Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
540. Война – она разная. 8 октября 1973 года.
Сводка погоды: Понедельник 8 октября 1973 года. Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Северное море.
Британская метеостанция «Леруик» на Шетландских островах (остров Мейленд, город Леруик, Шетланд–Айлендс, Великобритания, координаты: 60.158999, –1.157389), географические координаты: 60.133,–1.183, первое наблюдение: 01.10.1929 г., последнее наблюдение: 31.12.2018 г. сообщила в своём извещении, что в Северном море сейчас: максимальная температура воздуха – 11.0°C, минимальная – 7.0°C, средняя температура воздуха – 8.7°C. Без осадков, но скорость ветра увеличилась до 8 м/с. Это уже «свежий ветер» (5 баллов по шкале Бофорта) и «неспокойное море» (5 баллов ветрового волнения по шкале Бофорта). Эффективная температура воздуха на севере Северного моря - 3°C.
Метеостанция «Абердин/дйсе аирпо» (город Абердин, Великобритания, географические координаты: 57.200,-2.217, первое наблюдение: 02.10.1929 г., последнее наблюдение: 31.12.2019 г.) сообщала, что в той стороне, откуда к нам шла непогода атлантического циклона, максимальная температура воздуха – 12.0°C, минимальная – 7.0°C, средняя температура воздуха – 9.7°C. Шёл дождь (3 мм осадков) и дул умеренный ветер со скоростью 7 м/с, который создавал умеренное волнение моря (4 балла по шкале Бофорта). Эффективная температура воздуха на западе Северного моря – 6.7°C. До метеостанции «Абердин/дйсе аирпо» к западу от того места, в котором БПК «Свирепый» лёг в дрейф, ожидая появления американского крейсера «Ньюпорт Ньюс», было далеко - 283,35 миль (456 км) открытого морского пространства, поэтому особенностью погоды в нашей части Северного моря, был не ветер и не дождь, а сильный туман. Туман активно перемещался под ветром и с разрывами заполнял всё пространство вокруг нашего корабля.
Туман не позволял вести визуальное наблюдение, потому что в густом тумане не видно было даже ладони вытянутой руки, а в разрывах в тумане можно было разглядеть только участок моря, морской поверхности и то не более одного кабельтова (185,2 м) дальности. Поэтому с разрешения командира корабля и вахтенного офицера меня отпустили из ходовой рубки «на волю», чтобы я мог пообщаться с личным составом экипажа корабля, так как наш замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин вдруг сообщил командиру корабля капитану 3 ранга Е.П. Назарову о «тревожных тенденциях в поведении моряков».
- Что ещё за тенденции? – раздражённо спросил замполита Евгений Петрович Назаров. – Выражайтесь яснее.
- Без разрешения смотрят телевизор, - заговорщицки сообщил Дмитрий Васильевич командиру корабля.
- Ещё яснее, - терпеливо, но уже с явным раздражением попросил Евгений Петрович. – Конкретнее, пожалуйста.
- Моряки срочной службы каким-то образом наладили работу телевизора, установленного в малом зале столовой личного состава, и смотрят телепередачи иностранных государств.
- Что вы такое говорите, Дмитрий Васильевич! – воскликнул командир БПК «Свирепый». – Мы даже в кают-компании офицеров телевизор не смотрим, а моряки смотрят! И что же они смотрят по иностранному телевидению?
- Всякое непотребство, - с горечью ответил замполит, прекрасно понимая, что командир корабля иронизирует и посмеивается над ним.
На БПК «Свирепый» в боевой части связи (БЧ-4) было несколько многоканальных радиоприёмников и радиопередатчиков, в том числе обыкновенные телевизоры. Один из чёрно-белых телевизоров «Рекорд В-304» стоял в кают-компании офицеров, второй – в кают-компании мичманов, а третий – в малом зале столовой личного состава экипажа БПК «Свирепый». Иногда, когда замполит разрешал, моряки срочной службы смотрели телепередачи по этому телевизору. Однако по большей части времени «телевизор личного состава» не работал, потому что либо вахтенный офицер, либо дежурный по кораблю, либо сам старпом вынимали и уносили с собой какую-то деталь в конструкции телевизора, без которой он просто «мерцал» помехами на экране и издавал какие-то странные «потусторонние звуки». Старпом и большинство командиров боевых частей считали, что телевизор и телепередачи только «отвлекают моряков от несения вахтенных и походных обязанностей», «расшатывают дисциплину», вызывают «лишние суждения, разговоры и мнения, отличные от тех, которые спускает личному составу командиры и начальники».
Однако «голь на выдумки крепка» и мы, то есть моряки-свиреповцы срочной службы, специалисты-радиотехники РТС и БЧ-4, сумели сконструировать некую «приспособу» (приспособление) в спичечном коробке, с помощью которой, например, 30 июля 1973 года (на второй день празднования Дня Военно-Морского Флота СССР) мы смотрели телепередачи датского, шведского и западно-германского TV, потому что наш БПК «Свирепый» стоял на якорной стоянке в проливе Каттегат у датского мыса Скаген. С тех пор в режиме полной секретности с молодыми моряками, выставленными в коридорах на подходе к столовой личного состава, ДМБовские годки, годки и приглашённые подгодки изредка после отбоя смотрели наш телевизор в надежде увидеть что-то интересное, узнать новости о жизни и событиях в окружающем мире. С 30 июля 1973 года на эти «телевизионные посиделки в аппендиксе» годки начали звать и меня.
Малый зал столовой личного состава на БПК «Свирепый» называли «аппендиксом» потому, что большой зал столовой располагался поперёк корпуса корабля в районе мидель-шпангоута (самой центральной средней части корпуса), а малый зал располагался вдоль левого борта корабля перпендикулярно большому залу. Практически и фактически этот малый зал («аппендикс») неформально считался «кают-компанией личного состава экипажа корабля», то есть моряков срочной службы. Малый зал столовой использовался не только для приёма пищи, но для проведения, например, занятий по боевой и политической подготовке, для комсомольских собраний боевых частей, для инструктажа, а также для культурного отдыха, настольных игр, репетиций корабельной самодеятельности, просмотра официальных и иных телепередач, телефильмов и новостных программ. Кстати, в «битком набитом» малом зале («аппендиксе») мы с замиранием и сердцебиением смотрели в 1972 году многосерийный телефильм «Семнадцать мгновений весны», а потом играли «в Штирлица»…
Лучше всего «наш телевизор» показывал в месте якорной стоянки у мыса Скаген (Дания). Здесь мы настраивали телевизор на TV Дании, Швеции, Норвегии, ФРГ и однажды даже смотрели новости телеканала TV Франции. К сожалению, мы могли только смотреть зарубежные телепередачи, но не слушать их, потому что наш телевизор имел другие частотные настройки, чем стандарт телесигналов Запада. Может быть, это и к лучшему, потому что никто из нас не знал никаких иных языков, кроме родного русского и ещё более родного – матерного.
Западные телеканалы и западное телевидение показывало странные и чудные телепередачи – очень много и часто рекламу (кстати, очень интересную и смешную), развлекательные викторины (типа «Поле чудес»), концерты поп-музыки, новости и кинофильмы. Особенно интересными были документальные фильмы Discovery Channel (канала Дискавери). У этого телеканала был девиз (слоган): «The World is Just Awesome» - «В этом мире просто здорово», действительно, фильмы телеканала Дискавери были просто «здоровскими»! Жаль, что нам, матросам, не часто разрешали смотреть телевизор, особенно на БС, особенно вблизи берегов «вероятного противника». Отчасти это было правильно, потому что даже реклама по телевизору была «прозападная», потому что очень «смахивала» на пропаганду западного образа жизни.
Однако годки ухитрялись украдкой смотреть поздно вечером или ночью «наш телевизор». При этом они никого из молодых матросов или салаг не пускали в ту часть столовой личного состава, где стоял в шкафчике наш «матросский телевизор». Дело в том, что поздно ночью обычно западные телеканалы показывали эротические (почти порнографические) кинофильмы и мы, затаив дыхание, тупо смотрели в безмолвные кадры, оживляясь только тогда, когда по сюжету фильма герои начинали целоваться, обжиматься, тискать друг друга и изображать «половую любовь».
Многие вахтенные или дежурные офицеры и мичманы смотрели на наши ночные «бдения» у телеэкрана «сквозь пальцы», но однажды заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин с доброжелательным выражением лица неожиданно навестил моряков-годков в столовой личного состава. При этом многоопытный офицер не позволил улизнуть молодому «дневальному», который стоял в дверях коридора офицеров на «шухере», а ласково взял его под руку и увлёк вместе с собой. Так замполит очутился на пороге малого зала столовой, где в этот момент ДМБовские годки и годки смотрели по телевизору очередной западный «сексовый» телефильм.
Дмитрий Васильевич с изумлением увидел на экране телевизора тот самый момент, когда герой-любовник не просто тискал, а «шкворил» героиню какого-то западногерманского фильма в «хвост» и в «гриву». Это сейчас на молодёжном и полуофициальном сленге занятие сексом обозначается словами-понятиями «трахать», «трахаться», а в 70-х годах XX века военные моряки применяли термин «шкворить» из переиначенной народными авторами хулиганской песни блатного фольклора середины 20-х годов XX века (точнее 1926 года) «Гоп-стоп, Зоя», которую исполнял по-своему знаменитый бард Аркадий Северный. Главным в песне, как всегда, был куплет:
Гоп-стоп Зоя,
Зачем «давала» стоя?
В чулочках, что тебе я подарил.
Иль я тебя не холил,
Иль я тебя не «шкворил»,
Иль я тебя, подруга, не любил?
Только вместо слова «подруга» употреблялись другие слова, например, «зануда» или иные созвучные по рифме, но грубые и хлёсткие слова-понятия.
«Шкворень» - это «стержень шарнира поворотного соединения частей транспортных машин, ось поворота управляемого колеса транспортного средства». Иными словами «шкворень» это стержень, на который что-то насажено, крутится, вертится и изворачивается. Таким образом, слово-понятие «шкворить» воспринималось нами, моряками, как «насаживать и вертеть, как хочешь и куда хочешь». Отсюда множество образов и образных понятий, связанных с половыми отношениями мужчины и женщины. Кроме этого, слово-понятие «шкворить» созвучно со словом-понятием «шкварить», то есть пряжить, жарить; жарко топить; бить, сечь, ударить; по сходству звуков, шкварчать, шипеть на огне с треском, как сало; а также шкверить, шквериться, то есть тайком и тихонько шалить, баловаться, шкодничать.
Мой папа, Суворов Сергей Иванович, наследник жизненного и профессионального опыта моего деда, своего отца, Суворова Ивана Егоровича, шорника, скорняка и мастера кожевенных дел, называл словом «шкворень» стержень или большой металлический болт, «на коем ходит передок всякой повозки», через который к повозке крепилась поворотная ось передних колёс. Точно так же «шкворнем» называется вертикальная ось в железнодорожных вагонах для соединения колёсных тележек между собой и с рамой машины.
Сначала Дмитрий Васильевич Бородавкин с выражением лица, как у знаменитого киногероя фильма «Доживём до понедельника», с традиционным вопросом: «А чё вы тут делаете, а?» недоумённо обомлел, увидев группу годков перед телевизором, потом он настороженно присмотрелся к изображению на телеэкране, затем немного поглядел то, что там показывали, потом вдруг «налился кровью», побагровел и жутко взъярился. В этот раз мы услышали от нашего культурного и интеллигентного замполита такое, за что, несмотря на обилие последовавших персональных наказаний, зауважали и восхитились им. Он ругал и бранил нас матом бесподобно, красочно, мастерски, рьяно, ураганно, а главное, - искренне…
После этого вахтенные офицеры и дежурные мичманы по низам начали нас «шерстить», гонять и не разрешать включать и смотреть без разрешения замполита телевизор, что-то вынимали из телевизора, из-за чего он переставал показывать, но зато у него появился звук. Теперь мы могли слышать шорохи, радиопомехи, слова, музыку, вздохи и охи, от которых у некоторых ребят начинались ночные «эротические судороги». Короче, матросский телевизор в «аппендиксе» был «эротическим магнитом», «запретным яблоком разврата», «объектом повышенного внимания и заботы», «телеоком в Европу». Вот почему умельцы из РТС и БЧ-4 сумели «что-то» сделать из огрызка карандаша, мотка медной проволоки, спичечного коробка и каких-то сопротивлений, диодов, транзисторов и конденсаторов, скреплённых друг с другом даже не пайкой, а «скруткой». С этой «приспособой» (приспособлением) телевизор работал не просто лучше, а со звуком!
Замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин строго-настрого запретил включать и смотреть телевизор без его разрешения. Этот «матерный запрет» замполита моряки-свиреповцы выслушали понуро, глухо, с внутренним сопротивлением, но восхищением мастерством замполита применять «народные выражения». Единственное, на что согласились моряки-годки, - это на ограничение круга «телезрителей». Отныне (с 30 июля 1973 года) смотреть «матросский телевизор» могли только годки, а также заслуженные или специально приглашённые подгодки, молодые моряки или даже салаги, потому что с ними было интереснее смотреть иностранные телепередачи, рекламу и фильмы, потому что они их забавно, эмоционально или остроумно комментировали. Вот почему Славка Евдокимов и его друзья-годки часто приглашали меня «смотреть телевизор».
Среди моряков-свиреповцев нашлись и такие, которые откуда-то знали программы телепередач на разных каналах, умели настраивать наш телевизор на нужные каналы в нужное время и мы уже не смотрели всё подряд, а приходили в точное время на конкретные телепередачи. Точно так же, некоторые из моряков точно знали, в какое время можно и нужно слушать «вражеские голоса»: радиостанции «Свобода», «Би-Би-Си», «Немецкая волна» и «Голос Америки из Вашингтона». Эти «ЦРУшные» радиостанции использовались нами в Северо-Восточной Атлантике, чтобы узнать самые последние новости в мире и в СССР.
Несомненно, знали практически обо всём, что творилось в мире моряки в матросских робах из группы ОСНАЗ ГРУ ГШ МО СССР на БПК «Свирепый». Знали, но никому ничего не рассказывали и даже не намекали. В 70-е годы советской истории всеобщая секретность и скрытность, осторожность и насторожённость были отличительной чертой политики советского государства и поведения общества. Возможно, это было к лучшему. Однако с первых дней моего статуса выборного комсорга БЧ-1 и комсорга корабля я был противник нарочитой секретности и скрытности в общественно-политических делах и событиях. Я считал, и меня в этом поддерживали все годки, подгодки, молодые матросы, а также офицеры и мичманы, комсомольцы, что формальная скрытность, показная секретность и нарочитая информационная отстранённость – это признаки недоверия командиров и командования к матросам, недоверие комсомольцам, советским людям, советским морякам-краснофлотцам.
Я считал, что «держать в неведении матросов о целях, задачах и путях нашего боевого корабля» неправильно, вредно и глупо, потому что матросы-моряки в такой обстановке и при таком отношении превращаются только в безликие «винтики» сложного боевого корабельного механизма, в тупых и машинальных «исполнителей» воли вышестоящих офицеров, «высокоблагородий», как их «за глаза» презрительно называли матросы. Такое отношение между командирами, офицерами и матросами не способствовало единению боевого экипажа боевого корабля, особенно, на БС (боевой службе), в боевом одиночном походе в море-океане.
Вот почему ещё в 67-м Отдельном дивизионе новостроящихся и ремонтируемых надводных кораблей (67-й ОДСРНК ДКБФ) в Калининграде, в 1972 году, когда только-только формировался экипаж БПК «Свирепый» и мы в очень напряжённом ритме изучали секретные инструкции по действию каждого офицера, мичмана и матроса на своём боевом посту в различных учебных и боевых ситуациях, я на очередном общем комсомольском собрании убедительно настоял, чтобы мы учились корабельному военному делу, изучали, заучивали и тренировались в командных играх все вместе, то есть нераздельно, совокупно, системно. При этом с согласия и по приказу командира корабля капитана 3 ранга Е.П. Назарова офицеры и мичманы сообщали и рассказывали матросам своих боевых частей и боевых постов о ТТД (тактико-технических данных) соответствующих устройств, механизмов, оборудования, приборов, вооружения и особенностях их системного применения для выполнения боевых задач нашего БПК «Свирепый».
В результате такого подхода к боевой учёбе, особенно во время подготовки и сдачи курсовых задач «К-1», «К-2» и «ПВО», удалось создать единое и цельное ощущение, восприятие, осознание и понимание каждым и всеми наших общих целей, задач и, главное, ответственности. Вот почему первый экипаж БПК «Свирепый» на БС (боевой службе) оказался на редкость единым, сплочённым, дружным, слаженным, органичным. Мы в море были вместе с нашим кораблём как единое целое, как единый организм. Мы все чувствовали наш корабль, а он чувствовал нас. Может быть, поэтому мы выдержали все природные катаклизмы и испытания, удары судьбы и тяжкие условия нашей первой БС (боевой службы), которая планировалась на 1-1,5 месяца, а продлилась ровно 87 суток…
Знал ли командир БПК «Свирепый» и замполит подробности о войне арабов с израильтянами в Средиземноморье? Не знаю и не ведаю, но думаю, что что-то знали, потому что каким-то образом слухи, пересказы, сведения о войне на Ближнем Востоке, особенно, о действиях наших советских судов и кораблей в Средиземном море, распространялись среди личного состава экипажа БПК «Свирепый». Вот почему лично меня, как магнитом, тянуло к нашему «матросскому телевизору», чтобы хоть краешком глаза и уха узнать, увидеть и услышать о том, что «деется в мире».
Во время стоянки БПК «Свирепый» на якоре у мыса Скаген командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров редко появлялся на ходовом мостике, а всеми корабельными делами, особенно приёмом топлива, воды и продуктов питания, заведовал старпом капитан-лейтенант Николай Валерианович Протопопов. Это было хлопотное дело и Николай Валерианович часто «сновал» из носа в корму и обратно через столовую личного состава, но он ни разу не заглянул к нам в «аппендикс», где годки нарушали запрет замполита и украдкой смотрели и слушали «матросский телевизор».
Новости и сообщения западных телеканалов об арабо-израильской войне на Ближнем Востоке были очень редкими и краткими. Как правило, дикторы что-то говорили, потом показывали видео-хронику взрывов, полётов израильских самолётов, стреляющие и подбитые танки, пленных, стоящих на коленях с руками за головой. Затем были длинные монологи и комментарии так называемых «говорящих голов» - политологов, комментаторов, известных политиков, но мы в этих разговорах ничего не понимали. Поэтому те крохи западной видеоинформации неизбежно обрастали слухами, россказнями, придумками, анекдотами и байками, в сочинении которых мастером, несомненно, был Славка Евдокимов.
Весть и краткая информация командира БПК «Свирепый» о войне на Ближнем Востоке взбудоражила меня, но неизвестность и отсутствие информации о войне рассердила; известно всем, что неизвестность страшит и возбуждает сильнее, чем знание и понимание. Я, как и мой друг-годок Славка Евдокимов, словно «вскипел»; мне хотелось «в бой», хотелось увидеть и ощутить всё то, что я видел и ощущал осенью 1972 года и весной 1973 года, когда мы сдавали курсовые задачи «К-1», «К-2» и «ПВО», когда стреляли из всех видов корабельного оружия, правда, только по учебным целям. Теперь же у нас была возможность не только пострелять, но и «стрельнуть» по-настоящему, по-боевому, с реальным поражением «вероятного противника». При этом Славка Евдокимов «кипел» сильнее меня. Он рвался в бой, жаждал славы, хотел совершить подвиг.
Мы шёпотом и с восторгом обсуждали со Славкой Евдокимовым и его друзьями-годками возможность участия нашего корабля в настоящих боевых действиях в Северном море. Мы ничего не знали о том, что происходит сейчас в Средиземноморье, но воображение рисовало нам красочные картины морских баталий, ракетных стрельб, «шастанья» наших подлодок под днищами авианосцев, рёв бомбомётов и гулкие жуткие взрывы глубинных бомб. Особенно зримо мы представляли пикирование американских «старфайтеров» и «фантомов» на наши корабли, потому что этого мы сами насмотрелись и наслушались вдоволь за время нашей БС (боевой службе) в Северной Атлантике, но на самом деле всё было не так.
На самом деле война – она разная и в начале октября 1973 года война на Ближнем Востоке была странная, не такая, как вторая Мировая война или война в Корее или во Вьетнаме. Эта война «Судного дня» была не освободительная и не захватническая, не межнациональная и не межгосударственная, не агрессивная и не отечественная, не логичная и не оправданная, а странная, потому что была политическая. Это была война марионеток в противостоянии двух полярных экономических и идеологических систем – Запада и Востока, война США и СССР. Подтверждением тому пребывание БПК «Свирепый» на БС (боевой службы) с полным комплектом корабельного вооружения в противоборстве на пределе материально-технических возможностей корабля и физически-морального состояния экипажа корабля с агрессивно-враждебной АУГ (авианосной ударной группой) боевых кораблей ВМС США-НАТО в Северной Атлантике в сентябре-октябре 1973 года.
Мы были на настоящей реальной «войне» США и СССР, и мы хотели знать, что происходит сейчас на фронтах этой войны.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: 6-8 октября 1973 года. Ближний Восток. Арабо-израильская война «Судного дня». Без комментариев.