“По плодам их узнаете их”
(Мф.7:16)
Посвящается выдающемуся блоггеру
А. Н. Радищеву.
Потрясающее чувство испытал в начале своего алтарного пути, однажды перед службой одевая стихарь. Было это не в первый раз, а когда вроде уже освоился, но еще боишься, и не появилось чувство обыденности. Было ощущение, как будто на самом деле выныриваешь из глубины моря к светлой поверхности – "Из глубины воззвах к Тебе, Господи…" Потом, конечно, все исчезло, но даже воспоминания об этом укрепляют веру.
* * *
Когда я только начинал читать шестопсалмие, одна из наших пожилых прихожанок стала подавать мне зажженную свечку, с которой так и приходилось стоять до конца. Казалось, что это очень неудобно, особенно с учетом того, что часослов приходится перелистывать. Но, тем не менее, свеча очень полезна, поскольку дисциплинирует и не дает отвлекаться, настраивает на молитву, ну и конечно, подсвечивает текст.
Очень часто, после чтения шестопсалмия, возникала такая усталость, как будто разгружал вагоны. Приходилось с некоторым усилием ставить свечку на место и заходить назад в алтарь.
* * *
Поначалу меня немного смущали земные поклоны престолу, при входе в алтарь. Почему-то не возникало достойного чувства благоговения при этом. Наверно подспудно свербила мысль, что ведь не на этом же столике неполного освящения восседает Господь. Но однажды осенним утром я посмотрел в окошко над Горним местом и вполне прочувствовал смысл стиха "Небо престол Твой, а земля – подножие ног Твоих…" Именно подножие! После этого проблем с благоговением не возникало.
* * *
Шестопсалмие – один из ключевых моментов суточного Богослужения и единственный, когда полностью гасится весь свет кроме лампадок и одиночных свечек на подсвечниках. Пожалуй, только во время его чтения замирает вся суета в храме и наступает время настоящей покаянной молитвы. И тем горестнее, когда в свечной лавке почему-то не выключают свет или кому-то приспичит ходить по храму по каким-то неотложным делам. Интересно, что даже свет с клироса нарушает молитвенный полумрак, когда холодным неоновым потоком падает на иконостас и солею.
Кстати, в том храме куда я теперь хожу, настолько дико слышать как хор поет вступительные стихи шестопсалмия ("Слава в вышних Богу…" и "Господи, устне мои отверзеши…"), что и по прошествии двух лет меня это сильно возмущает. Ведь в часослове красным по белому написано, что избранный брат именно читает, а не поет эти стихи. А тут еще умудряются спеть их на какой-то полутанцевальный напев, так что остается только пуститься вприсядку или вертеть ладошками. Это, конечно, никоим образом не может сочетаться с серьезным слогом стихов шестопсалмия.
* * *
Может быть, кому-то это покажется высокопарной банальностью, но у нас на клиросе порой действительно кажется, что находишься среди ангелов, воспевающих песнь Богу. Конечно, иногда бывают службы, когда допускают много ошибок или подобраны неудачные варианты напевов, но не все ошибки слышны внизу в храме. Вообще, самые лучшие места по акустике это сбоку прямо под перилами клироса или в углах пересечения внешних и подклиросных стен. Потому что в эти места доходит отраженный звук. А вот ближе к иконостасу огрехи слышнее и один из голосов может забивать остальные.
* * *
После службы подошла женщина и сказала, что настенные часы в алтаре это неправильно. Я с ней согласился, но сказал, что меня навряд ли послушают… Да, этот древний идол суеты Кронос пожирает своих детей и, между прочим, портит Богослужение.
Там, куда я теперь хожу, часы висят напротив алтаря на стене у входной двери, и дети Кроноса туда частенько поворачиваются, особенно на долгих всенощных. Выглядит это неблаговидно, ибо как гласит старая пословица: "Счастливые часов не наблюдают!"
Несколько раз я слышал высказывания у калитки к храму, что вот мол, не могу туда идти, они там за деньги показывают которого сами распяли. Да, конечно, пренебрежение к людям и все что связано в храме со служением Золотому Тельцу заставляют глубоко задуматься над этими словами. Торговля, касса у входа, сбор денег в кружку или на поднос после "Представления", ящички для пожертвований на канализацию и другую конкретику порой кажутся целенаправленным кощунством и глумлением над верой и прихожанами.
* * *
Когда я еще не начал алтарничать, во второй половине зимы, может быть перед самым Великим постом, Дед как обычно кадил храм на вечерней службе. Внутри был тот самый молитвенный полумрак, когда отсветы пламени свечей играют на стенах и лицах, и возникает особая таинственность. Люди были очень серьезны, и стояла такая тишина, что гулкий звон бубенцов с эхом разлетался по храму и казалось проникал во все части твоего существа и наполнял тебя и радостью, и грустью, и каким-то невыразимым чувством сопричастности тому времени, когда русская тройка с такими же вот бубенцами несла своих седоков через заснеженную степь, а вдали что-то грезилось и убаюкивало, и не надо было думать ни о сегодняшнем дне ни о завтрашнем. Кадило попадало в такт, и почти все время каждения меня не покидало это потрясающее мистическое чувство. Больше подобного я не испытывал, и есть ли здесь заслуга Деда, что он так четко попал в ритм бегущих лошадей, я не знаю. Может быть, такой опыт Господь мне дал для уважительного отношения ко всем частям службы.
* * *
В нашем алтаре Малыш – наиболее музыкальная личность. Имея неплохой слух, он не боится ошибиться и поэтому довольно уверенно "солирует". Один из лучших моментов службы это когда он вместе с Дедом мужественно возглашает трехкратное "Приидите, поклонимся…" в начале вечерни. Или когда они вместе поют величание и третью Аллилуию на полиелее.
Полный текст: http://proza.ru/2020/02/27/916