Глава 15. Операции 7 армии на Ребольском направлении (337сп 54-й сд)
Зона ответственности 7 армии РККА – командующий генерал-лейтенант Гореленко Ф.Д. – простиралась по фронту на 450 км примерно от 65 град. северной широты (севернее Кеми) до северного побережья Ладожского озера. Сосед справа – 14 армия, слева – 23 армия РККА. В состав 7-й армии входили три стрелковые дивизии 54, 71, 168 (с 24.08.41г. и 272сд), отдельный 24 мотострелковый полк, 29 полк связи, два запасных полка. По мере нарастания боевых действий в армию включались различные дополнительные формирования фронтового подчинения, а также четыре погранотряда и укрепрайон. ВВС армии состоял из 55-й смешанной авиадивизии неполного состава, в которой на конец июня был один полк бомбардировщиков СБ (34 исправных) – это 72бап, и один истребительный авиаполк - 155 иап из 33 истребителей И-16 с базированием на аэродромах Бессовец (до 500 км от госграницы) и Гирвас (около 350 км от границы). На таком удалении от зоны первоначальных боевых действий стрелковым войскам не приходилось рассчитывать на действенную поддержку своей авиации. Странно, что при небывалом размахе предвоенного аэродромного строительства в СССР Главком ВВС и его штаб не позаботились о полевых площадках в приграничных зонах Карелии. Отдельных бронетанковых частей в составе 7армии не было, только в составе разведбатов дивизий наличествовали плавающие пулеметные танкетки ПТ-38. По штатному расписанию их должно быть по 16 штук на батальон, но, сколько было в реальности – неизвестно, так как в РККА накануне войны существовал значительный некомплект техники и вооружения (заводы не успевали поставлять). Программа грандиозного военного строительства была рассчитана до лета 1942 года.
Дивизии армии в первые дни войны были полностью отмобилизованы и укомплектованы личным составом. Как и во многих других соединениях РККА было совершенно недостаточно (как оказалось) средств ПВО, а к имеющимся в зенитных дивизионах автоматическим пушкам калибра 37мм зачастую вообще не было снарядов (это известно, в том числе из Журнала боевых действий 7 армии, в дальнейшем ЖБД-7). Ход боевых действий мы будем отслеживать как раз по этим боевым журналам армии, ее дивизий и даже отдельных полков, а также донесениям штабов отдельных частей и соединений о потерях.
Действия противника, состав его корпусов и дивизий более-менее полно представлены в капитальном труде немецкого историка Э.Зимке «Немецкая оккупация Северной Европы» [ ], к которому мы и будем периодически отсылать читателя.
Правый фланг 7 армии занимала 54сд – командир дивизии генерал-майор Панин И.В. – штаб дивизии располагался в г.Кемь на побережье Белого моря. Это 235 км по прямой от госграницы, что не совсем понятно в плане оперативного управления частями дивизии, которые, в свою очередь были разбросаны вдоль границы на 50 км. Два полка – 81сп и 118сп – располагались в районе г.Ухта (современное название Калевала), причем 81сп был переброшен сюда только с началом войны. Третий полк дивизии – 337сп – дислоцировался значительно южнее линии Кемь-Ухта под с.Реболы, прикрывая дорогу на Ругозеро и далее к Кировской железной дороге. О боях 81сп и 118сп на Ухтинском направлении мы уже писали в главе 12. Географически Ухтинско-Кемское направление ближе к зоне действий 14 армии, чем отдаленная отсюда к югу основная дислокация соединений 7-й армии, поэтому пришлось включить описание боев этих двух полков 54сд совместно с 14 армией. К тому же немецко-финская армия «Норвегия» действовала против нашей 14 армии, а на своем правом фланге против вот этих двух полков 7 армии.
Приведем несколько выдержек из ЖБД-7 первых дней войны. «До объявления войны штаб армии и штабы соединений путем полевых поездок и проведения командных тактических занятий на местности изучали приграничные районы Карелии как будущий плацдарм военных действий и разрабатывали план укрепления границы на случай войны с Финляндией». И это несмотря на заверения ТАСС от 14 июня, что войны с Германией не может быть в принципе, только мир с дружбой, а все остальное домыслы и слухи. Получается, какие-то неведомые майоры и полковники, несмотря на эти заверения, проводят в карельской глуши занятия на местности по изучению предстоящего театра военных действий и т.д.?.. То есть, они откуда-то знали, что, несмотря на убаюкивающее заявление ТАСС, Германия все равно нападет, а вместе с ней и Финляндия побежит освобождать Карелию-матушку? Но при этом утро 22 июня оказалось для всех полной неожиданностью и внезапностью? Логический тупик.
Еще цитата: «Части занимались укреплением участков госграницы, но недостаточно». Вот так прямо и самокритично сказано - «недостаточно». Так за это «недостаточно» генерала Панина надо было хватать тут же и отправлять на Лубянку в камеру к Мерецкову К.А., но нет – не отправили. Следующее: «...проводные линии связи вдоль ж/д и шоссейных дорог достроить не успели». А строили, на минуточку, с 1921 года и «не успели»? Что это за готовность к войне, как же при этом «... мы на запад пойдем и врага разобьем малой кровью, могучим ударом»?
Эта наивная вера в проводную связь - да еще вдоль редких лесных дорог - рухнула в первые же дни войны, когда пара диверсантов с двуручной пилой за час лишали связи дивизии, армии, а то и целые фронты. В то же время насыщенность войск радиосвязью (радиостанциями) была вполне на современном уровне – имелись даже ротные, не говоря о батальонном звене, приемо-передающие станции. Так, в гаубичном артполку при штатных 36 гаубицах находилось 37 радиостанций (по крайней мере, должно было быть). Однако по старинке любой командир первым делом (особенно в начале войны) обращался к полевому телефону, а письменные распоряжения зачастую доставлялись, как и во времена Батыя, конным нарочным. Фильмы и книги о войне донесли до нас яркую картину, как в критический момент боя комбат (комполка, комдив, командарм) в случае нарушения связи гневно требует: «Связь!» - и моментально срывается с места солдатик-связист искать обрыв на линии, чтобы героически зажать его зубами. Рации упоминались только в фильмах и эпопеях о бесстрашных разведчиках, повторяющих в эфир обязательно пересохшими губами: «Волга, Волга, я – Ромашка, как слышно, прием...».
А в это время немецко-фашистский генерал Гудериан катил в командирском танке в голове своей танковой группы и именно по радио управлял передвижением своих дивизий и держал связь с люфтваффе. Справедливости ради отметим такую запись в ЖБД-7: «Отрабатывалась радиосвязь», но телефон все равно был привычней. Когда в полосе Юго-Западного фронта «фирменная» телефонная спецсвязь Наркомата обороны была полностью нарушена (столбы спилили), пришлось задействовать существующие линии сельских районов Наркомата связи, а попросту почты. Не забудем и то, что любой интересующийся обстановкой на фронте и распоряжениями советского командования мог спокойно подключить оборванные провода к своему переносному телефончику и насладиться русским матом.
Отношение к радиосвязи в предвоенном СССР выражено, в том числе, и в Полевом уставе ПУ- 1939 г.: «В период сосредоточения войск, перегруппировки, подготовки порыва и в обороне до начала атаки противника применение радиосвязи запрещается. Передача по радио оперативных приказов и донесений о принятых решениях от дивизии (бригады) и выше допускается лишь при полной невозможности использовать другие средства связи». И эта осторожность заложена в Уставе из-за опасения радиоперехватов и, что уже совсем непонятно, пеленгации передатчика противником – как будто армейские штабы располагались на вражеской территории в окружении пресловутых и таких популярных в фильмах о шпионах автопеленгаторов с вращающейся антенной на крыше.
Интересная запись из ЖБД-7 о характере местности: «В общем, этот театр военных действий (Средняя Карелия – авт.) можно охарактеризовать как малокультурный (театров, что ли, не хватает – авт.), крайне неудобный для маневрирования крупными соединениями и трудный в отношении ведения войсковых операций».
20 июня части 7 армии занимаются боевой подготовкой и «расчисткой зоны обстрела перед дотами и дзотами (а значит, они были – авт.)». О нападении Германии 22 июня одни части и соединения узнали из сообщения Молотова по радио в 12 часов по Москве, другие – только из приказа командарма. Секретность достигала таких немыслимых масштабов, что не все командиры полков решились поставить в известность свой личный состав о начале войны. «Как бы чего не вышло...».
Но война-то началась с немцем, а что же финны? А финны были просто «по жизни» враги, хотя ни командиры, ни политорганы не «накачивали» подчиненных в этом духе, а дополнительных приказов сверху и разъяснений не было - кто же нам финны на самом деле на тот момент. Удивительно, но ни в одном документе (ЖБД) не удалось обнаружить следов реакции командования всех уровней на официальное объявление Финляндией войны СССР, последовавшее вечером 25 июня. Ни в записях от 26 июня, ни от 27 и так далее. Война случилась как-то сама собой, она, получается, имела перманентный характер еще с 1939 года. Факт объявления войны прошел незамеченным, как совершенно рядовое и будничное дело. Как будто раз и навсегда раскрученный маховик уже вращался сам по себе, помимо желания и воли людей. Здесь тоже скрыта какая-то страшная военная тайна Красной Армии: все уже пребывали в состоянии войны, но она началась «внезапно и вероломно».
15.1. 337 стрелковый полк 54сд 7 армии против финской армии на Ребольском направлении
О действиях двух полков 54сд на Ухтинско-Кемском направлениях мы уже писали в предыдущих главах. Теперь о войне третьего, 337 стрелкового полка, той же дивизии на Ребольском направлении – это на целых 300 км (!) южнее дислокации двух остальных. Расстояния совершенно немыслимые в плане оперативного управления из единого штаба, что, безусловно, скажется на ходе военных действий. Опять, наступление финских частей именно на этом направлении было обусловлено наличием грунтовой (шоссейной) дороги от госграницы в направлении Кировской ж.д. (на станцию Кочкома).
337сп был усилен двумя гаубичными дивизионами, ему же подчинялся отошедший от госграницы 73-й погранотряд. Судьба этого полка – трагическая и героическая одновременно – перекликается с тяжелой долей, выпавшей сотням других таких же частей Красной Армии в 1941 году. В июле, практически сразу с началом боевых действий 337сп попадает в крайне тяжелое положение.
На начало войны в 337сп по списку числилось 4055 чел. л/с [ ] (при штатной численности стрелкового полка 2485 чел. [ ], или 3103 по другим данным [ ]), в погранотряде около 1300 чел. и в двух артдивизионах 500 человек. Итого около 5800 человек личного состава. Полк занимал позиции западнее с. Реболы примерно в 20-30 км от госграницы, прикрывая развилку дорог на восток к поселку Мауезерский и на юг в южную часть Карелии. Реболы расположены, в свою очередь, в северо-западном «углу» большого озера Лексозеро и являются как бы центром провинции, которая предлагалась финнам в 1939 году в обмен на территории на Карельском перешейке.
Противник (только финны, немцев здесь не было) выставил на Ребольском направлении полнокровную пехотную дивизию – 14пп - численностью более 16 тысяч человек. В [ ] упоминается еще и два егерских батальона, но эти подразделения встречаются в отчетах нашего командования практически на всех направлениях и, скорей всего, эти батальоны финского спецназа в виде отдельных команд постоянно проводили разведывательно-диверсионные операции в ближнем тылу наших войск. Что, собственно, пытались делать и наши. Так, по приказу командарма-7 генерала Гореленко в каждой дивизии был создан «партизанский отряд» из 100 добровольцев-военнослужащих (похоже на партизан из Отечественной войны 1812 г.), которые должны были заниматься тем же самым, только в финском тылу.
Финны отправили на Реболы целую дивизию против одного усиленного полка, хотя, при этом более важные в стратегическом смысле направления на Ухту-Кемь они атаковали всего двумя полками дивизионной группы «F» против двух наших (81сп и 118сп 54-й сд). Замысел этой операции остался непонятен: от Ребол довольно далеко (и всего одна шоссейная дорога через лес) как до железной дороги на восток, так и на юг. Но, тем не менее, случилось то, что случилось... Возможно, дело в следующем: группа «F» входила в финский III армейский корпус, а тот, в свою очередь, в армию «Норвегия» под командованием немецкого генерала Фалькенгорста. То есть, за Ухтинско-Кемское направление отвечал вермахт, а вот 14-я дивизия финнов подчинялась непосредственно своему главнокомандующему Маннергейму. У Фалькенгорста не было резервов, чтобы помочь финской группе «F» усилить давление на Ухту, а у Маннергейма не было желания помогать немцам своими войсками – у него на финско-советском фронте хватало своих забот. Идея состояла в том, чтобы быстро сломить сопротивление русских на Ребольском направлении и затем зайти в тыл советской группировке с юга между Ухтой и Кемью.
Разумеется, имея трехкратное превосходство, наступать значительно проще (но тоже надо уметь). Уже в ходе развития событий под Реболами в нежелательном для наших войск ключе ни комдив-54 Панин, ни командарм-7 Гореленко не смогли выделить какие-то дополнительные силы, чтобы помочь своим войскам – резервов не было, а то, что было, приходилось отправлять по указанию штаба фронта на Ленинградское направление, на Лужский оборонительный рубеж.
Атаки финнов под Реболами начались 3 июля. Уже 7 июля финский полк прорывает нашу оборону (два батальона в первой линии), одновременно еще два-три финских батальона обходят в своем «фирменном стиле» через леса и болота наши позиции с флангов и практически окружают часть полка. Основные силы этих окруженных батальонов сумели выйти из окружения, оставив финнам боеприпасы и, боюсь, раненых, так как по отчетам штаба полка за этот день потери составили 82 убитых, 12 без вести пропавших и всего при этом 69 раненых [ ]. При таком количестве убитых раненых должно было быть вдвое больше. При отходе от Ребол по приказу из армии село Реболы сжигаются – видимо, затем, чтоб финнам негде было погреться. О судьбе жителей не сообщается.
Далее – затишье. Разведка боем, просто разведка, перегруппировка сил, «укрепление обороны» (так сказано в ЖБД)... Пополнений в 337сп не прибыло. 12 июля состоялась попытка финнов атаковать новые позиции полка, они сумели захватить мост и высоту в тылу позиций, но на этот раз несколькими контратаками полку удалось вернуть утраченное. 21 июля финны начинают свое решительное наступление. И вот, как не укрепляли оборону, а финны все равно ударили в стык (а его надо было еще нащупать) между 2-м батальоном и погранотрядом. Они опять частью своих сил обходят наши позиции с юга (фланги открыты и беззащитны, упираются в лес, но таковы же они и у противника, но тот привык к этим чащобам, а мы—нет!).
Здесь было бы уместно привести запись в ЖБД-7 от 1.09.41.: «Вследствие потери ориентирования в лесном бою со стороны отдельных рот и батальонов командующий приказал: в целях облегчения ориентировки от каждого ротного района обороны прорубить незаметные с воздуха просеки и делать условные отметки на деревьях...» Это сентябрь, а что же в июле, получается, связывались между подразделениями с помощью «Ау!», а тропинки помечали портянками? Ответим так: ориентирование войск в лесу было, мягко говоря, затруднительно, особенно при отсутствии навыка ориентирования и хождения по азимуту.
Финны снова выходят через лес в тыл советской обороны уже целым полком и перерезают единственную дорогу в тыл, оседлав при этом господствующую над дорогой высоту. Попытки сбить их с этой высоты ни к чему, кроме больших потерь не приводят. «Противник оседлал дорогу с тыла и подводит лесом свежие силы» - это запись о событиях 21 июля в ЖБД-337сп. Раненых на полковом медпункте 350 человек, продовольствия, медикаментов и боеприпасов нет, как нет и связи с дивизией и армией. Полк собирается для прорыва на восток, но финны в условиях «белых ночей» прекрасно видят все эти приготовления и при начале нашей атаки заваливают минами из минометов наступающие отряды (миномет особенно эффективен в лесу, где применение обычной артиллерии затруднительно).
Командир полка подполковник Чурилин принимает решение уничтожить матчасть полка и артдивизионов и пробиваться на восток только с легким стрелковым оружием по лесным тропам. К чести командования надо сказать, что раненых приказано брать с собой – кого на лошадях, кого на носилках. Орудия (несколько десятков пушек и гаубиц), трактора, автомашины и т.д. по возможности приводятся в негодность (думаю, в суматохе срочного отступления тщательной ликвидации не добились, и финнам удалось поживиться трофеями). Вот кто слышал об этом подполковнике Чурилине, а ведь он сумел вывести свой полк из окружения, никто не сдался, не разбежался... Возможно, на его месте надо было не держать погранотряд в виде отдельной боевой единицы, а разослать его заставы и комендатуры на 15-20 км на фланги позиции в качестве дозора и разведки (эта работа как раз для погранцов) – тогда финнам не удалось бы пробраться через чащу незамеченными. Но тогда воевали именно так.
Чурилин при действии в лесных условиях опирался на положения Полевого Устава РККА ПУ-1939, а там обороне в лесу уделено всего две статьи (ст.462 и 463) в семь строчек. Рекомендации такие: «Для успеха лесного боя особое значение имеет не столько численное и техническое превосходство, сколько инициативные, внезапные и решительные действия подразделений. Энергичная внезапная атака с применением штыка и ручной гранаты – залог успеха в лесном бою (вот так-то: штыка – авт.)». Об обязательном, неуклонном и всемерном внимании к оголенным флангам сказано кратко: «Фланги и тыл охраняются заблаговременно высылаемыми заставами и дозорами». Конкретных рекомендация нет ни по составу этих дозоров, ни по глубине их действий и организации специальной связи и сигналов. Любопытна такая строка в ст.462: «Подступы (дефиле) к оборонительному расположению, даже на значительном удалении от него целесообразно отравить СОВ» (то есть, газом – авт.).
Из записи в ЖБД-7 от 22 июля узнаем ответ комиссара 54сд на просьбы из полка о помощи: «Нужно разбить окружающего противника, восстановить положение. Нужно мобилизовать себя на преодоление трудностей». Вот такая помощь приходила в окруженный полк из дивизии, нет бы, хоть пару-тройку настоящих коммунистов прислал во главе с собой! Остатки частей под все еще единым командованием и с сохраненным знаменем пять-шесть суток выходят по лесным тропам на восток, без медикаментов и продовольствия. Несколько десятков километров по лесу и болотам (в [ ] говорится о 150 км), через речки и межозерные протоки... Окружение состоялось 23-24 июля, а 28-29 числа остатки полка и дивизионов все же вышли к своим. Спасено 366 раненых, в полку осталось в строю 1813 человек [ ]. То есть, за три недели боев потери полка составили более 50%. Это очень много. Но сохранено знамя, сохранена боеспособность.
На фоне этой трагедии каким-то гротеском и глумлением смотрится запись - «отмазка» в ЖБД-54сд от 13 июля (то есть, сразу после первого окружения полка) – шедевр военной бюрократии, рожденный в воспаленном мозгу какого-то политкомиссара: «...финские солдаты подползали к нашим окопам и кричали - возьмите нас, товарищи». И еще: «Офицеры гонят силой оружия, стреляя в спину... У противника горы трупов, над их окопами стоит смрадный трупный запах». При этом в ЖБД-337сп есть записи, что в какой-то день взят один пленный, еще когда-то четверо... А что же вот эти, которые просились «к товарищам» и которых гнали в спину, где они, почему валом не сдавались?
Противник потерял контакт с выходящими из окружения подразделениями 337сп, и полк согласно приказу из дивизии занял новый оборонительный рубеж вдоль восточного берега реки Чирка-Кемь (это уже в 150 км по прямой от границы и все на том же тракте от Ребол к станции Кочкома на Кировской ж.д.). В течение 30-31 июля полк получает вооружение, боеприпасы, продовольствие и предметы снабжения, раненые эвакуируются в тыл. На эти позиции прибывают подкрепления, в том числе горно-стрелковый батальон и артиллерия. Дополнительно к имеющимся силам на направлении Реболы-Ругозеро были мобилизованы местные полувоенные формирования «истребителей» под руководством доблестного НКВД (только с легким стрелковым вооружением, без артиллерии, минометов и почти без пулеметов).
15.2. Бои за Ругозеро. Ребольская опергруппа и 27сд против финской 14пд
Для погружения в обстановку приведем дословно выдержку из Боевого донесения (отчет о боевых действиях) [ ]. «В ночь с 26 на 27 июля для выяснения обстановки и организации развалившихся действий войск Ребольского направления и задержания противника прибыл зам. нач. штаба 7 армии полковник Козлов... Из числа в беспорядке отступавших... был создан один батальон.., из числа мелкими группами выходящих из окружения людей – второй. Третий батальон был создан на ст.Кочкома за счет частей тыла и охраны НКВД, ВНОС и 6-го БАО. Батальоны сведены в особый сводный полк численностью 1400 человек, вооруженных только винтовками. 20.07 в р-н Челмозеро вышли из окружения остатки 337сп, 491гап и 73ПО в количестве 2200 человек. 30.07 прибыли 3-й горно-стрелковый батальон и 4-й артдивизион. Все эти части сведены в Ребольскую опергруппу под командованием Козлова». Набралось, таким образом, два неполных и очень слабо вооруженных полка и один батальон с незначительным количеством артиллерии. Опять же против целой финской дивизии. Данные события происходят на 146 км тракта Кочкома-Реболы. Собранная «с бору по сосенке» опергруппа продолжает отходить на восток вдоль шоссе на Кочкому. 8.08 на базе опергруппы сформирована 27сд, которая была дивизией только по названию.
До 10 августа 337сп в числе прочих вновь прибывших и сформированных подразделений и частей занимается укреплением очередного оборонительного рубежа по реке Чирка-Кемь (это севернее Ругозеро). Но с 12 августа под давлением противника и с угрозой очередного окружения – финны в который раз выходят в тыл вновь сформированной дивизии - начинается отход на новую позицию по реке Пизьма (еще в 30 км восточнее предыдущего рубежа). Здесь фронт стабилизируется почти на месяц до 7-8 сентября. 1 сентября в качестве маршевого пополнения в дивизию прибывает (на станцию Кочкома) так называемый Сибирский батальон (он станет основой для формирования 132 стрелкового полка), сформированный в Барнауле в количестве 1021 человек [ ]. Этот батальон с ходу будет брошен в пекло боев в районе оз.Ругозеро, когда только за один день 7 сентября погибнут в бою 307 человек. Позицию удержать не удалось, силы слишком не равны.
Тем более что финны снова, в который раз, обозначая атаку с фронта, выходят по лесным тропам в тыл позиции и занимают развилку дорог в тылу наших войск. Части получают приказ на очередной вынужденный отход на восток. «Противоядия» от финских лесных обходов и охватов летом и осенью 1941 года найдено не было. Но вот 30 июля, как об этом говорится в [ ], полковник Козлов в своем приказе при вступлении в командование обращает внимание на необходимость вести разведку на флангах на расстоянии до 12 км от коммуникаций (дорог – авт.). Недаром полковник Козлов Г.К. со временем станет генерал-лейтенантом и командующим 19 армией.
9 сентября финны, возобновив атаки, вклиниваются в оборону и даже занимают развилку дорог Кочкома-Ругозеро. А накануне, 8 сентября одна из массированных атак финской дивизии была отбита сосредоточенным огнем (в буквальном смысле) нескольких десятков огнеметов. 11 сентября противник возобновил наступление, вынудив оставить село Ругозеро и отойти еще восточней на рубеж в 70 км западнее станции Кочкома, где наконец-то враг был остановлен. После беспрерывных боев с 11 по 27 сентября наступательный порыв финнов угас (был погашен) и они перешли на три ближайших года на этом участке к обороне.
О действиях ВВС своих и противника. Активность люфтваффе в какой-то мере отмечена 4 июля – сброшено 8 бомб; наша авиация 9 и 10 июля бомбила район Реболы, а вот 29 сентября состоялось долгожданное событие: «Наша авиация бомбила с эффектом оборону противника, был неописуемый восторг бойцов и командиров при виде своей авиации» – то есть, явление это было исключительно редкое, как примерно в наше время пролет НЛО. Но вот от 27 сентября такие данные: «Над позицией... батальона 8 самолетов противника вели бой с 5 нашими, из которых 2 улетели, а 3 вступили в бой, один был сбит и упал в озеро». Такая вот воздушная война под Реболами.
Финны на этом участке противостояния с РККА, наконец, угомонились, похоже, финское командование разочаровалось в возможности реализации первоначальных планов выйти здесь к Кировской железной дороге. Потери финской 14пд, к сожалению, неизвестны, но состояние дивизии не позволило ей продолжать дальнейшие наступательные действия. 337сп и 27сд устояли – жертвы оказались не напрасны, стратегическая задача по недопущению противника к Кировской ж.д на Ребольском направлении была выполнена, хотя и большой ценой. Более успешно у финнов дела шли севернее на Ухтинском направлении, ну, и южнее - на Петрозаводском и Сортавальском, куда в сентябре и была переброшена их 14-я пехотная дивизия из-под Ругозера.