«Незнакомка моя милая, ты светлая сильная и красивая. Как красива твоя душа, и я рад, когда парит она рядом со мной иногда. Я хочу, до неё дотронутся, но исчезает видение, а так хочется о любви тебе сказать. Как хочется быть рядом с тобой, но ещё срок не подошёл, но и это не страшно. Лишь бы знать, что от любви ты не откажешься. Вот и заканчиваю, аппарат у меня отбирают.
И далее как-то всё смазано, и как бы вырывали листок откуда-то, разрез по краю. Рассматривая листок не большой, даже меньше чем а-4, и сделала вывод. Печатано.
И где это печаталось? Нет, это не сканирование. Нет, это печатание шло, как на машинке печатной. Помню с детства, у папы была, на ней он работы свои писал. Пока не приобрёл компьютер и принтер. Странно, а как это письмо попало? На конверте нет адреса, только надпись «тебе моя незнакомка» странно и папа ничего не сказал. Может, подумал от Серёжи тоже? Мне письма больше никто и не писал.
Время позднее, и пора уже спать, и утро вечера мудренее, как папа и Клавдюша говорят.
Утром, проснувшись, произнесла.
– Здравствуй утро, волшебное моё, здравствуй! Солнце, солнышко здравствуй! В новый день я возьму с собой счастье.
И выходя из комнаты своей, никого не увидела. Прошла на кухню, там слышался разговор мужской и смех Клавдюши.
– Доброе утро всем. – Произнесла она.
– Снежка, проснулась!? – Услышала она голос дяди Олега. Проходи-ка солнце наше ясное, садись, вот здесь. – Он взял её за руку, усадил за стол возле окна.
Как спалось красавица? Вижу прекрасно, настроение веселое. Уж не жених ли снился тебе? – Смеялся дядя Олег. – Не тот ли, что письма пачками шлёт?
– Дядя Олег, перестаньте, никто мне не снился. Я спала без сновидений.
– И почто пристал к девушке?
Отозвался дядя Георгий, колдуя над каким-то изобретением блюда.
– Ребята давайте всё же, помогу вам. – Попросила Клавдюша.
– Сиди Клавдюша, сиди, вон развлекайся с молодью, а мы здесь сами управимся. И вообще готовка еды это чисто мужское занятие. Продолжил Георгий. – Жаль только у настоящих мужчин времени мало остаётся на такое волшебство.
– Тимош, а ну, развлеки девушек. Снежке чаю предложи.
– Да не предложи, а сразу принеси. На вот, подай. – Сказал дядя Георгий, подавая ему чашку с чаем. – А себе сам нальёшь.
– А папа где?
– Ещё ни свет, ни заря ушёл в лес, а потом в лабораторию. Сторожит. Брачный сезон наступил, как бы женихи не передрались из-за новой самочки. Тебе он говорил, что приобрёл новый вид лани?
– Да, как же, конечно рассказал, он так увлеченно рассказывал. – Улыбнулась Снежана. Такие виды давно вымерли, только я так не поняла, откуда он её выписал. А дядь Олег?
– О, Снежка лучше и не спрашивай, я сам не понял, Георгий с Белизаром-Бальдом такие заговорщики. Уходят от разговора, но говорят криминала нет. Поверил им, как же, как им не поверить. Эх, Сенечки нашей нет, посмотрела бы, какая ты стала красавица. Ласково смотрел на Снежану Олег и обнял её.
– Дядя Олег, почему ты всегда маму Сенечкой называл, и называешь её до сих пор, всё хочу спросить, да как-то никак. Она же Елена. И папа её звал Сенечка-Леночка.
– Елена, да Елена. По паспорту Елена и родители дали ей имя такое. А она Есения.
– Есения? Удивлённо переспросила Снежана. Не знала. Так это, как бы, не русское имя.
– Нет, солнце ясное, вот, как раз Елена то и есть имя не русское, а Есения древнее, древнее из глубоких времен идёт и оно имя русичей. И означает оно солнечное. Елена и Есения, имеют одно значение, но, по вибрациям разные, звучание букв, разное, поэтому Есения выше.Ты тоже солнечная, и твоё имя древнее из глубоких времён, означает оно чистая, белая, как снег, а вдобавок и родилась-то ты в снегу, так по праву имя это твоё. – Смеялся Олег. И продолжил. – Душа у неё такая, что откликалась только на имя Есения. А я любил твою маму, очень любил, помнишь Клавдюш?
– Как не помнить, всё, как вчера было. – Вздохнула она.
– Но, она. – Щелкнул языком дядя Олег и развёл руками. – Но она любила твоего отца, солнце ясное. Ох, как любили они друг, друга. Не мог же встревать в любовь своего друга. Нет, не мог я разбить их счастье, тем более оно обоюдное. А он её и сейчас любит, однолюб. Да и я тоже. – Вздохнул Олег, отвёл взгляд в сторону, часто моргая глазами.
– А я её чувствую почти всегда. Она рядом. Папа говорил, что души не умирают, они живут в своём мире, и посещают нас, в гости прилетают.
– Это так Снеженька, это так. Они там все живые.
– А почему вы не женились? Дядя Олег?
– Потому и не женился, солнце моё, я тоже однолюб. И приезжал к вам постоянно, чтоб хоть подышать с ней одним воздухом, увидеть её улыбку.
– Так это тяжело, наверное, дядя Олег?
– Нет Снеженька, я радовался, что она счастлива была, очень рад. Когда любишь, то для любимой всё сделаешь, чтоб счастлива была. Да и не знал никто, кроме Клавдюши.
– Знал Елизар, знал с самого начала, как ты приехал в Заозёрск. Видел и чувствовал. Ты же знаешь, что он умеет, как-то видеть, как-то сверху, от него ничего не утаишь.
– Да, знаю, но всё же думал, не замечал.
– Он и тебя любит и как друга, и как брата.
– И это я знаю Клавдюша. Мы с ним во все времена были друзьями. Ладно, пройдусь, пойду, воздухом подышу. – И вышел из кухни.
– Разбередили ему сердечко. – Тихо произнесла Снежана.
– Нет, девонька моя, нет, он счастлив. И тебя ему видеть радостно. Любит тебя как родную дочь, ты же копия Леночки. А как он рад был, когда тебя крестили солнцем.
– Я знаю, мне папа рассказывал. Я хочу реферат написать на эту тему.
– Снеженька, рановато такое на всеобщее людское обозрение, твои профессора не поймут это. – Отвлёкся от готовки Георгий.
– Нет, уже время. – Вставил слово Тимофей. – Люди другими становятся.
Снежана перевела на него удивлённый взгляд, глаза их встретились, в его глазах засверкало солнце, но он вновь словно девушка опустил глаза.
«Какой стеснительный, робкий. И откуда он тоже всё знает? Всё же кто он? Надо у дяди Олега спросить. Чем-то он напоминает мне того, что был на остановке по требованию. Но если, как я прочла и поняла по письму, то те два, один и тот же, человек. А этот Тимофей? Имеет отношение к тем двум, или одному?
Фу всё! Запуталась в них.
– Пойду, подышу на свежем воздухе, к папе схожу. Нянь Клав, а сапоги резиновые?
– В шкафу, на месте, вчерась Елизар вынул их, а я на место положила за ненадобностью.
– Хорошо, благодарю за чай, дядь Геор.
– На здоровье, солнце ясное.
Переодевшись, в джинсы, свитер и куртку, натянув резиновые сапоги, вышла и пошла по тропинке через сад, в сторону леса. И почувствовала минут через пять, за собой бегущего человека. Даже не оглядываясь, она почувствовала, что это Тимофей. Его аромат настигал её. Всё-таки верно будет, его третьего прибавить к двум тем, это тоже одно, и тоже. Не может от троих такой одинаковый быть аромат, и тем более это не дезодорант, и не туалетная вода.
А именно аромат самого человека, он издаёт аромат чистоты и что-то внутреннего, толи силы и гармонии или счастья или любви той высокой, которой очень мало в людях. Но всё же, в нём было всё сразу, этот букет. Кто он, этот робкий Тимоша?
– Можно, я с вами прогуляюсь тоже, подышу с вами единым воздухом?
Спросил он, догнав её.
– От чего же? Конечно можно, я не собственница. Тем более воздух общий, да и земля для всех.
– Вы не довольны, что я пошёл за вами?
– С чего вы взяли?
– Ваш тон выдаёт ваше настроение.
– Да? Извините.
– Это вы меня извините, за вчерашнюю свою не сдержанность. По моей вине вы промокла.
– Ах, оставьте, пустяки, что там вода половодная, она природная, зато в баньке первая попарилась и насладилась.
– Вы любите баню?
– Я люблю жизнь, и жить в ней, и люблю все, что в ней есть.
– Мудро. Я тоже люблю жизнь. И чувствую, вас жизнь любит, очень.
– А вас?
– Хм, меня? Меня тоже, только по-особому.
Улыбнулся он, нагнув голову, заглядывая ей в лицо.
И только сейчас она увидела, какой он высокий, себя она не считала низкой, а здесь, наверное, он ещё выше папы. А, как же так? Если он был в автобусе, и лица наши были наравне? То как? А, так он был ниже, стоял на ступеньках, но всё равно, не совпадает рост. Всё же, наверное, там был кто-то другой. И письмо писал другой, тот, который на остановке был.
Голову сломать можно. И чего это я задалась эту задачу решать? Сама решится, как время придёт.
Взглянув на него, он шёл такой счастливый, как говорит Зоя, «мильён в лотерею выиграл» и в это время он так счастливо засмеялся.
– Что это с вами?
– Да, так. Просто, воздух хороший, хвойный лес, озон, чистый кислород.
И чуть слышно добавил с нежностью. – И вы рядом.
«А может он мысли читает мои? Знаю, папа умеет, дядя Олег и другие его старые друзья-товарищи. Посмотрела на него, он отвернулся, но она чувствует, он внутренне смеётся и скрывает улыбку и никак её не уберёт. Она у него расплывается и расплывается. И она не выдержала, побежала по пролеску, разбрызгивая лужи.
– Куда же вы Снежаночка?
Но она не отозвалась, забежала за огромную густую ель остановилась и залезла в лапы ели и оттуда смотрела на него. Он прошёл немного и остановился, постоял, посмотрел по сторонам и тихо произнёс, но до неё донеслось.
– Чувствую, ты боишься меня незнакомка моя милая, ты мне снишься каждую ночь. И сегодня с тобою летали, но забрезжил рассвет, и не превозмочь мне, тебя удержать, словно птица всегда улетаешь.
Он сел на пенёк, что остался от спила, эту сосну ещё летом спилили, могла уже упасть и её убрали. Сел поставил локти на колени, помолчал и продолжил.
А кто сказал, что люди не летают? Ещё, как летают, ведь душою стремимся мы ввысь. Мы, как птицы в полёте летим на солнце, как душа стремится к свету. Ты зажгла меня своим сердцем. Когда я тебя на яву увидел, даже не ожидал какая же ты красивая, а вот здесь тебя повстречал, даже речь потерял, все слова застряли. Ты действительно красивая. И ты точно та, с которой летал. Мы едины с тобой, наши души близнецовые. Ох, как долго тебя искал. Ты ведь слышишь сейчас меня, ты здесь не далеко, я знаю. Да, я слышал мысли твои, но только сейчас. Раньше старался не слушать, да от меня тебя закрывали, лишь образ оставляли, и то не полный.
Ты прости меня, что подслушал тебя и этим напугал. И, как счастлив же я, что Есения. послала к тебе меня.
– Есения? Мама, что ли? – Тихо прошептала она. – Если дядя Олег сказал, что она Есения, то верно, она тогда.
Он посмотрел вперёд, и ей показалось, что смотрел прямо в глаза её. Она отпрянула назад, а он улыбнулся и продолжил.
– Не пугайся меня, пожалуйста, я не стану тебя торопить, буду ждать столько времени, сколько понадобится. Ты любовь моя вечная.
Он поднялся, повернулся и пошёл назад. Остановился и повернул голову и произнёс. – Я люблю тебя и буду любить вечно и дождусь тебя моя любимая. Нагнул голову, улыбнулся, затем вновь повернулся к ней. – Моя милая незнакомка. Снежана, Снежаночка, Снеженька. Вот и имя твоё уже знаю.
И быстрым шагом пошёл назад к дому.
– А вдруг он уедет? И я так и не узнаю всего. – Тихо прошептала она. – А чего всего? Так верно, меня интересует, кто он. Думаю, всё же, он останется. А я ещё целую неделю, буду дома. Ой, потом об этом подумаю, потом. Мысли лезут со всех сторон, словно рой. Что интересно, в городе я была спокойная, а здесь, что-то на меня нашло, а дома должна быть спокойной. Но отчего так происходит? – И услышала голос отца.
– Снеженька! И чего ты там, в хвое увидела? Зайчика или белочку?
– Папочка?! – Оглянулась она. – Вышла прогуляться, подышать озоном.
– Подышала? Вот и домой пойдём, пойдём. Много озона в один миг не стоит вдыхать, вчера только из города. В саду лучше побудь, туда тоже долетает хвойный озон. Обнял за плечи её и пошли вместе домой. И продолжил. – Что солнце моё, лебёдушка моя, напугалась его?
– Да не то, чтобы напугалась, а как-то не ожидано. А что ты его знаешь?
– Кого?
– Пап, что за вопрос? – Улыбнулась она. – Он кто? И с кем приехал?
– С Олегом и Георгием и Лёней.
– И давно приехал?
– Да с месяц уже, второй пошёл. Он здесь с нами будет работать.
– В заповеднике или в лаборатории?
– И там и там и ещё в одном месте. Здесь его теперь место определено..
– А для чего он тогда письмо на остановке приклеил?
– Вот это, солнце моё, не ведаю. Тебе, наверное, приятное решил сделать. – Улыбнулся Елизар, прижимая дочь к себе. – Но вчера он, – Елизар засмеялся. – Как увидел тебя на том берегу ручья, аж вспыхнул. Никто не ожидал, что пойдёт тебя переносить. Но, что там случилось? Что уронил-то тебя? Такой парень немереной силы, и вдруг такое случилось. С улыбкой спросил.
– Ааа, там я сама виновата, оттолкнула его.
– От поцелуя что ли? – Отец засмеялся.
– Пап, ну, что за вопрос? А что все видели?
– Все не все, но я, Олег, Георгий и Лёня, видели. Это точно.
– Могли бы отвернуться.
Дочь, как? Когда это нам видно и с закрытыми глазами. Не тушуйся ты, всё будет хорошо, вы успокоитесь, привыкните, и всё нормализуется.
– Я лучше уеду. Ещё будите подсматривать. И что за привычка у вас?
– С чего это? Приехала отдохнуть, отдыхай, и не заморачивайся. Ты дома, в родном гнёздышке, под моим крылышком. Подсматривать не будем, да и не всегда видим, только интересное. Засмеялся он, помолчал, продолжил. – Там на другой полке, в шкафу, есть ещё его письма, почитай.
– Папочка!
– Что папочка? Письма я не читал, нет доченька. Как ты могла подумать? Просто знал, чьи они и убрал, оставил тебе одно для размышления. И смотреть тебя не станем, не волнуйся. Георгий всегда против этого, да и я. Это Олег и Лёня, трясутся над тобою. Так что наслаждайся отдыхом, и никто не станет неволить. Жизнь то она прекрасна, лебёдушка моя.
– Ага, а платье? Вчера новое платье, ты мне подсказал надеть, а я хотела джинсы. В них легко и просто.
– Так и я думал, что впрыгнешь сейчас в джинсы и джемпер, а ты же девушка, лебёдушка. Платья надо носить и красивые. – Ласково ответил отец и сильнее прижал её. и продолжил. – Фурор, так фурор ты на него произвела, что дар речи потерял. – Смеялся Елизар.
Во дворе дома, увидели, Тимофей колол дрова, а дядя Олег и Дядя Лёня складывал в поленницу.
Снежана не смотрела, но чувствовала его взгляд на себе, и чувствовала, его глаза улыбались. Да и не только глаза, прямо чувствовала, как его губы растягиваются в улыбке. Может мы и правда, близнецовые души? Как он сказал там, в бору. И о том, что мама послала его, интересно. Очень. Узнать надо. А ведь моё сердечко трепещет от его взгляда, от его присутствия. Никогда не было такого раньше. Сколько парней подходило, и моё сердце было безразлично к ним. При этих её мыслях Елизар тихо засмеялся, прижимая дочь к себе. И нежно прошептал ей.
– Любовь возгорается, лебёдушка моя, не волнуйся доченька.
Таисия-Лиция.