— Я, когда маленький был, солдатам на фронте помогал. Снаряды им подносил.
— А что тебе солдаты говорили?
— «Зер гут, Вольдемар, зер гут»…
Из рассказов ветерана Второй мировой войны
Одно время мы выгуливали собачек с некой Людмилой, женщиной весьма интересной, немало повидавшей на своем веку. Да и работа у неё, в свое время, была необычная - заведующая лабораторией в неврологическом диспансере, где определяют вменяемость преступников. Не подумайте плохого, ничего секретного о своей работе она никогда не рассказывала. Выучка системы МВД штука серьезная. Больше мы говорили о прошлом, о истории, в том числе о истории наших семей. Сын Людмилы когда-то учился в одном классе с нашей дочкой, так что знакомы мы были много лет, потому и разговоры наши были достаточно откровенными, как бывает у пенсионеров, которым нечего терять и некого бояться. Вот что она поведала о своей семье, а более всего о своем родном дяде.
О том, что она происходит из дворянской семьи, Людмила сама узнала в весьма взрослом возрасте, тогда же она узнала, что у нее есть дядя, который живет в Германии. Причина такой неосведомленности проста, люди, как правило, опасались рассказывать "лишнее" о семье, тем более говорить о "неблагонадежных" родственниках, вдруг ребенок на людях сболтнет, что-то, типа, дед был дворянином, а еще, не дай Бог, что кто-то в белой гвардии служил. Неприятностей потом не оберешься. Но, со временем, "отец народов", отошел в мир иной вместе со своими иезуитскими порядками, потом его останки втихаря вынесли из мавзолея, затем наступила "оттепель" и страх несколько поутих. Постепенно стали люди посвящать своих уже взрослых детей, как оно было, и кто есть кто.
Так вот, небольшая, но занятная история о дяде Людмилы. Парню к началу Отечественной войны было где-то лет 12-13, т.е. он родился уже при советах, но тем не менее, родители не побоялись рассказать ему о дворянском происхождении и о тех потерях, которые понесла их семья в революцию. В общем, парень с младенчества впитал "страстную любовь" к социалистическому отечеству. Если подумать, то ему и впрямь не за что было его любить. Не знаю, где они жили, но в начале войны семья попала в оккупацию. И видимо, не очень плохо они жили под немцами, иначе не ушел бы парнишка с отступающими немецкими войсками. Кстати, меня именно этот факт не очень удивил.
Поскольку, в 70-х годах, мы по путевке ездили в Прибалтику, где гид рассказал, что когда наши войска входили в некоторые города и хутора, в них, практически, не было жителей. Я наивно спросил, - что, немцы всех уничтожили? - Нет,- пояснил гид,- люди с немцами ушли... Вот тогда я был в полном изумлении, в школе нам такого не рассказывали.
В общем, парень бежал вместе с немцами, и добежал аж до самого Берлина. А парнишке-то уже к тому времени было лет 16-17-ть. И призвали его в германскую армию, а он и не отказался.
Так с оружием в руках он и встретил "родную" красную армию, и, соответственно, попал в плен, и далее в лагерь. Лагерь был где-то в России и жилось ему там, в принципе, неплохо, русский язык родной, немецкий тоже знал прекрасно, потому запросто осуществлял контакты охраны с немчурой. Однако, скучно стало в лагере молодому энергичному парню, и он сбежал. Это немец добежал бы до ближайшей деревни и попался, а русский парень чувствовал себя, как рыба в воде. Однако, он скоро понял, что без документов и денег в самой "свободной" стране не выжить. Воровать не позволяло дворянское воспитание, и... он преспокойно вернулся в лагерь, на радость охране и на изумление заключенным. Получив несколько оплеух, и причитающуюся добавку к сроку за побег, парнишка вновь окунулся в лагерный быт.
Поскольку, после освобождения жить ему в крупных городах не разрешалось, обосновался он где-то в Казахстане. Как известно, в это время там проживало очень много немцев, депортированных в 1936 и 1941 годах, из разных областей СССР. Там он нашел себе немецкую девушку и женился на ней. Жили они тихо и мирно до той поры, пока не объявили, что этническим немцам можно переезжать в Германию. И в первых же рядах, уже не молодой, бывший боец гитлерюгенда, с семьей рванул на чужбину, подальше от "любимой" Родины. Вот такой редкий случай "патологического патриотизма". С другой стороны, учитывая, что количество русских, носивших немецкую форму во Вторую Мировую, составляло порядка 2-х миллионов человек, то не такой уж и редкий случай.