Снег растаял на вершинах пяти гор окружавших деревню Гокаяма. Каждый день , вставая раньше всех, юная Акеми тихо выходила из спальни. Бесшумно скользя по коридору она подходила к окну и смотрела на горы. Солнце серебрило заснеженные вершины и под его лучами белый покров исчезал, обнажая каменистые склоны. Звёзды таяли в утреннем небе над вершинами гор. Зима отступала, уводя за собой вздохи холодного ветра. Солнечный шар пронизывал чёрное небо и оно становилось белым, потом нежно-розовым, а после ярко голубым.
Акеми помнила как замирало сердце от этой ранней Весны и зелени, покрывшей горные склоны. Сколько предчувствий и надежд дарили ей эти дни, приближавшие Ханами, - долгожданный праздник цветения сакуры, праздник красоты, тепла и Весны. Наконец на деревьях раскрылись яркие цветы и грозный даймё, господин Ясухиро, объявил начало великого праздника. Будет весело.
Акеми посмотрела вниз. Там во дворе замерли утитонины, - телохранители охранявшие сон даймё. Неподвижные тёмные фигуры казались одинаковыми в своих чёрных хакама и хаори поверх таких же чёрных кимоно. Их накидки - катагины шевелил ветер, открывая вышитые на груди гербы - монцуки и рукояти заткнутых за пояс мечей. Глядя на них девушка прищурилась, а потом улыбнулась. Среди одинаковых тёмных фигур она без труда различала одну, - самурая Тэкео.
Честно говоря узнаваем был и другой, - Юудэй, но оглядев ещё раз всех утитонинов она его не увидела. Её сердце забилось сильней. Значит Юудэй сменит Тэкео и тот первым придёт на праздник. Лёгкий румянец проступил на щеках Акеми. Она вздохнула пытаясь унять эту нервную дрожь. Отчего при мыслях об этом самурае её охватывало волнение девушка не знала. Благодарность или... любовь?
Она вспомнила как вышла встречать отца, тот шёл с рынка таща на плечах высокую плетёную корзину, среди других таких-же крестьян. Отряд самураев показался на дороге и люди замерли в низких поклонах, сбрасывая с плеч корзины и скарб. Отец не сразу заметил их, а может быть просто не успел скинуть с плеч доверху набитую корзину и поклонился им прямо с ней. Вслед за всадниками шли пешие воины. Отец склонился ещё ниже, в клубящуюся под копытами пыль и тут через приоткрытую крышку корзины под ноги утитонинам посыпались овощи. Упав на колени он тянул руки пытаясь их собрать, но тяжёлая корзина придавила его к земле.
Один из воинов остановился быстро выхватив меч. Как в замедленном сне Акеми разглядела холодный блеск катаны. Забыв обо всём она бросилась к отцу. В её горле замер протяжный крик когда руки утитонина взмахнув катаной, обрушили её на лежавшего под корзиной отца и вдруг смертоносная сталь отскочила от другого клинка, отразившего этот удар. Рядом стоял второй самурай. Подбежав и упав на отца Акеми услышала скрежет скрестившейся стали, чей-то крик и повелительный рёв. Снова лязгнула сталь когда мечи были убраны в ножны и повисла мгновенная тишина в которой она различила шорох оседающей пыли.
Тишину нарушила поступь конских копыт которые замерли рядом с распростёртыми телами.
- Поднимите её!
В одно мгновение чьи-то руки поставили её перед всадником. На неё смотрел даймё. Всего мгновение показавшееся вечностью. Тень усмешки пробежала по плотно сжатым губам на застывшем лице, а глаза скользнули по замершим воинам.
- Хорошо. - сказал он. - Когда воин так быстро обнажает свой меч, но плохо если им он рубит цветок сакуры. Однако... - Ясухиро помедлил. - Это не повод совершить сэппуку. - Кто ты? - обратился он к девушке.
- Акеми. - низко поклонилась она и указав на лежащего отца добавила. - Дочь этого достойного человека.
Внимательно её оглядев даймё поднял руку:
- После этого похода мне не хватает достойных слуг, а учтивость, смелость и красота несут достаток любому дому. Будьте у моих ворот вечером этого дня!
Развернув коня он поехал дальше уводя своих воинов. Улица опустела. Подобрав корзины и брошенный скарб крестьяне разошлись завистливо косясь на отца Акеми, собравшего наконец свои овощи. Поднявшись и взвалив на плечи корзину, он тоже пошёл, уводя красавицу дочь.
Потом был вечер и визит в новый дом, тяжёлые ворота и молчаливые самураи открывшие их, сад и домик для чайных церемоний примыкавший к горному склону. На вымощенной камнями дорожке они встретили двух утитонинов. Акеми сразу узнала их, - того что хотел зарубить её отца и другого, отбившего удар.
- А вот и цветок сакуры! Кстати Тэкео, случайно спасённый тобой! - язвительно бросил первый в ответ на их поклоны. - Не кланяйся так низко старик, а то опять что-нибудь уронишь и тогда даже Тэкео со всеми куклами не сможет вас защитить!
При этих словах второй самурай побледнел, но подавил гнев и спокойно ответил:
- Побереги красноречие для будущих походов Юудэй. Мой меч не путает кукол и людей, даже если в жизни они поменялись местами.
Теперь побледнел Юудэй, его рука легла на рукоять катаны:
- Благодари небо что сегодня господин Ясухиро не велел тебе совершить сэппуку! - сквозь зубы процедил он.
Тэкео улыбнулся:
- В принятии решений я руководствуюсь честью и не дожидаясь приказа сделаю сам последний шаг на своём пути, но не будем задерживать достойных людей Юудэй. - он кивнул на девушку с отцом замерших в глубоком поклоне. - Негоже осенней листве парить рядом с цветком сакуры.
Они пошли дальше и выпрямившись Акеми посмотрела им вслед. Утитонины шли рядом. Рослый, могучий Тэкео и натянутый как струна Юудэй.
Куклы... Лишь потом, когда замелькали серые, зимние дни она поняла то, о чём услышала в разговоре. Сменившись в карауле и наточив своё оружие, Тэкео... мастерил кукол! Шил и раскрашивал маленькие тряпичные фигурки, подгоняя их под размер своих сильных рук. Такое занятие могло бы послужить поводом для насмешек, но никто не решался задеть чудаковатого самурая.
В военных походах его катана и вакидзаси молниями разили врагов, а кинжал танто завершал кровавое дело. В бою "кукольник" не ведал страха и жалости, но в жизни был добр, спокоен и справедлив. Даймё уважал его, а враги и завистники молчали, лишь иногда позволяя себе злословить шёпотом за его широкой спиной. Иногда он дарил кукол детям, а по праздникам устраивал представления, воткнув в землю палки с растянутой на них накидкой. Простолюдины, - дети и крестьяне толпой окружали его, дивясь и смеясь на уморительные кривляния тряпичных фигурок что бились и любили, жили и танцевали на руках этого воина.
На его представления прибегала и Акеми. Иногда вместе с ней появлялась её новая робкая подружка Эйка, - дочь управляющего. Однажды после очередного праздника, Тэкео раздал кукол шумной детворе. Акеми с Эйкой подошли и встали рядом, застенчиво улыбаясь. Посмотрев на них он развязал вроде бы пустой узелок и достал из него последнюю тряпичную фигурку, надел на руку, пошевелил маленькими ручками и крохотной головкой, а потом протянул её Эйке, смотревшей на него из за спины Акеми.
Эйка была счастлива, а Акеми чуть ни расплакалась, глядя на куклу, что теперь шевелилась на руке у подруги. Сколько раз она пыталась побороть свою робость и заставить себя подойти к нему после представления и вот сегодня наконец решилась. Подошла и не только сама, но и за руку привела с собой Эйку и всё для того чтобы кукла досталась ей!
Вернувшись в дом она оставила Эйку с новой игрушкой, прокралась по коридору к заветному окну и глядя на Луну, освещавшую далёкие горы, горько заплакала. Слёзы текли по её прелестному лицу, по восхитительным белым щекам, висли на пушистых и длинных ресницах. Горькие слёзы обиды на эту несправедливость, а ведь родители говорили что красота принесёт ей счастье, что само небо благословило её. Наверно так оно и было, раз сам даймё взял её с отцом в этот дом и по праздникам она сама наполняла саке его драгоценную чоко, среди белолицых и вычурных гейш, игравших на музыкальных инструментах, услаждавших слух господина нежным, щебечущим пением и глубокой ночью провожавших его на покой. Ей завидовали и даже подружка Эйка. Действительно всё было так хорошо, но сегодня она отдала бы всё на свете за куклу, что протянул Эйке этот молчаливый самурай.
Выплакавшись, Акеми вытерла слёзы рукавом кимоно и посмотрев на Луну поклялась небу что чего бы ей это ни стоило, не вернётся со следующего праздника без куклы Тэкео, тем более что приближался Ханами, - главный праздник идущей Весны. На Луну набежало облачко, значит небо услышало её. Успокоившись Акеми возвратилась в спальню. Пробираясь среди спящей прислуги она разглядела Эйку, та крепко спала и вместе с подушкой обнимала куклу. Воспоминания... Они были такими яркими что слёзы опять навернулись на прекрасные глаза Акеми и встряхнув головой она обнаружила что раннее утро незаметно прошло. Солнце ярко освещало зелёные склоны гор под синим, бездонным небом. Дом просыпался, наполняясь далёкими звуками и караул утитонинов уже сменился внизу. Оглядев телохранителей она улыбнулась, - Тэкео не было, Юудэя не было тоже, значит он будет стоять здесь в ночь, а вечером на празднике Ханами, она увидит Тэкео.
День прошёл в ожидании, среди суеты и приятных, шумных забот. Умывшись вместе со всеми они с Эйкой вернулись в спальню и собрав одеяла и подушки, стали одеваться помогая друг другу. Это было не просто. Надев белые халатики и обмотав вокруг бёдер слой ткани, смеясь и подбадривая друг друга они расправили ткань, чтобы она была видна из под кимоно. Помогая друг другу они надели верхнюю часть, зафиксировав под грудью. Положив ленту на воротник и осторожно закрепив её ещё одной верёвкой, они увидели жену управляющего. Войдя к ним мать Эйки посмотрела на девушек, готовая предложить свою помощь, но увидев как ловко всё делает Акеми, улыбнулась ей и одобрительно кивнув дочери вышла.
Закончив с подготовкой они стали надевать кимоно. Надев и закрепив его двумя дополнительными верёвками, девушки в два ряда намотали пояса оби, положили дополнительные накладки и повязали на них ещё один слой ткани. Закрепив подушечки за спиной, они наконец завершили облачение, сформировав на них красивые банты. Нарядив подругу Акеми всплеснула руками:
- Эйка! Какая ты красивая!
- Ты тоже, только бант кривоват... Что-то у меня не получилось.
Оглядев подругу Эйка подозвала остальных, у которых тоже всё было по-разному, - у одних не получались банты, на других не ладно сидели кимоно. Смех и крики наполняли спальню, все как могли словом и делом помогали другу другу. Девушки крутились, вертелись, расправляли складки на непослушной ткани и кимоно, держали банты и верёвки. Кто-то не одевшись до конца, уже примерял деревянные гета, - угловатые шлёпки на высокой танкетке - подошве.
Акеми теряла терпение и думала что это никогда не кончится. Про себя она злилась на Эйку, - эту богатую неумеху и как могла помогала ей в совершенстве уже своего наряда, а ведь кроме него надо было ещё успеть уложить волосы. Тоже целая эпопея!
У некоторых причёски были уже готовы. Решив сэкономить время они сделали их накануне и провели ночь на деревянных подушечках чтобы не помять уложенные волосы. Теперь эти счастливицы, облачившись в гета и кимоно, осторожно белили и красили лица, поглядывая на суетившихся подруг.
Время шло и яркое Солнце неумолимо ползло по небу приближая праздничный вечер. Акеми показалось что прошла целая вечность когда непослушный наряд наконец был надет, волосы покрыты воском и уложены, лицо накрашено, а маленькие, от природы миниатюрные ножки обуты в тяжёлые и громоздкие гета. Глядя в зеркало она не узнавала себя.
Из прозрачной глубины на неё смотрела не девочка и даже не девушка, а молодая женщина, ослепительно прекрасная в юной и сияющей красоте. Огонь Весны искрился в её глазах, длинные ресницы роняли загадочные тени в эти озёра, манящие и бездонные. Матовая белизна её кожи скрывала нежный румянец, кокетливо проступавший среди этой снежной белизны. Брови тонкими крыльями чаек парили над озёрами глаз, а нежные пухлые губы, скрывали улыбку цветов сакуры, переливаясь оттенками Весны. Она улыбнулась и в зеркале отразилась жемчужная белизна... Её улыбка!
С трудом оторвавшись от созерцания незнакомого отражения в котором так и не узнала себя, она обнаружила застывшую Эйку. Вместе с другими девушками она восхищённо её разглядывала.
- Акеми, ты прекрасна. - тихо сказала Эйка.
- Принцесса. - зашептались другие.
- Принцесса цветов сакуры!
Смутившись ещё больше Акеми огляделась. Нет, ей не показалось,- все, абсолютно все, разглядывали её. Солнце заливало комнату и среди мыслей кружившихся в голове, ярче всех сияла одна: "А может уже пора? Может быть уже можно идти на праздник?"
- Девушки! - чей-то голос ворвался в сказочный мир. - Девушки, вы готовы?
Они обернулись с трудом возвращаясь из своих грёз. В дверях стояла жена управляющего.
- Уже полдень. - продолжала она. - А нужно ещё помочь слугам украсить сад, расставить фонари и подготовить домик для чайной церемонии!
"Как же так?" - удивилась про себя Акеми. "Целая вечность прошла, а ещё только полдень... Но домик для чайной церемонии... Выходит что сегодня господин Ясухиро не станет пить саке, а это значит что на празднике она будет свободна!"
От радости у Акеми закружилась голова и тяжёлые гета показались вдруг удобными и лёгкими.
"О небо!" - подумала она: - "Я сегодня самая счастливая!"
Она снова оглядела нарядных подруг. Некоторые подражая моде и гейшам, почернили зубы, но сейчас Акеми не завидовала им. Выйдя вместе со всеми и шагая по коридору она опять услышала голос жены управляющего:
- Эйка, Акеми, - в чайный домик! Остальные - на кухню и в сад!
"Ещё одна удача!" - подумала девушка: - "Сказочный день какой!"
Выйдя из дома и отделившись от остальных, они направились к чайному домику. Их гета радостно стучали по вымощенной дорожке. Из домика вышел господин Ясухиро, за ним показался управляющий. Остановившись, девушки грациозно им поклонились и даймё пристально на них посмотрел. В его тёмных глазах были восторг и изумление когда он разглядывал девушек, скромно стоявших перед ним и прятавших взгляды за опущенными ресницами. Насмотревшись он повернулся к управляющему:
- Это кажется Ваша дочь?
- Эйка господин. - тихо ответил тот. - И...
- Помню! - перебил Ясухиро. - Бесстрашная Акеми. Юная, прелестная и бесстрашная. Настолько, что защищая своего отца, закрыла его собой от мечей моих воинов. Глядя на неё я понял что и нежные цветы сакуры бывают прочнее стали. Акеми! - обратился он к ней.- Счастлив будет мужчина что разделит с тобою дом! В Ханами мне не нужно саке, - его и ласки гейш я предпочту мудрости старых друзей и красоте сакуры за чайной церемонией. Помогите мастеру Шину подготовить дом и сад, а потом наслаждайтесь праздником!
Коротко им кивнув даймё пошёл по вымощенной дорожке. Управляющий почтительно следовал за ним. Ещё раз поклонившись господину, девушки вошли в чайный домик.
Тишина и покой окружили их. Казалось что здесь даже стены источают тонкий, приятный аромат. Мастер Шин одетый в простое, светлое кимоно, тихо двигался в полумраке просторной комнаты, расставлял цветы и свечи, причудливые чайники в виде птиц и драконов, раскладывал подушечки для гостей. Зайдя в комнату девушки скромно ему поклонились и Акеми тихо произнесла:
- Почтенный господин, мы готовы послужить Вам.
Оглядев их Шин улыбнулся, спокойно и доброжелательно, затем взял две подушки и бережно положил их на коврик перед чайником, над которым клубился парок, поставил возле него две изящные пиалы и плавно взмахнул рукой приглашая помощниц садиться.
- Снимите гета и дайте вашим прелестным ногам отдохнуть, ведь их ждёт испытание праздником. - тихо сказал Шин наливая в пиалы чай.
- Разве праздник может быть испытанием? - удивилась Акеми подходя и снимая гета.
Посмотрев на неё Эйка тоже разулась и обе девушки осторожно присели на подушки. Разлив чай Шин улыбнулся и повторил приглашающий жест.
- Испытанием может стать не только праздник, но и каждое мгновение жизни. Собственно так оно и есть, - продолжал чайный мастер. - Небо испытывает нас работой и войной, отдыхом и любовью, а мы, хотим того или нет, усваиваем каждый урок.
Слушая мастера подружки пригубили чай. Он разливался внутри живительным теплом и всё тело отзывалось на него то лёгким волнением, то приятной истомой. Взяв одну из подушек чайный мастер сел напротив них и скрестив босые ноги сам наливал им чай словно знатным гостям.
- Чем мы всё-таки можем Вам помочь господин? - спросила робкая и молчаливая Эйка.
Акеми поддержала её сказав:
- Вы прислуживаете нам, словно мы - Ваши гости и это так необычно и ... непривычно. - тихо закончила она.
Шин улыбнулся опять:
- Пейте чай, отдыхайте и не тревожтесь ни о чём, а помогать мне не нужно. Чайная церемония, - искусство для одних рук. Моих! Другие руки ей не нужны, - даже такие изящные как ваши. Вы пробудете здесь до начала Ханами. Считайте это подарком судьбы, ведь любой праздник несёт радость отдохнувшему человеку! И примите мои извинения юные создания, - пока я украшаю сад, вам самим придётся наливать себе чай.
Легко поднявшись Шин убрал подушку и поклонившись девушкам вышел из чайного домика.
- Акеми это сказка. - прошептала Эйка. - А может мы ещё не проснулись?
- Проснулись. - ответила Акеми. - И принимаем подарок судьбы!
- Какой мудрый человек.- сказала Эйка про чайного мастера.
Наполнив пиалы Акеми посмотрела на ветви сакуры за окном:
- Все чайные мастера, - люди Неба, они знают прошлое и видят будущее... О каком же испытании праздником сказал этот достопочтенный господин?
Время до начала Ханами прошло тихо и незаметно. Сидя на подушках девушки болтали о пустяках, разглядывали сад за окном удивляясь тому как гармонично он переходит в ландшафт примыкавшего к нему горного склона. Солнце играло в цветах сакуры, серебрило мох на камнях и убегало по склону к далёким горным вершинам. Небо приобрело лёгкий, вечерний окрас когда возвратился Шин и поблагодарив за приятное общество, всё также вежливо проводил их до дверей.
Деревянные гета показались отдохнувшим ногам непривычно тяжёлыми, когда попрощавшись с мастером, девушки оказались на вымощенной камнями дорожке. Чайный домик теперь был огорожен плетёными ширмами, между которых дорожка вела к дому даймё. Среди камней и деревьев сакуры лежали коврики с подушками и пиалами, а под деревьями стояли каменные фонари. Внутри них горели язычки пламени, мягко освещая сад.
Вдалеке у тяжёлых ворот было какое-то движение. Повозка с бочонками рисового саке пропускала пришедших гостей союзного клана, которые шли к дому даймё оставляя обувь у порога. Когда все они прошли, слуги выкатили за ворота имения повозку с саке. Вслед за ними направились самураи.Свободные от службы шли на праздник, бросая шутки и остроты оставшимся в карауле. Стоя на дорожке Эйка и Акеми пристально разглядывали их.
Сердце Акеми билось томительным ожиданием и вздрагивало когда она всматривалась в каждого утитонина выходившего из дома.
"Ну где же ты?" - думала девушка: "А может быть уже даёшь представление? Может быть я пришла слишком поздно и ты уже прошёл? О небо!"
- Акеми, что с тобой? - она покачнулась и Эйка взяла её за руку.
Из дома показался Тэкео. Высокий и спокойный, - тёмная скала в накидке поверх хакама с хаори, за поясом которой блестели мечи.
- Пойдём! - Акеми потянула за собой Эйку. - Пойдём скорей!
Ничего не понимая та едва поспевала за подругой, пока за воротами ни увидела за кем они так спешат.
- Акеми! - Эйка дёрнула её за руку. - Ты меня сейчас с ног собьёшь... Мы ему на пятки наступим, а потом про нас сплетни пойдут... Ещё бы... Дочь управляющего и та что наливает саке самому даймё, бегают за каким-то самураем, впридачу слишком старым для них и шьющим забавных кукол!
Резко остановившись, Акеми вырвала руку из руки своей подруги.
- Он не старый, - он сильный, а ещё самый красивый на свете!
- Ну не знаю... - Эйка посмотрела на широкую спину Тэкео. - По мне так симпатичней Юудэй, да к тому же разговорчивей и моложе, а этот твой... Да ему уже почти тридцать лет!
- Юудэй глупый и злой, а говорит одни гадости! - отрезала Акеми.
- Нет!
- Да!
Дойдя до окраины деревни где цвели деревья сакуры и шумел долгожданный праздник, подружки успели наговориться, обменяться тычками, поссориться и помириться, а потом всё это было позабыто среди разношёрстной толпы, общего веселья и окружавшей их красоты.
Лучи вечернего Солнца рассыпались по цветущим деревьям сакуры. Её цветы играли разными оттенками, преломляясь в этих лучах. Они были радугой, были нежной палитрой, цветом жизни пришедшей Весны и светом надежды, растопившей замёрзшие души.Бочонки саке были открыты и кувшины уже ходили по рукам наполняя чашечки чоко.
Акеми не упускала из виду Тэкео. Она смотрела так пристально что он вдруг обернулся и посмотрел на неё в ответ. Как оказалось вовремя... Чья-то рука потянула её за кимоно и грубо толкнула Эйку. Она вскрикнула и упала. Акеми обернулась. Рядом с ней стоял самурай. Он был пьян и на его серой одежде виднелись монцуки чужого клана.
- Гейша! - хрипло бормотал он и тянул её к себе с мутными, застывшими глазами.
Резко вырвавшись она отступила.
- Что-о-о?!! - захрипел он и лицо самурая исказилось от ярости.
Выхватив меч он тут же замахнулся на неё, а потом чья-то спина в накидке быстро её заслонила. Она услышала лязг металла и хлёсткий звук, словно кого-то ударила плеть, - это Тэкео отбив удар, сбил с ног чужака плоской стороной катаны. Он был не один и тут же подбежали другие, а рядом с Тэкео встали утитонины его клана среди которых оказался Юудэй.
Увидев его Акеми удивилась. Откуда он взялся? Его же здесь быть не должно! Засверкали мечи и отступая от рубящих друг друга людей, Акеми смотрела только на Тэкео. Сбросив накидку он выхватил короткий меч вакидзаси. Орудуя им вместе с катаной и парируя удары, он наносил противникам раны, но не хотел никого убивать. Крестьяне разбегались в стороны, опрокидывая лотки и фонари. На землю лилось саке, а под цветущими сакурами разгоралась настоящая битва.
Всё изменил Юудэй. Взмахнув катаной он снёс первую голову. Чужаки взвыли и под их натиском обливаясь кровью рухнул утитонин. Алые брызги полетели вокруг с криками разгоревшейся бойни.
Тем временем в чайном домике, господин Ясухиро любовался цветами сакуры. Чайная церемония подарила всем мудрую беседу и общество старых друзей. Поговорили о холодах Зимы, пришедшей Весне и долгожданном Ханами, а потом о гейшах, философии Пути и военных походах.Мастер Шин бесшумно скользил по комнате, наливая чай почтенным гостям. Он успевал заварить свежий чай, добавить масла в светильники и поменять благовония. Прихлёбывая чай один из гостей спросил:
- Разумно ли отпускать самураев пить саке и любоваться цветением сакуры?
- Все мои самураи - закалённые воины. - спокойно ответил даймё. - Но также как гроза уступает место чистому небу, на смену битвам приходит мир и воины вместе с мечами прячут в ножны кровавую ярость. С праздника они возвращаются также достойно как и уходят туда!
- Но тем не менее. - не сдавался гость. - Достаточно одного вопроса чтобы их уличить!
- В чём же? - искренне удивился даймё.
- В непотребстве и пьянстве!
Когда Шин добавил им чаю, господин Ясухиро помолчал выдержав паузу, а потом сказал:
- Неудобные вопросы порождают недостойные ответы. К чему изобличать воина в очевидном, когда уместнее будет промолчать, ведь отвечая, он или солжёт, что в разговоре с господином будет недостойно или скажет правду, но в обоих случаях эта правда заставит его совершить сэппуку. Везде, где это возможно, я не задаю людям неудобных вопросов. - спокойно закончил он.
- Однако этот шум вдалеке. - продолжал гость. - Говорит о... нюансах идущего праздника!
Даймё прислушался:
- Шум? Наверно это Тэкео кукольным представлением как всегда развлекает чернь.
Поперхнувшись чаем, гость промакнул полотенцем губы скрывая усмешку:
- Его представление похоже всем нравится и очень убедительно, - я бы и сам не прочь посмотреть!
Вдали слышались громкие крики, среди которых доносился скрежет и лязг мечей. Теперь уже все гости с интересом прислушались к звукам далёкого "представления". Через какое-то время всё стихло. С невозмутимым спокойствием господин Ясухиро сделал знак Шину разливать свежий чай.
В сгустившихся сумерках на краю деревни, крестьяне зажгли уцелевшие фонари. Их тусклый свет осветил цветущие ветви сакуры и лежавшие вокруг окровавленные тела. Простолюдины уложили их в ряд, разделив лишь по знакам кланов. Головы были сложены отдельно, чтобы уцелевшие самураи позже разобрались сами, какая и кому из них принадлежит. Среди погибших оказались все воины чужого, союзного клана, а из местных, - Юудэй и несколько утитонинов.
Тэкео, распоротый пополам умирал. Он лежал поверженой чёрной птицей, не убрав окровавленные мечи. Собрав силы он при свидетелях заявил уцелевшим что был единственным зачинщиком драки, решив таким образом избавить их от необходимости совершить сэппуку.
Растолкав самураев к нему протиснулась Акеми и упав на колени сжала его окровавленную руку. Её маленькие ладони исчезли в ней словно рисовые шарики. Он улыбнулся ей как старой знакомой.
- Жена?
- Любовница?
- Гейша? - зашептались вокруг.
Люди шептали что-то ещё, но Акеми их не слышала. Сжав холодеющую руку Тэкео, она согревала её своим теплом, глядя как незримая тень ползёт по его лицу. Даже сейчас оно оставалось спокойным.
- Как твоё имя? - тихо спросил он.
- Акеми. - шепнула она наклонившись к нему.
Его лицо напряглось и согнув свободную руку он с трудом пошарил ею в окровавленных складках хаори. Достав что-то он протянул это ей и в бледном свете Луны Акеми разглядела куклу. Маленькая тряпичная фигурка в нарядном платье лежала на её ладонях.
- Акеми. - прошептал он. - Ты красива как цветок сакуры. Возьми... Мой последний подарок. Будь счастлива!- его рука вдруг крепко сжала её ладонь, а потом дрогнула и разжалась.
Глаза Тэкео были открыты и смотрели куда-то вдаль, но бледная тень на лице погасила их невидимое пламя. Спрятав куклу в кимоно Акеми поняла что плачет. Непослушные слёзы текли по её щекам оставляя холодные следы.Она потеряла человека о котором так много думала, но ничего не сказала и даже прикоснулась к нему только сейчас, не разделив ни одного счастливого мгновения. Кто-то тронул её за плечо, - рядом стояла Эйка.
- Юудэй погиб. - сказала она. - И я гета потеряла. - она показала на свои босые ноги. - Теперь мать закроет меня дома!
- Хочешь, возьми мои. - сказала Акеми тайком вытирая слёзы.
- Нет. - Эйка помотала головой.
Её кимоно было перепачкано землёй, со спины исчезла подушечка с бантом, а один рукав был порван до самого локтя.
- Пойдём Акеми. - сказала она и добавила. - Крестьяне их похоронят.
Поднявшись, Акеми в последний раз взглянула на тёмную фигуру Тэкео и наклонившись закрыла ему глаза:
- Прощай любимый... - она сказала это так тихо что даже Эйка её не услышала.
Возвращаясь они смотрели на звёзды. В чёрном небе их яркие россыпи казались небесными цветами, словно невидимая сакура раскинулась в вышине, раскрасив ночь весенними красками.