–Поехали завтра с нами, Мань! Будет классно. Так давно никуда не выбирались..
–Я подумаю.
–Что тут думать?! Мы тебя ждем..
–Значит, вы все за меня решили.
–Какая она скучная. И злая.. Ну ладно, позвони – когда приймешь свое высочайшее решение.
Но никто не думал, она сама не думала, что это решение, которое можно было назвать самым обыденным, решение, над которыми почти не задумываются, станет для нее таким сложным - вначале, а после и вовсе невозможным. У нее в то утро было не очень хорошее настроение - наверно, потому она так и говорила с друзьями. Но то, как все пошло дальше, трудно было объяснить только плохим настроением..
"Зачем мне ехать? – подумала Марина, отложив телефон. – Я должна? Что в этом хорошего? Я что-то там забыла?" Она вышла на улицу в их маленький двор, огороженный высоким жестяным забором, и села на скамью-качель, которую недавно привез и поставил отец (любитель что-то приносить во двор или добавлять к интерьеру дома). Качель ей нравилась, но этот забор перед глазами, куда ни повернись... Ну что ж, он нужен для безопасности – «сама знаешь, - говорил папа, - какое сейчас время. И улица у нас ТА ЕЩЕ», и он прав – не раз она слышала пьяные крики из-за этого забора по вечерам; случались и драки - однажды после взаимных грязных оскорблений что-то так сильно грохнуло об этот самый забор, что они с мамой, слушавшие с крыльца весь этот звуковой спектакль (мама уже держала в руках трубку, готовая в любой момент вызвать полицию), подпрыгнули на месте.. Да, без забора здесь было бы, как минимум, неуютно, и страшно - папа прав, конечно, про время и про район, он знает... конечно, намного больше, чем она, потому надо ему доверять. Представить только, что этого (ужасного, ну как ни оправдывай..) забора не было - и на нее бы сейчас смотрели все, кто проходит мимо, и тогда она бы, наверно, съежилась и не могла спокойно подумать о своем, будто каждый взгляд задевает ее чем-то.. А забор - простая хитрость, и по эту его сторону чудесный мирок, совсем не такой, как мир по другую сторону; и вечером там зажгутся желтые уличные фонари, а тут белые фонарики среди травы (они загораются автоматически, когда становится достаточно темно), будет трещать кузнечик, и они с мамой и папой, может быть, опять будут сидеть втроем на этой скамье, качаться и разговаривать о чем-то, как было вчера... если папа не задержится допоздна на работе или не поедет с друзьями в ресторан по одному из важных поводов, которые он не может проигнорировать , а у мамы будет настроение выйти после ужина на улицу – она ужасная домоседка, как только приходит с работы, так и сидит в доме, смотря свои телесериалы и одновременно болтая по телефону! а на улице ей то "холодно", то "мокро", то "что там вообще делать".
Сама Марина только в последние время стала поклонницей вечеров в кругу семьи, а до этого рвалась из дома, хоть куда-то! На дискотеку, любое мероприятие, просто гулять с друзьями, кто бы ни звал, а если это какаой-то новый ухажер – хорошо, она пойдет на свидание (пусть парень и не идеал, но какая разница – только бы не сидеть дома.. ведь это ничего особенного, просто прогуляться!) Раньше все это было весело, но она стала замечать, что такие развлечения ее уже не удовлетворяют – друзья стали казаться пустыми и глупыми, занятия одни и те же, шутки не смешные.. Это было странное состояние , она даже боялась – что же теперь с ней будет, если она даже не может веселиться, как все? Но она видела, что многие откалываются от их компании: кто-то серьезно взялся за учебу, кто-то нашел работу, у кого-то настоящие отношения..Наверно, так и должно быть – каждый находит что-то свое. Она нашла удовольствие в том, чтобы оставаться дома с родителями, – как в детстве! – только теперь родители, кажется, увлеклись каждый собой, очень редко они даже ужинали втроем., вместе с тем она понимала, что ее настоящая жизнь ждет ее не по эту, а по ту сторону забора.
"Ехать или нет..." – думала Марина, и ни в одну сторону ее не влекло с определенностью (скорее, как бы поддергивало - то туда, то туда..). Но само выбирание волновало – казалось, что от его результата будет зависеть не только день –который все равно потратиться так или иначе, - а большее, намного.
"Ехать или нет". Она повторяла это много раз, и наконец даже вопросительная интонация исчезла, это превратилось в какой-то глупый ритуал. "Какая разница! – говорила она себе, рассердившись. – Мне нечего больше делать, как думать об этом?!" Ей действительно не было чем заняться, и сегодня, и завтра, и в ближайшие дни – летние каникулы все–таки, экзамены сданы, она удачно закончила свой первый курс, и никаких серьезных дел в обозримом будущем не предвидится. Но конечно, даже если у тебя нет срочных дел, это не повод забивать голову совсем ненужным.. И тогда в ней неожиданно что-то возмутилось: «Ненужное? А что тогда нужно? Что еще такого великого есть в твоей жизни? Друзья, родители, эта скамейка, этот забор... пусть не так много, но где возьмешь еще? И если надо выбирать, то выбирай. Что тебе дороже?.» Последнее она сказала будто бы невзначай – и испугалась. Неужели в этом должен состоять выбор?
Она встала и пошла по траве мимо беседки с красной крышей, тоже железной, где они изредка ужинали или пили чай семьей теплыми недождливыми вечерами, но чаще она пустовала, еще иногда к отцу приезжали друзья и там они устраивали застолья, громко говорили и еще громче смеялись (мама не выходила к ним - она сидела дома и морщилась от этих голосов и взрывов хохота). В общем, для того отец ее построил – чтобы посидеть иногда с друзьями, как он говорил, и не тревожить мать. Марина не очень любила эту беседку, она там почти никогда не сидела, когда была одна. Она прошла дальше – выложенная плоскими камнями тропинка вела вокруг дома.Справа ее сопровождал все тот же непривлекательный, но надежный забор.
Мимо мусорных баков, мимо папиного гаража... За домом у них был маленький бассейн. Зависть всех ее сверстников и в школе, и в университете; когда она знакомилась с кем-то из одногруппников, обязательно появлялся кто-то, кто с большим пафосом или преувеличенной веселостью открывал секрет: "Ты знаешь, что у нее дом с бассейном?" – и после этого настроение узнавшего делалось то обиженно-вызывающим, то слишком уж любезным и заискивающим. Первое время ее только так и знали: девушка с бассейном. Какого нормального человека это могло не раздражать?, и она старалась отгородиться от тех, в ком чувствовала сосредоточенные на себе "нездоровые эмоции", – пусть это даже значит, что ей придется перестать общаться со всеми, – ей не нужны враги и подхалимы! пусть останутся только те рядом, кому нужна она сама, друзья...
И подумаешь, бассейн. Ничего в нем особенного нет, она сама в нем редко купалась, любила ходить на реку. Мама обожает тут загорать в шезлонге – отец сделал бассейн специально для нее (чтобы компенсировать свою беседку , быть может, хотя она тогда была еще в проэкте). Единственная мамина печаль – это соседи, сразу за забором: часто, когда она выходит утром выходного дня принять солнечную ванну, они уже веселятся, включая на всю громкость безвкусную музыку, или во весь голос решают свои семейные и никому во всем мире больше не интересные проблемы - спорят, о деньгах, о счетах, о родственниках и общих знакомых. "Убожество", – обычно говорила мама и пересказывая вечером отцу подробности очередной ссоры или коротко жалуясь на шум. Отец только разводил руками: "Они на своей территории". Что касается бассейна, он к тому же часто заростал зелеными водорослями и начинал плохо пахнуть: у отца был сачок с длинной ручкой, но ему некогда было следить за своевременной уборкой домашнего водоема, а платить каждый раз за чистку он не хотел – "Такие деньги ни за что!" Сейчас бассейн был без воды, папа его недавно почистил и вымыл, но воду не успел напустить, срочно уехал куда-то, – в общем, теперь это напоминало не роскошь, а... ну да, пустоту.
Марина прошлась босыми ногами по кафельному бортику бассейна, спрыгнула обратно на траву и провела рукой по разросшимся жасминовым кустам. Слева от бассейна был небольшой палисадник: декоративные кусты, розы и другие цветы и даже апельсиновое дерево, – но за ним вовсе никто не глядел, то есть все понемногу. То папа, когда делать нечего или надо отвлечься, возьмет в гараже садовые ножницы и кромсает кусты, то мамуля, проходя рядом, увидит, что земля потрескалась, хмыкнет и вернется со шлангом, чтобы сделать небольшое болотце, то Марина – которой все же нравился этот уголок их двора, полусад-полуклумба, – распушивает землю багром с пожарного стенда. Так растения и выживали, случайной милостью небес и людей.
У палисадника под забором стояла маленькая скамеечка с ажурной кованной спинкой. Марина села туда. Было очень тихо – дома никого (у соседей, кажется, тоже), и смотреть почти не на что: в бассейне не плещется вода, розы еще не зацвели, птицы где-то спрятались, видимо, от жары, все остальное – забор, стены, слишком обычные и малокрасивые вещи. Марина решила, что не будет сегодня скучать и маяться. У нее есть нечто важное (пусть будет так) – ей надо принять свое Решение! ..
Пойдем по пунктам, скажем то, что определенно: друзья не обидятся, если она им откажет; не обидятся и родители, поймут и, конечно, отпустят – она уже не маленькая, и ее папа с мамой никогда не отличались слишком строгими нравами. В первый раз она вернулась домой заполночь, когда ей было 15, – мама уже спала; отец сидел на кухне без света и курил... "Ага, – сказал он, улыбнувшись, и быстро потушил папиросу в блюдце. – В следующий раз позвони, я тебя заберу. В такой час автобусы уже не ходят. Ты чем приехала?" "Такси", – проговорила Марина. "А-га", – сказал отец, зевнув, потрепал ее по голове и сам пошел спать. Иногда ей казалось, что они к ней безразличны: что есть дочь, что нету дочери.. Что бы сказала мама, если бы она и утром не вернулась? начала бы, по крайней мере, волноваться, позвонила бы всем подругам?.. А отец, как всегда, одел бы свой крутой кожаный плащ, пригладил виски; и уехал на работу?
Но она слишком часто видела обратное – их любовь и беспокойство за нее, – чтобы начать слишком переживать о том, что она совсем одна. Видно, любовь не может всегда быть одинаковой, и человек, он же не робот – чтобы всегда делать одно и то же при тех же обстоятельствах... и вообще, чтобы полностью понять взрослых, надо самой стать взрослой. С этой мудрой мыслью она окончательно успокоилась на счет родителей, то есть их отношения к ней. И, конечно, они не обидятся, если она скажет сегодня вечером: «Я завтра еду с друзьями за город». Дело тут, знаете ли, в другом...
Очень легко поехать. Там будут шашлыки, будут мальчики с гитарами и шутками, будет костер и какая-то выпивка– без этого же никак, - будет купание и какие-то игры; замечательный может получится пикник, и погода стоит удачная, а упустишь момент, пойдут дожди, и, может, правда не позовут больше, вычеркнут из списков, будут между собой говорить: "эта нудная? да ну ее!"
Очень легко и остаться. Еще один вечер дома – чем плохо? Даже если семейная идиллия сорвется по какой-то причине, можно выйти с пледом и с книгой и сидеть в качели под фонарем, читая интересную историю, пропитываясь ею, наполняя ею не только себя, а весь окружающий воздух и будто видя силуэты и улавливая звуки происходящего в том другом измерении.. А если мама с папой выйдут (только вдвоем – отец сам как будто стеснялся ее, а мама была просто неподъемна), то еще лучше. Марина знала или была уверена: еще немного, взрослость ее захватит – закончит университет, может выйдет замуж, может, увлечется карьерой, – и она будет скучать за такими тихими вечерами, за этими людьми, которым от нее ничего не нужно, разве чтобы она почистила зубы и была осторожна, когда вечером ходит одна по улицам. Кто еще будет ее так любить? муж? Наверно, она была не романтична до крайности, но от брака она ждала, самое большее, взаимопонимания и уважения, а не какой-то неземной любви... вдруг такое случится, что ж, посмотрим, как это на вкус. Тогда, может, дети? но это еще так далеко и кто знает... может, она будет плохая мать и ее не за что будет любить. Хотя тут она сразу вспоминала свою маму – та никогда не была героиней ни в каком смысле: она с детства возила ее на вечеринки, не желая от них отказываться, и могла на час-другой забыть коляску в каком-то закутке зала, и дитя разрывалось от плача, но никто не слышал его из-за громовой музыки и всеобщей увлеченности весельем; она совсем немного кормила ее грудью, а потом отказалась, вычитав в каком-то журнале, что грудь от этого опадает, она редко готовила ей (и папе) сама что-нибудь вкусненькое, чаще покупала; раз в месяц могла зайти в комнату и попытаться помочь делать уроки, – это длилось 10-15 минут и превращалось в шутку, потом она и вовсе исчезала, вспомнив о каком-то неотложном деле или услышав, что ей звонят. "Я буду лучшей мамой", – говорила себе Марина и пыталась представить, какой бы она была, какие ошибки своей матери никогда бы не повторила; но она думала об этом спокойно, без каких-то обид, – не смотря ни на что, она любила свою бесшабашную и всегда такую женственную мать.
Так стоит ли менять вечер (возможный! Не было даже афиш) с семьей на костер, гитары и шашлыки?. Как вы не понимаете, вопрос не в этом! Не в сегодняшнем выборе и не в завтрашнем дне, каким он будет. Можно сегодня выбрать одно, а завтра наверстать в другом, наверное, так и правильно – равновесие. Но как вы помните, Марина очень серьезно отнеслась к выбору – она назвала его важным... Не "еще один день" – она отказывалась думать так, это бессмысленно, пустая трата времени! Вместо того она представила себе перекресток: дорога расходится перед тобой, и даже дураку понятно, что тот путь, который ты выберешь теперь, будет дальше тебя вести, окружать своими ландшафтами, влиять на каждый твой шаг.
Поставить вопрос в такой форме было очень правильно, сразу почувствовала она, – но если раньше одно решение почти не отличалось от другого, оба были вполне неплохими вариантами и можно было кинуть монетку и потом не очень-то переживать, что бы ни выпало, теперь сам выбор вводил в ступор - будто сложнее ситуации, чем эта, с ней еще не случалось! А ведь это всего лишь шашлыки... или уже нет?
Да разве можно раз и навсегда определить себе направление ?! Это нужно сделать, иначе так и будет одна маета и несерьезность; не раз она читала в хороших книгах и слышала от достойных людей, что-то вроде такого: жизнь должна быть, как скульптура, которую ты лепишь мастерски и осознанно, с чувством, что ты вкладываешь в нее все, что хочется и нужно, а не как желе (и то бесформенное). И погодите-ка, из чего она должна выбрать: семью или друзей? Но это бред., видимо, она ошиблась с самим вопросом.
Конечно, она любит и тех, и других! И те, и эти ей нужны.
С другой стороны, и те, и другие ей по-своему надоели. Друзья своей ограниченностью, порой даже грубостью, родители – своей одинаковостью, стереотипами, тем неизменным взглядом, каким они привыкли смотреть на все вещи (и в этом похожи на друзей). Ей надоел этот жестяной забор и дом с бассейном – везде одна безвкусица! и даже в комнате у себя она не может все сделать так, как хочет, – не потому что ей запрещают, а потому, что, кажется, сам дом этого не поймет (и она ограничивалась в мелочах декора, она отдыхала в книгах, музыке – этого почти не видно). Ну а эти друзья... – она же им не нужна, если сказать честно. Кто она им? еще одна строка в телефонной книжке, лишний голос в их шумном, смеющемся хоре, массовка. Хорошо иметь много друзей, не так ли? это говорит о твоих куммуникативных качествах, ценности тебя как личности, так?... А может, лучше никого?
Лицо Марины, сидящей, поджав ноги, на маленькой скамейке у палисадника, менялось посекундно. Комичная ирония сменялась искренней печалью, потом загоралась злость на что-то, а в конце любой череды ярких эмоций – усталость, апатия.
"Какой же должна быть твоя жизнь? – спросила она наконец себя, – если то, что есть, тебя не устраивает.."
«Да, не устраивает! – резко подтверждала она себе вместо ответа. – Почему у меня не может быть вместо всех этих друзей одного настоящего друга? С кем мне было бы о чем поговорить, с кем мне самой хотелось бы встретиться... Один! И почему я должна сидеть в этом доме, за этим забором?.. Как инвалид, как.. сумасшедшая какая-то!» И тут же она стыдилась своих мыслей и говорила себе: "пусть бы меня выгнали из дома – чтобы узнала, как это" и "пусть бы никто мне больше не позвонил и не разговаривал со мной – может, научусь тогда дорожить людьми". Наконец она стала тихо плакать... плач нарастал; она соскользнула со скамеечки и опустилась на засыпанную гравием землю. «Почему все так? Откуда это горе?. Почему, почему я такая глупая?» С плачем выходили одни вопросы, и сами слезы, кажется, были на них ответом, по крайней мере, не было видно никакого другого.
Слезы кончились через минуту, и она просто сидела на земле; услышала, как где-то поет птица, улыбнулась ей. "Если так у тебя с простыми решениями, – сказала себе она, – то что будет, когда станешь самостоятельной и придется решать важные вещи? Сразу готовь веревку, чтобы долго не мучиться.." Встав и отряхнувшись, она сходила в гараж за шлангом, вернулась и стала поливать маленький сад, давно стоявший сухим: розы, деревья, кусты...
Решение так и не было принято.
Она опять стояла там же, где начала свои раздумия – у качели, – и так же неподвижно и равновесно, какой теперь была качель, застыли ее варианты. Никак нельзя было чему-то отдать предпочтение (учитывая разростающиеся в перспективе последствия...)
Она, кажется, прожила маленькую жизнь за последний час с небольшим – а ведь только обошла вокруг дома. Захватившие ее мысли подобны были шквальному ветру – налетели вдруг, и так же вдруг все утихло. Сломал что-то этот порыв?. Подумав о ветре, Марина даже оглядела себя: руки и ноги целы, все остальное тоже в порядке. Какая-то перемена в душе, но она пока не могла бы точно сказать, какая...
А решить хоть что-то, но все-таки надо было. Она сказала это себе снова, не с эмоциональной упертостью, как прежде, а со спокойной бескомпромисностью – как взрослая. Конечно, она давно себя считала взрослой, может лет с двенадцати ("взрослой вполне"), но может, только теперь начала понимать, в чем это может состоять.. И в чем трудность, большая девочка Марина, девушка, почти что женщина? Ты раньше принимала решения, ты что-то делала – и не жалела!? В том и дело, что сейчас она хотела принять настоящее решение, а не просто еще одно. Или это выдумка? Но тогда зачем вообще делать что-то – зачем проводить вечера в семейном кругу или встречаться с друзьями, если это все равно, если то и другое не различаются? Зачем вообще жить?.
После короткой, но сильной внутренней бури Марина думала обо всем этом спокойнее – она пыталась умом пробиться к какой-то истине, которая бы все объяснила и расставила по местам (или показала, что все уже стоит на своих местах и почему это именно такие места). Казалось, истина где-то рядом, и она шагала к ней, как на тусклый огонек среди ночного леса – то теряя из виду, то опять находя..
В чем же дело? Ты и хочешь быть с родителями, но тебе надоела их компания. Родители - прошлое. А друзья - нежелательное будущее? Тогда, может, третий вариант?..
Но она не видела третьего. Вместо этого увидела перед собой калитку, совсем рядом, в трех метрах, и поняла – ничто ее прямо сейчас не держит в этом зазаборном царстве – она здесь уже третий день сидит, не выходя, и только раздражается на все и придумывает себе проблемы. Мечтает о свободе – а она так близко!
Марина обрадовалась и побежала в дом за ключом, ну и переодеться для улицы. Она будто впервые разведала эту калитку, открыла для себя, как дверь в мир, а не увидела в тысячный раз! "Почему бы нет? – думала Марина, стаскивая в своей комнате футболку, и потом распахивая шкаф в поисках какой-нибудь блузы или платья, которые бы ей понравились, подошли к бурлящему весельем и храбростью настроению, – можно представить, что это тайный проход.., что я никогда не была с другой стороны, что я тут... в плену!" Она хихикала, перебирая наряды и пританцовывая, а через десять минут уже выбежала в длинном оранжевом платье с открытыми плечами и в соломенной шляпе, широкой, маминой, из-под которой падали на спину почти такого же, как и шляпа, цвета волосы, - и остановилась на миг у "тайного прохода»...
Она вернулась поздно вечером другой. Вернулась не в тюрьму, но может быть, и не домой.. Железная калитка (внешняя ее стороны была выкрашена в темно-зеленый цвет), больше не вызывала неприятных чувств, но Марина все же подумала: "Лучше бы она была деревянная! – Хотя сразу себя приструнила: – Будет свой дом, вот там и сделаешь все как тебе надо. Если муж позволит.." – Она хихикнула и, открыв ключом, вошла во двор.
Все уже были дома. Горели фонари – длинные вдоль тропинки и маленькие светильники, воткнутые прямо в землю то там, то там по всему двору. В беседке, подсвеченный со всех сторон, как на сцене, с сигаретой и стеклянной пепельницей сидел отец.
–Ага, вот и она. Ты бы хоть записку оставила – так и сяк, ушла, вернусь...
–Так я вернулась. Привет, пап! – Обняла отца, что делала далеко не всегда. – Вы уже поужинали? Я так есть хочу!..
–Иди, иди. Тебе оставили. Сама разогреешь , а то мать уже занята чем-то неотложным. Сериал, наверно, смотрит.
–Пап!
-Что?
-Можно с тобой посидеть?
–Ты же есть хотела.
–А я сейчас разогрею и выйду к тебе.
–Ну давай, я никуда не спешу, весь твой.
Дочь побежала в дом, а отец внимательно смотрел ей вслед...
Через пятнадцать минут Марина вышла, привела с собой и маму – та несла за ней тарелку с десертом и бутылку газировки. Сама Марина несла две тарелки одной рукой, а в другой нарезанный хлеб.
–Ого, тебе удалось достать нашу маму из башни! – воскликнул отец. – Теперь мы тебя не отпустим. Садись и говори с нами... – Он схватил жену за руку, та со смехом отмахнулась.
–Да о чем с вами говорить? У меня там?
–Валя, ну что ты за человек! – скажи хоть глупость какую-нибудь, я не знаю. Дочь пришла к нам из неизведанной дали, а она.. Вот посмотришь, выброшу телевизор!
–Ну здрасьте, будто ты его покупал!
–А кто еще?! Та-ак, кажеся, пахнет жаренным. Мариха, зафиксируй начало ссоры.. и отметить, что не я начал.
–Я покупала, сама, забыл? Ты же мне на позапрошлый новый год не подарил что я хотела – мне пришлось самой себе делать подарок.
–Угу-мм. А деньги откуда?
–Да ну тебя! А и правда, Мариш, где была?
Марина, которая тем временем ела и с удовольствием слушала их ссору, прожевав, сказала:
–Гуляла. Много где была. Нашла себе работу на остаток лета – два дня в неделю по четыре часа: разносить объявления. А еще познакомилась с молодым человеком. Он мне сделал предложение. – И опять принялась есть (и на родителей даже не смотрит - разве лишь краем глаза... а они то переглянутся, то присматриваются к ней: шутит или перегрелась на солнышке..)
–Не пойму, – сказал первым отец, – зачем тебе работа? Деньги нужны? Я дам.
Сколько надо? – и даже полез в карман, но, кажется, ничего там не нащупал.
–Что за мальчик... – спросила мать, сразу забыв о своем сериале, который там проходит без нее. – Мариша, ты что, с ума сошла? На улице, с кем попало. И что ты... что ты ему ответила?!
Прогулка не могла не получится необычной,хотя бы потому,что она никогда еще не гуляла одна., если не считать то, что ходила на занятия и обратно, на рынок по просьбе родителей или еще по каким-то делам в знакомые места. Но тогда она была закрыта – как снаряд в железной оболочке: непробиваема и устремлена к цели. На этот раз она ступала по тем же улицам, так, словно видела их впервые.. Пугала только мысль: встретить знакомых – тогда все моментально станет как обычно, программа в голове переключится. Но она никого не встретила из тех, с кем нужно быть обычной собой, знакомой всем Мариной, – и несколько часов наслаждалась новыми ощущениями, среди которых была и неуверенность ("Куда вообще идти?.."), не находящие выражения порывы, интерес ко всему, кокетство на грани с бесстыдностью, распространяющееся во все стороны, и какой-то дикий, подкашивающий ноги страх...
Про работу она прочитала в объявлении на углу одного дома с желтыми стенами. Надо же, она не помнила что это был за дом, жилой или какое-то управление, но запомнила цвет краски, и раньше она бы и не подумала читать все эти бумажки, которыми облеплены повсюду стены и столбы, а сейчас... Но ладно читать, а звонить туда и ехать на тут же назначенное собеседование в тот район города, который она всегда обходила стороной – он был мрачный, непривлекательный – сплошные базы, какие-то станции технического обслуживания, магазины автозапчастей, строительных материалов и, конечно же, конторы ритуальных услуг. Полный мрак – но она подумала «Почему бы этому не быть светом?» – и это "почему бы нет?" было ее единственным аргументом в этот день, за все, чуть ли не за каждую возникающую в голове мысль.
Но когда, договорившись на счет работы и обещав приступить в понедельник, она пешком возвращалась домой и успешно заблудилась; все еще без большого волнения шла дальше, удивлялась новым местам (будто на другую планету попала...), которые всегда были практически под боком и довольно любопытные, даже по-своему живописные - на каждом шагу попадается то, что стоило увидеть!., но уже хотелось есть и солнце почти зашло.., она не знала точно ли идет, и пока еще нигде не видно автобусной остановки или хоть такси .. Когда она спросила у стоявшего у обочины дороги без всякого дела молодого человека, как ей пройти, и он отвел ее к остановке, дождался вместе с ней автобуса и, когда она уже начала прощаться, неожиданно взял за руку и попросил быть его женой... Тут ее "почему бы и нет?" наконец застыло в изумлении – и, даже радуясь такому насыщенному дню, полная задора и купающаяся в чувстве, что ею сейчас наслаждаются, как чудом природы, глядя на этого простого на вид, но вроде не глупого незнакомца и понимая, что он, наверно, никому не предлагал руку и сердце так вдруг, а может, и вовсе никогда, она не могла решится и сказать "согласна". Это была бы уже запретная забава. И вообще, такой поворот ее вывел из эйфории, – может, она слишком заигралась в новую жизнь., а это не игрушки! Вот этот мальчик, который так серьезно на нее смотрит, и та женщина из забитого стопками бумаг рекламного офиса, с которой она договорилась на счет работы... может, завтра ты проснешься уже без желания совершать что-то особенное и- забудешь обо всем этом, а если вспомнишь,то сразу откинешь как лишнее – а для них это (ее объявление,его влюбленность) жизнь.
Марина не села в подъехавший автобус, смотрела на него.
–Ты что... – сказала она. – Как тебя хоть зовут?
–Андрей.
Она на секунду прикинула: Андрей и Марина, они двое вместе... – кто он? Автомеханик? или безработный – почему он там торчал на улице, когда еще рабочий день не кончился, а?! Хотя парень вроде хороший, помог ей (и что ей теперь за это, всю жизнь расплачиваться!?.),видно,что он другой, чем все ее прежние мимолетные бойфренды и вообще знакомые. Молодой, он на три-четыре года старше ее (так что и не студент, наверно), но чувствуется мужественность, и само это предложение.. – он точно не шутит! И в последнюю долю от той секунды, что она всматривалась в него и думала об их вероятном (или невероятном) будущем, она спросила себя: "Как он решился, так быстро? Если бы я согласилась... разве он не будет жалеть? Он же меня не знает..." – после этого она перестала размышлять и сказала: "Нет, я не могу". Он кивнул, опустив глаза, а ей стало так жалко – и его: может, она его единственный шанс на нормальную какую-то жизнь!. , и чудесного вечера, который, она этим "Нет" окончательно оборвала.
Подъехала вслед за автобусом маршрутка и, прежде чем вскочить туда (не прочитав, куда та идет, – пришлось потом сделать две пересадки., но то были мелочи), она сказала: "Давай, давай телефон!" – и когда он достал старенький, совершенно немодный апарат (к тому же красного цвета), быстро написала свой телефон и имя и сказала: "Позвони.. если захочется. Что-нибудь придумаем!"
Маму с отцом она развлекала небылицами про эту встречу: на опаснейшей окраинной улице с одним только работающим фонарем (как попала?.. так уж получилось!), а самого молодого человека рисовала то благородным рыцарем в черном плаще, который, выходя из темноты, сразу опускался на колено и в вычурных словах делал предложение, то рабочим в грязной одежде, но тоже благородным и спасшим ее, по крайней мере, от темноты, уверенно проводив через всю улицу мимо зыркающих со всех углов, но не решающихся даже звука подать хулиганчиков... Потом ей надоело выдумывать и играть на их нервах, она поняла,что от правды уже мало что осталось, и прервала рассказ, поблагодарила за ужин и побежала к себе в комнату.
Вбегая в дом, она уже плакала.. наконец закрыла за собой дверь и (дверь стеклянная, они ее могут видеть - но хоть не услышат) дала себе свободу.. В одном коротком рыдании вырвалось все накопленное - за эту вторую, страннейшую половину дня: там была и надежда, что все не закончится одним таким вечером, и в то же время панический страх продолжать, и уверенность, что она в чем-то ошиблась., да нет, она ошиблась во всем, она никчемное создание, которому можно жить только в этом огороженном красивом вольере - где ее кормят, лелееют, и если ей будет нужен муж, его тоже доставят прямо сюда.. То, о чем она начала думать еще на подходе к дому, а перед самой калиткой все это перемешалось, забурлило; придало ей бравурной уверенности, когда она вошла, чтобы все рассказать, хоть отчасти, родителям, а потом запутало, стало слишком тяжелым, малопонятным... еще немного, и она бы впала в истерику прямо при них. Хорошо, что все превратилось в шутку; или это шаг назад? "Конечно! если ты еще за что-то собралась бороться" – но в этот момент, стоя сразу за стеклянной дверью, стараясь, чтобы ее плечи не слишком тряслись от плача, сжавшись и с силой зажмурив глаза, она ничего не хотела и не знала. Остаться одной, только это ей нужно, - пойти туда, где можно плакать, говорить чепуху, делать глупости, или просто спать. В свою комнату - лучше всего, - хотя и там она не свободна совершенно., но больше некуда. ("Может, к нему? Позвонить, сказать «Я здесь. Забери меня!» Вот это будет уже... настоящее безумие - после такого обычная жизнь убежит и не вернется никогда. Как прыгнуть с корабля в открытое море..." - но она тут же всмпомнила, что у нее нет его телефона, она ему дала свой. Прекрасно; все равно бы не решилась. Вся ее решимость на этот день уже была израсходована.)
Поздно вечером, когда Марина уже лежала в кровати, натянув одеяло на подбородок, и смотрела в темноту (которую иногда ненавидела за ее однообразность, иногда чувствовала, как заботливо окутывает ее), к ней заглянула мама.
-Маня, с тобой все в порядке?
-Ну ладно.
"Надо было сказать что-то теплое - хоть «спокойной ночи»", - подумала Марина, когда дверь уже закрылась, и ей стало горько, опять подступило к горлу.. но она покачала головой: "хватит, хватит плакать! Надо думать, как дальше жить". И от этой фразы, кажется, совсем не женской, какой-то тяжелой, суровой, ей уже захотелось смеяться...
Назавтра – была пятница, и родители обое уехали на работу, – утром опять позвонили друзья спросить едет она с ними или нет? Марина быстро рассудила: на работу только в понедельник, сегодня никаких дел., если позвонит Андрей – она не побежит сразу к нему на свидание; поговорить по телефону, узнать его получше, а потом может быть, что-нибудь.. Веселиться, честно говоря, совсем не хочется - но что, если это у нее последний раз (кажется у нее грядут перемены, - они уже начались!). Выдохнув с улыбкой, Марина сказала, что поедет.
ЭПИЛОГ
Однажды, через пару недель, Марина пришла с работы, усталая долгим хождением по городу, раздраженная.. Может, этим хождением и бессмысленностью занятия, на которое она согласилась и о чем жалела каждый день по нескольку раз, но и находя всегда что-то правильное, хоть одно «за»; а может настырностью Андрея, с которым отношения продолжались – чаще они говорили по телефону: он всегда спрашивал, где она сейчас, что делает, какое настроение, о чем она думала сегодня и что снилось, и иногда все же уговаривал все же сходить куда-то с ним – хотя она с самого начала держалась очень холодно и все время норовила завершить разговор.. Когда же они все-таки встречались, он говорил, что очень рад, но потом только смотрел на нее или молчал, и они просто шли куда-то рядом, или сидели в кафе и ели мороженное, пиццу, пили чай. Встреча обычно продолжалась не больше часа, и за это время он мог не выцедить из себя и десятка слов (чаще всего ей надоедало молчание и она начинала хоть о чем-то говорить, все больше раздражаясь и на себя, потому что чувствовала такую болтовню почти бессмысленной, и на него, конечно, - что он, как замороженный сидит?!), но в конце неизменно, опять и опять предлагал ей выйти за него замуж .
–Андрей. – Сначала она каждый раз срывалась в смех, потом ей уже было грустно, она знала, что он это скажет, и он говорил... – Андрей, ну зачем это? Ты же понимаешь, что...
Тот же долгий, ожидающий взгляд, такой ясный. Она думала, когда его не было рядом: может, он сумасшедший? – но потом они встречались, она смотрела в его глаза... и она хотела им сказать «да», но ум не разрешал.
В этот день они виделись, всего на двадцать минут – она проходила со своими объявлениями недалеко от автомастерской, где он работал, и позвонила; он вышел, постояли немного, она сказала, что разнесла сегодня, наверное, тысячу объявлений, и ноги просто гудят, а он рассказал, что ремонтирует сейчас шикарную спортивную машину, и когда-то у него тоже будет такая, только красная. «Типичная несбыточная мечта, – подумала она, смотря на него с нескрываемой грустью. А потом возмутилась сама себе: – Почему?! Пусть у него все получится!. – И тут ей какой-то чужой голос шепнул, прибавив к этой мысли: – Может, это зависит и от тебя. Некоторым людям очень нужно, чтобы в них поверили». Марина не захотела об этом думать – она засуетилась: надо уходить, а то сейчас он опять начнет со своими рукой и сердцем... И он сказал по обыкновению, в ответ на ее «Ну пока, пока»:
–Марина, будь моей женой.
Она вздохнула и ответила:
–Андрей.. Я подумаю. И завтра скажу тебе окончательно. Понял? больше не говори мне этого, никогда.
Теперь она вошла в калитку, закрыла замок – забор скрыл ее от всех, защитил, отрезал, – кинула сумку на качель, разулась и пошла прямо по росистой после небольшого дождика, подстриженной траве. Думать не хотелось, принимать решения;;;, тем более о чужой жизни – зачем ей такая ответственность? Но ведь уже не уйдешь от этого – это твое взросление, твоя свобода.. или ты выдержишь, или так и оставайся здесь, комнатным цветком, вечной девочкой, маминой и папиной дочкой.
"Цветы", – подумала она и пошла за дом... Розы распустились – утром она выглядывала из своей комнаты и подумала, что это случится сегодня или завтра; потом забыла на весь день. С каплями воды на лепестках, такие удивленные и все же уверенные в своей неповторимости, они были прекрасны ярко-красные и розовые и даже одна синяя – мама где-то раздобыла редкие семена. А папа с утра не спешил на работу и наполнил бассейн, теперь там весело плескалась вода – так и надо, лучше поздно, чем никогда.
"Все делают ошибки, у всех что-то не так", – думала Марина о своих родителях, обо всех взрослых людях, одной из которых и ей нужно стать., или не нужно? А может, она уже становится, или стала?.
Все делают ошибки – без них, наверно, не было бы и этого дома и, может, ее самой. Она улыбнулась этой неоднозначной мысли, сидя на бордюре возле палисадника, и подумала об Андрее. Все-таки он очень симпатичный и хороший - таких не так много, на самом деле. И у него есть хоть какая-то мечта – она знала, что это не только красная спортивная машина, а много чего еще – он не рассказывает, а она не спросила. Почему она не спросила?! Позвонить ему и спросить?. нет, он ждет ее ответа. Если согласишься, у вас еще будет время говорить о мечтах и больше того - воплощать их вместе!.. А если нет, то какая разница, что он там думает, - так?
Что сделать завтра? Ошибку – и поверить в нее?. Просто решиться на что-то - как тогда с прогулкой, всего-то шаг со двора!. - и быть с этим, пока можешь.
– ––