Мы жили в Петербурге, квартиру нам сдавал настоящий Дед Мороз, в свободное от распределения детям подарков время он работал морским биологом и чаще жил на берегу Тихого океана.
Однажды ночью нам понадобилось сходить в магазин, он нашелся в первом этаже ближайшей многоэтажки, и там на прилавке в меховой шапке сидело пушистое чудо. Не знаю кто как, но я забыла цель визита и стала общаться с котенком. Расспросили, конечно, продавщицу, откуда такая декорация прилавка. Оказалось, это «спасёныш», мамку разорвали собаки недалеко от магазина, из всего помета спаслась только эта кошечка, - забилась вглубь подвала и не достали…
- Так она продается что-ли, - на прилавке лежит? - спросили мы.
- Может заберет кто в добрые руки, она еще грудничок совсем, выкармливать надо молоком, кто возьмется…- ответила уставшая в полночный час продавщица.
Мы вернулись домой, брать зверя в съемную квартиру было нельзя, невозможно, хозяин бы точно выставил нас вон, но и оставить младенца, пусть и кошачьего, на прилавке было невозможно.
Я подняла заснувшую было дочку, и мы вернулись в магазин, заплатили рубль, (так положено, если берешь животное, надо непременно купить), и унесли меховой комочек домой в кармане моей шубы.
Утром были выполнены необходимые процедуры, осмотр показал – блохастик, мытье со спецмылом и сушка феном рекомендованы и выполнены. У распростертого на спине котенка на животе обнаружилось шесть клеток… Это была трехцветная кошка, черный, белый и рыжий цвет были интересно оранжированы на ее пузике в почти правильные клетки. «Да ты шахматная кошка – Пешка», - сразу пришло в голову.
Имя нашлось, последствия подвального бытия выведены, как накормить-то? Соорудили мини-соску из резиновой части пипетки и бутылочки из под валерьянки, наполнили подогретым молоком. Не с первого разу, а только после обрызгивания всей мордочки молоком, у Пешки получилось сосать. Чтобы не бегать без конца на кухню к гнезду, что мы свили из шерстяного свитера нашей новорожденной, я положила ее в карман вместе с соской. Там она и жила первые дни. А на следующий день по прибытии Пешка открыла глазки… Глаза… Нет, глазищи! Большие, в полголовы… Она стала сильно напоминать котенка по имени «Гав».
Кошечка оказалась с характером и причудливыми предпочтениями. Когда она выросла из кармана, то стала спать … в совке. Зеленая такая пластиковая площадка с длинной черной ручкой. Когда она окончательно устроится в своем совке, совершенно необходимо было ее покачать за эту ручку. Совсем как ребенок! Еще и песенку на сон что ли спеть?
Никакие новомодные кошачьи туалеты ей не нравились, использовала Пешка ванночку со спецнаполнителем только иногда, а дела большие были слишком интимны, и она все несла… в совок. Тут надо было срочно его мыть и дезинфицировать, - вдруг наша принцесса спать захочет?
Перемещалась по квартире кошка тоже не совсем обычно, - вприпрыжку правым плечом вперед. Легко вставала на задние лапы и шла так шагов 5, отчаянно жестикулируя свободными лапами. С притяжением земли у кошки явно были проблемы, и при первом возможном случае она любила от земли оторваться и путешествовать в кармане, на плече, или качаться в совке… Думаю, это помогло ей осваивать другие уровни квартиры, кроме пола. Пешка была мужественным котенком, и когда она училась прыгать – со стула на стол, или с подоконника на холодильник, мы часто слышали глухой удар о пол, - «видно, не долетела», - комментировал кто-то из нас. И молчит! Повторяет снова и снова, пока не получится. Однажды я тихо-тихо сидела на кухне и наблюдала, как Пешка учится прыгать с подоконника на холодильник, расстояние между которыми метра два. По всем законам физики и кошачьей физиологии это было невозможно, но Пешка не знала ни того, ни другого, а просто хотела допрыгнуть. Было исполнено 7 попыток, 6 из которых были явным «недолетом». Но прогресс был заметен – сначала кошечка, прыгая, широко растопыривала лапы, поэтому падала на пол прямо на хорошо накормленный живот и немного спружинивала. Потом передние лапы допрыгивали до холодильника, а задняя часть нет. Тогда Пешка, отчаянно цепляясь за гладкую дверцу, съезжала на пол на свою попу. Забиралась на подоконник опять, собиралась для прыжка, как спортсмен-олимпиец и пробовала вновь… Следующие разы она летела не точно в холодильник, а чуть выше, и растягивалась в воздухе не в плоский коврик, а летела как небольшая торпеда. В седьмой раз она использовала все эти усовершенствования и еще добавила работу хвостом, и долетела! Тут мы услышали ее победное «Мау!»,- кошка была немногословна.
В середине зимы я сломала ногу и месяц лежала дома, поэтому могла наблюдать этапы взросления Пешки во всех подробностях.
У нее быстро и сильно развились три совсем не кошачьи черты – импатия, любознательность и творчество. Пешка очень сопереживала моей травме и всегда укладывалась прямо на место перелома и начинала урчать, - лечила своими вибрациями и теплом. Но если пошевелишься и побеспокоишь урчащую кошку, она тут же удалялась на кухню и досыпала в совке.
Если любопытство животных естественно – «А что это такое?», то любознательность – «А как это работает?» неожиданно.
Мы не раз с дочерью играли на гитаре, пели допоздна, потом срочно укладывались спать, иногда оставляя гитару не зачехленной лежать на кресле. Вдруг просыпаюсь я среди ночи от звуков гитары. Что это, думаю, Ольге, взбрендилось ночью музицировать? Завтра рано в институт… Совсем открываю один глаз: на фоне окна стоит кресло, слева гриф гитары, гитара звучит, но головы над краем кресла не видно. Мне сразу вспомнились и «Всадник без головы» и «Корабль-призрак» и я завопила: «Оля!». Звуки прекратились, а из-за гитары выпрыгнула Пешка и отправилась на кухню, явно в свой совок, - обиделась, напугали…
Свой вынужденный больничный досуг я иногда коротала за мольбертом, кошка всегда садилась недалеко и пристально наблюдала. Потом Пешка повадилась пить воду из-под медовой акварели. Слышу как-то ночью возню у мольберта: «Ах ты, думаю, напьется краски и отравится», вылезла тихо из кровати, чтоб не вспугнуть, и вижу такую картину: Пешка орудует… кисточкой. Села на задние лапы, в передние взяла кисточку, мазнула в оставленную на палитре краску и пытается на холст положить. Но кисточка с очень длинной рукояткой все время вываливается из ее лапок. И тогда она снова повторила все операции и, когда надо было положить мазок на холст, немного придержала хвостом кисточку, и получилось! Я потом дорисовала картину, сохранив авторский кошачий мазок.
В квартире было старинное зеркало, и Пешка познавала себя, общаясь с отражением. Она подходила к зеркалу вплотную, отворачивалась спиной и шла от него, а потом быстро оборачивалась, иногда даже в прыжке, смотрит в зеркало, а вторая Пешка уже там и смотрит на нее, тогда кошка вставала на задние лапы и шла «на врага» - шерсть дыбом. Взаимные объятия кошки и ее отражения получались довольно холодными, Пешка недоумевала. Тренировка и повторение не давали никакого результата, и тогда кошка шла обижаться в свой совок.
Швейная машинка в этом доме тоже была старинная – Зингер довоенного выпуска с ножным приводом. Однажды мне нужно было что-то прострочить… Пешка была тут как тут, - больше всего ее очаровало верчение чугунного колеса ремнем и качание педали – туда-сюда… Она тут же уселась на уголок педали и мечтательно покачивалась, пока я шила.
Как то, среди белого дня, мне послышался звук шьющей машинки. Я в это время, лежа на диване в другой комнате, обзванивала клиентов. Дома точно никого не было, откуда звук? Захожу в маленькую комнату – машинка работает, шьет по пустому и как-то неритмично… И опять никого, кто бы ногой педаль нажимал. Присмотрелась в темное педальное пространство – горят два глаза… Пешка сидит на педали и качается… Я решила понаблюдать, что она будет делать, когда педаль остановится. Но Пешка не растерялась, встав на задних лапах, передними поймала кожаный ремень повыше, поджала задние лапы и своей тяжестью привела ремень в движение, он запустил колесо, и педаль стала двигаться дальше… Ну очень любила кошечка качаться…
Похожий трюк Пешка использовала для смывания туалета. Когда все было готово, бросалась грудью на круглую ручку бачка и пока хватало силенок, так висела, а вода смывала все деликатесы, пропущенные через кошку.
Свои «летучие» способности Пешка пробовала не раз дома, разгоняясь по полу и стене и почти с потолка, растопырившись как коврик, планировала на пол. Трюк назывался «сухой лист». Но однажды она вылетела за пределы дома...
Весной мы открыли балкон и Пешка получила доступ к свежему воздуху улицы. Она тут же завела дружбу в одной сорокой и беседовала с ней на птичьем наречии, щелкая как-то языком. У балкона имелось полупрозрачное ограждение из металлических перекладин и сверху леер шириной сантиметра три. Мы не раз убеждались, что с вестибулярным аппаратом у нашей кошки все отлично, и я смело оставила ее на балконе, уверенная, что она не свалится.
Вскоре к фланирующей взад-вперед по лееру балкона кошке прилетела в гости сорока и приземлилась рядом на край. Они «пощелкали» и, видно, поссорились, сорока перелетела на балкон этажом ниже. И тут у меня сбежало молоко, и что было дальше на балконе увидеть не привелось, - я помчалась на кухню спасать кастрюльку или плиту, что удастся. Костер на старенькой газовой плите полыхал что надо, я пыталась залить его из чайника. Я подумала: «Ну просто огонь вода и медные трубы!» На самом хвостике этой мысли раздался умопомрачительный грохот, не совсем медный, а скорее жестяной. Очень похоже на гром, который изображают на сцене в театре. Вскоре позвонили в дверь, и на пороге появилась наша соседка снизу, угрожающе насупив брови. У нас были сложные отношения с этой соседкой, мы постоянно заливали ее – то из шланга, выскочившего из стиральной машины, то из прорвавшейся трубы на кухне, а однажды – из перелившейся через край ванны. И что теперь? Вода из чайника вся попала в огонь и тут же испарилась, гарантирую, что ни одной капли не попало на пол! Однако я спросила вежливо из клубов кухонного дыма: «Я могу Вам помочь?» Она сухо ответила: «Да, идемте». Спустились на их этаж, прошли через скромно обставленную комнату сразу на балкон. Соседка сказала: «Я думаю, это – ваше. С балкона прилетело. Я не могу это в руки взять. У меня аллергия, а у него – агрессия. Забирайте». Соседкин балкон был сплошь уставлен банками с соленьями, а сверху прикрыт тремя листами кровельного железа. Пешка из последних сил висела на стене, боясь пошевельнуться, - любая ее попытка сместиться сопровождалась погромыхиванием железа. Только я заглянула на этот злосчастный балкон, как Пешка с воплем «Маума!» прыгнула мне на грудь и вцепилась когтями в халат и мое тело, что я решила потерпеть до дома.
Два пролета лестницы не очень разговорчивая наша кошка мявчала и пощелкивала – рассказывала, что случилось. Из этого сбивчивого и очень эмоционального кошкиного рассказа стала понятно следующее:
Знакомая Пешке сорока прилетела на край нашего балкона, быстро осмотрелась – поживиться было совсем нечем – балкон был мной вычищен до своего первозданного состояния. «Фи, какой скучный у тебя балкон, подружка, - сказала сорока, - пойдем, проверим другой, я видела, как хозяйка выносила что-то в пакете, может и для тебя чего найдется». И перелетела на балкон соседки. Пешка была готова пуститься в авантюру, оценила расстояние – не больше, чем от потолка до пола нашей квартирки, трюк «сухой лист» вполне выполним, если повезет со смещением центра тяжести. Сорока все тараторила, подсмеиваясь: «Ну что ты медлишь, подружка, все самое интересное конечно достанется мне, а ты будешь только сверху смотреть. Ах да, я совсем забыла, что ты не птица, звери не имеют крыльев и не могут так чудесно парить над суетой, как мы, птицы. И к чему вам целых четыре ноги, когда и двух достаточно, чтобы прыгать по земле, этого хватает и нам, птицам, и людям. Только звери такие увальни, что им нужно целых четыре лапы, чтобы не падать с ног. И летать этими лапами невозможно - ни своими силами, ни с помощью машин, как люди, хе-хе-хе, какие неловкие звери, ошибка эволюции».
Пешке было обидно за свой род, и она решила доказать глупой птице, что звери могут все, если хорошо потренируются, растопырилась как следует и спланировала на соседский балкон под немое изумление отскочившей в сторону сороки. Это была победа интеллекта над врожденными способностями! Но приземление ошарашило нашу героиню адским грохотом и разбудило в мужественном сердечке кошки абсолютно животный ужас, и чем больше она пыталась убежать из этого места, тем больший грохот раздавался, а пожилая дама, выглянувшая из двери и протянувшая к ней руку показалась просто исчадием ада, и рука была метко полоснута коготками, от чего Пешка потеряла равновесие и упала на другой кусок железа с еще большим шумом. Кошке просто некуда было деваться и она повисла на молчащей стене, вот где ей понадобились все четыре лапы!
Дома кошкин стресс быстро успокоила валерьянка, щедро налитая мной в плошку для молока.
Но главный полет Пешки был еще впереди. А пока она продолжала осваивать новое. У нас были маленькие дорожные шахматы, которые мы, поиграв, не убрали в коробочку, а оставили на кухонном столе, над которым «пролетала» Пешка, тренирующая затяжной прыжок с подоконника на холодильник. Клетчатая доска очаровала ее, правда маленькие фигурки разлетелись в миг от одного удара лапкой кошки. «И что это «маума» с Олей сидели над ними полчаса, чтобы переместить с одного места на другое, так просто – лапкой оп, и готово». Пешка было хорошо воспитанная кошка, и ей тут же пришло в голову, что надо бы все вернуть на место. Она стала буквально ползать на пузе по кухне и пытаться катить обратно к доске мелкие фигурки. С постановкой на место вышло и того хуже, - ну не работали коготки, как пальцы людей и все тут! «Пешка, что ты там делаешь?», - спросила я. «Фигурки собираю-маю-маю», - ответила она. Дети, придя из школы и института, застали вместо ужина такую картину – кошка и мама, ползающая на четырех по кухне вокруг шахматной доски. «Мама, Пешка научила тебя ходить на четырех лапах? Теперь ты будешь у нас мама-кошка? Или вы так странно в шахматы играете?» И то и другое было правдой.
День рождения у меня в декабре, погоды в Питере в это время самые мрачные и дни - короче не бывает. Кроме солнышка порадовать меня мог разве что шоколад. Учитывая это, на день рождения мне был подарен чудесный шоколадный набор… шахмат! Шахматная доска 30х30 см, и 32 фигуры в полный размер были выполнены из темного и белого шоколада. Красота неописуемая! Мы расставили фигуры на шоколадно-шахматной доске и попробовали играть. Но Пешка считала это делом профессионалов, то есть ее делом, да и ревновала немножко к новым фигуркам… Несмотря на наши протесты и мягкое сопротивление дочки, кошка-таки стремилась к центру доски. Ну что делать? Я уверенной рукой сняла Пешку с «атакованной» ею доски, под холодной водой вымыла ей с мылом все четыре лапы, вытерла полотенцем и пустила на стол. Она заняла наконец желанную позицию в центре шоколадной доски, уселась на попу и подняла передние лапы, показав заинтересованным зрителям все шесть клеток на животе. Картина называлась «Пешка – шахматная кошка». Но пока мы сообразили, что это нужно запечатлеть на фотоаппарат, очарование момента прошло.
Приближалось время моего ежегодного перемещения из Питера во Владивосток. Дочка перебиралась в студенческое общежитие. Пешку надо было забирать с собой. Мы стали готовиться к этой экспедиции. Животных очень непросто перевозить на самолете. Мы завели настоящий кошачий паспорт, где было написано: «Вид – КОШКА, пол – кошка, имя – Пешка, а дальше мелкие подробности – адрес убытия и назначения, телефон, вид, пол и имя хозяйки». Я возмутилась, почему не указан цвет глаз кошки? Кошачий доктор удивилась – зачем? Я – «это всегда указывают в загранпаспорте», - и рассказала ей анекдот:
«Одному моряку задерживали выдачу паспорта за отсутствием бланков. И вот, на следующий день судно отходит, и чиновник, хорошо «подмазанный» валютой, нашел-таки в глубинах своего стола книжечку, куда и заполнил в графах, торопясь, имя, дату рождения моряка, и перевернув страницу, где стоят «особые приметы» и «цвет глаз», пишет – «голубой», и «нет». Моряк хватает паспорт и едва успевает запрыгнуть на отходящий пароход, несется по кораблю и отдает паспорт капитану. И только тут обнаруживается, что у этого моряка, как особые приметы, записано – «голубой», а цвет глаз - "нет". Рейс был на полгода с множеством заходов в иностранные порты, где чиновники с интересом читали эти подробности, и если с «голубым», как особой приметой, они мирились: «Ну, всякое бывает на флоте, но почему это теперь в паспорт записывают? Наверное, сильно нагрешил», то информация, что цвета глаз нет, всех очень смущала и только ленивый не рассматривал внимательно его радужку.»
Кроме общего осмотра Пешке также ввели в холку электронный чип, и она стала у меня совсем «киберкошка». Приятель раздобыл мне переноску – домик для кошки адского оранжевого цвета, но выбора не было, пришлось Пешке срочно осваивать это пространство, - впереди нас ждало много испытаний.
Вместе со своим чемоданом был собран и рюкзачок для Пешки, куда вошло почти все ее имущество – плошка для молока, пузырек валерьянки, корм на дорогу и кожаный лифчик на поводке.
Когда кошка выросла из кармана моего халата, я решила приучить ее гулять на улице. Первый раз поход на улицу показал – улицы кошка боится, может, детские травматичные воспоминания, может еще что, но открытый воздух казался ей агрессивной средой, и она спасалась, вцепившись мне в грудь всеми своими 20 коготками. Опущенная же на землю Пешка начинала идти сразу во все стороны, что превращало прогулку в кошмар. Бегать и искать перепуганную кошку по подвалам и снимать ее с деревьев больше не хотелось. Надо было искать выход. Поводок на шею сразу был снят с рассмотрения – шея была тонюсенькая и по-девичьи изящная, а кошка любопытная, что гарантировало в недалеком будущем самоудушение кошечки. Я поскребла «по сусекам» и нашла в глубине шкафа штаны из нежнейшей выделки кожи, окрашенной почему-то в бледно-зеленый цвет. Нормально, думаю, под кошкины глаза подойдет. Разработала, скроила и руками сшила Пешке модельный лифчик «для выходов в свет», поводок в результате крепился на спине. Пешка не сразу приняла эту обновку, а потом привыкла и оценила удобство лифчика – она в нем чувствовала себя комфортно и смотрелась кокетливо-эффектно. Это устройство было повешено в прихожей на низкий гвоздик так, чтобы при моей команде «Пешка, гулять!», она сама легко могла снять и принести мне свой аксессуар. Одетую и застегнутую на все три пуговицы кошку следовало посадить себе на плечо, чтобы она смогла оценить свой вид в старинном зеркале, знакомом ей с младенчества, и тогда можно было идти гулять.
В походный пешкин рюкзачок вошло все ее хозяйство, только совок не помещался, - ручка длинная. И я несла совок в руках в аэропорт, - он был кошке жизненно необходим. На досмотре багажа милая барышня за стойкой меня спросила: «Вы ничего не забыли?» Я судорожно пересчитала свой багаж, кошка в домике, сын за руку тоже здесь, - что же еще? «Вы метлу к совку не забыли?». «Да, шутница, метла бы мне точно не помешала…», - подумала я.
Пешке пришлось не раз нырять в темные пещеры сканеров и делить соседство с безжизненными чемоданами, хорошо хоть в своем домике. Вместе с чемоданами кошка в домике была взвешена, и я отправлена в кассу оплатить еще 7 кг багажа. Это вышло почти как детский билет, но делать нечего.
Пешка в домике под моим сиденьем выдержала недолго. Самолет разогнался не на шутку, кошка сначала притихла от неожиданности и вжалась в пол, а когда уже поднялись, пожелала общества… Доставать кошку было строго-настрого запрещено, и я поместила домик себе на колени и в заборчик дверцы засунула свой палец – чтобы мамой пахло, она этот палец и полизала, и покусала и подсунула под него ушко, чтобы я почесала.
Лететь надо было 9 часов, кто летал с малыми детьми поймет меня лучше. Выручало то, что мы были вместе с двенадцатилетним сыном, и можно было на минутку передать вахту и выйти хоть в туалет. Три приема пищи мы тоже выполняли по очереди. Но во второй части полета, прямо над Сибирью, кошка разволновалась. И было от чего – самолет попал в зону турбулентности, кидало его в воздушных ямах немилосердно, дети плакали, взрослые заполняли гигиенические пакеты. Пешка держалась изо всех сил и наконец завопила благим матом: «Маума!» Пришлось принимать срочные меры, эвакуировать кошку из домика и прятать за пазуху.
И тут я вспомнила о героических космических собаках, которые одни в холодном космосе боролись с гораздо большими перегрузками и некому было им помочь, и стала мне совестно за детские издевательства над котом, которому мы устраивали центрифугу в чайнике, и я еще крепче прижимала дрожащую Пешку к груди.
Долетели мы все-таки. Через множество мытарств по квартирам, (одна из которых была мастерской художника!) Пешка поселилась в деревне у моего приятеля и его мамы.
До этого времени Пешка оставалась девушкой. Я не применила новомодную медицинскую процедуру выхолащивания кошек. Мы немножко помучились с мартовскими приливами, зато сохранили кошке возможность стать мамой. Она скоро нашла себе самого умного деревенского кота и принесла 5 чудесных котят.
Последнее фото с Пешкой, которое я получила от приятеля, было снято снизу вверх, под деревом сидят пять меховых комочков, четыре вместе, а один чуть в стороне, узнаваемой черепаховой окраски (совсем как маленькая Пешка!) и смотрят вверх на крону дерева, где точно против солнца летит растопыренная Пешка. И подпись – «Твоя Пешка своих котят учит». И я подумала «Трюк «Сухой лист» проходят».