропоцентризма, как формы эгоизма вполне возможно. Одним из путей этого будет распространение сферы моральной ответственности на живую и неживую природу[111], этот подход не только не противоречит антропоцентризму, но и является серьезной защитой от его эгоистичного варианта. Защита природы, в первую очередь, необходима нам самим для нашего дальнейшего существования (с точки зрения атеизма), для сохранения и преумножения того дара, который был нам даден Отцом нашим небесным (для христиан) . Распространение морали, на отличные от человека объекты достаточно спорно. Обосновать это можно, на мой взгляд, тем, что все объекты природы, поскольку включены в сферу деятельности
[ 113 ]
и потребления человека, являются прямыми или косвенными проводниками нашего воздействия на других людей . Из посреднической роли природы вытекает и моральная ответственность за сохранение прошлого в его культурных и природных проявлениях, а также и забота о грядущих поколениях. Нет ничего в сфере деятельности человека, что не являлось бы вне моральным по отношению к другим людям.
Рассмотрев возможность трансформации антропоцентризма, перейду к «технической» стороне техноэтики.
В результате научно-технического прогресса и последующей научно-технологической эволюцией, произошло доминирование технологий и использование техники во всех видах коммуникаций. Проникновение техники и объединение человечества при помощи технологий стало глобальным, а скорость трансформации социума превысила адаптивные возможности культуры. Интеграции техники и технологий в культуру так, как это было раньше, не происходит. Техника, как ледокол, разрушает устоявшиеся связи, нормы, правила, и только отдельные фрагменты былого еще могут обманывать своей статичностью. Закономерным последствием «технизации» стало катастрофическое отставание в разработке норм этической адаптации общества к последствиям научно-технического прогресса и экологического кризиса.
Поступок, преумноженный технической мощью, нуждается в ограничивающих его нормах этики. Без рациональной разработки, таких норм обойтись уже нельзя. Альтернативу можно пред-
[ 114 ]
лагать на основе технократического мышления. Всю сложность социально-геосферных отношений можно постараться свести к инструкции по эксплуатации техники. Такое решение будет исключительно технократичным. В области социальных отношений – бюрократизация всех сторон жизни, мелочная регламентация отношений, множество согласований для принятия даже незначительных решений, развитие контролирующих органов, что неминуемо приведет к неповоротливости и взаимной противоречивости общественных отношений.
Иное решение предлагается в рамках техноэтики, призваной формировать отношение людей науке, технике и технологиям в условиях экологического кризиса. Скорость смены поколений технических устройств, появление новых, продиктованных технологиями отношений порождает конфликт уже не между «отцами» и их «детьми», а между поколениями с десятилетним отличием в возрасте.
Ускорение социальной жизни, вызванное техникой и технологиями, фиксируется в большей скорости речи городских жителей (по сравнению с сельскими), в увеличении темпа музыкальных произведений. Это понимал еще А.Бердяев, когда писал: «… все болезни современной цивилизации порождаются несоответствием между душевной организацией человека, унаследованной от других времен, и новой, технической, механической действительностью, от которой он никуда не может уйти. Человеческая душа не может выдержать той скорости, которой от нее требует современная цивилизация. Это требование имеет тенденцию превратить человека в машину» [11. C. 158].
Человек «омашинивается» по-разному. С одной стороны, существует устойчивая тенденция к симбиозу человека с механикой (внедрение искусственных имплантантов, например), но это диктуется медицинскими причинами и уже не вызывает серьезного опасения. Но такая тенденция не для всех людей и не от здоровой жизни. С другой стороны, попытки соединить в единое целое нервную систему человека и электронные приборы уже не фантастика, а реальность. Здесь опасения большие,
[ 115 ]
так как появление у подобных симбионтов новых возможностей открывает перед ними радужные перспективы, каковые и вызывают опасения у обывателей. Будет ли подобный человек человеком в привычном смысле этого слова, не принесет ли он вред остальным людям, какими этическими и нравственными нормами он будет руководствоваться при общении с себе подобными и остальными, не возомнит ли он о себе как о Сверхчеловеке, а о нас как о «плевках под ногами». Все эти и многие другие вопросы становятся актуальными и не разрешимыми на научных основаниях.
До тех пор, пока не появится достаточное количество подобных технических объектов, нельзя будет обоснованно говорить об их поведении. Но тогда, когда они появятся, уже поздно будет говорить о причинении ими вреда обычным людям. (Мне кажется, что «ничего плохого» не будет, «просто» подобная нагрузка на психику, приведет к психическим и функциональным расстройствам).
Но человек «омашинивается» и по-другому. Он вовлечен в ритм современного производства и быта. Этот ритм определяется уже не биологическими и географическими факторами, а техническими и технологическими. Восприятие мира при помощи телевидения и Интернета, телефона и радио, СМИ стало определяющим в формировании мировоззрения человека современного. Он не просто думает при помощи машин, он уже часто думает как машина. Человек не смог научить машину думать и от этого ощутил одиночество. Он стал машиноподобным, и поэтому, попытался в технике обрести друга.
«Дружба дружбой, а служба, службой», и техника – не более чем обслуживающий элемент нашей жизни. Не следует из нее творить кумира . В противном случае, человек наделяет технические объекты антропными чертами, ищет в них интеллект,
[ 116 ]
влюбляется, наделяет свободой воли – демонизирует… Игра с техникой приобретает религиозный оттенок поклонения. Человек начинает служить технике.
Одним из путей решения экологических проблем представляется включение природы в сферу этики. При помощи такого расширения этики удастся теоретически обосновать защиту природы. Расширение этической проблематики и включение в нее природы необходимо из-за ускорения трансформации среды обитания человечества. Ее геосферные составляющие трансформируются настолько быстро, что ни они сами, ни человечество не успевают адаптироваться к происходящим изменениям. «Сами процессы природы как бы слепы; в рамках естественных законов природа открыта нашему регулирующему вмешательству. С биологической точки зрения реакция природы заключается в том, что с разрушением окружающей среды в конечном счете станет невозможной сама жизнь. Если же мы хотим предотвратить такой исход, то должны сами заранее налагать соответствующие ограничения. Собственно говоря, мы должны с точки зрения этической дальновидности принимать во внимание также и далеко идущие временные и пространственные последствия наших технических мероприятий» [81. C. 164]. Глобальность и скорость происходящих изменений не имеет аналогов в прошлой истории человечества. Н.Н.Моисеев писал: «… антропогенные изменения окружающей среды уже при жизни одного поколения существенно меняют условия жизни людей и надежда на «естественную», т.е. стихийную, адаптацию цивилизации человека к подобным изменениям становится не только иллюзорной, но и крайне опасной» [66. C. 8].
Как в условиях выработки межчеловеческих отношений (т.е. многообразие межличностных, межкультурных, межконфессиональных, межцивилизационных коммуникаций), так и в условиях взаимной адаптации человеческого общества и природы у нас нет того временного запаса, который был у наших предков, зато у нас есть технико-технологическая мощь, в частности, военная, способная в короткий срок видоизменить окружающий мир.
[ 117 ]
Традиционный путь проб и ошибок выработки этических норм занимает столетия. Теперь он вынужденно заменяется на рационально предлагаемую этику. Высокая скорость научно-технического прогресса требует разработки этических норм ответственности за использование технических средств (научных достижений) на практике, а также их применения людьми различных религий и культурных общностей. Создание этики, соответствующей реалиям экологического кризиса (понимаемого и как кризис в духовной сфере), может быть осуществлено только в рамках традиционных религиозных конфессий. Для формирования экологического сознания необходимо найти опору в уже существующих этических моделях. Таковыми являются традиционные религии, в них исполнение этических норм жестко контролируется. Вне опоры на изменение мировоззрения миллиардов людей потребности в сохранении природы экологические законы будут встречать неуклонное противодействие, как поведение навязываемое, и противоречащее существующим религиям и традициям. Любые политические решения «киотских мудрецов» будут восприниматься фундаменталистами всех видов и подвидов как культурная агрессия стран «золотого миллиарда» — новый культурный колониализм. И реакция будет адекватной оказываемому давлению.
Перед человечеством в лице его многочисленных религиозных и светских объединений стоит задача найти на практике ответ на следующий вопрос: «Мы уже полностью подчинились технологиям или еще способны управлять порожденным Франкенштейном?». От полученного ответа будет зависеть выживание человечества как вида, а также сохранение культурных, интеллектуальных, нравственных и материальных ценностей, которые позволяют нам осознавать себя как Человека – во всем многообразии значений, вкладываемых в этот термин.
Было бы наивным предполагать, что не существует тенденции высвобождения техники и технологии из-под власти человека. Этот процесс инициирован человеком. Он находит отражение в технократическом мышлении, в системе дегуманизированного
[ 118 ]
естественнонаучного инженерно-технического образования. Причины этого в том, что человек стремится переложить свою ответственность на других: общество, государство, время, географические условия, царящие нравы, других людей и т.д., в том числе и на технику, и технологии. Интерес к перекладыванию ответственности на технику и технологии вызван их тотальной масштабностью, уверенностью в их «рациональности», т.е. абсолютной объективности. Последнее мифологизируется и получает обоснование в представлении о «внеэтичности техники и технологий». Для обывательского сознания техника и технологии предстают как эффективные средства и способы установить жесткое следование законам, обеспечить равные права и равные возможности людям, предоставить в распоряжение людей некую уравнивающую силу, способную обеспечить их нивелирование к общему (общечеловеческому) знаменателю. «Бог создал людей, а Сэм Кольт сделал их равными» – гласит народная американская мудрость XIX в. Ярким подтверждением развития процесса перекладывания ответственности на технику и технологии стало применение машин для подсчета голосов избирателей.
Такой раздел этики – техноэтика – будет все более и более востребован по мере нарастания экологического кризиса. Невозможность разрешить проблемы перехода к стратегии «устойчивого развития» политическим методами заставляет искать обходные пути и в частности, изменением мировоззрения людей, формируя новые ценности и императивы в области поведения в обществе, в потреблении товаров и услуг, в отношении к окружающей природе.
Отставание адаптации общества к техническому окружению может быть сокращено. Одним из возможных способов является постоянная выработка этических норм, регламентирующих взаимоотношение человека в рамках небольших географически локализованных объектах с окружающим миром посредством техники. Из участников социо-геосферных взаимодействий: индивидуумов, общества, техники, живой и неживой природы, только человек обладает способностью разумного поведения в изме-
[ 119 ]
няющейся среде. Все остальные субъекты либо эволюционируют по пути проб и ошибок, либо сохраняют пассивность (техника, неживая природа).
Апелляция к этике отдельного человека не представляется единственным путем внедрения техноэтических норм в структуру социума. Хотя отдельный человек играет значительную роль в процессе познания окружающего мира и его неповторимая индивидуальность накладывает отпечаток на весь процесс познания и применения знания на практике (техника), попытка обратиться к нему будет «размыта» разнообразием личностных характеристик. Гораздо продуктивнее обращаться не к отдельному индивидууму с предложением изменить структуру его этики, а к определенным сообществам, обладающим едиными (или сходными) ценностями и мировоззрением.
Техноэтика не является еще одним видом профессиональной этики, если, конечно, не рассматривать жизнь и дальнейшее выживание на планете как профессиональную деятельность экстремального толка. Техноэтические предложения направлены на обывателя, который может и должен выполнять этические требования своей профессии (инженерной, врачебной, научной и т.д. этики), но для многих профессий специальные этические нормы не выработаны. Также представляется сложным и обоснование причин, на основании которых необходимо соблюдать этические нормы. Любая попытка представить техноэтические нормы в качестве императива поведения будет наталкиваться на сопротивление традиционных установок и обычаев, принятых в том или ином обществе.
При создании норм техноэтики не нужно стремиться предложить новые этические основы для принципиально иной формы мировоззрения. Подобная практика будет аналогична созданию новой религии. Необходимо направить усилия на выработку этических отношений к технике, базирующиеся на принципах уже существующих религий. В рамках мировых религий:
христианства, ислама, буддизма и ряда других религий – существуют нормы, регулирующие взаимоотношения человека и окружающего
[ 120 ]
мира. Использование уже существующих норм в современном мире представляется наиболее успешной стратегией для внедрения техноэтики в массы. Необходим богословский анализ положений различных религий и усиление или смещение акцентов на существующие экологические проблемы.
Представляется очевидным, что многообразие религий приведет и к многообразию техноэтических положений в разных регионах планеты и в различных культурах. Такой веер возможных решений приведет к различным: успехам и неудачам. Но нет и не может быть одного «правильного» пути по преодолению экологических проблем. При наличии различных экономических условий и разнообразных геоклиматических условий единственно правильный путь – это путь разнообразных решений, приводящих к ослаблению техногенного воздействия на био- и геосферы, сохранению видового разнообразия биосферы и культурного разнообразия социосферы. Вне рационально созданных техноэтических норм адаптация человеческого общества к изменяющемся условиям будет приводить к усилению экологического кризиса как во внешней природной среде, так и в социальном окружении.
Все вышеизложенное демонстрирует широкий плюрализм мнений и отсутствие единого «общечеловеческого» подхода к решению глобальных проблем, стоящих перед человечеством. Очевидно, что игнорирование различий в экономической, политической, культурной, религиозной сфере не позволит создать действенной этики, способной изменить поведение людей и правительств настолько, насколько этого требуют экологические реалии. Использование разнообразного религиозного опыта, накопленного в различных природных условиях среды обитания человека, делает этот опыт незаменимым для поиска выхода из экологического кризиса.