Две девчушки впереди неё о чем-то шептались и пересчитывали постоянно монеты, которые блуждали из рук в руки от одной к другой. Они отвлекали Александру от её размышлений. Этот год стал переломным в жизни девушки. Наконец она зашла в православную обитель. Совсем недавно она только заглядывала в приоткрытые двери, размышляя о необходимости сделать столь ответственный шаг за порог. А Александра была очень ответственным человеком. Но всё взвесив и приняв решение, она нисколько не жалела о сделанном шаге, считая его самым главным в жизни. Храмы родного городка приняли её с распростертыми объятиями дверей, если так можно выразиться. Батюшки, несущие там службу были умны, чаще добры, чем строги (хотя Александры нравились и добрые, и строгие), а порою даже прозорливы. Посещение воскресной утренней службы стало для новоиспеченной христианки не только традицией, но и необходимостью. Она регулярно причащалась, насколько это могла принять её мама. Нет, мама Сандры (так мама ласково называла свою дочь) была очень хорошей женщиной, и веру дочери поддерживала. Но при этом восставала против всего, что по материнскому мнению могло навредить здоровью дочери. Не для того растила такую умницу и красавицу, чтоб исхудала она от постоянных постов. Сандра маму любила, обижать, а уж тем более ссориться ей не хотелось, тем более что жили под одной крышей. Она исповедовалась батюшкам, просила совета и, следуя им, хранила мир с самым родным человеком, отбросив попытки сбежать из дома и начать жить, как мечталось ей. Но бросить маму после смерти папы Александра и не могла. Может быть, именно эта утрата и сделала маму такой суетливой и гиперзаботливой.
Но неделю поста перед Пасхой Сандра выдерживала. И сейчас, пока она стояла в очереди за креветками, она продумывала своё недельное меню. Но перешептывание девчонок, стоящих впереди и что-то обсуждающих, гремящих мелочью, с мыслей сбивало. Александра присмотрелась к ним повнимательней. Наверное, погодки. Скорее всего, сёстры. Одеты бедновато. Чисто, опрятно, но бедно. Их русые головы покрывали платки. Волосы у обеих тщательно заплетены в косы. Сандра и сама любила заплетать косы, но экзотические, или свободные, будто наспех заплетенные. А у стоящих впереди сестер косы были заплетены туго, ни одного лишнего волоска не выбивалось из прически. Сама же Александра выглядела изыскано, впрочем, как обычно. Вкус у неё присутствовал. Средства на достойное содержание себя она зарабатывала. Кстати, платки были слабостью Сандры. Их в её гардеробе было много, на любую погоду, время года и жизненный случай.
Александра видела сестёр со спины. Поддавшись любопытству (а любопытство, как известно, не порок), она стала вслушиваться в их перешёптывание. Услышанное заставило Александру по-другому посмотреть на себя, на обретенную веру и её трактовку в собственном сознании. У девчонок элементарно не хватало мелочи на батон. Тщетность своего ограничения в еде Александра почувствовала первым делом. Креветки больше не представляли собой ценность, она их вернула в холодильник, благо расфасованы были в пакет. Проходя мимо девочек к выходу, она сделала вид, что нагнулась за чем-то на полу, и со словами «наверное, это вы уронили» положила купюру им в руки, сложенные замочком, в которых они бережно держали своё «богатство». Возразить им времени Александра не оставила, быстро покинув магазин. Пусть для сестёр и их семьи это будет маленькое чудо, милость Божья. А Бог действительно был милостив и к ним, и к Александре, возвращающейся домой с благодарной молитвой за полученный урок.