Дэну все еще казалось, что ему наступают на пятки, хотя преследователи остались далеко позади. Но расслабляться было еще рановато. Кровь стучала в ушах, в груди горело, и вдохнуть удавалось через раз. Угрюмые скелеты промышленной зоны высились по обеим сторонам неровной дороги, изъеденной выбоинами, и молчаливо наблюдали за бешеной гонкой. В голове крутилась мысль, густо приправленная досадой: ну как, как он мог совершить такую глупость? И не раз ведь уже имел дело с подобными людьми и подобными заданиями. Опыт, вроде как, предохраняет от печальной возможности, что все вдруг может пойти наперекосяк. Но нет. Видимо, все же нет.
Дэн осмелился остановиться, только когда промышленная зона стала уступать владения полю высокой пожелтевшей травы. Остановился и сразу присел, притаившись. Долго восстанавливал дыхание, но не мог расслабиться ни на мгновение: напряженно прислушивался к каждому шороху, ожидая различить шаги или шелест травы, раздвигаемой руками. Пока что тихо.
Он снова и снова прокручивал в голове события прошедшей недели, и сейчас, при взгляде со стороны, они вызывали в нем неприятный, боязливый трепет. Дэн давно привык отнекиваться на вопросы о его нынешней работе или отвечать что-то невнятное и расплывчатое. Со временем прекратились бессонные ночи, вызываемые психоделическими снами о пережитом наяву. Исчезло предательское неверие в реальность, внезапно из мифической превратившуюся в объективную, а ведь поначалу оно преследовало его на каждом шагу. Да и внутренняя моральная дилемма, напрямую связанная с родом его деятельности, сама собой разрешилась. Предельная честность, которой он всегда пытался добиться в разговорах с самим собой, сначала не давала примириться с тем, что волею неисповедимых мировых путей ему довелось стать убийцей. Но, в конце концов, он ни разу не убил никого невиновного или безобидного. Он даже ни разу не убил человека (разумеется, в прямом смысле этого слова). Когда в твой дом пробираются мародеры, ты имеешь право защищаться и защищать. А этих существ с изнанки земного мира никак иначе назвать было нельзя.
Дэн растирал болящие ноги и то и дело приподнимался, высовываясь из зарослей травы, чтобы посмотреть, нет ли на горизонте неприятелей, бывших прежде его напарниками. В его деле ошибка - это фатально. Ему не хотелось вспоминать: какой в том смысл, если исправить положение это никак не поможет? Но воспоминания наслаивались друг на друга и лезли в голову, а разговоры звучали смутными отголосками.
Пресловутая покосившаяся избушка в глухой, богом забытой деревне. Нужно было только доставить живой груз и уйти. Дэн оставил машину на обочине трассы, и потом они с “подсудимой” долго шли пешком, пробираясь через чащу и колючий кустарник. “Подсудимая” не проронила ни слова, казалось бы, сохраняя самообладание. Возможно, размышляла о том, как обмануть судьбу-предательницу. Но, стоило им выйти в поле, где до покинутой деревни оставалось рукой подать, стала заметно нервничать. Дэн знал, что она никуда не убежит: от него не убежать. Поэтому долго шел впереди, не оборачиваясь. Он чувствовал “подсудимую” спиной. Ощущал в воздухе густую пленку темной материи, окутывавшую ее.
Внезапно она остановилась. Он повернулся и посмотрел на нее вопросительно. На ее бледном, как воск, лице читался немой упрек, черные глаза буравили взглядом.
- Меня убьют, да?
- Нет, - он отвечал спокойно, - Не собираются пока что. Ты же человек.
- Люди в нашей стране вот так пропадают, да? Вот, кто в этом виноват?
- Люди во всех странах пропадают по множеству причин.
- Но что я, наконец, сделала?! - в бессильной злобе она закричала, на мгновение потеряв самообладание, а потом снова ушла куда-то глубоко в себя, потупив взгляд и едва заметно сжавшись. Ведь знает, что сделала, чертовка. Так зачем спрашивает.
- Ты привела монстра. Стоит ли говорить, что приваживать в наш мир нечто такое - это преступление перед человечеством?
- Никому он не навредил, - отозвалась она обиженно после недолгого молчания.
- Ну да, - Дэн усмехнулся, - Скажи это дюжине детишек, которых он сожрал на завтрак.
Он кивнул головой в сторону видневшихся вдали черных изб.
- Идем, Лана.
Девушка молчала, в угрюмом отчаянии уставившись на лес, оставшийся позади. Ощущала, видать, что последний покров, защищавший ее, снят.
Дэн повернулся и пошел вперед.
- И зачем вы все это делаете? Как будто вам людей для общения не хватает.
В черной избе на окраине деревне стоял сырой полумрак. Дэн остановился возле двери, ведущей в подвал, и постучал. Назвал пароль, в котором в сущности не было никакой надобности: в этот раз в команду набрали “чувствующих”. А какой “чувствующий” не заметит в воздухе этот адский дурман, окружающий Лану.
Дверь приоткрылась, из-за нее высунулся бородатый мужичок.
- Привел?
- Привел.
Дэн повернулся и взглянул на Лану, стоящую на пороге. Ее взгляд, полный ужаса, блуждал по стенам.
- Чего стоишь?
- Да она не может войти, - ехидно отозвался мужичок.
- Это еще почему? - Дэн уставился на коллегу в недоумении.
- Так ты не понял? Она ж нечеловек.
- Да ладно, - Дэн поморщился, - Чистокровный человек.
- Кровь разбавила. Не человек она. Наполовину, разве что, но ты же знаешь эту поговорку про бочку меда и ложку говна?
- Ощущается совсем как человек.
- Кровь разбавила. Отойди теперь.
Ехидная улыбка сошла с лица мужичка, сменившись хладнокровной маской. Он вышел из дверного проема и поманил Лану пальцем.
- Давай, проходи. Приглашаю.
Она подалась вперед, испуганно заморгав. Как будто противилась себе, но ничего не могла сделать с той каплей своей природы, что приговорила ее на такую бесславную участь.
- Не надо… - испуганно взмолилась она и принялась опускаться на колени.
Мужичок раздраженно махнул рукой и крикнул в черный проем, ведущий в подвал:
- Ребята, привели. Готовьте аппарат.
- Гото-о-о-во! - отозвались снизу.
- Отлично, - мужичок хлопнул в ладоши.
- Подожди, - нахмурился Дэн, - Аппарат? Тот самый что ли?
- Ну, а какой еще?
- Нет, нет, нет. Стойте, это же запрещено. Вань, она ж человек. Ну и что, что на какую-то половину. Нельзя так. Можно же заставить забыть, можно запечатать. Мы так уже делали. Вань, какой аппарат.
Дэн слегка попятился, рукой отводя Лану за свою спину.
- Поддался-таки… - печально констатировал мужичок, - Эх. Хороший ты человек, батька. Жалко.
- Ребят, ну правда. Вы уже перегибаете палку. Хватит с нее и обычной процедуры. Мы же не изверги какие-то.
- Ну да, ну да. Это тебе на учениях говорили, я понимаю. Может, и рановато тебе дали такое задание. Не успел ты еще понять, что одно только касание к этому злу превращает в зло, ничуть не меньшее.
Снизу послышались шаги и голоса. Слова - это только слова, но здесь они имеют очень большой вес. Здесь они - зеркало. Дэн не раздумывал. Времени на это просто не было. Он повернулся к Лане и сорвал браслет с ее руки (этот браслет мог снять только он, потому что он его надевал). А дальше…
Дэн вздрогнул, услышав вдали голоса. Хорошо хоть, никто не станет искать его с вертолетами: многовато шума для такой рядовой ситуации. Он не стал тешить себя нелепыми надеждами о том, что есть шанс отсидеться в засаде. Если они здесь, то точно знают, где он. Дэн сорвался с места и побежал дальше, туда, где очерчивался резной полосой лес. Теперь только это место, рассадник зла, могло встать на его защиту. Клин клином…
Дэн не предполагал, что может случиться нечто подобное, никогда к этому не готовился. И, несмотря на это, все же оказался готов. Прежде он не гнушался разговоров с ”подсудимыми”. Информация, которую он получил от них, оказалась самой ценной, что он когда-либо слышал. По правде говоря, теперь она была единственной ценной.
…
Он был далеко не первым человеком, совершившим переход в изнанку. Но оттуда никто и никогда не возвращался, поэтому и рассказать о ней что-то в человеческих категориях было некому. Дэн не знал, чего ждать.
Сначала невыразимая тяжесть сковывала его тело. Потом он вообще перестал что-либо чувствовать. Глаза открыть ему все-таки удалось, и он увидел над собой серое, медленно плывущее небо, как будто в сколах и дырах, ведущих в черноту. Здесь двигались не облака - само небо. Потом силы постепенно стали возвращаться к нему. Вокруг был лес высоких деревьев, почти лишенных кроны: они, как огромные черные пальцы, растущие из земли, указывающих в запредельную высь. Воздух ощущался разреженным, потому что был лишен всех запахов и всех тех тонких материй, к которым Дэн привык на Земле.
Он встал и долго оглядывался, все еще боясь, что преследователи могут быть где-то неподалеку, хотя здравый смысл упорно твердил ему о невозможности чего-либо подобного. Общая усталость улетучилась. Тело ощущалось невесомым: поначалу это сводило с ума. Никакой боли в ногах, и не колет в затылке, и нет биения сердца. Такие простые, обыденные ощущения, напоминавшие о том, что он живет и что-то весит в мире, исчезли: больше ничто не подтверждало факт его существования, кроме, разумеется, наличия самого сознания. Ему даже не нужно было дышать.
Дэн долго шел по лесу: единственным звуком, который он слышал, был едва различимый шорох где-то вдали. Удивительно, но он совсем не чувствовал страха, хотя его окружала самая враждебная среда из всех, что только возможны. Время здесь не ощущалось совсем: как будто один единственный момент застыл, растянутый в вечности, и Дэн каким-то образом мог двигаться в нем.
Ноги привели его туда, где лес обрывался, и внизу, под обрывом, плескалось серое море. Он усмехнулся и стал спускаться по песчаному склону. Сел на берегу и снял ботинки. Песок был холодным. Касаться воды было все еще боязно.
Он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку и приготовился уже насладиться тишиной, когда с досадой обнаружил, что зажигалка не работает, хотя он заправлял ее не так уж давно. Вероятно, здесь вообще нельзя извлечь огонь таким образом. Дэн слегка откинулся, опираясь на руки, и задумался, глядя на небо. Такое же серое, как и все вокруг.
“Почти, как в родном городе”, - заметил он не без иронии.
Волны плавно наступали на берег и так же плавно отбегали назад.
“Отсюда надо будет выбираться. Быть может, если у нас не было данных о том, что кто-то когда-то смог это сделать, еще не означает, что такого никогда не было. А, даже если никто и не смог, значит, я буду первым, кто сможет. Но это потом. Сначала я хорошенько отдохну. Накоплю сил, да и… Попросту отдохну. Можно сказать, курорт. Вон, и море есть. И лес. Благодать! Никаких тебе шумных пляжей с многочисленными туристами или этих вездесущих походников. Боже мой, как же я устал от людей со всей этой бесконечной суетой и нервотрепками… В конце концов, где можно лучше отдохнуть от них, если не здесь”.
Было очень, очень тихо.