Содержание предыдущих циклов этого произведения:
Цикл первый. Война и любовь
Офицерский вальс
Слёзы Милочки
Двухсерийный сон
Анка-партизанка
Мальчишечье слово
Жена с доставкой на дом
Сестра или любимая?
Тайна
Мужчины не умеют плакать
Цикл второй. Юношеские страсти
Женская логика
Девочка с косичками
Голенькие и рядышком
Ирония судьбы
Ты хочешь прямо сейчас?
Мама и жена в одном лице
Первая ночь
Утром приехала мама
Ярмарка невест
Гнилой помидор
Не такая
Ночь терзаний
Цикл третий. Любовь – фундамент счастья
Счастье – птица капризная
Монолог о счастье
Восемь девок и Синяя Борода
Шутка
Ключи от квартиры
Третья
Девочка-жена
Чем обернулась встреча в душевой
Эпоха матриархата
Муж для двоих?
Что же было в новогоднюю ночь?
Самый главный экзамен
Цикл четвёртый. Не бывает счастья без любви
Содержание:
Подстава
Воспоминание о счастье, которого не было
Разведёнка
Без счастья
Неприступная
Визит ученицы
Женщина-инкогнито
Серая мышка
Деньги и секс, остальное – от лукавого
Синий чулок
Красавица, богиня, Афродита
Вкусная женщина
ПОДСТАВА
Я точно знаю, что мой брат ни в чём не виноват – его очень ловко подставили. Отмазаться он не сумел и получил 6 лет строгого режима. Когда его уводили после оглашения приговора, я крикнул ему:
- О семье не беспокойся!
В ответ брат сомневающе покачал головой. Я даже удивился: он же наверняка знал, что его семью я не оставлю. В чём же тогда сомневаться?
Мы жили вместе, одной семьёй. Брат на 2 года старше, его жена – на год младше меня, а их Ляльке всего-то полтора года. Его жену я любил как жену брата, а Лялька была для меня как родная дочь. Семья брата была моей семьёй.
На людях она держалась достойно, но я видел, как ей тяжело – не раз она плакала на моём плече. Ничего не говорила, только плакала. А где же ей было ещё плакать? Полгода она терпела жизнь без мужа, и я надеялся, что выдержит до конца. Но однажды ночью она пришла в мою постель.
- Ты с ума сошла! Опомнись!
- Пока ещё не сошла, но вот-вот сойду. Я же баба, и мне мужик нужен. Раньше я даже не представляла себе, насколько я баба. К кому же мне идти, если не к тебе? Кому ещё я могу это рассказать? Броситься на первого встречного? А потом утопиться от стыда? И что тогда с Лялькой будет? Я не могу больше. Прошу, спаси меня. Это не измена – в тебе я чувствую его. Только в тебе. Он поймёт.
Что я должен был сделать?
Я очень любил брата. Он никогда не рассказывал мне о своих интимных отношениях, у нас не было принято обсуждать эту тему. После первой же ночи я понял, в чём он сомневался. Она была, как вулкан – столько любви и страсти. Таких женщин я никогда не встречал. На свете не было такой силы, которая смогла бы сдержать этот вулкан. Рано или поздно он должен был взорваться бурным извержением, под лавой которого было бы погребено что угодно. Вот этого-то брат и боялся.
От зачатия мы предохранялись, но как предохраниться от чувств? Чем дальше, тем больше мы привыкали друг к другу. Время шло, и я чувствовал, что она становится для меня не женой брата, а моей женой. Может быть, и у неё так же? Однажды я поделился с ней своими мыслями. Она покачала головой:
- У меня такого ощущения нет. Я знаю: ты хороший, ты замечательный, я осознаю, какую ношу взвалила на тебя, и очень тебе благодарна. Прости меня. Но я лежу не с тобой, а с ним, я думаю о нём, мои ласки предназначены ему. Он знает о моём темпераменте, и ему сейчас намного труднее, чем нам. Наверно, он боится, что я давно уже пошла по рукам, и как потом жить с такой женой? Или нашла себе другого мужа. Он понимает, что выдержать даже три года без мужчины я не смогу. Когда он вернётся, я, конечно, всё ему расскажу и очень надеюсь на то, что он поймёт и простит нас.
Я тоже на это надеюсь. Думаю, он поймёт, что в такой ситуации она выбрала самый оптимальный путь. Путь, который позволит сохранить их семью. А вы как думаете?
ВОСПОМИНАНИЕ О СЧАСТЬЕ, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
Разве можно вспоминать о том, чего не было? А если оно могло бы быть? Тогда, пожалуй, можно.
Пустая московская квартира. Нет, она, конечно, не совсем пустая – в ней есть всё, что нужно для безбедной жизни. И всё-таки она пустая – в ней нет уюта, нет женщины, нет детей, нет любви. Одни только воспоминания об упущенном счастье.
Я сижу в этой пустой квартире и разглядываю альбом со старыми фотографиями. Стараюсь понять, когда и где я упустил своё счастье. Может быть, в этот раз?
Геленджик. Я студент, мне 19 лет. В нашей большой молодёжной компании она была самой незаметной девочкой. Она была недурна, но уж слишком скромна, болезненно застенчива. Она старалась быть незаметной. Вроде бы и в компании, но постоянно в самом дальнем углу. Даже на пляже она старалась не снимать платья, а её купальник был, будто застёгнут на все возможные пуговицы. Где она только добыла такой купальник? Не иначе, как сама сшила. Я бы и не посмотрел на эту девочку, если бы не вмешался случай.
Однажды у нас организовали очередную экскурсию в горы. Я на такую экскурсию уже ходил, но почему-то решил прогуляться с этой группой до подножья. Там группа сфотографировалась и отправилась дальше. А я повернул обратно. И тут выяснилось, что обратно повернула и она. Может быть, ради того, чтобы остаться со мной? Если так, то это был героический поступок для незаметной девочки.
Мы пошли не обратной дорогой, а другой, вдоль подножья гор. Сначала собирали ежевику, потом устроились в тени деревьев. Маша рассказывала мне о себе. Родители погибли во время войны, её воспитывала нелюбимая тётка. Она совсем ещё ребёнок. Сохранила многие детские суждения с оттенком робкого сознания, что ей уже целых 18 лет. Тихая, застенчивая девушка, слишком рано вступившая в самостоятельную жизнь. Живёт скучно, ни друзей, ни подруг, не знает, куда себя деть в воскресные дни. Никогда ни с кем не встречалась. Всего боится и не умеет находить контакт с окружающими. Учится в торговом техникуме. Страшится предстоящей практики и не представляет себе, как будет работать. Хотела бы ещё учиться, но не знает, где. И не знает, сможет ли. Какое же ей понадобилось усилие, чтобы пойти со мной и начать всё это мне рассказывать! Она видела во мне старшего, и я с трудом заставил её говорить мне «ты».
Я слушал её рассказ, и у меня возникло какое-то тёплое чувство к ней. И нравится, и жалко девушку, явно обделённую лаской. Когда я обнял её, она не противилась, но и не прижималась ко мне.
Несколько дней спустя мы пришли с ней на то же самое место вечером. Она была доверчива и робка. Всё время смущалась, а когда я положил её руку на свою, чтобы она взяла меня под руку, откровенно испугалась.
Стемнело. Мы сидели на бугорке, и я обнял её. На этот раз она доверчиво ко мне прижалась. Потом сказала:
– Я никогда ещё так не сидела.
Я целовал её. Сначала Маша робко попыталась оттолкнуться, потом стала отвечать.
– Меня никто ещё не целовал, – говорила она.
И всё время просила:
– Скажи мне что-нибудь.
– Что тебе сказать?
– Не знаю.
– Сказать тебе, что ты хорошая девушка?
Смущается:
– Откуда ты знаешь? Ты меня ещё мало знаешь.
– Сказать тебе, что ты мне очень нравишься?
– Неправда.
– Почему же?
– Не знаю.
А у самой глаза светятся от счастья.
Я всё делал и всё говорил вполне искренне.
На следующий день мне стало страшно. И за себя, и за неё. Зачем я так смутил эту беззащитную девочку? Ведь я знаю, что всё это не будет иметь никакого продолжения.
Вдруг я понял: если я с ней встречаюсь, то беру на себя огромную ответственность за неё, за её судьбу. Как у Сент-Экзюпери: мы ответственны за тех, кого приручаем. К этому я готов не был.
Я ругал себя последними словами. И больше на прогулки её не водил. Мы виделись днём, были в одной компании, я ловил на себе её тревожный, недоумевающий взгляд. Видел, как ей хотелось продолжить наши встречи. Но о чём-либо спросить меня она так и не решилась, а я не стал бередить наши души откровенными разговорами.
Много раз я потом думал: что я принёс этой девочке – добро или зло? Счастливые, незабываемые минуты, о которых с большой теплотой вспоминаешь многие годы? Разбудил в ней девушку? Или нанёс травму, от которой ей трудно было оправиться? Надеюсь, всё-таки добро. Ведь ничего плохого я ей не сделал. И как бы ни сложилась её жизнь, ей было, что вспомнить о своей юности.
Вот он, тот групповой снимок у подножья горы, на котором мы с ней рядом. Я смотрю на него и думаю: может быть, тогда я совершил самую грубую ошибку в своей жизни? Мне на блюдечке преподнесли милое, чистое существо, которое могло принести мне счастье, а я, дурак, сам от него отказался. Не сидел бы сегодня один в пустой квартире.
РАЗВЕДЁНКА
Я никогда не коллекционировал женщин. Но и не бегал от них. Это очень непросто – найти свою половину.
Не сразу я узнал, что она – разведёнка. Подробностей не знал, не считал возможным спрашивать: захочет – сама расскажет. Детей у неё не было. Мы встречались уже недели две, когда я впервые попытался завлечь её в постель. Отказала. После второго отказа я не выдержал:
– Послушай, я же не Синяя Борода, я всё пойму. Девушка бережёт свою невинность, жена – верность мужу, а ты что бережёшь? Тебе разве это не нужно?
Она не нашла, что ответить. Но некоторое время спустя призналась:
– Я не знаю, как мне вести себя с тобой.
Это звучало, как согласие. Дальнейшее нетрудно было предугадать.
Страсти в ней не было. Скорее, какая-то покорность. Больше она никогда мне не отказывала, но и сама инициативы не проявляла. Холодность? Не знаю. Я не располагал таким опытом, чтобы делать какие-нибудь выводы. И у меня не было уверенности в том, что именно она – моя судьба.
Потом закончился срок её учёбы, и она уехала в свой сибирский город. Расстались мы довольно тепло, словно она уезжала ненадолго. Договорились переписываться. Несколько месяцев я писал, затем она перестала отвечать на письма. Почему – не знаю. Возможно, появился кто-то другой.
У меня не было ощущения какой-то утраты. Ну, не сложилось. Не впервой. И вины перед ней я не чувствовал. Осталась горечь недосказанности. Нет, ни о чём я не жалел. Не смог понять женскую душу. Почему она поступала именно так? Искала во мне свою половину и не нашла? Я часто вспоминал о ней.
Прошло много лет, и вдруг накануне Нового года раздался звонок в дверь. Я сразу же узнал её в этой дамочке.
– Извини за неожиданное вторжение. Телефон я потеряла, а адрес сохранился.
– Ничего, заходи.
Я познакомил её с женой и детьми. Жена быстро накрыла стол.
Разговор шёл о профессиональных успехах и милых пустяках.
Когда я, провожая её, вышел на лестничную клетку, чтобы вызвать лифт, она сказала:
– Я вижу, что в твоей жизни всё в порядке. Знаешь, тогда я тебе не поверила: подумала, что ты обычный бабник, а мне и одного такого было вполне достаточно. После тебя у меня был ещё один мужчина. И с тем же результатом: попользовался и ушёл. Почему я такая невезучая? Хотя… ты ведь от меня не уходил. Нас жизнь развела. Ты как-то спросил, что я берегу. Я будущее счастье своё берегла. Очень боялась по рукам пойти. Вот и добоялась… Сама виновата. Наверно, я не любила тебя по-настоящему. Иначе держалась бы за тебя руками-ногами. Потом всю жизнь жалела. Да что теперь об этом говорить? Но я рада, что тебя повидала. Счастья вашей семье!
Мне было жаль её, но я ничем уже не мог ей помочь.
БЕЗ СЧАСТЬЯ
- Счастье? А что это такое? ; Она устало закурила. ; Любовь, верность, счастье – всё это мура. Всё это люди придумали для того, чтобы оправдать своё половое влечение. Сексуальные потребности заложены в нас природой, вот мы и стремимся их удовлетворять. Все эти танцы-шманцы, вздохи при луне – это антураж. Заканчивается всё постелью. Ты думаешь, я тогда легла с тобой, потому что полюбила? Ха-ха… Просто мне было надо, вот и всё. Да и любопытно было, девственник ты или нет. Люблю развращать девственников.
- А ты что, легко их распознаёшь?
- Ну, это не проблема, большого опыта не нужно. Ты, к примеру, ещё и лечь не успел, а я про тебя всё уже знала. Ты был смазливый мальчик, с таким было приятней, чем с каким-нибудь уродцем. Знаешь, а ведь тебе тогда повезло со мной: таких скромняг, как ты, как раз и ловят на крючок: переспят, а потом тащат под венец. Они и не сопротивляются.
Началось это у меня с 13 лет. Как-то подошла ко мне одноклассница и спрашивает:
- Хочешь, я тебе аккуратненькую дефлорацию устрою, чтобы больно не было?
Или тогда ещё этого термина не существовало? Не помню… Свела меня с мальчиком, года на 3 старше. Тот меня домой к себе привёл. Обходительный такой мальчик, не грубый. Всё со мной ласково обращался, обнимал, целовал. И объяснил подробно, как нужно лечь, как ножки расставить, как расслабиться. Я боялась ужасно, а он всё аккуратно и сделал. Потом в компанию меня привели, там много наших девчонок было. И пошла я по рукам – с одним, с другим. Без особых церемоний. Надоест один – иду к другому. Отказывать было не принято. Правда, он мог сказать:
Подожди недельку – я сейчас с Валькой, потом – с тобой.
И девчонки друг с другом не воевали – всё равно всем каждый достанется. Как-то в одном журнале я встретила фотографию: сидят девчонки рядком на лавочке. В одних трусиках. Улыбаются, голыми сиськами сверкают. И ребята вокруг смотрят. Выбирают. У нас почти то же самое было. Все спокойны – ребят много, всем хватит. И из них никто в накладе не останется – кто-то сегодня пойдёт по второму кругу. Я троих спокойно выдерживала. Ну, а двоих – без напряга. И не надо перед кем-то бисер метать, на свидания бегать.
Потом, когда школу окончили, разбрелись кто куда. Проблем не было – парни ведь все в постель норовили утащить. Сколько их у меня было – не считала. И аборт три раза делала – без этого не получалось. Хорошо так: ты никому ничего не должна, и тебе никто не должен.
Спрашиваешь: семья? А на хрена мне семья? Мужа ублажать, обслуживать его. Он будет налево бегать, а ты – ни-ни! И попы малышне вытирать, обмывать, обстирывать… Не хочу! Живём-то один раз, и молодость быстро проходит. Почему я её должна кому-то отдавать? Если счастье и существует, то только в том, что ты принадлежишь самой себе.
Я слушал её и вспоминал, какая она была на первом курсе. Весёлая, яркая, раскованная. Могла ляпнуть такое, что мальчишек в краску вгоняла. На любого
не западала: полезет – обсмеёт так, что навеки запомнит. Я её не домогался – сама повела. Разве от такой откажешься? Институт она бросила – учиться ей стало неинтересно. До нас доходили слухи: где-то её с кем-то застукали, какой-то крутой её в любовницы взял…
- Что сейчас делаешь?
- А зачем мне что-то делать? Мне всё сами приносят.
- Постареешь – кому станешь нужна?
- Самой себе буду нужна. Мне столько всего уже натаскали – до конца жизни хватит. Это ты на работе курочишься, и ничего у тебя нет. А у меня всё есть.
Она ушла, а я сидел и думал: всё ли у тебя есть? Нет главного: смысла жизни, семьи, детей, любви, счастья. Того самого счастья, существование которого ты отрицаешь.
НЕПРИСТУПНАЯ
Я знал её со школьных лет. Умница, отличница, золотая медалистка. Комсомолка. Любимая пионервожатая у малышни. Блестящий оратор – умела так выступить, что аплодировала любая аудитория. Её сочинения неизменно оказывались среди лучших в городе. Человек, преданный партии Ленина – Сталина, которому безусловно доверяли самые бдительные органы. Она всюду была лучшей, и её всегда ставили в пример другим.
Такая девушка, конечно же, не могла остаться в стороне от общественной жизни университета. На вечере встречи с нами, первокурсниками, от нашего имени выступала она. Это было не просто выступление, это был шедевр. Гром аплодисментов не смолкал несколько минут. Её едва ли не на руках снесли
с трибуны. На первом же комсомольском собрании её единогласно избрали
в состав комсомольского бюро факультета. Против неё, единственной,
не голосовал никто. Она с головой окунулась в общественную работу,
но и об учёбе не забывала – ей нужно было соответствовать. С первой же сессии – круглая отличница. Не студентка, а бриллиант.
А ребята посмеивались: с ней же поговорить не о чем. Только о собраниях, заседаниях и мероприятиях. Она не дурнушка, нормальная, очень даже симпатичная девушка. А попробуй к ней подъехать, ей и на свидание прийти некогда. Неприступная. Нецелованная. Девчонки заводили романы, выходили замуж, а ей было не до личной жизни. Какая может быть личная жизнь
у общественного деятеля?
Мы встретились с ней лет через 10 после окончания университета. Помните, что это были за годы: знаменитый антисталинский доклад Хрущева, его смещение за волюнтаризм… Внешне её жизнь мало изменилась: Работа, большая общественная работа – секретарь парткома на заводе. Не замужем.
Она жила с мамой, её отец умер до войны. Многие годы мама скрывала
от неё обстоятельства смерти отца. И уже будучи взрослой, узнала: отец, которого она боготворила как коммуниста, человека умного, порядочного и очень талантливого, был расстрелян как враг народа. Узнала тогда, когда его посмертно реабилитировали. Эта весть её и надломила: что это за партия, которая сначала уничтожает, а потом реабилитирует своих лучших членов? Что это за партия, которая сначала возносит до небес своих лидеров, а потом их разоблачает?
Из партии она тогда не вышла, но и делать партийную или государственную карьеру уже не хотела. Звали наверх – не пошла. А потом и звать перестали. Хотела освободиться от работы секретарём парткома – не отпустили. Она была лучшим секретарём в городе, никто и слышать не хотел, чтобы её отпустить. Ни на предприятии, ни в райкоме. Не могла же она сказать, что больше не верит партии.
А что с личной жизнью? Да не было никакой личной жизни. И времени
на неё не было. Но главное: как женщина она никого не интересовала. Женщины в ней уже не осталось. Кому придёт в голову ухаживать за секретарём парткома? О чём с ней говорить – о плане парткома на май месяц?
В 91-м партийные организации убрали с предприятий, и она оказалась
не у дел. В райком не звали – возраст уже не тот. Вдруг почувствовала себя
в вакууме: мама ушла, друзья-подруги все куда-то разбежались. Да и оставались ли настоящие друзья у секретаря парткома? И здесь она сделала единственно правильный выбор: пошла рядовым учителем в школу. Там никто не вспоминал
о её партийном прошлом, там она оказалась самой собой – бывшей пионервожатой, любящей детей. А профессиональных знаний и умений у неё хватало – не зря же она всюду была отличницей. Обложилась учебниками и быстро вошла в курс дела. И стала тем, чем она всегда была – лучшей.
Последний раз я видел её за пару лет до её кончины. Она была очень рада визиту человека, который знал её всю жизнь.
- Ты счастлива – там, в школе?
- В школе – да. Давно уже не ощущала себя в такой степени на своём месте.
- А как свою жизнь оцениваешь?
- Знаешь, это для меня сложный вопрос. Каяться мне не в чем. Мы были идеалистами: отдавали себя без остатка ради счастья человечества,
А о собственном счастье не думали. Человеку трудно жить без собственного счастья. Да и счастье человечества – это сумма счастливых судеб каждого. Глупая была: конечно, нужно было сначала побеспокоиться о собственном счастье, а потом уже о всеобщем. Не раз мне люди прямо говорили: если ты не сумела создать своё счастье, как же можешь помочь мне стать счастливой?
ВИЗИТ УЧЕНИЦЫ
После окончания университета меня послали на работу в небольшой шахтёрский городок. Школьным учителем. А там я сразу же стал классным руководителем выпускного 10-го класса. Ну, какой я им руководитель? Учитель-первогодок. Опыта – никакого. Свой предмет я, конечно, знал. Знал, как его преподавать. Все же мои педагогические знания – в объёме нескольких прочитанных нам лекций. А «дети» всего-то на 5-6 лет младше меня.Как свои отношения с ними строить? Разве только стать им старшим товарищем. О такой ситуации в лекциях ни полслова не было. Кто опытом поделится? Молодых мужчин в школе – ни одного.
Особенность моего положения проявилась быстро. Где-то спустя месяц после начала учебного года в школе был вечер отдыха. Конечно, я на него обязан был прийти как классный руководитель, там все учителя были. И вот – голубой вальс: дамы приглашают кавалеров. Одна из самых решительных моих учениц приглашает меня на танец. Вся школа на меня смотрит: пойдёт или откажет? Учителя обычно на школьных вечерах не танцуют. На наших студенческих вечерах я был одним из лучших в вальсе. И «благородным манерам» нас обучали. Что ж, покажем, что мы не лыком шиты. Показал, как вывести даму в центр зала, как после танца отвести её на место, как поблагодарить за танец, как попрощаться. После танца я поймал на себе восхищённые взгляды – и школьников, и учителей.
Новый голубой вальс – и ко мне подбегает другая моя ученица. Явно желая опередить подругу. Так я все «голубые» танцы на вечере и протанцевал. Не знаю, что уж там говорили обо мне за моей спиной, но отношение ко мне моего класса
я почувствовал сразу: меня признали. А вскоре последовало неожиданное продолжение.
Как-то в воскресенье ко мне домой пришла та самая первая
моя партнёрша. Я не очень удивился тому, что она знала, где я квартирую:
в маленьком городке все про всех всё знают. Конечно, визит ученицы
классному руководителю – не очень-то выдающееся событие. Однако для меня
он был первым.
Девочка заметно волновалась.
– Садитесь, Катюша. Я Вас слушаю: какие проблемы?
– Я должна… Я хочу… Я пришла к Вам…
– Я вижу. Успокойтесь. Что Вас беспокоит?
Она явно собиралась с духом и вдруг выпалила:
– Возьмите меня!
– Куда?– не понял я.
– Просто возьмите. Как мужчина берёт женщину. Я… я люблю Вас.
Опаньки! Я ожидал чего угодно, но не этого. 16-летняя девушка влюбилась в молодого учителя – не бог весть, какая редкость. Но чтобы прийти к нему домой и предложить себя…
– Понимаешь, Катенька, я не могу выполнить твою просьбу.– Что-то подсказало мне, что надо перейти «на ты».– Любовь – это очень серьёзно.
Это чувство должно быть взаимным. Ты – славная девушка, но я в тебя не влюблён. Я не могу «брать», как ты выразилась, любую девушку Это было бы жестоко с моей стороны. Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы ломать твою жизнь на самом её взлёте. Потом ты сама это поймёшь. Есть ещё одна сторона этого вопроса. Учителю не положено иметь подобных отношений с учениками. В таком случае он теряет моральное право называться учителем. Если я это сделаю и об этом узнают, меня уволят, и правильно поступят. Не просто уволят из этой школы, а вообще без права работы с детьми. Да ещё привлекут к уголовной ответственности за растление несовершенно¬летней. Зачем мне всё это?
Она сидела подавленная, не в силах произнести ни слова.
– 16-летней девочке может погрезиться что угодно,– продолжал я. –
Ты ведь совсем меня не знаешь. А у тебя вся жизнь впереди. Ты ещё встретишь настоящую любовь. Не торопись кому-либо отдаваться – это необратимо. Однажды попробуешь – остановиться потом трудно. Не с одним, так с другим.
– Во время праздников одну девчонку из 9-го класса… всем классом…
–Я слышал об этом – говорили в учительской. Наверняка весь город
об этом уже знает. Надеюсь, тебе не хотелось бы оказаться на её месте? Лечь
в постель несложно, а что дальше? Как дальше жить этой девчонке? У нас таких называли дешёвками. Всё – пошла по рукам. Её теперь будут таскать в постель все, кому не лень. Как отказать? Другим, значит, даёшь, а мне нет?! Знаешь,
чем обычно заканчиваются такие истории? Беременностью. И безотцовщиной. Кому такая потом будет нужна? Жизнь сломана, и возродить её из руин крайне сложно. Мне очень, очень не хочется для тебя такой участи.
– Скажи, Катюша, ты кому-нибудь говорила, что идёшь ко мне?
– Нет, никому.
– И не говори. Даже самой близкой подруге. Знаешь, как будут думать: ходила к нему – пойдёшь и ко мне. За меня не беспокойся – никто от меня ничего не узнает. А если кто-нибудь видел, как ты ко мне заходила, так ты приходила поговорить о предстоящей контрольной. Только и всего.
– Так я пойду…
– Иди. И не огорчайся. Было бы значительно хуже, окажись на моём месте негодяй, который попользовался бы тобой, уверенный в том, что будешь молчать – девушке огласка ни к чему. Пережить неразделённую любовь легче, чем поруганную.
Я привлёк её к себе и поцеловал. В губы. Пусть хоть это, безобидное,
ей останется. Может быть, не надо было? Как вы думаете?
Ничего больше не было. На уроках я ничем не выделял её. И называл,
как всех, «на Вы».
После окончания учебного года я уехал из этого города и никогда больше туда не возвращался. Ни с кем из моих бывших учеников не переписывался. Настоящим наставником для них я так и не стал. И ничего не знаю о её судьбе.
ЖЕНЩИНА-ИНКОГНИТО
В этот город я часто ездил в командировки. На его окраине находилось предприятие, с которым меня связывали деловые отношения. Останавливался обычно в общежитии предприятия. Там было целое крыло, куда селили командированных. Вечерами было скучно. Телевизора в одноместном номере нет. Ехать в центр города, чтобы пойти в кино, утомительно и неохота. Читал.
Однажды я уже собирался ложиться спать, как в дверь постучали. Вошла молодая женщина.
– Вы меня не знаете, но я Вас знаю.
Я пожал плечами – ситуация банальная.
– Ну и что?
– А то, что Вы не сможете мне навредить. И это избавляет меня от необхо-димости Вас опасаться.
– А почему Вы решили, что я собираюсь Вам вредить?
– Мне нет необходимости притворяться. Мне здесь так же скучно,
как и Вам. Мы могли бы проводить время, как его проводят мужчина и женщина. И Вы не сможете кому-либо обо мне рассказывать.
Я рассмеялся:
– Женщина-инкогнито?
– Ага – инкогнито. Вы ничего не теряете, а мне приходится беречь свою репутацию.
– Интересный способ беречь репутацию. Но почему Вы полагаете, что я ничего не теряю?
– Я знаю, Вы холостой. Вам не нужно блюсти верность жене.
– Но у меня может быть невеста…
– Невеста – не жена. У неё прав на Вас нет.
Она встала и обвила мою шею:
– Ну, чего ты ерепенишься? Я ведь привлекательная женщина, какой тебе резон от меня отказываться? Не бойся – от меня не заразишься.
А в самом деле: какого хрена я ерепенюсь? Сексуально озабоченная дамочка не теряется. Сама ко мне пришла, да ещё уговаривает. Зачем мне её прогонять?
Три дня спустя я уехал домой. Так и не узнал, кто она такая и откуда взялась. Даже имени её не знаю. Да и зачем мне это знать?
Причём здесь счастье? Не причём. Так, мелкое приключение. Прошло,
и следов не оставило. Хотя… всё-таки оставило – в памяти. Мужчин – охотников за юбками я встречал немало. Оказалось, охотники есть и среди женщин.
СЕРАЯ МЫШКА
В школе Вера и Надя были неразлейвода. Всегда и всюду рядом. Но какие же они были разные, эти подруги!
Вера – самая красивая девушка в школе. Хотя не только в школе –
в городе. Красавица, умница, отличница, первая ученица, победительница олимпиад. Учителя в ней души не чаяли и ставили в пример другим ученикам. Мальчишки бегали за ней стаями, а она никого из них не выделяла. Со всеми доброжелательна и строга. Никто не удивился её золотой медали. Спортсменка, теннисистка. Когда телевизионщики снимали сюжеты о теннисных соревнованиях, всегда норовили показать её крупным планом и продемон¬стрировать её идеально стройные ноги. Вере прочили карьеру модели или артистки. Но на приглашения участвовать в конкурсе «мисс города» (с дальним прицелом на «мисс России») она отказывалась.
Надя – на фоне своей подруги существо, довольно невзрачное. Училась
«на четвёрки», никакими талантами не блистала. Так, серая мышка. Злые языки говорили, что она призвана оттенять достоинства своей подруги.
Я учился на 4-м курсе университета, когда к нам на первый курс поступила Надя. Она и познакомила меня с Верой. Мы стали встречаться. «Мы» – это буквально: Надя всегда была рядом с нами. Про нас говорили: «Какая красивая пара!». При этом имелась в виду, конечно, Вера. Я себя красавцем не считал.
А моя мудрая мама как-то сказала:
– Верить нужно в Веру, но надеяться – только на Надежду.
Веру звали в физкультурный, но она поступила на филологический. Быть её другом оказалось довольно-таки утомительным занятием. Вся на виду.
Всё время её звали на какие-то мероприятия. А мы с Надей, шутили, её охрана.
В какой-то момент роль «парня при красавице» мне надоела. Я стал даже пропускать занятия в университете, что совсем уже не лезло ни в какие ворота.
А потом заболела моя мама.
Вера сказала:
– Мы через час поедем в…
Куда мы поедем, я пропустил мимо ушей.
– Я не могу. Мама меня ждёт. Я должен её накормить.
– А что она сама поесть не может?– Вера недовольно поджала губы.–
Я же обещала приехать.
– Поезжай, раз обещала.
Пока мы препирались, Надя куда-то незаметно исчезла. Расстроенный размолвкой с девушкой, я ехал домой. То, что я увидел дома, оказалось для меня полной неожиданностью: Надя несла маме тарелку с супом.
– Вот, Надюша всё быстро приготовила,– улыбаясь, сказала мама.
Пока мама не поправилась Надя приходила каждый день. Не думаю,
что она таким способом пыталась завоевать моё сердце, тем более отбить меня
у подруги. Просто почувствовала, что она здесь нужна. Какой же яркой
и человечной оказалась эта «серая мышка»! И как на её фоне вдруг поблекла успешная красавица-подруга.
– А что же Вера?
– Ничего, привыкла обходиться без нашего сопровождения. Однажды
я увидел рядом с ней другого парня. Свято место пусто не бывает…
Вы, наверно, уже догадались, что случилось дальше.
– Наденька, кончай дела на кухне, присоединяйся к нам.
В комнату вошла Надя, на ходу развязывая фартук.
– Знакомьтесь, это моя жена Надя.
– Отличная жена,– добавила мама, – именно такая и нужна моему сыну.
А вот Вера тебе не пара. Не твоё это дело – при красавице-жене состоять. Да и ей самой не такой спутник жизни нужен.
– Она с Верой тоже рассорилась?
– А мы оба с ней не ссорились. Она и на нашей свадьбе была. Просто у нас своя жизнь, а у неё – своя.
– Вера не жалела, что Вы предпочли подругу?
– Не знаю, она об этом не говорила. Только поцеловала по старой памяти на свадьбе и пожелала счастья. Мы ведь тоже только добра ей желаем.
И на соревнованиях за неё болеем.
ДЕНЬГИ И СЕКС, ОСТАЛЬНОЕ – ОТ ЛУКАВОГО
Я бы так ничего и не узнал, если бы мне случайно не попало на глаза письмо. Даже не письмо, а одна фраза в нём: «Мужа нужно держать в ежовых рукавицах». А потом ещё: «Главное – деньги и секс, секс и деньги, всё остальное – от лукавого».
Кого это так наставляют?– удивился я. Ещё более удивился, узнав,
что эти наставления самым прямым образом касаются меня: они адресованы девушке, на которой я собрался жениться.
Мы познакомились, когда ей было 16 лет. Тогда я летние каникулы провёл у бабушки в небольшом очаровательном посёлке на берегу Волги. Она была местной достопримечательностью – девчонка удивительной красоты. И такой же удивительной чистоты – недотрога. И близко никого к себе не подпускала. Это потом уже я узнал, как её наставляли: не разменивай свою красоту на местных балбесов, она дороже стоит. В школе училась на тройки – зачем напрягаться: всё, что ей нужно и не нужно, ей принесут, под дверью сложат и спасибо скажут, если возьмёт.
Её отец подробно расспрашивал меня о моих делах и моих планах. У меня настороженности это не вызвало. В посёлке все были на виду, все знали друг
о друге всё, и интерес к внуку моей бабушки казался мне естественным.
В следующий раз я приехал туда 2 года спустя. Ненадолго, на неделю.
Она уже окончила школу и собиралась поступать в какой-то московский вуз.
К этому желанию относились скептически: куда ей с её-то тройками? Она позвала меня к родителям. Вопреки моим ожиданиям, меня особенно расспрашивать
не стали. Мне показалось, что обо мне и моих успехах в бизнесе и без того были осведомлены. Девушка меня явно не сторонилась, а её красота привлекала меня всё больше и больше.
За пару дней до моего отъезда она позвала меня на какое-то семейное торжество в соседний посёлок. Торжество затянулось до ночи, и меня уговорили остаться ночевать. А ночью в моей постели оказалась она – привлекательная
и податливая. Утром нас застукали, но меня это не смутило – я сам завёл разговор о свадьбе.
А потом появилось то самое письмо, небрежно оставленное на её столе.
Что это – умышленная утечка информации? Меня заранее предупреждали, кого я беру в жены? Зачем? Настолько уверены, что обратного хода я не дам? Уехал
я в растерянности. Уж не подстроено ли всё это, чтобы меня захомутать?
Вскоре она сама приехала в Москву – поступать в институт. Остановилась в общежитии, но сразу же пришла ко мне. Разговор, конечно, зашёл и об этом письме.
– Это от моей тёти. Ну, излагает она свои взгляды на жизнь – не обращай внимания.
Я познакомил её с родителями, не утаив от них ни ту ночь, ни письмо тёти. Мама насторожилась:
– Недотрога сама залезает в твою постель… И кто знает, насколько наставления тёти проникли в её сознание. Боюсь, что ей нужен не ты сам,
а твои деньги. Думай!
В институт она не поступила. Но и домой возвращаться не спешила:
– Я не хочу с тобой расставаться.
Привёз её к себе домой. С моими родителями она была сама любезность. Мама смягчилась. Но что дальше?
– Что ты собираешься делать?
– Не знаю.
Время шло, а никаких осознанных желаний у неё не появлялось. Видимо, её вполне устраивало просто жить на содержании у мужа. Но нельзя же прожить жизнь, ничего не делая. Со свадьбой не торопила, никуда не ходила. Немного помогала маме по хозяйству. Смотрела телевизор.
– Может быть, ты хочешь ребёнка?
– Ой, нет! Это испортит мне фигуру. Я хочу, чтобы ты вывел меня в свет.
– В какой свет?
– Ты же где-то пропадаешь целый день…
– Я не пропадаю, я работаю. Там не «светятся», там вкалывают. Устроить тебя на работу?
– Ой, нет!
– А что?
– Дай мне денег. Я буду ходить по магазинам.
Вот так: секс уже есть, осталось обзавестись деньгами. Чтобы тратить их, не считая.
Кончилось тем, что мы расстались. Я задался вопросом: что общего у меня с этой женщиной? На чём строить наше счастье: на её красоте? На моих деньгах? На сексе? Возможно, кому-то этого достаточно, но не мне. И к кому она перебежит, когда «выйдет в свет»?
СИНИЙ ЧУЛОК
Было очень поздно, и она попросила проводить её. Уже на подходе к дому пошёл дождь. Даже не дождь – ливень. Пока добежали до подъезда, промокли насквозь. В лифте оставили на полу лужу. В квартире нас ждал ещё больший сюрприз: через открытые форточки лилась вода. Пол был залит по щиколотку. Закрыли форточки, бросились собирать воду.
Потом, устало улыбаясь, она сказала:
– Вот так: проводи женщину до дому, так ещё и потоп ликвидируй.
– А что было делать…
Мы выглянули в окно. Дождь лил, не переставая. По улице текла река. Какая-то немолодая пара с трудом продвигалась чуть ли не по колено в воде.
Она задрала до пояса подол платья, оголив старомодное трико. Он одной рукой поддерживал спутницу, а в другой держал сложенный бесполезный зонт.
Она засмеялась:
– Яркий пример бесполезных действий: какой смысл задирать подол –
всё равно вся насквозь мокрая.
Ясно, что путь к отступлению мне был отрезан. Пришлось всё с себя снимать, выжимать в ванной и развешивать для просушки. Она принесла мне сухие трусы. Сняла при мне мокрый бюстгальтер и вытерла грудь полотенцем. Стесняться меня она явно не собиралась.
– Хорошо ещё, что детей дома нет.
Я и не знал, что у неё есть дети.
– Много их?
– Двое. Сыну шесть, дочери три. От разных отцов.
Сама сказала – я не спрашивал.
– А отцы где?
– Бог их знает, я их перемещения не отслеживаю.
Увидев моё удивление, добавила:
– Не нужны мне мужчины в семье. Хватит с меня детей, чтобы я ещё
и мужа обслуживала.
Это уже было похоже на житейскую философию.
– Безотцовщина?
– Эка невидаль! Много ли отцов участие в воспитании детей принимают?
В лучшем случае алименты платят. Я и без алиментов прекрасно обхожусь.
Чему удивляешься? Понимаешь ведь, что ты не первый, кого я домой привела.
Я даже не заметил, как она перешла на «ты».
– Не бойся: я чистенькая, от меня не заразишься.
– А Вы от меня не боитесь заразиться?
Она рассмеялась:
– Куда там! Я не очень удивлюсь, если ты окажешься девственником,
и тебя в постели азам учить придётся. А «Вы» оставь за порогом этой квартиры, здесь – неуместно.
Честно говоря, я был в шоке. В моём представлении она была строгой дамой, как говорится, застёгнутой на все пуговицы, к которой с подобной темой даже подойти было невозможно. Доцент. Среди студентов у неё была репутация синего чулка. У меня и в мыслях не было, с какой целью она попросила
её проводить.
Она словно читала мои мысли:
–Я нормальная женщина – мне мужчины нужны. А студентам это знать
не положено, я с ними подобных разговоров не веду.
Она приготовила постель, положив две подушки.
Утром я спросил:
– И что дальше?
– Как получится. Захочу – ещё позову, тогда и ты: захочешь – придёшь.
Всё должно быть по обоюдному согласию.
– А если я сам захочу?
– Захочешь – скажи. Может быть, и позову.
– А если я ещё и к другой пойду?
– Да бога ради! Твоё право.
– Но ты тогда меня уже больше не позовёшь?
– Почему? Я ведь тоже не обещаю верность тебе хранить.
– Ты счастлива в такой жизни?
– Конечно. Я свободный человек – что хочу, то и делаю. Мне ни на кого оглядываться не надо. В моей жизни нет страданий и самобичеваний, споров
и ссор, выяснений отношений и скандалов, нет измен и разводов, судов
и разделов имущества – всех тех прелестей, которые сопровождают обычные семьи. И свекрови нет, которая вечно с невесткой воюет. Но и афишировать себя я не хочу. Так что помалкивай, пожалуйста.
– Неужели тебе не нужна крепкая рука, на которую можно опереться?
– Ха-ха. Где теперь найдёшь крепкую мужскую руку? Мужчины стали инфантильными, они сами в крепкой женской руке нуждаются. Нет, уж лучше
я сама. На себя и своих детей всегда заработаю. Детей выращу – они меня
в старости не оставят. А пока что я сама выбираю: понравится – приведу. Как тебя хотя бы. Никто от меня ещё не отказывался. Разве я – женщина не привлекательная? И никто никому ничего не должен. Никаких обязательств.
КРАСАВИЦА, БОГИНЯ, АФРОДИТП
Мой первый брак оказался неудачным. Наверное, мы слишком многого хотели друг от друга. Я – верности, она – чтобы я приносил в дом больше денег, чем в состоянии заработать. Разошлись. Впрочем, не буду лукавить: была ещё одна причина. Между нами постоянно незримо стояла она – красавица, богиня, Афродита. От себя не скроешь: любил я только её. Мучительно. Всю жизнь.
По ней страдали все наши мальчишки. Она же не откликалась ни на чьи призывы. Хотя… я опять лукавлю: однажды она сама пришла ко мне. Давно. Тогда
ей было восемнадцать. Сколько буду жить, буду помнить этот визит. Поминутно, до мельчайших подробностей. Я с радостью отдал бы полжизни ради ещё одной ночи с ней. Да что там ночи – одного часа! Но продолжения не последовало. Никакого.
Следить за её жизнью я перестал. Возникала мельком – рядом то с одним,
то с другим. Мне это было больно.
Я уже привык к холостяцкой жизни, как вдруг случилось то, чего я никак не ожидал. Звонок в дверь, открываю – она.
– Не прогонишь?
– Нет, конечно. Заходи.
Зашла, устало села на диван. Огляделась. Молчу, не тороплю.
– У тебя всё так же, как было тогда. Помнишь?
– Разумеется.
– Отмотать бы назад все эти годы… Какая же я была дура! Какую жизнь прожила! Думаешь, почему я тогда к тебе пришла? Любила. Или думала,
что люблю. Что я тогда в любви понимала… А потом меня понесло. Искала принца – молодого, красивого, любящего, богатого. Но так не бывает. Что-нибудь одно. Никто меня не любил из этих принцев. Им нужна была кукла – похвастаться перед другими: мол, смотрите, какая у меня красавица. Ну, и на койке попрыгать. Но для этого, да и для всего остального у них желающих хватало. Дурёх вокруг много. Потом появились и другие. Не красивее – моложе. Стали меня выменивать друг у друга. Натерпелась. Посмотрела на себя в зеркало: куда моя красота девалась? Седые волосы стали появляться. Красила. Да разве скроешь? Ушла – никто обо мне и не вспомнил. Осталась одна: ни семьи, ни мужа, ни детей, ни подруг, ни профессии. Никого и ничего! Вакуум. Кому я нужна такая?
И вдруг жалобно:
– Не прогоняй меня, а? Я знаю: тебе нужна верная, заботливая, любящая.
Я буду очень стараться. В одном ты можешь быть абсолютно уверен: изменять тебе я не буду никогда – нагулялась до тошноты.
– Оставайся. Я всю жизнь любил только тебя.
Она подошла ко мне, обняла и заплакала. Горько, навзрыд. Я молча гладил её волосы и целовал. Потом вытер её слезы.
– Всё! Проведём черту под прошлым.
– У меня к тебе единственная просьба. Если почувствуешь, что не можешь жить с такой, не упрекай. Просто скажи, и я уйду.
Прошло пять лет. Она оказалась очень заботливой женой и мамой. У нас дочь. Одна ночь, вся жизнь и пять лет – какая длинная дорога к счастью.
Но теперь я могу сказать, что я счастлив. Я простил ей всё. Смотрю в её глаза
и вижу: ей хорошо со мной. Так хорошо, как никогда ещё в жизни не было.
Ничего другого нам с ней не надо. Когда человеку хорошо – это и есть счастье.
ВКУСНАЯ ЖЕНЩИНА
Меня познакомил с ней мой приятель.
– Очень вкусная, пальчики оближешь.
Он знал, о чём говорил. Подтверждаю: действительно, очень вкусная. Недаром она пользовалась такой популярностью у мужиков.
В маленьком городе всё обо всех знают: кто, где, когда и с кем.
Не спрячешься. Мы собирались небольшими компаниями. Немного выпивали, танцевали, после чего разбредались по койкам.
Молва говорила о ней, что окончила где-то институт, собиралась замуж. Но решила, что не догуляла, и перед свадьбой пустилась во все тяжкие. Жених узнал и послал её подальше. Родила дочку и вернулась с ней к родителям. Продолжала гулять, благо, недостатка в мужиках не испытывала.
Что здесь правда, а что молва приписала? Не знаю. За что купил, за то
и продаю. Сама она о себе помалкивала.
– А зачем тебе это знать?
Ни к кому не прилипала надолго, никому ничего не обещала. Никто из нас не мог назвать её своей. Если она сегодня с тобой, то это не значит, что завтра
не пойдёт к другому. Хотя… почему завтра? Может и через час. Иногда и вовсе звала к себе троих и пропускала их через себя одного за другим. Пока
не насытится. Темперамент! Я другой такой не встречал.
Я как-то попытался завести с ней серьёзный разговор, так она меня высмеяла. Любовь – а что это такое? Верность – кому? или чему? Все вы, мужики, одинаковы, и всем вам одно и то же нужно. Счастье? Так для неё такая жизнь
и есть счастье. Ничего другого ей и не нужно. Что ты ей возразишь? Она же живёт в собственной системе координат.
Я как чувствовал, что ничем хорошим этот разгул закончиться не может. Забеременела. Неизвестно, от кого. Посчитала, что второй нагуленный ребёнок – это уже перебор. У какой-то бабки сделала подпольный аборт, который закончился перитонитом. Когда обратилась к врачам, было уже поздно. Не спасли.
Проводили какое-то разбирательство, но виновных не нашли. Даже конкретную бабку не установили. Видимо, не одна такая промышляла.
Как их там приструнили, не знаю – не интересовался. Летальный исход списали единственно на антиобщественное поведение самой потерпевшей.
А у нас у всех были неприятности. Наши посиделки-полежалки – это уже моральное разложение. За него следовало отвечать по всей строгости Устава партии и Кодекса строителя коммунизма. Таскали в партком и в прокуратуру. Кого-то даже исключили из партии. Вообще вся эта история много шуму наделала. Пытались пробирать всех, кто об этом знал. Знал, но молчал. Но оказалось, что знали слишком многие. Легче было бы установить тех,кто не знал. Город-то маленький. В результате пошумели и… замяли.
Мы с приятелем долго потом вспоминали эту уникальную личность. Впрочем, уникальна она была разве только своей ненасытностью вкупе
с трагической судьбой.