Екатерина Викторовна готовила класс к новому учебному году. Докрасив школьный подоконник, она попросила Тимофеича отремонтировать мебель.
Пока плотник наслаждался работой новенького электрошуруповерта, привезенного лично ему школьными учителями из недавней загранпоездки по обмену опытом, преподаватель трудового обучения у девочек думала о своем: хотелось съездить к мощам Александра Свирского. Было желание приложиться к преподобному, испросить молитвенной помощи на рождение ребеночка. У супругов было трое детей, но четвертая беременность окончилась извержением плода из-за инфекции краснухи. Врачи сообщили, что детей у четы больше не будет. Супруги понимали, что от Бога им послано испытание. Решили терпеливо ждать, надеясь, что Господь исполнит желаемое прошение.
У родителей Александра Свирского Стефана и Вассы была похожая печаль-кручина. Родив двух детей, Господь долгое время не посылал супружеству младенца. Усердно молясь Богу, Стефан и Васса обрели себе утешение, а православному воинству молитвенника. Нетленные мощи преподобного почивали совсем недалеко от области проживания.
Уловив себя на маловерии, Екатерина спохватилась. Ехать в паломничество из любопытства поглазеть на нетленные мощи — кощунственно. Преподобный услышит молитвы их супружества и в храме у своих мощей, и в их приходском храме, и в городской квартире.
Постепенно мысли потекли о другом. С некоторых пор директор школы Октябрина Марксовна при виде Екатерины становилась раздраженной и громкоголосой. Каких либо нареканий она пока еще молодой учительнице не высказывала, но Екатерина чувствовала, что напряженная «товарищеская» дискуссия не за горами.
Тимофеич уже перебрался в соседний кабинет, а молодая учительница все думала, что не так, откуда этот тревожный фон, исходящий от директрисы.
Когда Екатерина вышла из декретного отпуска, ее должность — учителя иностранного — была занята другим педагогом. Замещающая коллега законопослушно собиралась освобождать ей ставку, приуготовляясь также к пополнению в семье. Екатерина Викторовна, не раздумывая, предложила понизить себя в статусе, чтобы будущая мама спокойно занималась радостными и ответственными хлопотами, посвященными подготовкой к рождению нового гражданина Отечества.
По инициативе Екатерины Викторовны штатную единицу специалиста иностранного языка закрепили за педагогом, уходящим в декретный отпуск, а ей предоставили ее временно, как совмещение к должности мастера трудового обучения, чтобы молодая мама-коллега после рождения ребеночка не осталась без рабочего места.
Но не только этот, лишенный по мнению многих какой-либо логики неоправданный альтруистический поступок молодого сотрудника нагнетал обстановку и лихорадил педагогический коллектив.
В средней общеобразовательной школе ушла в вечность старенькая учительница начальных классов Анна Игнатьевна, проработавшая последние пятнадцать лет учителем-трудовиком у девочек. В свои семьдесят восемь лет она сохранила трезвый ум и образцовую память. Занималась биатлоном. На обеденных перерывах дважды в неделю успевала моржеваться в озере. Любила представлять школу на городских олимпиадах и побеждать. Любила детей, родителей, коллег, природу, лыжи, стрельбы, фонтанировала идеями конкурсов, оставаясь верной своему ремеслу до последнего дня земной жизни.
После ее кончины на должность трудовика взяли профессиональную портниху лет пятидесяти, которая, не проработав трех месяцев, неожиданно для всех скоропостижно скончалась.
Учитель математики Станислав Игоревич привел с разрешения Октябрины Марксовны на вакантную должность свою племянницу Оксану Сергеевну — спортсменку-разрядницу, а по основному хобби швею. Оксана закончила пединститут, но не работала по специальности ни дня. Умерла спустя два месяца и Оксана Сергеевна…
— Анна Игнатьевна всех зовет к себе… — в коллективе учителей при поддержке мигреней и нервных срывов единовластно господствовали страхи, рождались всевозможные гипотезы, сочинялись мифы. Возникали и одобрялись «подтверждениями» легенды.
Трудовое обучение преподавать девочкам по школьному расписанию необходимо. Найти преподавателя-трудовика на должность было невозможно.
Октябрина Марксовна рассылала гонцов к опытным педагогам соседних районов. Спрашивала среди молодых. Высматривала на кафедрах студентов-выпускников последних курсов. Тщетно: многие об истории с предшественниками знали и потому боялись. Никто не хотел рисковать.
Директор школы под страхом увольнения запретила своим подчиненным информировать приходивших претендентов о том, что вакантное место «про;клятое», но об этом к тому времени знали даже новорожденные хомячки в «Живом уголке».
Если и удавалось заманить на собеседование беспечного претендента, то пока он занимался поиском кабинета директора или ждал конца урока, разглядывая фоторепортажи о трудовой славе школы, «секретные» данные оглашались ему «потусторонними доносчиками».
Вот и Екатерина Викторовна, покуда была в декретном отпуске, неоднократно посвящалась в развернутые и содержательные подробности об очередном найме на должность трудовика. В одном с ней доме жило много «знающих» людей: от педагогов до родителей учеников.
Кто-то из учителей советовал позвать батюшку. Другой педагог шептал директору в ушко:
— Лучше бабушку!
В учительской появлялись книги с заговорами, «Секреты экстрасенсов по изгнанию злых духов» и прочей оккультной галиматьей.
И вот в разгар нафантазированного парализующего страха и паники из декретного отпуска возвращается Екатерина Викторовна и сама напрашивается на «про;клятую» должность.
Услужливые педагоги в первый день работы «по секрету» открыли Екатерине Викторовне кое-какие особенности «проклятия». Экспрессивно демонстрировали вещи и предметы обихода усопшей, почему-то так и не выброшенные за ненадобностью, рекомендуя каждую вещицу смертельной приманкой. Они бы и сами удалили терроризирующее нормальное человеческое воображение движимое имущество усопшей биатлонистки в самую недоступную сферу земной мантии, но не решались прикасаться к вещам покойника. Это бы означало впрямую соединяться с преисподней, наполненной зловещими духами.
Молодая учительница, пожав плечами, ответила, что в их коллективе слишком большое внимание уделяется темным силам. К тому же Анна Игнатьевна была всем дорога, люба сердцу за свою кристальную честность и отзывчивый характер. Отчего ж многолетним сподвижникам не оставить себе на память сувенир, хранящий тепло ее рук, тепло ее души?
При виде Екатерины Викторовны, пьющей кофе из посуды «мертвых людей», сослуживицы отскакивали, остерегаясь быть сопричастными «смертонеизбежности», избегая даже случайного прикосновения к самой учительнице.
Однажды Екатерина спросила директора школы — преподавателя химии и биологии — можно ли ей перенести оставшийся от Анны Игнатьевны широколистный вьющийся цветок в тяжелой напольной кадке из кабинета трудового обучения в школьную оранжерею? Октябрину Марксовну словно ветром вознесло на этаж выше, куда она не поднялась, а стремительно взлетела, зашипев и замахав руками.
— Ему мало места в кабинете. Он уже за карниз пытается зацепиться, — успела проговорить Екатерина в изумлении, высматривая директора за старинными бюстами ученых.
— Можете забрать его себе, — торопливо ответила откуда-то сверху директор и спешно побежала по своим делам.
Екатерина обрадовалась подарку, и в тот же вечер супруг перевез невиданный, похожий на пальму цветок домой.
Когда наступил третий учебный год производственной деятельности Екатерины Викторовны, Октябрина Марксовна в сосредоточенном ожидании все никак не свершавшихся трагедий стала сознавать, что стихийная, подавляющая волю тревожность в коллективе незаметно самоликвидировалась.
Педагоги, дрессирующие собственное воображение играми вроде: «Найди у себя рак» или «Чей сон страшнее», в том числе и сама Октябрина Марксовна, так и не помирали. Все их домыслы разбивались о вскинутую бровь Кати:
— Мы же просвещенные люди. Мы же учителя: как можно быть такими суеверными?..
Теперь директор школы стала задумываться о других сторонах жизни молодой учительницы.
Почему у Катерины все в учебном процессе получается: ведь она не трудовик по специальности? Почему она не ходит в потертом и старомодном, как положено усталой, измотанной и многодетной, а одевается очень даже современно? Накрахмаленный белоснежный воротник блузки ярко акцентирует темный жакет и жизнерадостное лицо Екатерины Викторовны. Почему их семья педагогов — муж, кандидат наук, преподает физмат в вузе — ездит пусть на подержанной, но иномарке? Почему их дети не шумные, ободранные и голодные, а ухоженные, обстиранные и воспитанные? Почему Катерина старается не мелькать перед телекамерами в праздники, хотя ее ученики выигрывают городские и областные конкурсы? Почему не хочет, чтобы ее узнавали и ей завидовали? Почему не засиживается на корпоративах? Ограждает себя сервировкой стола под утреннюю яичницу и пошивом школьных передников от престижной карьеры учителя иностранного. Когда задерживают зарплату, Кэтрин отмалчивается: не протестует, не борется за свои права.
— Не иначе, как «репку» берет, — аттестовала директор школы.
Октябрина Марксовна решила все выяснить в первый день нового учебного года. После уроков директор вызвала Екатерину Викторовну «на ковер».
— Ну отчего же… — нимало не смутившись, ответствовала Катя. — В личное время — даже бассейн и еще масса всего.
Октябрина, желая разговорить Екатерину, попыталась разузнать, в чем состоит ее бизнес. Пыталась назидать молодого специалиста. Объясняла несмышленой: в современном обществе для человека иметь свой бизнес автоматически означает распоряжаться жизнью. Доминировать во взаимоотношениях. Приводила примеры их местечковых школьных бизнесменов.
Сын учительницы истории купил видео-двойку и открыл видеосалон в кафе. Екатерина Викторовна ахнула: оказывается, это был тот самый видеосалон с табличкой: «Ведеокафэ у Вадика», мимо которого она каждый день шла на работу, с любопытством перечитывая надпись. Мама была у сына на открытии и ей все очень понравилось. Тимофеичу племянница помогает открыть мастерскую по ремонту обуви.
— У нас в семье бизнесом занимается муж, — задиристо, до спазма в горле, купалась в бесценном самовосхвалении Октябрина. — Раньше машины из-за бугра на продажу гонял. Пусть наши люди тоже на иномарках катаются. Разве мы хуже капиталистов? Потом бизнес поделили, он возит пельмени из Карелии, тут же «с колес» продавая на рынке.
А Екатерина Викторовна? Ведь «затюканная»? «Забитая»? «Закомплексованная»? «Несовременная»? Так вот же! Многодетная!
— Зачем же столько детей рожать? Зачем нищету плодить? — принялась соболезновать директор школы. — Современная медицина безболезненно устраняет нежелательные последствия брачных игр. Надо было для себя сначала пожить, а теперь вы с мужем в кабале, пока дети не вырастут.
Учительница полюбопытствовала: в чем выражается ее забитость? Упомянула и об осложнениях после абортов, о зачатии личности при слиянии мужской и женской клеток и еще добавила:
— Представители фауны после брачных игр в лесные абортарии в очереди не выстраиваются.
Совсем не убоялась директрису учительница «иностранного труда», как Екатерину успели прозвать ее ученики.
— За свою жизнь я сделала восемнадцать абортов и ничего! Никаких расстройств в организме! Что касаемо братьев наших меньших, так они же дикие дети дикой природы. Создания без интеллекта. Человек — это звучит гордо, — Октябрина заговорила стереотипами.
Директор школы отметила архаичную лексику учительницы и поинтересовалась, не ударилась ли та по нынешней моде в религию? Узнав о том, что современная учительница все же попала «в лапы к мракобесам», повествовала ей до позднего вечера о настоящей церковной жизни «всех священников и верующих людей» и, конечно, о бизнесе в церкви.
Катерина услышала горестное повествование в художественно-приключенческом обрамлении о том, как сыну Октябрины Марксовны Славику и его девушке Соне отказали в венчании.
Славик жил и учился в столичном городе. У его девушки Сони умерла бабушка. Соня и Славик пришли в церковь поставить свечки за упокой, а в это время в храме проходил «обряд венчания». Детки засмотрелись на «обряд», и Славик предложил Соне «тоже заодно» обвенчаться, раз уж свечки пришли ставить. София согласилась. Они подошли к батюшке, когда тот молился с воздетыми руками, стоя лицом к алтарю. Славик попросил священника их с Соней «тоже сейчас заодно обвенчать». И пачкой с родительскими деньгами для пущей влиятельности встряхнул перед глазами у священника, надолго похитив у батюшки дар слова. Бабуля из лавки силком уволокла влюбленных детей подальше от храма, «чтобы не подглядывали, как делятся церковные барыши».
Октябрина Марксовна сузила глазки: уж очень старательно бабулю пыталась скопировать:
— С подковыркой — так да эдак, — про бабулю. — Со словами: «брат мой во Христе, заодно обвенчать — то же самое, что заодно отпеть». Славочка-то мой не растерялся — какой я тебе брат? Видно венчали кого-то из своих! — констатировала Октябрина. — Или денег мало предложил, — скорбя о «продажных священниках», завершила директор свой печальный рассказ.
Екатерина Викторовна поохала, сделала круглые глаза, посочувствовала:
— Жаль. Это же как удобно — приходит человек сдать анализ крови, а ему заодно предлагают гланды удалить и аппендицит вырезать: вдруг да пригодится…
Пока Октябрина зависла, не зная, как реагировать, Екатерина продолжила.
Как истолковала бы ситуацию сама директор школы, если бы кто-то из родителей во время ее урока прошмыгнул в класс и тряс бы перед ней деньгами с просьбой заодно взять его чадо в школу?
Продолжила, да и осеклась. «А ведь неоднозначно бы отнеслась Октябрина Марксовна», - подумала она ненароком. Да ведь и вправду, кто ж это не будет загипнотизирован пачкой купюр? Разве что батюшка…
Но Октябрина и сама тоже умолкла, вынужденно переосмысливая приведенные контраргументы.
«Нет, Октябрина бы не взяла», - поняла Катерина и за нее искренне порадовалась. Зачем же тогда ведет речь об этом, чего хочет добиться?
— Бога все равно ведь нет, — безразлично и устало зевая, произнесла директор школы напоследок, прекращая неудавшийся разговор, точку ставя, тем самым многое оправдывая, в том числе и Славика своего. Да и запамятав о причине беседы – наличие «репок» - частных репетиций у Катерины Викторовны.
Они стали собираться домой. Екатерина Викторовна тоже тихо и в унисон директорскому безразличию спросила:
— Почему, Октябрина Марксовна, если Бога нет, все вас называют учителем от Бога? Того кого нет, того чего нет — у того и названия нет и понятия о нем тоже нет. А ведь верно называют: ваши объяснения тем на школьных уроках превратились в крылатые выражения.
Екатерина в упоении начала озвучивать некоторые из директорских реплик:
— «Посмотрите дети, что вытворяет этот электролит!» «Видите, дети, как ионы взбудоражили всех вокруг себя!» «Запомните, дети, как ведет себя эта опасная молекула!» Вы умеете стимулировать детскую увлеченность, захватывая внимание учеников, побуждать их интересоваться вашим предметом. Вы преподаете детям биологию и химию, или вы рассказываете им фантастический рассказ?
— Я?! — игриво переспросила Октябрина.
Всякий раз, когда директор школы произносила это местоимение, окружающие незнакомые люди от неожиданности вздрагивали. Однажды вечером группа пятиклассников возвращалась с тренировок по каратэ. Октябрина Марксовна пригласила для такого ответственного учебного процесса настоящего китайца: господина Динь Пеня.
— Я?! — через открытую форточку были слышны раскаты директорской взбучки.
Сенсей Динь Пень был горд реакцией своих воспитанников. Ребята рефлекторно приняли упор на вытянутых руках для отжима от земли.
После того, как засидевшихся педагогов школьный сторож провел до калитки, Октябрина предложила Екатерине воспользоваться возможно последним необычным для сентября хрустально теплым вечером — пройтись домой пешком.
Уверенно вышагивая по дорожке, Октябрина продолжала убеждать Екатерину отойти от несовременных и опасных религиозных заблуждений:
— В космос летают корабли с аппаратурой и людьми, и Бога не видел ни разу и никто.
— Если Бога нет, кто же тогда создал сам космос? — спросила Екатерина Викторовна.
Ответ директора был стандартным: случайно сами собой созданы космос, мир животный, растительный… В том числе и обезьяна, впоследствии эволюционировавшая в человека…
Екатерина Викторовна спросила Октябрину как биолога: известны ли науке другие случаи эволюций — китов, мышей, свиней, эволюции растений, но только чтобы эволюционировали не отдельные органы, а весь организм.
— Почему только человек произошел от обезьяны? Почему не эволюционировали бегемоты, волки, муравьи, дождевые червячки? Кто заставляет земляных червей рыхлить почву? Кто назначил их быть индикатором плодородности почвы конкретной местности? Может быть интеллект заставляет дождевых червей поедать отходы и способствовать разложению органических веществ, обогащая землю гумусом? — спрашивала учительница директора школы.
Пользуясь затянувшейся паузой, Екатерина Викторовна рассказывала о «случайностях» жизни во вселенной …
Сначала случайно само собой возникли: космос, планеты, звезды, астероиды и прочая космическая пыль. Случайно стала каждая планета на предназначенное ей место, а другие космические тела сами случайно удалились друг от друга, чтобы не нарушить вселенское равновесие, которое потом случайно будут приоткрывать ученые-физики, математики, химики... а человек приспосабливаться под открытия этих достижений.
Случайно сами собой появились в морях все рыбы. На суше все звери, растительность и случайная обезьяна, случайно превратившаяся в человека. Потом, случайно, от первого случайно появившегося человека случайно произошел другой пол:
— Кстати, какого пола был первый человек и каким случайным образом получился из одного пола другой — для размножения? Сколько этот случайно эволюционировавший человек ждал свою «половинку», чтобы населить землю? — спросила Екатерина Викторовна, вновь поставив директора перед очередным, далеко не просто решаемым вопросом.
Екатерине было совершенно непонятно, почему молчала ее собеседница. Кто-кто, а она — Октябрина Марксовна, помимо расхожих космических «откровений» должна была бы завалить рядовую училку непокорными непримиримыми доказательствами.
Она продолжала рассказывать о случайностях в космическом пространстве, плавно переходя к случайностям своей случайной жизни.
Ее дедушка, случайно вернувшись с войны, случайно перевез свою семью, ее будущую маму, будущих ее тетушек и дядюшку из краснодарского края в черноморский город. Там ее будущий папа случайно работал на плавкране. Ее будущая мама случайно пошла работать в ресторан поваром. И ее будущему папе случайно захотелось поесть, и он случайно зашел в ресторан, где случайно устроилась на работу поваром Людмила. Случайно наевшись до отвала после дневной смены, Витюха случайно развалился в положение полулежа на скамейке возле ресторана. Совершенно случайно он всю свою жизнь любил при возможности так делать, совершенно случайно приговаривая:
— Чтобы сало завязалось.
Именно в этот момент (завязки сала у Витьки) случайно кубанская казачка с русой косой наперевес направилась домой.
Людмила не собиралась выходить замуж вообще никогда, потому что пребывала в разводе. Прошлая семейная жизнь случайно не заладилась, и ей случайно не понравилась. Витюха это хорошо расслышал, когда Людмила сразу отшила его ухаживания. Она случайно подумала, что он пьян. И при любом раскладе: пьян он случайно или трезв был случайно, это обстоятельство не влияло на ее неслучайный выбор последующего безбрачия по жизни.
Витьке совершенно случайно пришла в голову мысль, что женится он только на Людмиле. Людмила случайно развернулась, собираясь продолжить свой путь. Имея привычку отмахивать тяжелую косу назад, случайно не заметила, как зафиксировала факт Витюхиного решения о женитьбе, хлопнув своей косой по его колоритной личности.
Витя был раздолбай. Его отец, будущий дед Кати, защищая Родину, случайно, командуя взводом, погиб на войне на самом подходе к Берлину.
Да и война эта страшная, охватившая многие страны мира, началась совершенно случайно…
Витина мама — будущая бабушка Кати, не вышла замуж в связи с тем, что случайно получила не похоронку, а известие о без вести пропавшем на войне муже. Она любила своего без вести пропавшего супруга и случайно решила ждать его с войны. Фраза «без вести пропавший» имела в одном из вариантов развития событий вероятность плена и как следствие — лагеря.
В то время на экраны случайно вышел фильм о без вести пропавшем солдате, о том, как его ждала жена, получившая такое же известие о муже. О том, как солдат вернулся из фашистского лагеря, освобожденный нашими войсками. Фильм дарил надежду многим женщинам. Все они случайно ждали своих не вернувшихся мужей…
Бабушка Кати совершенно случайно была женщиной с твердым характером. Она прождала не вернувшегося с войны мужа двадцать лет… Воспитала трех сыновей. Младший случайно уехал от мамы из села и случайно превратился из послушного парня в шалопая. Бабуля случайно об этом рассказывала своей внучке Кате.
Родилась у совершенно случайной пары Виктора и Людмилы единственная дочь Екатерина после восемнадцати, тоже ведь совершенно случайное совпадение, извержений плода.
Нет, про эту случайность директору было знать ни к чему…
… а девочка Катя росла, как бы случайно окончила школу. Случайно имея задатки к изучению языков, случайно поступив в университет на факультет романо-германской филологии, и окончила иняз случайно — с отличием. Случайно на последнем курсе института встретилась и познакомилась со своим будущим супругом. Они случайно поженились. Случайно друг мужа со своей супругой убедил их семью уехать с ними почему-то именно на Север.
— Екатерина Викторовна, ваша эпопея не оставляет людям выбора, — неожиданно перешла на «вы» Октябрина. — Это — жестоко. Это — страшно… — ватным бесцветным голосом произнесла директор школы.
Екатерина словно очнулась. Пробормотала, что всего лишь проиллюстрировала слова Октябрины Марксовны.
С тех пор каждый раз, когда учитель «иностранного труда» появлялась в поле зрения директора школы, на Октябрину накатывали истязания совестью. Все чаще Октябрина рассуждала над словами Кати. Земляные червячки, «самостоятельно занимающиеся интеллектуальным трудом» и по личной инициативе взрыхляющие землю аннулировали диплом учителю химии и биологии…
Если весь окружающий человека мир и сам человек созданы действительно не случайно, значит факт смерти под вопросом. И почему-зачем, и во имя кого-чего с математической точностью удалять друг от друга галактики или создавать человеческое тело, как головоломку и не разгадываемый сканворд. Одних только химических реакций в теле человека, в результате которых он двигается, думает, дышит, чувствует, говорит, слушает, ощущает запахи — миллиарды. При этом все эти биохимические реакции протекают не сами по себе, не хаотично, а четко контролируются. Теперь понятно Кем… Стало быть: после гробовой доски, вероятно… начнется самое невероятное...
Валентина Евграфовна Цапля основательно призадумалась.
Рассуждать поверхностно Валя Цапля не умела. Если уж задумывалась над чем-то, только глобально.
В дни своей комсомольской молодости со свойственным рвением «догнать и перегнать» пловчиха Цапля оставляла далеко позади своих соперников по городским соревнованиям не только в плавании, но и по комсомольской работе.
На первом курсе университета Валя Цапля хлестко сообщила родителям о корректировке своего имени в метрике на Октябрину и попросила их написать ходатайство в отдел записи актов гражданского состояния, дабы переменить старомодное отчество на прогрессивное — революционное. Отец семейства Евграф Ефремыч несколько дней хранил суровое молчание, избегая какого бы то ни было общения с домочадцами, хотя сам был и членом партии и секретарем заводского партбюро. Без родительского согласия изменить отчество в документе можно было и по другим причинам, но все эти причины были неприемлемы для Валентины и для ее семьи.. Выудить, выклянчить ходатайство из папы у дочки так и не получилось.
На последнем курсе Валю, то есть Октябрину Евграфовну Цаплю поджидала взаимная любовь с матросом-негоциантом Анатолием Александровичем Угрюмым. Толик называл свою возлюбленную: «моя Аврора». Октябрина была уже член партии, и в первые месяцы волнительной любви даже немного пожалела о своем поступке — перемене имени. Октябрина Марксовна Угрюмая звучало как-то непрезентабельно. Вопреки официальному документу, Октябрину уже давно величали Марксовной, и никто не задумывался над тем, что отчество в паспорте стоит совершенно другое. Звонкий голос юности приобретал металлические оттенки, и если бы не жизнеутверждающий характер Октябрины, в зрелые годы вполне мог трансформироваться в heavy metal.
Матрос Толик Угрюмый был сражен штормом «Октябрина-Аврора» и не печалился о том, что супруга-революционерка все же решила оставить за собой девичью фамилию. Цапля в данном случае звучало, как позывной разведчика. Ну не Угрюмая же Октябрина!
После окончания университета перешагнув порог вестибюля единственной школы, в которой Валя Цапля училась все десять лет, недавняя ученица, пловчиха и чемпионка города с врожденной пылкостью и устремленностью в счастливое будущее собиралась оставшуюся жизнь посвятить ученикам пролетариата, химии и биологии.
А теперь, когда стукнуло пятьдесят с хвостиком, новые новости: Бог, оказывается, есть… И покровительница Валентина еще и святая. Да в переводе с латинского — сильная…
Октябрина Марксовна не только в годы младые, но и в летах совершенных втихомолку завидовала мужской храбрости и бесстрашию, ропща на свою женскую природу за свое обременительное бабье начало, а тут опять сюрприз… День Ангела у Валентины — двадцать третье февраля… Прям Кто-то специально все подстроил!
Еще Валя Цапля вспоминала папиного дружбана односельчанина Тришаню-Трактора. Гусеничный любимец аграриев был не позывным разведчика и не школьным прозвищем. Трактором сына назвал его папа Петр Петрович Афанасьев — местный техник-механизатор, зам секретаря поселковой ячейки. Трактор Петрович жил себе преспокойно до того момента, пока не съездил на ярмарку с родителями и не отравился копченой курицей.
Исторгнув из организма последнего патогенного возбудителя, лежал Трактор на белоснежной постели, прекратив даже тихо постанывать. Лежал он безгласно, пока мамке его не примерещилось: помирает сынок… Пошли соседушки к нему недружной разношерстной гурьбой прощаться.
Пришел и дружок Ганюшка с родителем Ефрем Иванычем. Стоят, молчат.
— Дядя Ефрем, я жить хочу, — шепнул Трактор.
У Ефрем Иваныча желваки заходили и глаза увлажнились. Да это и понятно: кому ж из человеков и твари живой умирать неймется!
А Трактор поясняет опять шепотом:
— Вы не понимаете, дядя Ефрем, я не от того жить хочу, что хозяйство остается, Лидочка, родители, то-се… Как подумаю, что надгробие поставят с надписью: Трактор Петрович Афанасьев, так хоть провались со стыда. Как я на том свете с людьми буду ладить? А вдруг бабушка права: и ангелы там летают, и души людей ходют…
Бабушка Трактора из-за занавески выглядывает и шепчет так же тихо в лад внуку:
— Тришанькой тебя звать будут. Когда Зинка в больницу с маститом попала, а Петя ее навещать поехал, батюшка Михей окрестил тебя. Полным погружением окрестил в честь святителя Трифона, патриарха Константинопольского. Тришаня ты!
Трифон-Трактор посидел немного на постели, а потом встал и вышел из дома и со двора.
Трифон побывал у батюшки, чтобы уж точно и без сомнений убедиться-удостовериться, душу успокоить. Поговорили они с батюшкой «за жисть». Отец Михей благословил его просфоркой, вместе с хлебом небесным наделив неофита смелостью. Пользуясь возрожденным в себе Духом Крестившего Трифон зашел к молодой учительнице-математичке, на которую смотрел уже два года: с того самого времени, как Лидочка приехала к ним из города в их медвежью столицу.
Теперь-то он не Трактор — чего ему стесняться-бояться! Армию отслужил. Работает на станции механиком как отец: значит семью стало быть прокормит. Отчество детям даст — Трифоновичи. И все будет у него как у всех нормальных людей: любимая жена, семья и детей мал-мала меньше!
Когда Кузьминична делилась с супругом последней деревенской жутью, в их дом, из которого еще не выветрилось зловоние ядовитой болезни, зашли Тришаня с Лидочкой и сразу на колени перед мамкой встали — под родительское благословение на брачную жизнь супружескую. Есть Бог или нету Его, он —Трактор — пока еще не знал, но к патриарху Трифону проникся каким-то неведомым даже самому себе чувством за то, что он ему смысл жизни подарил. Даже и умирать ему теперь было не страшно. Хоть по два раза на дню умирал бы себе — совсем не страшно!
Трактор Афанасьев прошел войну до Польши ефрейтором в стройбате и не обижался на своих солдат, когда вместо приветствия они ему предлагали вырыть траншею. Лишившись обеих ног, вернулся в село, приступил к своей любимой работе, удивляясь сочувствию селян. Ну и что, что без ног! Механику разве ноги нужны? Нужны голова и руки! Смастерил себе какие-то палки-протезы, похожие на рульки. Даже бегал на них…
Об этой истории, рассказанной папкой Евграф Ефремычем, частенько задумывалась теперь Валюшка-Октябринка. До недавнего времени воспринимая сию замечательную повесть о настоящем человеке, как родительское назидание: внешних трудностей нет! Все нестроения идут изнутри! И очень тогдашнюю комсомолку передернула папина поездка на похороны друга, когда вернувшись из родной деревни отец привез фотографию с кладбища с крестом и надписью на табличке: Афанасьев Трифон Петрович.
Кто бы мог подумать! Выбирая имя ребенку, родители выбирают наследникам покровителя по жизни…
* * *
Время неспокойно держало свой невозвратный ход. Однажды вечером, когда семья Екатерины Викторовны в полном составе вернулась из церкви, в их квартире раздался телефонный всхлип.
Октябрина Марксовна звонила Екатерине из больницы. Директор сообщила, что у нее внезапно случилась беда. Врачами была обнаружена смертельная болезнь. Она умирала. Просила «Ко;тю» приехать забрать ее из больницы, открыть мужу такое известие сильная женщина была не в силах...
— Еду! — ответила Катерина, возвращая ногу обратно в разъем голенища.
Екатерина Викторовна разговаривала с осмотревшим Октябрину врачом и старшей медсестрой. Они оба умоляюще просили забрать пациентку из больницы: здорового человека без симптомов заболевания оформить в лечебное учреждение невозможно.
Анатолий Александрович — супруг Октябрины — подарил своей жене в международный женский день машинку для стрижки волос в носовой полости. Октябрина несколько недель расхваливала коллегам не апробированную новую игрушку, вещая о безграничном внимании закордонных руководителей к своим согражданам. Однажды, пользуясь подарком по назначению, счастливая его обладательница нечаянно порезала себе крыло носа. Из ранки потекла кровь. Октябрина Марксовна попыталась остановить кровотечение имеющимися подручными средствами. Вызвала по телефону «скорую помощь». Оператор на линии дал рекомендации и отключился. «Истекающею» кровью директору школы пришлось идти в больницу пешком. В приемном покое поврежденный орган обработали зеленкой и тампонировали, «больной» велели отправляться домой. Октябрина категорически отказалась, будучи в полной уверенности, что дома ее ожидает мучительный конец от потери крови.
Увидев Катерину обрадованный врач передал «больную» в надежные руки, а счастливая медсестра выделила из больничных запасов полную упаковку тампонов и несколько пузырьков зеленки.
Дома у Октябрины, пока хозяйка заново обрабатывала себе рану, учительница трудового обучения с нескрываемым интересом, листала мелованные страницы атласов по химии. Катя предложила директору свою помощь и содействие до тех пор, покуда Октябрина не «выздоровеет». Директор продолжала разговаривать неестественным для себя голосом умирающего человека. Даже ее обычный смех — громовой хохот — превратился в немощное хихиканье. Она прощалась с «Ко;тей»: дарила подряд все, просматриваемые трудовиком, научные книги. И вдруг неожиданно вдумчиво, своим обычным бархатным грудным контральто спросила:
— А что надо сделать Богу, что бы Он дал мне еще пожить?
— Каждый день учите Его уроки, чтобы в конце жизни сдать Ему свой главный экзамен, — ответила Екатерина Викторовна, закрывая фотоальбом.