Бомжи

 

   Пенсионер Новиков, вот уже второй десяток лет на заслуженном отдыхе. Это он сейчас пенсионер Новиков, а совсем недавно, так ему по крайней мере казалось, он был Анатолий Максимович Новиков, начальник цеха одного из крупных предприятий города. Здороваясь с ним, снимали шляпу и кланялись.
   Да, а ведь прошло уже почти двадцать лет. А вот мысли о производстве, все ни как не оставляют совсем седую голову.
   Когда работал начальником цеха, был уважаемым человеком. Еще бы, транспорт в руках, дефицитные материалы, рулоны неучтенной полиэтиленовой пленки, рабочие места с хорошей заплатой… да мало ли чего еще.
   Но тут задул какой то ветер перемен, производство начали сокращать и Новикова отправили на пенсию. Теперь вот пенсионер, ветеран труда, даже на прием к врачу попасть может не всегда. А здоровье пошатнулось и пошатнулось крепко.
   А сколько раньше он для этой поликлиники делал. И краски давал, пиломатериал, технику и людей выделял, сварщиков, сантехников. А теперь…
   Все это он любил часто повторять, только вот кроме жены, теперь его слушать было не кому.
   Наорался – скрипела жена, все командовать надо было, начальник. Здоровье беречь надо было. И не оглядывайся, а то Инфаркт придет или Кондратий догонит.
   Да теперь вот ни денег, не здоровья. Здоровье пошатнулось как то сразу. Ни таблетки, ни уколы, ни чего не помогало. Отлежав месяц в больнице, Новиков решил лечиться народными методами.
   Сначала начал дома по утрам делать зарядку и обтираться холодной водой. Ежедневные пешие прогулки, (Анатолий Максимович называл их марш-броски) на свежем воздухе.
   Зимой достал из гаража лыжи и перешел к зимним видам спорта. Лыжню проложил по лесу, благо лес находился в десяти минутах ходьбы от дома, где жил Новиков.
   Регулярно бывая в лесу, только теперь заметил, как прекрасна природа. Где нибудь подальше от кромки леса сядешь на валежину и слушаешь… Тишина, аж в ушах звон. Только птички торопливо пересвистываются и спешат за короткий зимний день, найти себе корм.
   Сидя вот так в лесу смотришь вокруг, созерцаешь и понимаешь, как прекрасен мир. И вся эта суета: домоуправление, неадекватные соседи, цены в магазинах, лицемерные лица в телевизоре, все это чушь.
   А вот этот снег, эти сосны, этот воздух с горчинкой сосновой смолы, вечны. Изменится все, через несколько десятилетий не будет не нас, ни этих лиц, возможно и этого государства. А то что вокруг, останется как много веков назад. Может быть в слегка измененном виде, но всё это будет жить, потому что матушка природа самое сильное, что есть на Земле.
   Сидишь вот так думаешь философствуешь, добреешь душой, самоочищаешься морально и хочется сделать, что то хорошее полезное, облагодетельствовать кого-нибудь, оказать помощь, помочь… Помочь.
   Новиков на зиму протаптывал лыжню, на узких спортивных лыжах, прямо от последней улицы, вдоль забора коллективного сада, через заросли молодого соснового леса во глубину Уральского соснового бора.
   На границе посадок с большим лесом, Новиков наткнулся на полевой лагерь каких то экстремалов.
   В середине небольшое свежее кострище. С северо-западной стороны, сделана загородка из жердей, высотой в полметра. Вдоль загородки лежанки, шириной на одного человека.
   На них старые матрасы, телогрейки, сверху прикрытые полиэтиленовой пленкой. Тут же рядом вокруг костра на кольях, чайники кверху дном и кастрюля.
  «Экстремалов» Новиков увидел только через месяц. Возвращаясь в домашнюю сторону под вечер, он учуял дым. Подойдя ближе, увидел вокруг костра троих людей.
   Они его тоже заметили и сидели в настороженных позах, неприветливо поглядывая из под лобья. Черные закопченные лица с блуждающим взглядом, заросшие щетиной неопределенного цвета. В ногах полупустые пропиленовые мешки, визуальная принадлежность местных бомжей.
   - Привет мужики – поприветствовал их Новиков. Мужики молчали. Неопределенного возраста, худые, в лоснящихся куртках, они явно не были расположены к разговору.
   В следующий раз Новиков застал их днем. Регулярно бывая в лесу, он постоянно заходил на бивуак экстремалов. С пятого раза, они стали отвечать на приветствие и односложно отвечать на вопросы, да или нет.
   По всему было видно, что мужикам в лесу живется туго. Они мерзли около костра и грызли сухие корки.
   Новиков принес свой старый свитер и ватные брюки от спецовки. Взяли. Взяли и старый пиджак, давно вышедший из моды. Брюки и старое пальто.
   Взяли и мешок сухарей, которые жена складывала на кухне в портяной мешок.
   Брать брали, но разговаривали неохотно. Иногда вообще ни хотели ни чего говорить. Отвечали невпопад, отмалчивались и сосредоточенно жевали.
   Даже когда были слегка «под мухой» и то почти не разговаривали. А пили видимо регулярно. Пластмассовые бутылочки, в которых продавали спирт почти в каждом киоске, в большом количестве валялись рядом.
   В очередной раз Новиков застал экстремалов утром. Двое неподвижно сидели на лежанках и мрачно смотрели на костер, третий лежал в середине.
   Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост и тихо стонал. Вместо ступней, у него были обугленные головешки. Там где должны были быть ступни, из черно-красных ошметков, торчали желтые кости.
   - Это чё мужики?
   - Чё, чё, сгорел по пьянке. Замерз ночью и сунул ноги в костер.
   - В больницу надо – тревожно сказал Новиков.
   - Не надо.
   - Да вы чё, мужики, умрет же.
   - Иди отсюда, сами разберемся – мрачно посоветовали мужики.
   - Давайте скорую вызову, к дороге его вытащите.
   - Иди отсюда, сами вызовем.
   Придя домой Новиков рассказал жене. Та не долго думая позвонила в скорую, рассказала.
   Спокойный женский голос сказал, что во первых нет бензина. Во вторых, на подобные вызова они не ездят и если вас так волнуют бомжи, везите их сами.
   На следующий день с утра, Новиков был уже около лесного лагеря «экстремалов». Он принес старые простыни на перевязку, йод, марганцовку. Отдал все это мужикам и даже хотел помочь сделать перевязку. Но неразговорчивые бомжи отправили Новикова домой.
   Пару дней Новиков в лес не ходил. Он не мог забыть обгорелые ноги бомжа и эти видения часто его  мучили.
   На третий день он не выдержал. Встал рано утром, прихватил лыжи и пошел в лес. Уже издалека увидел дым. У костра лежали двое. Третьего обгоревшего, не было.
   Наверно отправили в больницу, даже с каким то облегчением подумал он.
   - Здорово мужики – поздоровался Новиков.
   - Здорово – на удивление бодро ответил один.
   - Как дела? Где раненый то?
   - Ушел.
   - Куда ушел?
   - В больницу.
   - Да вы что, как он пойдет то.
   - Жить захочешь, добежишь… - с каким то мрачным смыслом сказал второй.
   Только теперь Новиков заметил, что мужики хорошо «под градусом». На лежанке лежала большая пластиковая бутылка, в ней на дне, оставалось немного прозрачной жидкости, скорее всего спирт.
    Новиков внимательно окинул взглядом место импровизированного лагеря. И заметил то, на что сначала  не обратил внимания.
   Из костра торчал рукав не догоревшей лоснящейся куртки. Справа от костра, утоптанная площадка, сверху закидана свежим снегом. Кое где из под снега, проглядывали красные пятна.
   Рядом с одним мужиком лежал кусок проволоки, на который были одеты куски зажаренного мяса, на манер шашлыка.
   Увидев это, Новиков вздрогнул, он почувствовал как волосы у него на голове зашевелились.
   - Шашлык будешь? – глухо, с ухмылкой, спросил один из мужиков.
   - Нет, спасибо – он развернулся и быстро пошел по лыжне в сторону дома.
   - Больше сюда не ходи – донеслось ему в след.