Повесть «ЗАМПОЛИТ»
(Первая повесть из цикла повестей и рассказов «ПРОКЛЯТЫЙ ПУТЬ»)
основано на реальных событиях
Глава III
Новое назначение
В штабе армии я получил назначение в отдельную мотострелковую казачью бригаду, расположенную недалеко от тех мест с минеральными источниками, где когда-то служил поэт Михаил Лермонтов, раньше город назывался «Святой крест». У меня на душе отлегло и стало гораздо легче, как будто груз упал с моих плеч. Добираться пришлось на такси и потратить изрядную сумму денег. Не мог же я ночевать на вокзале, который к тому же оказался закрыт после восемнадцати часов. К месту назначения прибыл глубокой ночью в первом часу.
Было холодно, я отпустил такси, поблагодарил водителя и подошёл к контрольно-пропускному пункту. Там мне указали на военный городок и офицерское общежитие, куда меня препроводили два солдатика, очевидно, посыльные, им все равно было по пути. Ночь прошла тихо.
Общежитие оказалось платное посуточно, нужно было оформиться на должность как можно быстрее и подать рапорт на предоставление места в общежитии, чтобы платить за него помесячно почти пятьсот рублей, а не посуточно, как гость отдавать за месяц в три раза больше.
Соседом по общежитию оказался такой же, как я призывник, только чуть старше, из того миллионного города, яркие впечатления о котором еще были свежи в моей памяти. Вместе мы сходили в магазин, позавтракали и направились в штаб для представления и оформления на должность. Ему досталась должность, связанная с артиллерийскими складами и предполагавшая материальную ответственность.
Мне, благодаря историческому образованию, повезло больше. Меня рекомендовали на воспитательную должность заместителя командира роты по воспитательной работе. На прием я отправился к своему будущему непосредственному начальнику полковнику со странной фамилией Златогиря – заместителю командира бригады по воспитательной работе. В прошлом эта должность называлась «Замполит» и была главнее должности командира части, особенно в некоторых вопросах идеологии, дисциплины, правопорядка, личного состава, а также в любых спорных моментах службы. Памятуя об этом, стареющий полковник Иван Викторович, разменявший пятый десяток, частенько вспоминал годы своей партийной молодости и каким значимым и влиятельным он был. Как после солдата он стал лейтенантом и написал рапорт по партийной линии на одного из начальствующих во время проверки и заставил всех себя уважать.
Я неуверенно постучался к нему в кабинет и представился:
– Здравия желаю, лейтенант Лосев, меня направили из отдела кадров – доложился я уверенно, с выправкой.
– А что это вы хромаете? – спросил он.
– Ногу подвернул, товарищ полковник.
– Куда же вас определить, во второй батальон или третий – медленно проговаривал он, уткнувшись в компьютер.
– Где вакансии есть, как распределите – с грустным и немного уставшим видом отвечал я.
– Будет сложно в пехоте, там свои нюансы…
– Отправлю-ка я вас в медроту, тем более ногу нужно подлечить, там специфика с больными солдатами проводить занятия по общественно-государственной подготовке и правовому информированию, вы готовы?
– Так точно, товарищ полковник, готов служить с медиками.
– Ну, вот и отлично, идите в кадры и оформляйтесь на должность.
Рота, располагалась в километре от штаба, точнее от зданий трех штабов. В одном располагался комбриг, его зам, начальник штаба и секретная часть. В другом – отдел кадров, воспитатели, служба войск, вооружения и техники. В третьем – финансовая служба, отдел мобилизации и комплектования, картографы.
Командиром медицинской роты оказался зрелый крупный кавказец лет тридцати пяти, потомок хазар и аварцев. Он равнодушно стоял на улице между двумя зданиями терапии и хирургии и оглядывал свои владения. Поговаривали, что он начинал службу солдатом, после закончил военно-медицинский институт в качестве кардиолога. И якобы держал роту в ежовых рукавицах, унижая и подавляя любое неподчинение и неуважение к своей персоне, как со стороны солдат, так и офицеров. Так он брал пример с комбрига, генерала Храпина, также начинавшего свою карьеру с солдата. Часто ротный Махмудов, на днях получавший капитана, ссылался на свои знакомства и связи, с которыми ему по плечу любая проблема, даже криминального характера.
Меня в качестве своего зама он воспринял равнодушно, ссылаясь на мою славянскую принадлежность, заявил, что национальный вопрос ему якобы безразличен. Такой диалог меня насторожил. В части процветала кавказская диаспора, поэтому с ротным у меня сложились натянуто-неприязненные отношения. Он старался отчитать меня по любому удобному случаю, как неопытного бойца-первогодку. То цеплялся к моему внешнему виду, то обвинял в медлительности исполнения его штабных поручений, то в бездельном пребывании на территории подразделения. И неудивительно, ведь своего кабинета или даже стола мне он не выделил, хотя я считался вторым человеком в роте. Поэтому я запустил свою документацию. В общем, придирался он, как мог, исполняя указания комбрига – гнобить «пиджаков» – так звали нас, офицеров-двухгодичников, служивших по призыву после военной кафедры.
С командиром роты беседовала женщина лет сорока пяти, делопроизводитель, Светлана Евгеньевна жена штабного подполковника. Она в первую неделю ознакомила меня с книгой штатно-должностного учета, записала мои данные туда и помогла с документами при оформлении на должность, за исключением одного казуса. Рапорт на общежитие не подписывал заместитель командира по тылу. Пришлось даже подключить своего начальника, полковника Златогирю. Но и его боевой зампотыл послал, как говорят, на три буквы. За дверью мне было неловко за такую ситуации, и перед своим начальником, которого я подставил под такой мат, и перед Светланой Евгеньевной, просившей за меня. Ничего, подумал я, земля круглая, ещё пересечемся.
Заместитель по тылу, полковник Уско был самым старым воином соединения, ему перевалило за пятьдесят, точнее было пятьдесят два года. Выглядел он старовато на шестьдесят пять, весь седой, исхудавше-сморщенный и невысокого роста, он пользовался особым уважением комбрига, так как последний был на десять лет младше своего зама по тылу. Генерал Храпин на многие поступки полковника Уско, который мог опаздывать на построения и совещания, закрывал глаза. Но когда у комбрига кончалось терпение, он гневливо кричал в духе «Берите носилки и несите этого старика сюда».
Итак, миновав неуставные отношения с прежним офицерским коллективом, я столкнулся с другой сложностью начала моей службы – отказом в офицерском общежитии. Благо в медроте была свободна одна палата в терапии для больных – там временно поселился я с разрешения начмеда бригады, капитана Калачана. Нужно было искать съемное жилье. Третьей сложностью было отсутствие своего рабочего кабинета или хотя бы рабочего стола.
Медрота, как и батальон материального обеспечения была тыловым подразделением и находились в прямом подчинении заместителя по тылу. Таким образом, я находился в подчинении комбрига генерал-майора Храпина, его зама полковника Моржова, начальника штаба полковника Горбова, заместителя по тылу полконика Уско, замполита бригады полковника Злаготиря, начальника медслужбы бригады капитана Калачана, командира медроты капитана медслужбы Махмудова. В общем, великое множество начальников не давало почувствовать себя начальником самому.
Тем более в моем подчинении формально было пятнадцать офицеров-врачей, в том числе женщин, на капитанских должностях, столько же женщин-медиков контрактной службы, и двадцать пять сержантов и солдат срочной и контрактной службы. С гражданскими лицами выходило шестьдесят человек, только один выбыл месяц назад – это был рядовой Баев, скончавшийся в госпитале от перелома основания черепа. Этот факт еще предстояло выяснить мне и, конечно, военной прокуратуре, занимавшейся расследованием.
Но первый мой визит к военным дознавателям был по делу нашей прапорщицы о причинении себе вреда, то есть членовредительства. И я вместе с ней отправился в военную прокуратуру, чтобы взять постановление об отказе в уголовном деле для военного госпиталя. Она была уже в летах и увлекалась алкоголем и якобы в состоянии опьянения поранилась ножом на рабочем месте случайно, при падении. Но ходили слухи, что ее поколачивал муж, с которым разводилась, и унижал на совещаниях ротный Махмудов. Два тирана довели маленькую женщину. Конечно, о статье доведение до самоубийства не могло быть речи, так как суицидальные действия военнослужащей автоматически приводили к уголовной ответственности по ст.339 УК РФ, то есть уклонение от обязанности военной службы путем членовредительства.
В медроте царила панибратско-попустительская атмосфера, поощряемая еще прошлым командиром роты. Офицеры сержантов-контрактников называли по именам. Одна разведенная женщина капитан медслужбы даже встречалась с контрактником. Военнослужащие по контракту обращались к офицерам, прапорщикам и зрелым женщинам-контрактникам на «ты». Исключение составляли начмед и командир медроты, следившие за соблюдением субординации, но почему-то только к самим себе. При этом на «вы» они никого из подчиненных не называли, не позволяло непомерно раздутое «Я». Многих они, мягко говоря, не уважали, а грубо говоря, немного тиранили. В общем, нарушали устав как могли.
Коллектив роты при знакомстве на совещании не воспринял меня всерьез в силу возраста, отсутствия опыта службы и наличия своего кабинета. Комнаты досуга в медроте просто не было. Поэтому моя служба проходила исключительно на ногах. И сводилась не столько к боевой подготовке, составлению расписаний занятий, проведению индивидуальных бесед, информирования и общественно-государственной подготовки, а больше к выполнению функций замначальника штаба, а попросту делопроизводителя и чистого замкомандира роты. Лишь иногда я проводил занятия по воспитательной работе в буфете, где принимали пищу больные. Медперсонал больных солдат неуважительно называл «калечами» видимо от слова калека. А «калеч» это не человек, «достойный» только самой грязной и тяжелой работы, связанной чаще с уборкой.
Особенно тяжела служба была по понедельникам и четвергам, когда после утренних построений была четырехчасовая строевая подготовка до обеда на огромном плацу, где помещалась вся бригада численностью в две с половиной тысячи человек. При этом она была укомплектована только на две третьих. В понедельник был командирский день, необходимо было подшить подворотничок, побриться, подстричься, если необходимо, почистить «берцы» – армейские ботинки с высоким голенищем. В общем, привести себя в порядок к смотру, где проверялись помимо внешнего вида, иногда наличие противогаза, командирском сумки, ее содержимого, вещевого мешка с комплектом ОЗК – общевойскового защитного костюма. После смотра, как правило, следовало неоднократное прохождение походным или торжественным маршем мимо трибуны комбрига. А затем два часа индивидуальной строевой выучки до самого обеда, до четырнадцати часов.
По должности мне полагалось заступать в наряд ответственным по роте каждое воскресение. Поэтому мне, полусонному, после еженедельного воскресного дежурства и сна в три-четыре часа особо сложно было выдерживать такие нагрузки. Поэтому я частенько после подъема в шесть утра и выведения срочников на плац не принимал участия в утренней зарядке и отправлялся на завтрак в «чипок» – армейский магазин на территории части или чайную в военном городке. Солдат на завтрак в столовую вместо командира и меня водил один из сержантов, реже старшина. Комбриг по понедельникам проверял наряд по столовой. Мне не хотелось с ним сталкиваться лишний раз, тем более, сидя за столом, рядом со старшиной и сержантами и уплетая котлеты и вареные яйца с чаем из солдатского пайка. Не смотреть же было голодному после дежурства, как едят солдатики. Так сытно их кормили только по понедельникам.
Поскольку я размещался в расположении роты первые две недели, контрактники и женщины быстро с «вы» перешли на «ты», располагала атмосфера. Единственно кто мне больше оказывал уважения, были молодые солдаты-срочники, ещё не прослужившие года, а также больные солдатики терапии и, особенно психоневрологического отделения. Больные ПНО, так или иначе, были жертвами неуставных взаимоотношений, кроме больного по фамилии Молодой, который лег с нервным срывом, избив табуреткой двух сержантов. Среди своих "дуриков", как их называл генерал, он почитался старшим. Питаться приходилось в буфете вместе с ними, точнее мне оставляли небольшую порцию обеда или ужина, когда я ходил с ними за харчами в госпиталь в качестве старшего. Больной ПНО Молодой был на раздаче пищи вместе с больным Сомовым, который вечером подходил ко мне с вопросом: «Товарищ лейтенант кушать будете?». Это очень подкупало и, впоследствии, я всегда в беседе с ними интересовался их здоровьем и опекал их. Сомову даже подарил свою старую симкарту.
В общем, приходилось бы голодать, если бы не посылка родителей с едой, которой как раз хватило до получения первого денежного довольствия за последнюю декаду марта в размере около двух с лишним тысяч рублей. На эти деньги я мог только питаться в гарнизонной столовой и чайной примерно месяц, снять жилье стоило минимум две с половиной или даже три тысячи рублей. Поэтому я серьезно расстроился. Офицеры же заметили, что мне заплатили слишком мало, чтобы снять жилье. Никто из них не хотел брать меня на свою съемную квартиру. И не потому, что все офицеры были врачами и держали дистанцию с другими, уступавшими им по знанию медицинских тайн. Каждый из них уже давно снимал квартиру в военном городке по трое, так было менее накладно для бюджета.
Каждое воскресенье я оставался дежурным по роте и обязан был ночевать в подразделении, но ложиться не после вечерней поверки, а далеко за полночь. На очередном дежурстве я познакомился с дежурным фельдшером Алексеем Зосимовым. Он перевелся в медроту и был поначалу на должности прапорщика, но носил звание сержанта. Получить звездочки он так и не смог, его потеснила старшая медсестра, хорошо знавшая форму доклада. Поэтому она и получила новую должность. Алексей же лишился возможности карьерного роста, поскольку считал ниже своего достоинства стучать на коллег. Но и медсестра Касаева не получила заветных звезд и повышение в окладе, подкачало отсутствие фельдшерского образования, как у Алексея, которому соответствовала прапорщицкая должность.
Зосимов был мой ровесник, и мы быстро нашли общий язык, особенно после одного банального случая. По пути от штаба к расположению роты нас остановил грозный майор из управления бригады. Оказалось, мы забыли отдать ему воинское приветствие. Естественно он сделал нам замечание и отправил, как говориться на исходную, с тем, чтобы мы вернулись и устранили свою оплошность. Я быстрыми шагами отмерил дистанцию, развернулся и образцово отдал воинское приветствие за три шага до приближения к старшему офицеру. Алексей раньше меня развернулся и нехотя приподнял расслабленную руку к виску. На что майор незамедлительно отреагировал и вернул его ещё пару раз назад. И только после он догадался пойти другим путем, он просто обошел казарму. И тут я понял, мой сослуживец не робкий малый, со смекалкой, как говорят бывалый контрактник. Он подсказал неписаное правило, кому отдавать воинское приветствие, а кому этого делать не обязательно.
Алексей спустя неделю предложил съехать к нему на квартиру, точнее это был ветхий саманный домик больше напоминавший холодную времянку. Удобств, кроме холодной воды, газовой плиты и печки на газе там не было. Зато плата была всего пятьсот рублей с человека, третьим жильцом был старший сержант Ильдаров с роты РЭБ – радиоэлектронной борьбы. Из-за отсутствия ванной, мы повадились принимать душ по воскресеньям в хирургическом отделении. Хозяин съемного жилья обещал отремонтировать ванную комнату до холодов. Был он очень хитрым, не требовал с нас платы за коммуналку, да и сам игнорировал эти платежи. Так накапливался долг, из-за чего мне пришлось впоследствии с ним поссориться и съехать в другое жилье.
В последующие три месяца выявилась четвертая сложность моей службы. Я получил низкое денежное довольствие в размере пяти тысяч, то есть мне недоплачивали три с половиной тысячи рублей из-за отсутствия выписки в финансовой службе, куда меня экстренно вызвали для сверки личного состава роты со штатным списком. Оказалось Светлана Евгеньевна, очевидно из зависти посчитала, что мне не нужно доплачивать надбавку за сложность, напряженность и особые условия боевой подготовки. Хотя бригада была постоянной боевой готовности и такая надбавка полагалась всем военнослужащим, получавшим денежное довольствие.
Видимо так устроен окружающий мир для маленького человека из бедной семьи, что его окружают практически только завистники, недоброжелатели и соперники, а также супостаты, хамы и тираны. Но мир оказался не без добрых людей. На каждый десяток подлецов и равнодушных негодяев всегда находятся хотя бы один-два правозащитника или просто ответственных человека с понятием совесть.
От нужды, конечно, мне пришлось даже продать выданную полевую форму и свой старенький мобильник и какое-то время быть без связи, кушать только макароны и лапшу быстрого приготовления, запивая кофе с печеньем. На таком рационе, впрочем, сидели и сержанты, с кем я снимал жилье. Лишь в обед я позволял себе взять первое блюдо в столовой. Но после получения всех недоимок получилась приличная сумма, словно я получил подъемные, как при заключении первого контракта. Хотя насколько я знал, в финансовых частях была такая коррупция, что не то, что подъемные, не платили командировочные, а полевые с трудом выбивали, через взятки и то не все.
Я купил новый мобильный телефон и немного денег выслал матери, обещавшей откладывать большую часть моих переводов. Деньги мне доставались тяжело и не хотелось тратить их направо и налево, я мечтал купить авто после демобилизации, если до таковой доживу, подумал я, отслужив первые три с половиной месяца. Такие мрачные мысли посещали меня и спустя полгода службы и девять месяцев и только на десятом отпустили, видимо в предвкушении отпуска.
На одном из дежурств я подхватил одежных вшей, маленьких белёсых насекомых, плодившихся в швах кителя и брюк. Поскольку старшина роты упорно тянул со сдачей одеял в прачечную. Моя армейская форма, естественно, пришла в негожий вид после кипячения ее и глажки. Я незамедлительно взял новую, благо финансы теперь позволяли. Больше ничего не предвещало серьезных неприятностей, если бы в июле командир роты Махмудов не пошел в отпуск.
Полная версия повести "Замполит" в 7 глав доступна для скачивания и чтения бесплатно на ЛитРес, MyBook, 7books, fictionbook и др.