«Туухэтоорихэгуй, угорхигдохогуй» (бурятск.) «История не забывается, а род - не прерывается»
«Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком,-канат над пропастью. В человеке ценно то, что он - мост, а не цель…» - девушка, читающая в оригинале «Так говорил Заратустра», нажала кнопку «скрин» на планшете, отправив эту фразу в копилку прочих понравившихся, осевших в сознании, над которыми стоит подумать позднее. Неожиданно в коридоре раздался щелчок входного замка и Дара, потянувшись в кровати, повернула шею в сторону коридора, растирая пальцами занемевшую шею.
Платиновая, сильно накрашенная блондинка буквально влетела в комнату.
- Дарка, ты еще не спишь? Это очень хорошо, - и она выдохнула.
- Юль, ты чего так рано? Еще двенадцати нет вроде. Вечеринка не задалась? - брюнетка немного растрепала рукой густые волосы и зевнула.
Дара, в генах которой текла кровь двух великих народов - бурятского и славянского, обладала крайне выразительной внешностью. Смуглокожая, с миндалевидными темно-карими глазами и густой копной от природы смоляных волос, девушка носила еще и довольно оригинальное, даже в наше время, имя.
Дара.
Это имя дал ей дедушка. Знала она его мало, да и имя его даже не совсем сразу смогла бы вспомнить. Называла она его не иначе как Найжи Баабай, то есть крестный отец. Она мало общалась с ним, редко бывала в деревне - его последнем пристанищем перед смертью. Дедушка дожил до преклонных лет, но как-то так сложилось, что с матерью Дары они не нашли общего языка. Потому и будучи девочкой, она бывала у него довольно редко, наездом, в редкие выходные. Но очень уж был колоритен дед, чтобы не вынести воспоминаний о нем из своего детства. Сухой, маленький, темнокожий бурят с бусинками совершенно черных пронзительных глаз под кожными складками век. Голос его был сухим и гортанным, будто со временем потерял краски, отчего речь старика была ровной и абсолютно бесцветной, как и его совершенно седые волосы. В его же маленьком деревенском домике для девочки было много интересного - пучки сухих трав, конского волоса, различных статуэток, скребков, бубнов, сосудов и других вещей, значения которых девочка не знала, и знать не могла, но их вид и запах приводил ее в благоговейный трепет.
Найжи Баабай склонялся над ней, поглаживая ее жесткие волосы своими смуглыми, заскорузлыми пальцами с большими желтыми ногтями, широко улыбался ртом, сохранившим редкие зубы и глаза его, темные, старческие, но горящие пронзительным черным живым огнем по-прежнему впивались в нее всем своим блеском:
- «Дара! Воительница моя! Внученька приехала!»
- … ну и Витька предложил бизнес-идею! Они в евро заплатят, прикинь? Дарка, ты меня вообще слушаешь?- Юля нахмурилась так, что перманентные брови сошлись в одну линию.
- Да, да, Юль. Засиделась я. Устала. Что ты говоришь? - Дара выключила планшет.
- Понятно. Опять свои «Майнкампфы» читала? На этом убогом гитлеровском языке? - блондинка причмокнула, плюхнулась на расстеленную кровать ягодицами в рваных местами джинсах и направила палец в темный экран выключенного планшета в руках Дары.
- Юль, не убогий гитлеровский язык, а язык немецкий, относящийся к группе романских языков. История этого языка начинается еще в раннем средневековье. На нем сейчас в мире разговаривает более ста миллионов человек. Сейчас, Юль! А не один Гитлер, тогда…
- Садись, «пять»! Зачетку студентка иняза города Иркутска на стол! - блондинка засмеялась, открыв полный ряд ровных зубов, половина из которых была обычной металлокерамикой.
- Дар, я тебе полчаса уже наверно рассказываю, а ты в облаках витаешь. Только одного не пойму, кто тому виной, - Гитлер или Сережка все же, - наш белокурый ариец, давно укравший твое сердце? О, майн херц…
В лицо Юли плюхнулась подушка, и теперь хохотала Дара.
- Сережа, Сережа… украл… Ахаха….
Юлия, прыгнув пантерой на Дару, вцепилась в рукав ее зеленой пижамы зубами, издав при этом утробный рык голодного зверя и девушки, борясь и смеясь, закатились по стол, стоящий между их кроватями.
Дара - (бурятск.) имя, значение-воительница (здесь и далее – прим. автора)
- В общем, Дарка, я нашла тебе неплохой калым. Витька сказал, что вариант один на тыщу лет! Немцы, из так называемой «золотой молодежи». Пара ребят из Дрездена, проездом в Иркутске, напоследок хотят посмотреть Байкал. Завтра с утра арендуют теплоход, один из «Ярославцев» на сутки. Им нужен сопровождающий, отлично владеющий немецким. Завтра утром в Листвянке тебя ждут. До Листвянки тебя Витька докинет на своем драндулете. Ты им несколько сказочек про Священное Море расскажешь (умоляю, не делай такие глаза) - уж кто-кто, но ты со своими энциклопедическими знаниями, сможешь это сделать как никто! И с хрустящими евро в руках вернешься свежая, красивая, обкумаренная кислородом следующим утром! А!?!
Юля, разгоряченная идеей, продолжала извергать поток слов на удивленную девушку.
- Юль, Юль, стоп. Коней притормози. Я тебя поняла. Уймись уже.
Юля умолкла, ее ухоженные руки нащупали чашку с остывшим чаем, и она прихлебнула, с ожиданием глядя на подругу.
- Дорогая моя, я не гид, - продолжила Дара. - С чего это ты вдруг решила, что я потяну это? Да, я знаю язык, но совсем не обладаю сведениями о маршруте, например, по которому они собираются следовать. Да, я знаю кое-что о Байкале на уровне чайника. Ребята, которым по карману фрахт теплохода на сутки вполне могут позволить себе полный тур по озеру. Причем с профессиональным гидом и полными удобствами. На Байкале куча компаний, предоставляющих подобные услуги. Прокатят их по Священному Морю с ветерком, везде остановятся и исполнят все прихоти, в виде борща, блинов или ухи из выловленного только что немецкими руками омуля.
Юля, отхлебнув чай, кивнула головой.
- Ты права. Да. Ребята так и поступили бы. Но у них ровно одни сутки до отъезда из города. И эти сутки они решили потратить на то, чтобы проветрить свои бюргерские задницы на ветре Байкала. Зачем это профессиональному гиду? Туры многодневные, не мне тебе рассказывать. Ты сама на этой гостиничной ниве в Листвянке прошлое лето оттарабанила менеджером за семь тысяч деревянных в месяц. Их не нужно таскать по очередному чудесному мысу с россказнями о живущих тут барабашках, и пояснять, что вот если они пройдут по этой утоптанной тропе, то явно обязаны услышать, какой тут барабашка живет и чем он сейчас присел пукнуть.
Дара скривилась. Юля всегда была острой на язык, но иногда ее тон все же коробил.
- Ребята хотят просто переводчика-сказочника, который им под звук волн донесет всю прелесть этого места. Они совсем не хотят вдаваться в эти тонкости-подробности крутой энергии природы. Понимаешь? Этим двум немцам нужен просто человек, тыкнувший пальцем с теплохода в нечто и сказавший: «Тут, чуваки, здорово!». Дарка, ведь они неплохо платят за это. Знаю, у вас с Сережей свадьба на носу. Думаю, хороший будет вклад на празднование. Букет невесты должен быть самый шикарный, и я, кстати, собираюсь его поймать!
Юля засмеялась. С удовольствием взглянула на Дару, которая согласно двинула бровью.
- В принципе, Юлька, ты права, сижу тут вечерами. Сережка работает постоянно. Видимся редко, он ведь на этих скважинах буровых сутками пропадает. Он, прежде всего, для нас старается, а я носом кручу. Ну, кому, как ни мне, немцев-то прогулять? Тем более на теплоходе команда, чего бояться, не пропадем. Действительно, Юль, спасибо. Выезд во сколько? Вещи же еще собрать нужно. Не успею выспаться. - Дара пожав плечами, зевнула. - Я в душ на пять минут. И спать. Разбудишь? Телефон у меня, кажется, умер. С батареей что-то.
«Вить, завтра в десять ждем. Согласна».
Нажатие кнопки «отправить» пустило смс в свободное плавание по нужному адресу. Платиновая блондинка облегченно вздохнула, как-то странно усмехнувшись.
…Вой раздавался где-то настолько близко, что девушка замерла и перестала дышать. Она разомкнула веки, но увидела лишь ту же тьму, что обволакивала ее раньше. Двигаться она не могла. Будто ее ноги и руки были налиты свинцом и приколочены к чему-то неровному и холодному. Она слабо застонала. Пытаясь поднять голову, покрутила шеей в разные стороны, пока не услышала животное дыхание прямо возле своего левого уха. Прерывистое и хриплое, оно сопровождалось каплями падающей горячей слюны. Девушка замерла. Ее обнюхивали. Мокрый пятак носа тыкался в ее раскрытые невидящие глаза, губы, шею. Существо свирепело. Вонь разложения исходящая из тыкающейся в нее пасти, вызывала рвотные позывы. Когда холодный нос достиг ее груди, он остановился. Сделав несколько длинных вдохов, он застыл. Существо вздрогнув, вдруг отрыгнуло и ударило ее лапами, царапнув кожу на груди. Поставив лапы на ее грудь, существо завыло долго и протяжно, словно волк…
- Дар, ну ты и кричала! Вставай! Уже девять. Через час Витька приедет. Кошмары что ли? - блистательная вечерняя блондинка Юля превратилась в довольно несвежую девушку с поникшими пережженными прядями на голове. Только татуированные брови находились на своем месте.
Дара, прищурив один глаз, разлепила второй и сконцентрировала его на подруге.
- Я кричала? Сильно?
Юля кивнула.
- Наверное, сон нехороший снился, - вздохнула Дара.
Она зевнула, растрепала волосы, удившись яркости солнечного света, врывающегося в окно их с Юлей съемной однушки. Значит, этот летний день будет солнечным.
Хорошо. Вещей можно взять минимум. Девушка до сих пор не верила, что согласилась вчера на подобную авантюру. Дара не была легкомысленной, склонной принимать скоропалительные решения, в отличие от своей подруги. Она была вдумчивой и рассудительной.
- Дарка, давай, давай, отрывай попу от кровати, - раздался веселый голос подруги из кухни вперемешку с запахом скворчащих на сковороде яиц. - Чеши копну, чисти клыки и иди жевать завтрак. Витька будет скоро, - прибавила Юля.
Ровно в десять дверной звонок взорвал коридор звонкой трелью и Юля побежала открывать. Витя, субтильного телосложения юноша, отчего-то постоянно хлюпающий носом, будто у него перманентный насморк, заглянул в девичью комнату со словами:
- Красопетки, видели день-то какой сегодня намечается! Солнце уже палит, как сдуревшее. Будем, как идиоты, плавится в городе сегодня. На Байкале-то будет офигенно! Прохладно и благодатно, блин. Везет же кому-то! - Он ущипнул Юлькину филейную часть и загоготал.
- Олух царя Небесного, твои мозги уже давно сплавились. Когда еще в начальной школе таблицу умножения запомнить пытались. Мне только одно интересно - дым из ушей твоих идущий в школе огнетушителем пытались сбить и по носу попали, что он у тебя теперь постоянно не работает? – усмехнулась Юля.
- Дорогая, я тоже тебя люблю! - просиял Витя. - Где наша арийка?
Дара вышла в коридор с небольшой спортивной сумкой через плечо, в голубых джинсах и кипенно-белой футболке, соблазнительно обтягивающей ее упругую грудь. Волосы она собрала в высокий хвост резинкой, а лицо, практически не нуждающееся в косметике, украшала лишь тушь для ресниц и блеск для губ.
Витя присвистнул.
- Ек-макарек, какие теперь арийцы не ординарные пошли…черноволосые и с третьим размером черных глаз…огого….
- Витя, какой размер черных глаз? - девушки прыснули от смеха, толкнув друг друга локтями.
- Дар, что это? - Юля удивленно направила указательный палец на кулон на черном шнурке, висящий на груди Дары. Кулон изображал волка с разинутой пастью и прижатыми к голове ушами. Тело его было согнуто в дугу, лапы касались друг друга, а кончик хвоста соединялся с разинутой пастью зверя, образуя форму круга.
Этот старый, почерневший местами кулон мама надела на ее шею в последних классах школы, когда умер дедушка. К тому моменту Дара не видела дедушку несколько лет, но знала, что он умер в последний приезд ее матери в деревню. Умер быстро и легко, безо всякого брюзжания и жалоб на здоровье.
Дара знала, что этот кулон не был какой-то заурядной ювелиркой. Это был их родовой амулет. Назывался он бо-нохой, что означало «шаман-собака». Из сбивчивого рассказа матери она помнила, что бо-нохой все знают о своих хозяевах, и что произойдет с ними в будущем. Если к дому хозяина приходят злые духи, то шаман-собака «лает» и не пускает их. И этот амулет, по словам матери, является настоящим защитником своего хозяина. Но Дара относилась к таким рассказам как к древним преданиям, которые совершенно случайно достали из шкафа, как пыльное белье и потрясли им. Впрочем, кулон она носила с удовольствием, как знак рода, как часть истории, к которой она принадлежала своей частью крови.
- Дара, у тебя конкретное раздражение на груди, ты погляди! – заметила с беспокойством Юля.
- Юль, ну чепуха, натерло наверно. Но скорее всего, аллергия. Я вчера клубники переела, ты ж знаешь, она уже пошла. Вчера на рынке килограмм купила и охомячила в одиночку, тебя не дожидаясь. Я уже антигистаминное выпила.
- Вот корова, и мне не оставила пару ягодок? - Юля театрально надула губы.
- Девочки, брейк. Пора-пора. Дарка, у тебя сумка одна? Доки взяла?
Не дождавшись ответа, Витя, подхватил сумку, и, распахнув дверь, быстро полетел вниз по лестнице.
- Третий размер! Быстрей! Немцы ждут! До Листвянки еще пилить! - раздалось гулом с лестничной клетки.
- Ой, Юленька, боюсь, что уже не успею Сережке отзвониться, - всполошилась Дара. - Телефон вчера на зарядку не поставила, да и толку от него - батарее капут. Позвони ему, будь дружком. Расскажи что да как, крепко целую и люблю его безгранично. Завтра буду в Иркутске и наберу ему. Возможно уже с нового телефона, если сумма в евро не изменится.
Дара хохотнула, поцеловала подругу, схватила с вешалки толстовку, нырнула ногами в кроссовки, и уже бежала по лестничному пролету вниз.
- Ситдаун плиз, мадемуазель! - Витя хлопнул дверью своей девятки за впорхнувшей в машину Дарой, отчего девушка подпрыгнула. Сорок минут тряски по гравию, и она снова увидит любимый Байкал.
Десятью минутами позже Юля набрала телефонный номер, и, услышав недовольный мужской голос, прикусила кончик наращенного ярко-красного длинного ногтя:
- Сережка, привет! Разбудила, солнышко? Уехала твоя, только что, гидом на Байкал подработать. Да, да, прямо сейчас. У нас программа-максимум в минимум времени. Я знаю, дорогой, ты сегодня отдыхаешь. Прем в «Баргузин» и целуемся на задних рядах. Вечер и всю ночь - ты мой, полностью мой, мой и только мой. Я очень соскучилась, Серж. Все, жду.
Нажав кнопку сброса вызова, Юля кинулась к шкафу выбирать самый сексуальный наряд из всех имеющихся в ее гардеробе. Выходной обещал быть чудесным!
* * * * *
Листвянка представлял собою небольшой поселок с населением в пару тысяч человек, зажатый между берегом Байкала и отрогами Приморского хребта. Оглядываясь по сторонам, Дара отметила, что в последнее время гостиничный комплекс поселка неплохо разросся. Прошлым летом девушка по срочному трудовому договору приобрела бесценный опыт работы менеджером по приему и размещению туристов в одном из гостиничных комплексов поселка. Работа в «Байкалофф» Даре нравилась. Из Иркутска до поселка ее докидывал корпоративный транспорт, график 3 через 3 абсолютно устраивал. Сама работа, заключавшаяся в приеме, встрече и размещении гостей была совершенно непыльной. Да и язык она неплохо подтянула за три месяца работы. Немцев, австрийцев и швейцарцев на Байкале было удивительно много, и Дара стала незаменимым переводчиком. Да и сама атмосфера работы в гостиничном комплексе на Байкале восторгала девушку. Свежий воздух, пляж Листвянки, на который она могла спокойно выходить почти в одном купальнике, захватив лишь полотенце, всегда свежий омуль, который она обожала - все это имело лишь плюсы, минус же был один и довольно жирный. Платили за работу до безумия мало. Как уже сказала Юля, семь тысяч «деревянных».
Дара, завязав рукава толстовки на талии и перекинув ремень сумки через плечо, посмотрела на Витьку, который громко матюгался.
- Ну, вот что за на фиг, опять чего-то в движке стреляет! Чертова рухлядь! - он, оттерев пот со лба, с силой пнул колесо своей девятки. - Хоть бы назад мне доехать без приключений! Короче. Подруга, автобусы тут часто ходят, завтра, как причалишь с мешком денег, добирайся на нем. Надежнее будет.
Дара улыбалась.
- Витя, если немцы заплатят так, как обещали. Я на такси доеду до Иркутска с ветерком. Ты только посмотри, как поселок за год разросся!
Она приложила козырьком ладонь ко лбу и обвела Листвянку взглядом.
- Да такой же, как был! Пляж облагородили. Пирс, наконец, отремонтировали, чище стало. Вот и все новшества. К году Байкала готовятся.
- Ох, Вить. Двести лет Байкал не видела! - Дара с нежностью посмотрела на тихие волны вечно голубой и чистой воды, играющей в солнечном свете оттенками желтого, оранжевого и белого.
- Год всего, не преувеличивай, арийка! Пошли к пирсу спустимся, кажись, вон там ваш «Ярославец» уже. Да-да, бюргеры на палубе греются. - Витя, откинув ладонь ото лба, перестал щуриться. Он узнал этих двух парней из ночного клуба.
Встретились они совершенно случайно. Витя, вышедший покурить на свежий воздух из шумного, орущего заведения, увидел двух очень пьяных парней, разговаривающих на иностранном языке. Один - пухлый брюнет просто висел на высоком блондине и что-то мычал. Витя сообразил, что говорят они на немецком языке.
- Ребят, помочь? – закинув выкуренную сигарету в урну, парень обратился к друзьям, не надеясь собственно, что его поймут.
- Данке шен. Да. Такси, где у вас такси? - отозвался блондин.
- Говорите по-русски? – удивился Витя.
- Кляйн. Мало говорить русский. Понимать больше, – блондин протянул руку Вите.
- Гюнтер!
- Виктор, - пожал протянутую руку парень.
Он вызвал такси, помог загрузить друга Гюнтера в машину и даже обменялся с ним номерами телефонов. А позавчера Гюнтер обратился к нему с просьбой найти сопровождающего в краткосрочной прогулке по Байкалу, непременно хорошо владеющего немецким. Тогда-то Витя и обратился к Юле. Он знал, что ее соседка по квартире - Дара является студенткой иняза и вроде бы изучает немецкий. Дару он знал мало, но прекрасно понимал, что она, имеющая опыт работы в гостинице, как никто подходила на эту возможность подкалымить. Тем более Витьке перепала пара хрустящих иностранных купюр за сотрудничество.
- Ну, молодцы, ты посмотри-ка! Вить, ну какой пирс сделали! Не то, что раньше - доски ходуном под ногами прыгали! - Дара поднялась на палубу теплохода следом за Витей, который подал ей руку.
- Виктор?- белозубо улыбаясь, к ним подходил высокий блондин с совершенно прозрачными ресницами и бровями. Голубые глаза с восторгом переключились на стройную смуглокожую брюнетку.
- Да, да. Вот и ваша сопровождающая. Зовут Дара. Умница и красавица. Витя толкнул девушку в бок. - Переведи!
– Здравствуйте!*
Говорит на немецком.
- Меня зовут Дара, как уже было сказано. Рада встрече.
Улыбаясь, она протянула руку блондину. Молодой человек, не сводя с нее восхищенных водянистых глаз, на редкость крепко ответил на рукопожатие девушки своей узкой, но крепкой ладонью.
- Ральф, Ральф, иди сюда! У нас просто чудесная сопровождающая! – закричал Гюнтер и молодой, довольно упитанный молодой человек повернулся к ним.
Изогнув бровь, он уставился прищуренным настороженным взглядом на молодых людей на палубе. Словно очнувшись, резко поднялся и направился к ним, широко улыбаясь.
- Какая чудесная фрейляйн! Гюнтер, где ты отыскал такой бриллиант? Ты смотри-ка, время зря не теряешь! – брюнет хохотнул и похлопал друга по плечу. Гюнтер немного смутился и заговорил шепотом:
- Милая Дара, простите этого неотесанного болвана из захолустья Дрездена. Вообще-то он чудесный парень, просто пара лишних килограммов веса давит на его мозг. А мозг у него гениальный. Инженер от Бога, и мне до него далеко.
Дара добродушно смеялась, поглядывая на замешательство брюнета, который покраснел чуть ли не до корней волос.
- Дара? Это ваше имя? - Ральф смущенно поднял глаза на девушку.
Она протянула руку брюнету, которую тот пожал вялой пухлой ладошкой.
- Да, рада новому знакомству, Ральф. Мне вас с Гюнтером сопровождать еще целые сутки. Надеюсь, вы больше не станете ругаться даже по мелочам. Впереди у нас много прекрасного, а именно Байкал. И я расскажу вам о нем много интересного.
Витя переминался с ноги на ногу, совершенно не понимая, о чем ведут диалог молодые люди. Он не решался встрять в их разговор и только сопел от напряжения.
Дара повернулась к нему:
- Витя, все хорошо. Мы познакомились. А где же команда корабля?
- Да тут они, где же им еще быть. Вон из рубки музыка громыхает. Тоже на этом вашем языке вроде.
- Рамштайн, Витька! Да, точно! Капитан, очевидно, в теме!
Из рубки вышел мужчина средних лет, и, опершись на поручень, щелкнул зажигалкой. Обернулся к компании и прикрикнул:
- Все в сборе? Можно отчаливать?
Он сплюнул в голубые воды, мягко обнимающие теплоход.
- Капитан? Как вас по имени-отчеству? Я – Дара, нам с вами сутки на одном борту.
Девушка подошла к мужчине и протянула ему ладонь.
- Сан Саныч! – мужчина опять сплюнул и бросил окурок в озеро. – Значит, ты сопровождающая немцев?
Взгляд из-под кустистых бровей был неприязненным. Руки он девушке не подал.
- Отчаливаем, спрашиваю?
Дара, опустив руку, пожала плечами. Почему она была принята недружелюбно Сан Санычем, отчасти девушка могла понять. Немецких туристов на Байкале не очень-то любили. Они предъявляли подчас завышенные требования к комфорту, компании, персоналу. Уж ей это было известно. Немцы, прибывающие в больших количествах на Байкал в поездах с удивительным уровнем комфорта, потом требовали такого же и на озере, будучи совершенно оторванными от российских реалий. Если в своих комфортабельных поездах они имели душ и право потребовать проводника с длинными усами, то тут им приходилось мириться с имеющимися условиями, недовольство которыми они вовсе не скрывали.
- Сан Саныч!
Из рубки вынырнула абсолютно рыжая голова с юным лицом в крупных веснушках. – К отплытию готовы!
Синие глаза помощника капитана уставились на девичью фигурку в обтягивающих джинсах, и парень, отряхнув ладони, протянул руку девушке:
- Лешка! – просиял он.
Маленький и коренастый, он оказался весь покрытый веснушками со лба до пят. Короткие шорты гавайской расцветки делали его особенно забавным.
- Механик я тут!
- Рада знакомству! – Дара пожала протянутую руку в мазутных разводах. – Дара! Вот, сопровождаю туристов!
- Я уже понял. Тут музыка моя не громко грохочет?
- Да что вы, Леш. Лично мне абсолютно не мешает. Я тоже люблю эту группу, - кивнула девушка.
Витя уже махал Даре с пирса, подпрыгивая, и кричал, что омуль горячего копчения, который он купил на рынке, Юлька назло ей съест весь без остатка. И потому он советует ей завтра прикупить его снова перед обратной поездкой в Иркутск.
- Хорошо, Вить! – крикнула она, махая ему в ответ.
«И чего это Юлька нос от него воротит? Хороший, заботливый парень, хоть и не красавец» – подумала она.
Все громче и громче урча двигателем, «Ярославец» отходил от пирса Листвянки. Отходил, чтобы отправить своих пассажиров в небольшое, но увлекательное путешествие по Священному озеру.
… Байкал – самое глубокое пресное озеро мира. При площади около тридцати тысяч километров и благодаря глубине более одной тысячи шестьсот метров, Байкал содержит крупнейший в мире объем поверхностной пресной воды – до одной пятой общемировых запасов! – Дара сделала небольшую паузу, наблюдая за реакцией немцев.
- Байкал – самое древнее озеро на планете. Оно принимает более трехсот притоков. Из них пять крупных. Среди рек, наполняющих Байкал, есть река Ледяная, получившая название от наледей, закрывающих русло реки даже летом, и только в самые жаркие годы она освобождается ото льда.
Дара, кашлянув, продолжала, показывая рукой на глубоко голубые пространства, плывущие перед взором. – Вода Байкала щедро насыщена кислородом до самых больших глубин. Абсолютно прозрачна. Прозрачность воды доходит до двухсот метров…
- Море, из которого можно пить воду, удивительно! – ухмыльнулся Ральф.
Компания молодых людей расположилась на палубе, накрытой тентом. Стол был уставлен тарелками с нарезкой из овощей, вяленой оленины и омулем. Дара говорила, делая небольшие глотки минералки, и молодые люди внимали ей с нескрываемым интересом.
- На озере невероятно много живописных мест с первозданной природой. Наше озеро по-настоящему магическое,– Дара улыбнулась, вытянула под столом палубы ноги в кроссовках и накинула на плечи толстовку. Несмотря на жару, прохлада Байкала ощущалась основательно.
- Так-так, ребята. Предлагаю отметить такое чудесное событие, как наша поездка и тем более такое, как знакомство с чудесной девушкой по имени Дара, отменно владеющей нашим языком!
С этими словами Гюнтер вытащил из сумки бутылку «Джек Дэниэлс» и торжественно помахал ею над столом.
- Браво, браво! – захлопал в ладоши Ральф.
Темная жидкость с готовностью потекла по стенкам стаканов.
- Я не пью, – отозвалась Дара. – У вас отдых, а я на работе все же.
Она подошла к перилам, втянув воздух шумных вод, сощурившись от яркого света солнца, отражающегося в них. Девушка с недовольством обратила внимание, что кожа под кулоном-амулетом по-прежнему горела. Будто волк хотел выжечь клеймо на ее груди.
«Странно» – подумала она в недоумении. «Почему лекарство не подействовало?»
- Ребята, совсем скоро на нашем пути встретится поселок с интересным названием «Большие Коты». Настоятельно советую пришвартоваться там и немного прогуляться по береговой линии. Временем мы располагаем с вами небольшим, далее Ольхона пройти не успеем, да это и ни к чему. Но наш маршрут замечателен тем, что все самые красивые места озера именно на нашем пути, и я вам их покажу. Ну и конечно, расскажу о них все, что знаю.
- Дара, – произнес Гюнтер (тот настойчиво ставил ударение на последний слог ее имени, что выходило смешно), – мы полностью в ваших нежных руках. Руководите!
Ральф разломал хребет очередной тушке омуля, и отправляя в рот большой кусок белой ароматной мякоти, хрюкнул от удивления.
- Гюнтер, который никогда не позволял командовать собой даже отцу, ты ли это? – он зашелся смехом.
- Дара, в очередной раз, простим моего грубияна-друга, который за поеданием чудесной байкальской рыбы, утерял часть разума – блондин хохотнул, и Ральф показал ему язык, на котором белели рыбные крошки.
- Швайн! – взвизгнул Гюнтер и щелкнул его по лбу.
- Вы обещали не ссориться! Кстати, можно я тоже угощусь омулем? – Дара улыбнулась.
- Конечно, милая. Угощайтесь. - Гюнтер придвинул тарелку девушке.- Вы такая худенькая, вам надо больше кушать.
- Спасибо. Мне всегда так говорила мама и дедушка. Наверное, так всегда говорят родные, пытаясь запихать лишний кусочек детям. Им всегда кажется, что они голодны.
Дара с удовольствием отправила в рот кусочек копченого омуля.
- Кстати, байкальский омуль – это рыба-эндемик. Такой рыбы вы больше нигде не сможете попробовать, кроме, как на нашем озере. Бывают особи весом до семи килограммов. Родом они из Северного Ледовитого океана. Арктический омуль проник в Байкал по системе рек около двадцати тысяч лет назад и приспособился к жизни в нем. Потому он, как и Байкал, уникален. В Байкале, в этом единственном месте на планете, много эндемиков – удивительных организмов, не встречающихся больше нигде. Кстати, вы не успели посетить нерпинарий в Листвянке? Ведь нерпа – это тоже эндемик Байкала. Один из трех пресноводных видов тюленей в мире, единственное млекопитающее, которое обитает в Байкале. Очень милое животное. В нерпинарии есть нерпа, которая рисует картины, представьте?
- Чудесно. Дара, вы действительно любите это озеро, когда вы рассказываете о нем, вы вся светитесь, – сказал Гюнтер, разливая виски в стаканы. – Кстати, вы упоминали про своего деда. У вас довольно экзотическая внешность для русской девушки. Расскажите, пожалуйста, о вас.
Щеки блондина раскраснелись от спиртного, и глаза заблестели.
«Ну что ж», подумала Дара. «Хотят немцы моих рассказов, значит, получат. Ведь они и платят мне за это»
- Кстати, совсем забыл! – Гюнтер хлопнул себя ладонью по лбу, – вот ваш аванс.
Он вытащил из кармана куртки несколько купюр и протянул девушке.
- Не хочу, чтобы вы ощутили себя ущемленной. Команда уже свой аванс получила.
- Спасибо, – Дара вытерла салфеткой руки и положила купюры в сумочку. – Мы уже почти подплываем к Большим Котам. Сейчас скажу капитану, что мы там причалим.
Через некоторое время в сопровождении молодых людей она шла по береговой линии поселка.
- Большие Коты получил свое название благодаря приспособлению для ловли рыбы, которое называлось «котцы». Рыба поднималась на нерест и здесь раньше была замечательная рыбалка. История поселка тесно связана с историей Байкала: здесь добывали золотоносные пески. Добыча золота на Байкале началась в середине девятнадцатого века. За пятьдесят лет отработки в этом районе было добыто более ста шестидесяти килограмм золота. Совсем недалеко, рядом с падью, находится гора Скипер – да вот она! – Дара сделала направляющее движение рукой. Отпив глоток минералки, она хотела продолжить, но Гюнтер ее перебил.
- Дара, присаживайтесь. Он расстелил прямо на гальке свою куртку.- Извините, что твердо.
Ральф пошло хохотнул, доставая почти пустую бутылку виски.
- Давайте выпьем за это чудесное место! Кажется, так русские говорят тосты? – он отхлебнул прямо из горлышка и протянул ее Гюнтеру. Тот отпил, и, вытерев рот ладонью, произнес:
- Дара, вы обещали рассказать нам о своих корнях, поверьте, нам будет очень интересно.
Волны озера накатывали на прибрежную линию, омывая гальку, веками отточенную и обласканную ими.
- Моя мама из древнего бурятского рода. Это национальность принадлежит к малым народам Сибири. Единственный ребенок в семье моего дедушки. Вы знаете, но для бурятского рода наличие лишь одного ребенка – это проклятие, кара Небесная. Бурятские семьи многочисленны, и если семье Божество не дает детей – это означает, лишь одно - семья проклята. Семья, где дети часто болели и умирали, или являлись единственными на протяжении многих лет, обращались к шаману с просьбой стать крестным отцом – найжи баабай.
В такой ситуации шаман совершал обряд и давал амулет, который ребенок должен был носить с момента обряда. Но отец моей матери сам был шаманом рода. Жили они в поселке Онгурен, находящемся возле мыса с названием «Рытый». Несмотря на то, что поток народа с просьбой исцелить или отслужить тот или иной обряд к нему не иссякал, дедушка был потерян. Когда умерла бабушка и его единственная дочь, то есть моя мама, не желая вникать в ситуацию рода и прочих шаманских предрассудков, покинула деревню, поступив в университет города Иркутска, потеряла с ним связь на долгое время. Когда дедушка узнал, что мама вышла замуж за русского и носит ребенка, он совсем рассвирепел. У бурят и ныне не приветствуется кровосмешение, а уж тогда, да еще и у единственной дочери шамана рода – это было неслыханно.
Он запретил ей даже посещать его. Но старость – не радость. Она перевезла его из Онгурена со всем шаманским скарбом в деревню под Иркутском и помогала ему. Дедушка прожил долгую и насыщенную жизнь. Но в семье моей мамы тоже сложилось не все очень гладко, – Дара сосредоточенно смотрела впереди себя. Во время своего рассказа она словно не видела ничего вокруг, кроме голубых волн озера, окатывающих берег. Она продолжила:
- Я тоже стала одним единственным, поздним и к тому же часто и тяжело болеющим ребенком в семье. Проклятие преследовало. Мой дедушка, уговорив маму, провел по всем правилам обряд, которые русские именуют «крещением». Он стал мне крестным. Несколько дней он взывал к Эжину. Он просил оградить и уберечь хотя бы меня. В память об этом у меня есть амулет.
- Как любопытно! – Гюнтер просто впивался глазами в лицо Дары, чрезвычайно заинтересованный этой историей.
Эжин (бурятск.) – хозяин местности, озера, рода. Покровитель, дух.
Он показал пальцем на грудь девушки.
- Это ведь он, верно?
- Да, это он. Дедушка был большим мастером. В любую вещь мог вдохнуть жизнь. Не профессионалом, конечно, но крайне талантливым любителем. Он собственноручно изготовлял амулеты и статуэтки. Я мало общалась с ним, но иногда бывала у него в деревне. Мама, которая была скептиком до мозга костей, ни во что не верила и просто все выкинула или раздала после смерти дедушки. А домик продала.
- Волк? – Ральф, слушавший девушку в пол уха, посмотрел на ее грудь.
- Волк. По-бурятски бо-нохой, – девушка невольно прикрыла амулет ладонью. – Только вот аллергия выступила у меня на груди, клубники наелась вчера. А выпитое лекарство что-то не спешит помогать, – смущенно проговорила Дара.
- А у вас фамилия вашего дедушки? Вы носите, наверно, ее с гордостью? – Гюнтер, прищурившись, посмотрел на нее.
- Нет, у меня фамилия моего отца. А вот мама, даже вступив в брак, девичью фамилию сохранила. Так и осталась Хантаевой.
Гюнтер растерянно кивнул и поднялся с гальки вслед за Ральфом, отряхивая джинсы от песка. Брюнет, словно ребенок, подпрыгивая и дурачась, кидал в воду камешки. Гюнтер стоял рядом с ним, скрестив руки на груди. По его задумчивому профилю девушка поняла, что он чем-то расстроен.
Неожиданно, прямо над ухом она услышала рычание и, замерев, негромко окликнула немцев.
- Гюнтер! Ральф!
Они обернулись. Буквально в паре шагов стоял крупный темно-серый пес, на его толстой шее был ошейник с металлическими клепками. Внимательно обнюхав замершую Дару, собака рыкнула, грозно посмотрев на молодых людей. Задралась верхняя губа, обнажая клыки и черно-красные десны, шерсть на холке поднялась. Утробно рыча, пес медленно пошел на молодых людей…
* * * * *
- Да что за черт! – Сергей отнял трубку от уха и раздраженно нажал «отбой».
Юля, в ярком желтом шифоновом платье, сидящая напротив него за столиком, томно вздыхая, облизала остатки молочного коктейля с трубочки, после чего заглянула в глаза молодого человека.
- Ты Дарке названиваешь? Извини, забыла тебе сказать – она телефон дома оставила. Батарейка у него сдохла. Ну что можно еще ожидать от ее допотопной Нокии? – она пожала плечами. Потому и абонент не абонент, как говорят в турецких сериалах. Да и что толку от телефона на озере? Связь там местами, за Листвянкой ее, считай, и нет нигде.
- Логично. Просто могла бы мне хотя бы перед поездкой отзвониться, а то сорвалась на сутки неизвестно с кем.
Атлетически сложенный парень смял салфетку загорелыми пальцами и бросил ее возле тарелки.
- Сережкин, ну почему бы ей не подзаработать, если выпала такая возможность! К тому у нас есть целые сутки вдвоем. Ни от кого не нужно скрываться. Знал бы ты, как мне это надоело! Эти встречи урывками, съемные квартиры на ночь, боязнь проговориться, ляпнуть ей что-нибудь не то. Сереж, я устала, как собака. Дара, конечно, моя подруга, я ее люблю и ценю, но кто ж виноват в том, что она попалась тебе раньше? Тебя я люблю и ценю гораздо больше, – Юля кокетливо провела наращенным красным ногтем по ширинке Сергея, запустив руку под стол.
- Юль, мы с тобой на эту тему уже говорили. Я откладываю разговор с Дарой потому, что берегу ее чувства. Ну, нельзя человеку так резко на голову ведро ледяной воды выливать! Ты же знаешь, она недавно маму похоронила. Надо дать ей время прийти в себя.
- Да, да, да, знаю! Уже полгода в себя приходит! – девушка, вытащив руку из-под стола, зло отвернула голову к окну кафе. В отражении стекла Сергей видел, что татуированные брови над голубыми глазами девушки сдвинулись в одну угрожающую нитку.
- Юлечка, ну перестань дуться. Наш сеанс уже скоро, гляди-ка, кино начинается через 15 минут, а мы еще не в зале. Сидим тут и спорим. Билеты у тебя? Пойдем?
- Пойдем,- Юля повернула к нему лицо с покрасневшими глазами. Действительно, что это я… - она улыбнулась, подхватила сумочку и встала из-за стола.
- Люблю тебя, - она чмокнула в щеку Сергея, который приобнял ее за талию. – Сегодня ты только мой!
Выжженные добела пряди волос щекотнули молодому человеку лицо, и он лучезарно улыбнулся, отпуская беспокойные мысли о Даре.
* * * * *
- Не машите руками! Стойте и постарайтесь не двигаться! Тем более не вздумайте бежать! – голос Дары дрожал, готовый вот-вот сорваться. Она даже не сообразила, что говорит на русском, и напуганные немцы ее не понимают.
Ральф, видя приближающегося рычащего пса, дернулся в сторону.
- Стой! – закричала девушка уже по-немецки. – Не убегай! Собака воспримет вас как агрессоров! Опустите руки! Это чей-то пес! Видите ошейник?!
Гюнтер, опустив руки, растерянно смотрел на животное, которое со злобным рыком приближалось к нему.
- Лада! Лада! Ко мне! Ты чего творишь?- со склона показалась седая голова пожилого мужчины. – Ко мне, сволочь эдакая!
Собака, которая вплотную подобралась немцам, нехотя оглянулась. Ее пасть закрылась. Но глаза ее, влажно-черные и злые продолжали держать молодых ребят на мушке. Она, оглушено залаяв, резко повернувшись на лапах, так, что галька обсыпала обувь блондина, побежала к хозяину.
- Что за черт? – закричал Ральф, будто очнувшись. – Это животное чуть нас не съело!
Понимая, что опасность миновала, Дара поднялась, и, отряхнув куртку, шагнула к притихшим немцам.
- Собака не виновата, ребят. Хозяин отпустил ее без поводка. Все подобные беды не от животных, а от их хозяев, которые не умеют осуществлять за ними полноценный контроль, - сказала она.
- Неважно! – взвизгнул Гюнтер. – Отстреливать таких надо – хозяев или собак или всех вместе! К черту это место! Уезжаем отсюда! Я приехал смотреть Байкал, а не кормить своим мясом вонючих псов!
Поднимаясь по трапу, Ральф с тревогой оглядывался на опустевший берег.
* * * * *
- Сан Саныч, там же Дара! Ну, эта девушка, сопровождающая. Может, я спущусь на берег? Вдруг им помощь нужна? – Леша показывал рукой в сторону берега, на котором собака, взявшаяся будто ниоткуда, обнюхивала испуганную девушку. Через загар на лице молодого человека россыпь веснушек стала еще ярче.
Тяжелая ладонь капитана опустилась на плечо парня.
- Охолонись, дурень! Тебе кто деньги тут выдает: фашисты, эта Дара или я? Ты – механик теплохода. Ты – часть моей команды, и слушать ты должен меня, понял? Тебе тут за твои душевные порывы платят или за то, что предусмотрено твоей должностной инструкцией? Придут и скажут следующую точку маршрута, и мы отчалим, ясно? Вон, бежит немчура с этой прошмандовкой, на их языке лопочущей! Трап выкидывай и в рубку! Кстати, пожрать пора. Кока у нас, как видишь, не предусмотрено, благодаря немчуре – бич-пакет запарим. - С этими словами капитан зашел в рубку, оставив растерянного Лешу на палубе.
- Ральф, я надеюсь, ты не потерял фотоаппарат? Очень уж не хочется выслушивать причитания твоей матушки, что ее сын потерял очередную дорогую вещицу! – сказал Гюнтер, кинув быстрый взгляд на друга.
Компания, расположившаяся в небольшой, но уютной кают-компании, совмещенной с камбузом, уже поделившаяся впечатлениями от посещения бухты, восстановила прежнее веселое настроение.
Брюнет похлопал себя по груди и, обнаружив на ней дорогущий цифровой гаджет, висящий на шее, осклабился.
- Ну что ты, дружище! Тебе больше не придется за меня краснеть и прикрывать мой зад, не переживай! Я еще успею запечатлеть как тебя, наконец, кто-нибудь превратит в фарш. Пусть и не местная собака, а какое-нибудь привидение! – Ральф хлопнул по плечу блондина.
Гюнтер, скорчивший гримасу, обернулся к Даре:
- Милая Ундина! Куда мы следуем далее?
Девушка, которой было немного не по душе возрастающая степень алкогольного опьянения мужчин, расцепила пальцы рук, сложенные в замок.
- Совсем скоро у нас по маршруту необыкновенное место – мыс Крестовский, - заговорила она. – Это наиболее примечательное место на западном побережье Байкала. Мои предки, буряты, раньше именовали его мыс Дайн-Хошун, что означает «мыс войны». В далекие времена на горе Крестовского мыса стоял сторожевой пост. Когда неприятель приближался, именно с этого мыса об этом предупреждали сигнальными кострами. Ученые нашли здесь остатки древней крепости. С четырех сторон его окружали высокие каменные стены. Мы вполне можем причалить к пирсу мыса, и осмотреть достопримечательности этого мыса. Кстати, там установлен работающий маяк, являющийся ориентиром для проходящих по Байкалу судов. Так что, ребята, там есть что сфотографировать! – закончила Дара, вопросительно посмотрев на немцев.
- Предлагаю выпить за это! – поднял полупустой стакан Ральф. – Надеюсь, там найдется место, где перекусить? Мне надоела эта холодная рыба! – и он с раздражением оттолкнул от себя тарелку с омулем.
Через два часа в кафе с названием «Наран» компания поглощала буузы с рубленым мясом. Хозяйка заведения, улыбаясь необычным посетителям и подавая горячий бараний бульон в пиалах, наклонилась над Дарой:
- Ни один иностранец, побывавший в моем кафе, не должен уйти, не попробовав мой тарасун!
- Что есть тарасун? – Гюнтер уже довольно охмелевший, поднял бровь.
*Ундина – германо-скандинавский аналог русалки.
*Буузы – бурятские позы (блюдо из теста и мяса, приготовленное на пару).
*Тарасун – бурятская водка из молока, крепкий алкогольный напиток.
- Это алкогольный бурятский напиток. Правда, у него отвратительный запах и вкус – ответила Дара.
- Тарасун! Тарасун! – закричал Гюнтер и его подхватил Ральф. Дородная бурятка, поставив на дощатый стол кафе небольшой графин с мутной жидкостью, подмигнула Даре. В ее улыбке сверкнул золотой зуб, и девушка отвернулась. Ее взгляд упал на столик, расположенный в тени стойки. Голова, покрытая абсолютно седыми волосами повернулась к ней и лицо – плоское, смуглокожее, покрытое морщинами, настороженно смотрело на нее. Черные, глубокие глаза, такие же, как у деда, сверлили ее.
- Совершенно ядовитое зелье! – сказал Гюнтер. Понюхав содержимое стакана, он поставил его на стол.
Ральф же, отпив глоток, крякнул.
- Я теперь причастен к этому народу! – поперхнувшись, он покраснел и захохотал. Капилляры в его глазах расширились, и он хватал ртом воздух.
- Ребята, пойдемте к пирсу, - предложила Дара. - Пора двигаться на Ольхон.
Отведя взгляд от пристально всматривающегося в нее пожилого бурята, она перевела взгляд на немцев.
Гюнтер, поднявшись из-за столика, подал руку девушке. В этот же момент на его плечо легла сухая смуглая ладонь, и гортанный голос произнес на русском:
- Уноси свое грязное сердце со святой земли.
Глаза Гюнтера полезли на лоб.
- Что? – обалдело спросил он по-немецки.
- Уноси, - повторил старик. И добавил:
- Пока его не очистил волчий вой.
Его невысокая фигура бесшумно покинула кафе, оставив молодых людей в полной растерянности.
Гюнтер, сдвинув брови, пристально посмотрел на закрывающуюся за мужчиной дверь кафе. Вдруг удивление на его лице сменилось злостью, и он, словно ужаленный подлетел к выходу. Распахнул дверь, вывалившись за порог. Оглядевшись по сторонам, он не увидел ни души. На дороге, ведущей к пирсу, никого не было, лишь вдалеке, по правому побережью вдоль береговой линии не спеша двигалась группа туристов. Теплоход, который они взяли на фрахт, покачивался на волнах, и на его палубе виднелась фигура капитана с неизменной сигаретой во рту.
Вышедшие из кафе вслед за Гюнтером молодые люди, тоже осмотрелись по сторонам.
- Гюнтер, почему вы так напряжены? Ну, мало ли в кафе бывает выпивших людей? – сказала Дара. Она покосилась на пухлое лицо брюнета, которое выражало лишь полное равнодушие к ситуации и определенный градус выпитого алкоголя.
- Вы поняли, что он вам сказал, Гюнтер? Вы понимаете русский язык? – Дара пристально вглядывалась в профиль блондина, глаза которого были устремлены к пирсу. – Почему вы так встревожились? – ее пронзила смутная догадка.
Гюнтер, холодно улыбнувшись, повернулся к девушке:
- Ну что вы, Дара! Просто я не привык, что незнакомые люди без моего на то разрешения прикасаются ко мне. Еще и какие-то грязные азиаты! Кто он? Что он хотел от меня? И кто ему дал право вообще обращаться ко мне? Грязное животное! – в конце фразы голос Гюнтера почти сорвался на крик.
Уголки губ девушки опустились, и она расширенными глазами, ставшими почти черными, смотрела на него почти с неприязнью.
Ральф, пыхтя за спиной Дары, подал голос:
- Может, на теплоход поднимемся? Что-то эти брожения туда-сюда меня уже утомили.
И брюнет, застегнув «молнию» своей легкой куртки до горла, направился к теплоходу.
- Милая Дара, простите меня! Я мог оскорбить вас подобными словами. Извините. Мне искренне жаль. Я просто не терплю похабного отношения к себе. Сорвался. Пройдемте к теплоходу? – улыбнулся Гюнтер, протягивая руку девушке.
- Да. Конечно, пройдемте, – машинально ответила Дара. Она настороженно приняла протянутую ей холеную руку немца.
«Кто вы, херр Гюнтер?» – крутилось в ее голове, когда они поднимались на борт «Ярославца». «Кто вы и что тут делаете?»
* * * * *
…площадь острова Ольхон около семиста километров, ширина достигает пятнадцати километров. Высшая точка острова – гора Жима. Она расположена на восточном берегу, который в целом представляет собой крутой горный склон, обрывающийся в Байкал. Многие места острова в старину почитались местными жителями, исповедовавшими в те далекие времена шаманизм, как святыни. Это мыс Бурхан, гора Жима, мыс Хобой, священный шаманский лес в бухте Одоним…
- А вот тут, Дара, подождите, – Гюнтер опустил руку Ральфа, который неуклюжими движениями пытался налить в стакан новую порцию виски. Тот возмущенно поднял покрасневшие глаза на него и прикрикнул:
- Ну что интересного в бреднях этой девочки, дружище? Когда тебе стали интересны сказки в духе «Гензель и Гретель»? Пей и наслаждайся звуком волн!
Он икнул:
- Как же качка надоела…
- Ветер поднялся немного, – отозвалась Дара. Вот и качка. Скоро мы пристанем к Ольхону, а потом обратно. Можете вздремнуть на пути назад в Листвянку. Осталось потерпеть совсем немного.
Отчалив от Крестового, теплоход направлялся к Ольхону. К вечеру, по расчетам девушки, они причалят к острову, и она, показав все его прибрежные достопримечательности уже порядком опьяневшим немцам, надеялась отдохнуть в каюте по дороге назад. Дара уже предвкушала раннее утро в Листвянке с неплохой зарплатой в руках. «Сразу же надо позвонить Сережке, наверно, испереживался весь», - подумала она с улыбкой.
- Дара! Говорите там, на острове, есть магические места? Но там толпы туристов! Не поверю, что это не рекламный ход! То, что должно продаваться толпе, ничего не может иметь общего с настоящим магическим местом, Верно? – Гюнтер саркастически ухмыльнулся и посмотрел на девушку. – Магическое место должно быть по-настоящему магическим, сакральным и недоступным для толпы, согласитесь? Тем более, после вашего рассказа о вашей личной близости к народу с этими верованиями, я не сомневаюсь, что вы знаете больше, чем говорите. Мне просто интересно, я без иронии! – он засмеялся, откинув белый густой чуб со лба, и выставил ладони вперед как в жесте примирения. Голубые водянистые глаза смотрели на нее сосредоточенно.
- Магические места? - Дара усмехнулась. - Гюнтер, они здесь везде! Каждая пядь этой святой земли, каждый камень имеет свою историю, поверьте. Какого именно рассказа вы ждете от меня?
- Вы упоминали своего деда-шамана. А где именно он жил? – Гюнтер протянул Даре стакан с виски. Та мягко отклонила его, ответив:
- Жили они в поселке Онгурен. Он расположен в непосредственной близости с мысом Рытый. Это заповедная зона.
Ральф, все это время молчавший, спросил насупленно:
- Заповедник? Там что, жирафы бродят и их охраняют?
Он снова икнул.
Дара, покосившись на него, подняла глаза на Гюнтера.
- А давайте выйдем на палубу, на свежий воздух, Ундина? – тот в свою очередь ей улыбнулся и протянул руку.
Сидя на палубе, за столиком, который команда корабля успела прибрать, Дара начала рассказывать:
- Мыс Рытый местные жители именуют на свой лад - Хэр-Хушун. Дословный перевод – Гневный мыс. Жители поселка Онгурен испытывают перед мысом религиозный трепет. Мыс является исключительно шаманским местом. Дело в том, что на землю мыса нельзя ступать неверующим. Даже не всем шаманам разрешалось заходить вверх по руслу реки Риты, которая протекает там. На мысе, по преданиям, живут сердитые Боги, сыновья божества Ухэр, которые посылают сильные ветры. В этом месте часто бывали катастрофические селевые выбросы в Байкал грязекаменных потоков с деревьями и дерном. Там часто бьют молнии, а зимой напротив мыса каждый год возникает становая трещина во льду. Эта долина считается у бурят священной и закрытой для посещения. Жители поселка Онгурен неуклонно выполняют древнее правило: это место нельзя посещать женщинам, а шаманы после посещения оставляли там стельки от обуви. Если же вверх пади забредает скот, никто его не решается выгнать оттуда. По побережью мыса нет тропы, туда не ведут автомобильные дороги. Это место всегда было особо почитаемо здешними жителями. На горьком опыте многих поколений, когда люди внезапно умирали после посещения этого места, был объявлен запрет. Он соблюдается и сейчас. Ни один бурят не станет посещать мыс по своей воле.
В районе Рытого никто и никогда не проводил археологических исследований, именно поэтому сейчас это территория Байкало-Ленского заповедника. Здесь есть место, похожее на английский Стоунхендж. По преданиям местные туры* открывают врата в мир мертвых.
*Тур – искусственное сооружение в виде груды камней конической формы.
Гюнтер ударил кулаком по столу так, что он натужно скрипнул, произнес:
- Неужели и вы верите в это, Дара? Почему?
Девушка пожала плечами:
- Это история моего рода. Это мой народ и моя земля, Гюнтер. Я не могу не верить. Так было испокон веков. Кстати, скоро Ольхон. Я пройду в рубку, поговорю с капитаном.
«Надо снять амулет. Жжет, прямо сил терпеть нет», - дотрагиваясь до кожи на груди, она направилась в рубку.
Выйдя на палубу через несколько минут, Дара ощутила, как в нос ей ударил специфически сладковатый запах, который ни с чем не спутаешь. Немцы, стоя на палубе, курили свернутые вручную толстые сигареты.
«Травка? Или марихуана… Вот черт!» - подумала девушка, закашлявшись.
- О, Ундина! Не желаете? – Гюнтер предложил ей самокрутку. Чистейшая, я вас уверяю!
Раскрасневшийся Ральф хихикнул и сделал большую затяжку.
- Благодарю. Никогда не курила и не советую никому, вам в том числе. Извините, я пройду в кают-компанию, дышать нечем! – сказала она, смерив немцев холодным взором.
Увидев стол с подсохшими коричневыми подтеками виски и колы, перевернутыми тарелками, Дара почувствовала, как внутри начинает закипать возмущение. Свиньи.
Взяв тряпку, она принялась вытирать стол.
- Черт возьми, этого еще не хватало! – бормотала она. - Пьют, теперь еще и травку курят! Зачем я ввязалась в это? Дура! Скорей бы закончить с этим и получить деньги! Надеюсь, хоть к утру они проспятся! – она не заметила, что говорит это вслух на русском языке. Обернувшись, запыхавшаяся, она встретила прямой ледяной взгляд блондина. Тот, сложив руки на груди, стоял у входа и смотрел прямо ей в глаза.
- Вот, убраться решила, - она показала рукой на стол. – Капитан сказал, что до Ольхона совсем немного осталось.
Ральф, отодвинув Гюнтера с узкого прохода, плюхнулся на диван. Ковырнув в зубах ногтем, он сплюнул прямо на пол.
- Хех, какая же вы находка! Я же говорил, Гюнтер, это жемчужина! – глаза его, еще более раскрасневшиеся, уставились на холмики грудей Дары, обтянутых футболкой. Девушка отвернулась.
- Ну что же вы, Дара? Присаживайтесь! Если до нужного нам острова осталось время, то мы успеем еще побеседовать.
Расплываясь в неестественной улыбке, блондин указал рукой на диван. Глаза его оставались колючими.
- Все же ваш язык забавный! Слова словно катятся, как вода, журчат. Словно это море – красивое, но глубокое и ледяное, – произнес он.
«Странно, он вроде пьет, а пьянеет не так сильно, как брюнет, – отметила про себя Дара. Тот уже почти готов, а этот еще какие-то мысли выдает. Неужели он действительно понимает русский язык?» - она поежилась. Взгляд его – водянистый, но цепкий и безумный, пугал ее не на шутку.
- Дара, вы нам за это время рассказали много интересных историй. А сейчас, позвольте, я расскажу вам свою! – промолвил Гюнтер, доставая из портмоне пожелтевшую, старую фотографию с обломанными от времени краями. Взглянув на нее с грустью, немец протянул ее девушке.
С изображения смотрела расположившаяся на стуле молодая женщина, на плечо которой опустил руку стоящий рядом мужчина с роскошными усами, словно у Отто Бисмарка.
- Мои бабушка и дедушка, – пояснил Гюнтер.
- Красивые… - протянула Дара, не понимая, зачем ей эта информация.
Блондин откинул густые волосы со лба.
- Ну да, красивые! Снимок сделан буквально перед началом Второй мировой войны. А в июне 1941 года началась война с Россией. Вы же знаете это, не мне вам рассказывать, народ-победитель. Верно?– он ощерился в ухмылке. Знаете, Дара, почему я вам это говорю и показываю?
Ральф молча раскрывал скорлупки фисташек и кидал в рот зеленоватые орешки.
- Хотелось бы знать, – выдохнула девушка.
- Вот вы тут про род свой магический рассказывали, и я вас внимательно слушал. Отчасти я согласен с вами. Вы – язычники, обладающие определенными техниками обмана людей. Мой дед был офицером на той войне. И имел глупость под самый ее конец спасти представителя вашего народа. Тот, пройдя плен в Латвии, переболев тифом, работал в шахте, которой заведовал мой комиссованный с войны дед. От сильнейшего ранения он так и не оправился до конца своей жизни. Чем и какими сказками его одурманил тот бурят – неизвестно. Вроде бы он лечил его какими-то заговорами и травами. Но моему деду действительно стало лучше. Он поселил этого бурята в нашем доме. Случилось неожиданное – в него, в этого язычника, влюбилась моя красавица-бабушка. Я уверен – он околдовал ее, применил свои психотехники и силу внушения, вроде гипноза. Она сходила с ума, несмотря на то, что уже носила в чреве моего отца – она была готова бежать с ним куда угодно! Представляете? Но сбежал бурят. Один. Через несколько дней в Берлин вошли русские, и его судьба осталась неизвестной. Но мне известна судьба моего отца! Родив его, преждевременно, она покончила с собой, оставив слабого новорожденного моему покалеченному деду. Как они не умерли – это отдельная история. Страшная и долгая. – Гюнтер выхватил фото из рук девушки, которая с сочувствием смотрела на него.
- Гюнтер, можно я спрошу? Но причем тут бурят? Он ведь не совращал, простите за слово, вашу бабушку? Не надругался над ней?
- Ха-ха-ха, - блондин затрясся от смеха. – Нет! Он просто отверг ее! Этот недоразвитый азиат сломал жизнь людей, принадлежащих к роду баронов фон Берг! Жизнь моим предкам! – он почти кричал. Вот смотри!
С этими словами немец вытащил другое фото, такое же старинное, потертое и в глубоких царапинах.
- Я хотел приехать сюда, чтобы увидеть эти чертовы земли. Те, где он жил. Тот вечный враг, которому никогда не будет прощения. Ни от моего деда, ни от отца, ни от меня теперь уже.
Он залпом выпил почти наполовину полный стакан виски, стоящий перед ним. Ральф сидел, развалившись на диване, поглядывая на друга и девушку, то и дело пьяно ухмыляясь и подмигивая ей, что ее коробило.
Дара вгляделась в фото, которое ей протянул Гюнтер, и ее руки начали мелко дрожать. На фоне какого-то строения, очевидно хозяйственного назначения, стояли двое мужчин.
Один - тот же высокий бравый усач «аля Бисмарк», с предыдущего фото, а второй, одетый в робу, низкий и худой с густой черной копной волос молодой человек, был бурятом. У него был настолько пронзительный взгляд, что это ощущалось даже со старой фотокарточки. Дара знала этот взгляд, а эти черные, как смоль, волосы ей достались генетически.
- Найжи Баабай! – вскрикнула она и тут же, закусив губу, подняла глаза на немцев.
- Что ты сказала!? Ты его знаешь? – Гюнтер, внимательно наблюдавший за реакцией девушки, удивленно вскинул левую бровь.
- Эм… как бы сказать… - неуверенно протянула Дара. Она ощутила, что ее грудь наполняется тяжестью понимания того, что правда в этой ситуации совершенно ни к чему.
И слепому было видно, что, Гюнтер, уже достаточно опьяневший, преисполнен ненавистью к человеку на фото. Ждать он него можно всего, что угодно. Ральф скабрезно ей улыбался, открыто пялясь на ее грудь. Дара почувствовала, как где-то глубоко внутри звякнул тревожный колокольчик.
- Ты сказала Найжи Баабай! Ведь именно так ты именовала своего деда, я помню! – процедил Гюнтер. - Это он? Ты узнала его? Он был в плену?
Немец придвинулся к ней ближе.
- Мы теперь на «ты»? – Дара, откинув волосы на спину, с вызовом посмотрела в перекошенное от злости пьяное лицо блондина.
- Да, мой дедушка был в плену, – твердо сказала она. - Только очень мало об этом рассказывал. Вернее почти ничего. У него всего пара фото, сделанных в молодости. Но и по ним и без них я никогда, и ни с кем его не спутала бы. Мой дедушка был необычным человеком, как я ранее говорила. Он был шаманом рода. Сильным шаманом. Он один имел право уходить в глубину мыса Рытого. Там есть несколько туров, сооруженных его руками в защиту рода. Даже когда его призвали на войну, как и многих бурят и других представителей национальных меньшинств нашей страны, он знал и ее исход и то, что он выживет в любой ситуации. Его никогда бы не оставили Боги.
- Боги… шаманы… род… - Гюнтер истерически засмеялся. - Типичная язычница. Да как ты вообще смеешь отвечать мне так дерзко? – его голос зазвенел металлом. Глаза молодого человека, в сети красных капилляров, с увеличенными зрачками, буровили лицо девушки.
- Найжи Баабай, крестный, дедушка… ну-ну… - бросил он. - Эту тварь звали Жанбыл Хантаев. Он был простым танкистом в Забайкальской шестнадцатой танковой дивизии. Как он отплатил моему деду за свое спасение? Он свел с ума его беременную жену! Неблагодарная свинья! Граф Калиостро из страны варваров! Дед так и не пережил смерть бабушки. Умирая, он оставил письмо моему отцу, чтобы тот, когда повзрослеет, никогда не забывал, кто и при каких обстоятельствах оставил его без родителей. Отец никогда этого не забывал. Будучи сотрудником юстиции, он проверял имена и фамилии тех бывших советских граждан, которые были в плену и могли рассчитывать на денежную компенсацию. Моя добросовестная Германия провела программу по выплате денежных средств тем, кто находился в качестве военнопленных на ее территории. И действительно, в этих списках значился некто Жанбыл Хантаев. Твоя мать, в качестве ближайшей родственницы, подавала сведения о нем в министерство здравоохранения вашей страны. Но получить он компенсацию не успел. Сдох, как и положено таким собакам! – Гюнтер сплюнул прямо на пол каюты.
- Я ничего не знала об этом, – пробормотала потрясенная девушка.
- Смотрю, тебя вообще пытались держать от земных пакостей вашего святого рода. Только сказки в уши дули, – немец захохотал. - Но когда я сообразил и теперь утвердился в своей догадке, кто же ты такая, я был поражен своей удаче. Единственная из рода этой собаки, да еще и владеющая моим языком, оказалась здесь. Провидение Божье! Интересно сколько лет мои родные ждали подобного случая!? Случая, когда фон Берг может, наконец, размазать эту бурятскую грязь по стенке?!
Дара расширенными от ужаса глазами смотрела на Гюнтера, который был явно не в себе. Ральф глупо хихикал, то и дело отхлебывая из стакана, словно все происходящее было в порядке вещей.
Она выскочила из-за стола, и, опрокинула на пол пару тарелок, закричала:
- Вы ничего мне не сделаете! И никаких прав у вас нет! При чем тут я? Что вы там себе напридумывали, интерпретировали и кого там разыскали – меня совершенно не касается! Даже если мой дедушка в чем-то там был виноват, то он давно умер!
Побелевшее лицо Дары со сжатыми губами приняло решительное выражение.
- Я иду к капитану! С меня хватит! Пьяные живот … - последнее слово она не успела договорить. Сильный удар пришелся ей прямо в висок. Где-то в глубине уплывающего сознания Дара поняла, что, падает прямо лицом на столик с металлической окантовкой. На углу стола из опрокинутого стакана стекало виски цвета свернувшейся крови.
* * * * *
- Сереж, тебе не тяжело? Вот сумищи-то набил! Пол супермаркета скупил! Ты думаешь, у нас совсем покушать нечего, что ли?
Юля была очень весела. Дробно цокая каблуками по улице Байкальской, она подхватила под локоть молодого человека, нагруженного пакетами с продуктами. – А мне фильм понравился! Спецэффекты классные, музыка тоже! А как этот-то выскочил с автоматом наперевес и давай стрелять, а пули-то будто в нас летели, я аж завизжала! – трещала она безостановочно.
- Это стандартное 3D, Юль, а сюжет ни о чем, - заявил Сергей. - Я, если честно, откровенно скучал.
Юля, встретившись с ним взглядом, улыбнулась белозубой улыбкой.
Когда они свернули за угол и уже подходили к дому, неожиданно, будто из-под земли перед ними возникла бездомная дворняга. Задрав на холке грязную шерсть, она стояла перед ними и грозно рычала.
Молодые люди остановились. Юля затряслась всем телом, ее рука под локтем Сергея задрожала.
Зверь, переводя взгляд мутных глаз с парня на девушку и обратно, рыкнул и двинулся к Юле.
- Сереееж… - промямлила она. - Я боюсь. Я боюсь собак. Что делать? Бежать? – девушка взвизгнула, махнула руками и резко отступила назад.
Пса это явно раззадорило, и он уже скачками кинулся на нее, стремясь вцепиться в ее лодыжку.
Сергей, словно очнувшись, внезапно метким движением бросил пакет с бутылками вина в раскрытую пасть собаки. Стекло гулко звякнуло об собачий череп и, упав на асфальт, разбилось.
Улицу огласил собачий скулеж. Псина, тряхнув головой и с ненавистью смотря на девушку, отбежала в тень.
- Сереж! Бежим! Скорей в подъезд! – перепуганная Юля, пикнув ключом от домофона, распахнула дверь.
- Быстрей! Вдруг она опять снова кинется!
Сергей спокойно дошел до двери, которую девушка придерживала рукой, не выпуская при этом из поля зрения собаку. Та, неподвижно сидя на месте невдалеке, продолжала внимательно смотреть на них.
Только через полчаса Юля успокоилась и перестала ныть, что она с детства панически боится собак. Сергей, успокоив ее, еще раз попытался набрать номер Дары. Телефон, конечно же, был недоступен.
- Да вот он, ее нокешник старый валяется! Сереж, я же говорила тебе, что она его не взяла, – Юля уже была довольно бодрой и достала бутылку початого коньяка из холодильника.
- Да понял я. Но не пойму, что происходит со мной. Тревога какая-то - молодой человек потер виски и поднял на Юлю преисполненные тоски глаза.
Она же, облаченная в свое желтое мини, сияла как начищенный пятак, нарезая сыр.
- Это из-за дворняги что ли? Ты мой герой! Спас меня! Не переживай, все части моего тела остались невредимыми! – она хихикнула.
«Серег, что ты тут делаешь? О чем беседовать с этой курицей!? Да, она всегда безотказна. Но на этом все. Пора заканчивать с ней. Не все счастье в фееричном сексе, теперь-то ты понимаешь? Да и Дара куда-то рванула, даже не предупредив. Скорей бы ее увидеть и все ей высказать…» - мысли толкались и распирали голову.
- … Иди ко мне, солнышко. Зайчонок мой. – Юля обвила его шею пальцами и прижалась губами к макушке. Обойдя вокруг табурета, на котором сидел Сергей, она села на его колени, предварительно задрав платье. – Я уже без трусиков и вся горю!
Облизнув языком шею молодого человека, она направила его руку между своих ног.
* * * * *
- Вы ничего не путать, капитан! Меня интересант мыс Рытый! Мы должен пристать там! – выкрикивал Гюнтер под гул мотора, в упор глядя на перепуганного механика.
- Даст ист фантастиш, их ферштейн. Вроде так? – ухмыльнулся Сан Саныч, кинув взгляд на Лешку. - Мыс Рытый, говорите? А вы знаете, что там заповедная зона? И без разрешения администрации, которое она вообще редко кому дает, попасть туда – дело противозаконное и опасное? На мысе перекрест ветров, случаются аномальные вещи, да там и теплоходу причалить вряд ли удастся, а если и удастся, то нужно уходить в море опять – снесет его на фиг. Там даже самолеты падают. Вы с ума сошли, гражданин начальник? К тому же, почему являетесь вы? Где ваша переводчица? Через десять минут Ольхон, куда мы должны причалить. И, кстати, я слышал шум в кают-компании, что там у вас происходит? - сказал капитан. Сощурившись, он вглядывался в лицо выпившего немца.
- Она немного пить. Бушевать. Спать лечь. Отменить Ольхон. Ехать Рытый. Потом назад! – раздраженно пояснил Гюнтер. - Понять ты? Я платить!
Он достал несколько купюр и чуть ли не швырнул их Сан Санычу.
- Понятно теперь. До Рытого еще два часа будет. Надеюсь, проснется ваша. Сейчас ветра нет. Даже качки почти нет, и это очень хорошо. Иначе мы не сможем причалить к Рытому. Если егеря возникнут – расплачиваться будете вы. Берете на себя подобные расходы?
- Я? Да, да. Не думать о деньги. Их платить. – Гюнтер хлопнул капитана по плечу и, покачиваясь, вышел из рубки.
- Сан Саныч, вы уверены, что девушка напилась? Там вроде шум какой-то был, и крики. Может, драка была? Надо пойти туда и все выяснить! – произнес Лешка, поднявшись, чтобы пройти за немцем.
- Охолонись, я тебе сказал! – крикнул капитан так, что его лохматые брови подпрыгнули. - Сядь. Ты еще не понял, кто тут платит? Была бы она вменяемая, сама бы сюда пришла. Та еще дырка, я тебе говорю! Наше дело маленькое.
Лешка остановился.
- Но зачем им Рытый? – с недоумением спросил он. - Что за придурь? К тому же это риск, прежде всего для нас, Саныч!
- Эту придурь, парень, хорошо оплатили, – отрезал капитан, убирая купюры в карман. - Значит, нашептала им эта экзотическая дырка про экзотику мыса. А немцы поддали, курнули какой-нибудь хрени, вот и хотят на нее глянуть. Мы по времени укладываемся и это главное. Если причалить на Рытый не сможем – так пусть они хоть вплавь туда дергают, нас не касается. Мы свое дело выполним. Пусть там хоть Робинзонами остаются, а мы назад.
Капитан закурил, и дым заполнил помещение рубки.
- А сейчас чайку сообрази и в машинном отделении мотор глянь, че-то посторонний шум вроде слышу. Давай, давай, отрок, – поторопил парня Сан Саныч. Затянувшись, он закашлялся.
- Тоже мне, искатель правды нашелся. Нет правды теперь в мире, Лешка. Нет совсем. Всем миром вот эти евро и баксы правят.
* * * * *
С невероятным усилием воли девушка оторвала голову от поверхности, не соображая, где она находится. Очевидно, что один глаз совершенно заплыл и не открывался. Второй же она разлепила с трудом и тихонько застонала, пытаясь подняться. Руки, чем-то связанные за спиной, ее не слушались. Она предприняла попытку шевелить ногами – и, о чудо, - они были свободны! Отлепив щеку от дивана, Дара удивилась тому, что она мокрая. Скосив глаза на светлую обивку мебели, забрызганную алым, она поняла, что это ее собственная кровь. Липкая красная лужица уже подсыхала.
«Видимо, рассечена скула» - начала она соображать. Девушка помнила, что при падении она приложилась лицом к железному краю столика. Повернув голову, она осмотрела помещение кают-компании.
Никого.
Ее взгляд упал на захламленный стол, покрытый осколками разбитых стаканов, остатками еды и перевернутых одноразовых тарелок. Дара попыталась встать, но вышло лишь неуверенное движение. «Сконцентрируйся. Если их сейчас нет в кают-компании, значит они где-то рядом. С теплохода они никуда не денутся. А теплоход, судя по работающему двигателю, на ходу. Значит, на Ольхоне мы не причалили. Нужно встать и добраться до рубки капитана».
Девушке, наконец, удалось подняться на ноги. Голова гудела, картинка перед глазами прыгала, в заплывшем глазу, искрясь вспыхивали разноцветные огоньки боли.
- Помогите… - прошептала она. – Помогите! Капитан! Леша! – на этот раз она вложила в голос силу.
Вошедшие в кают-компанию две мужских фигуры обрели очертания. Это были немцы.
- Опа! Ундина наша проснулась! – заржал блондин. - Ты посмотри-ка, Ральф, на ее глаза! Один из них стал еще уже!
Ральф тоже захохотал, хлопнув в ладоши.
Волна запаха выкуренной марихуаны вонзилась в ноздри девушки. «Они обкурились. Теперь они совсем невменяемы» - с нарастающей паникой подумала она.
«Разговаривать, просить, умолять бесполезно. Но почему капитан не может принять меры? Ведь слышал и шум борьбы, и мой крик. Куда мы едем и зачем? Что они решили сделать со мной?», - мысли очень быстро сменяли одна другую в ее голове, словно выбрасываемые из колоды карты. «Скорее всего, они неплохо заплатили ему за молчание. Но и убивать они меня не будут. Кишка тонка».
- Капитан! Леша! Помогите мне! – сорвалась Дара в неистовом крике.
- Ральф, выруби эту собаку. Слишком много от нее шума. Заткни эту пасть, изрыгающую этот вонючий язык! – взвизгнул Гюнтер. Он тяжело опустился на диван, закинув ноги на стол.
Ральф, пошатывась, взял со стола пустую бутылку из-под виски и шагнул девушке. Его дикие глаза с внезапно увеличившимися зрачками уставились на нее, и в какой-то миг Дара подумала, что на нее пялится какая-то рептилия. Со всей силы она пнула стол, намереваясь сбить с ног немца, но тот не сдвинулся ни на миллиметр.
«Привинчен к полу, – сообразила она. «Логично. Мы ведь на теплоходе».
Собрав всю слюну во рту, она плюнула в лицо брюнета, процедив:
- Пошел ты, мразь!
В тот же миг на ее голову обрушилась бутылка.
- Это все, что ты можешь, дешевка… - успела прохрипеть Дара, прежде чем ее сознание померкло.
Ральф изумленно вытаращил глаза, и, неуклюже качнувшсь в сторону, согнулся пополам в неудержимом приступе рвоты.
* * * * *
В рубку ворвался Лешка, нервно комкая в руках замусоленную тряпку.
- Сан Саныч! Там девушка кричала!
Однако капитан «Ярославца» и бровью не повел.
- Мотор в порядке? – полюбопытствовал он.
- Да, вполне. Все хорошо. Я все осмотрел… Саныч, там эта девушка, Дара, и она кричала! Я слышал, она звала нас. Вам не кажется, что там происходит что-то страшное? – не удержавшись, парень ударил ладонью по стенке рубки.
- Кажется. Хотя нет. Я в этом уверен. – Сан Саныч выпустил струю табачного дыма, скосив взгляд на механика - И что?
- Как что? Вы в своем уме? Надо пойти в каюту и выяснить! – Леша схватил капитана за края его куртки. – Помочь ей!
- Иди. Давай. Только заметь, что ты один. И ты не Рэмбо, а они довольно крепкие мужики, к тому же, выше тебя на голову. Они пьяны и обкумарены. Иди! Вперед! Если хочешь быть котлетой вместо этой дуры – иди. Одним больше, одним меньше, – он ухмыльнулся. – Тебе даже денег не достанется. Если только в новостях местных два слова.
- Но что-то надо сделать, Сан Саныч! – не отставал Леша. Лицо его посерело, веснушки по цвету напоминали оспины. - Ведь у вас есть спутниковая связь! Давайте свяжемся с берегом!
- Ага. Давай свяжемся. Деньги изымут, еще и обвинят в незаконной коммерческой деятельности. Затаскают так, что тебе и не снилось. Ты что, вчера родился?
Капитан выдержал паузу и продолжил:
- А сейчас слушай меня. Мы идем на Рытый. Высаживаем всю эту компанию там и отчаливаем в порт Листвянки с деньгами. Тебе что, деньги не нужны? С нас спроса нет. Договор мы с ними не заключали. Паспортами не махали. Твоей матери когда операцию делать? Деньги еще нужны или государство щедрое помогло? Так вот они, деньги-то! – он хлопнул себя по карману. – Потерпи, Леха, малость. Скоро все закончится.
- Но также нельзя, не по-человечески так… - Леша выглядел удрученно, словно только что предал лучшего друга. – Нашу-то, бросать, Сан Саныч! – руки его упали на колени. – Дайте хоть закурить, что ли…
- Да на здоровье! – подмигнул ему капитан, протянул механику пачку. – Не замечал за тобой такой привычки. И это… Ты, Леш, к сведению прими. Наши бабы дома, из поездки нас ждут. А эта… не наша.
* * * * *
Девушка то приходила в себя, то опять отключалась, ощущая режущую боль. Болело все - связанные запястья, лодыжки, а голова вообще раскалывалась. Этот удар бутылкой она точно будет помнить долго, хорошо, хоть жива осталась...
Дара попыталась кричать, но выходил лишь сдавленный хрип. Очнувшись в очередной раз, она неожиданно ощутила грубые мужские руки, которые судорожно сдирали с нее джинсы вместе с трусиками, и новая волна боли ворвалась в ее сознание. Теперь ее пытались рвать изнутри. Рвать жестоко, яростно, как голодный пес выгрызает остатки мяса из валяющейся в луже кости. Прилагая последние усилия, она сопротивлялась, как могла, пустив в ход даже ногти и зубы.
Как во сне она услышала возмущенный крик, и неожиданно ее швырнули вниз, словно куклу. Она снова впала в забытье.
- Брат, да она настоящая кошка! – с раздражение сказал Ральф, потирая укушенную руку. - Я так и не смог познакомиться поближе с ее киской. Вот сучка!
- Ничего. Приедем на остров, там будет время на знакомство. Она надолго запомнит, кто такие потомки барона фон Берг! А потом выкинем эту на помойку, где ей и место, брат мой! Это место совсем скоро. Я говорил с капитаном. Он на редкость понимающий человек!
Гюнтер улыбнулся, прижал к себе хныкающего Ральфа и всмотрелся в уже почти темное небо, нависшее над Байкалом. Они наслаждались великолепным многоцветьем заката.
* * * * *
… - Сереж, ты только глянь! Что это? Впервые такое вижу! – удивленный голос Юлии, вышедшей на балкон, заставил Сергея поднять голову с подушки. – Да иди же ты сюда!
Он нехотя поднялся, натянул трусы и направился к балкону. Откинув шторку, юноша был удивлен, насколько контрастно свежим стал воздух после душного жаркого дня. Юля, еще мокрая после душа, завернутая в полотенце, внезапно замерла, медленно направив указательный палец куда-то на улицу.
Сергей посмотрел вниз. Под балконом сидела целая стая бездомных собак, не менее двадцати особей. Повернув морды в сторону балкона, где стояли молодые люди, животные сидели и выжидательно смотрели на них, почти без единого движения.
- Сережа, я схожу с ума, или они смотрят на меня? Псины стали нас преследовать? Что это? – Юля задрожала всем телом. Перевесившись через перила балкона, она истерично крикнула:
- Что вам, твари, надо? Давно вас не отстреливали? Пошли вон!
Сергей притянул девушку к себе.
- А ну, успокойся! Юля, да это просто типичная собачья свадьба! Ты им бесплатное шоу устроила.
Он усмехнулся.
- Иди, лучше согрей чаю. Мне завтра рано утром выезжать. Еще нужно с Дарой встретиться и поговорить.
- Надоел ты с этой Дарой! – вдруг вырвалось у Юли. Лицо ее было перекошено от гнева. - Я целый день слушаю, что ты о ней переживаешь! Звонишь как заведенный! Надоело все, понимаешь? Иди тогда и спи с ней! Что ты делаешь тут, со мной?
Девушка резко развернулась, и, бросив на него злобный взгляд, выбежала в комнату. Сергей услышал удаляющиеся всхлипы и потер переносицу.
«Действительно, что я тут делаю» - подумал он. Бросив взгляд вниз, он с удивлением отметил, что собаки, поднимаясь, словно по негласной команде стали расходиться в разные стороны.
* * * * *
- Выходи, я сказал! Спускайся, свинья! Быстрей!
Очередная затрещина, обрушившаяся на девушку, заставила ее оторвать руки от перил трапа и закрыть ими голову. – Пошла, я сказал! – Гюнтер пнул Дару, которая брела по трапу первой. Потеряв равновесие, она упала в прибрежные воды, подвернув лодыжку. Немец схватил ее за футболку на спине, отчего раздался треск рвущегося хлопка, и втащил девушку на берег.
- Ральф! Ты посмотри, вот он! Этот волшебный мыс! Магическое место, мать его!
Спотыкаясь, шатающийся брюнет спустился с трапа и махнул капитану. Лешка кинулся убирать трап. Гюнтер, взмахнув руками, словно дирижер, прижал правую ладонь к сердцу и разразился хриплым смехом.
- Брат, ты представь! Вот этот дрянной скудный берег – священное место для свиней! Подхватывай нашу Ундину, и пойдем прогуляемся!
Ральф, схватив Дару за тонкое запястье, рванул ее с земли на себя. В запястье что-то хрустнуло, и оно неестественно вывернулось. Девушка взвыла.
- О, ну наконец, мой брат разбудил спящую красавицу! Ундина, показывай нам дорогу до своего родового святилища! – донеслось до слуха девушки.
- Вот он, этот мыс из твоих сказок! Кроме ветра и камней я тут не вижу ничего божественного! Яви же нам его! – закричал Гюнтер и подошел вплотную к покачивающейся на ветру хрупкой фигурке.
Она представляла собой жалкое зрелище. Левый глаз заплыл полностью, и стал абсолютно неразличим под лиловой опухолью, скула рассечена – края раны разошлись, и спекшаяся кровь по краям создавала впечатление приоткрытого страстно зацелованного рта. Волосы, черные, сбившиеся в колтуны, обрамляли шею, на которой виднелись продольные кровавые борозды, уходящие в разрез декольте грязной, в засохшей пятнах крови, футболки. Девушка шаталась, но стояла на ногах. Она была в одних трусиках, ее стройные ноги, покрытые синяками и ссадинами, дрожали, но она стояла.
- Какой же у меня страстный брат! – оскалился Гюнтер. С брезгливым выражением лица он оттолкнул от себя девушку – Фу, свинья!
- Здесь… нельзя находиться, - с усилием произнесла Дара, качнувшись на ветру. – Никому.
- Хоть убей ее, одно твердит! – фыркнул немец. - Ненормальная язычница! Ральф, давай! Повеселимся тут! Для начала осмотрим это хвалебное шаманское захолустье! А потом устроим оргию, о которой потом шаманы будут слагать легенды!
Ральф, схватив девушку за вывернутое запястье, от чего она снова вскрикнула, потащил ее за Гюнтером, который постепенно удалялся вглубь берега.
* * * * *
- Все, Лешка. Работа выполнена. Отчаливаем. Отдать швартовые! – выдохнув, произнес капитан механику. – Ты чего?
Он наклонился над парнем, который сидел с разбитым видом. Его потухшие голубые глаза словно потеряли свой насыщенный цвет, и были устремлены в одну точку.
- Да, да, конечно. Я сейчас, Сан Саныч – он вяло завертел головой, словно человек, которого только что разбудили.
- Саныч! - он откашлялся. - Ведь они убьют ее там. Вы видели, что они с ней сделали? Ее искать будут. Саныч, надо вернуться за ней!
Леша с надеждой посмотрел на капитана. Тот хмуро сдвинул лохматые брови.
- Пусть ищут. В каюте ты сейчас же пойдешь и приберешь. Осмотришь каждый уголок и промоешь с хлоркой. Теплоход мой практически уже продан, это наша с тобой последняя поездка. Убьют ее, говоришь? Пусть убивают. Там. Не здесь. Что они на Рытом не поделили – не наше дело. Девушка при нас была бодра и весела. Может, они захотели тут остаться? Мы люди маленькие, хозяин-барин. Короче, не ссы Леха, прорвемся. Мы ее и пальцем не тронули – вот и все дела. А что без разрешения к Рытому причалили – единственная наша головная боль. Но не мы первые, не мы последние. Никого еще за это не посадили, Леш. Все. Разговор окончен.
Под шум мотора и вой ветра «Ярославец» отчалил от берега мыса, и, набирая обороты, двинулся по обратному маршруту, теперь уже без остановок. Лешка торопливо вытер соленую дорожку на щеке, которую проделала слеза.
* * * * *
Сумерки сгущались, и на мысе воцарилась кромешная тьма. Гравий хрустел под ногами, а ветер становился все злее и яростней. Кутаясь в куртки, немцы прошли уже достаточно далеко вглубь мыса. Прихлебывая из бутылки, Гюнтер то и дело останавливался, вытряхивая из сандалий мелкие камушки. Он безостановочно матерился, удерживая в поле зрения покачивающегося Ральфа, который волок за руку спотыкающуюся девушку. Она не издавала ни звука, только тяжело и хрипло дышала. И падая, поднималась снова. Без обуви, в одних трусиках она тряслась крупной дрожью на пронизывающем ветру.
- Какое жалкое зрелище – ухмыльнулся Гюнтер. - Все, брат. Остановимся. Утомила меня эта никчемная прогулка по камням. Отдохнем. Как ты думаешь, почему наш чудесный гид молчит и не трещит про достопримечательности святого места? – он весело рассмеялся, опускаясь на громадный валун.
Ральф, пыхтя, высвободил из ладони покалеченную кисть девушки, и подошел к Гюнтеру.
- Дай отхлебнуть! Чувствую себя пастухом на пастбище, который ведет тупую корову, – он хихикнул над своей шуткой. – Курить взял?
Гюнтер протянул ему бутылку и кивнул.
Дара невидяще смотрела перед собой. Она уже осознавала, что, скорее всего, здесь и погибнет. Боль, которая начиналась с исцарапанных до крови пальцев ног, и расстилаясь по всему измученному телу, точечно пульсировала то тут, то там, и только это обстоятельство напоминало ей, что она все еще жива.
«Прости меня, Сереж. Мы так мало в последнее время виделись, так мало говорили, любимый… Это я виновата. В этой ситуации виновата только я. Прости меня, мама, что я была мало чуткой к тебе. Прости меня, дедушка, что я почти ничего не знала о тебе и не стремилась к этому, простите…» - она почувствовала, что из единственного здорового глаза потекла горячая слеза, попав в рассеченную скулу. Дара невольно всхлипнула.
- Неужели Ундина еще жива для проявления эмоций? – воскликнул Гюнтер. - Надо же!
Разбежавшись, он с силой пнул ее в хрупкую согбенную спину. Отлетев, девушка наотмашь ударилась грудью о нагромождение камней. Дыхание перехватило, и она стала хватать ртом воздух. Однако даже несмотря на боль и щупальцами обвивающий ее ужас, Дара заметила, что груда валунов была сложена в виде полуметровой пирамидки. Даже в темноте было видно, что ее окружали еще несколько подобных строений.
«Туры!» – пронзила догадка Дару.
Ее амулет с изображением волка – бо-нохой звякнул о камни, и ей показалось, что от кулона исходит слабое свечение. Он будто подогревался невидимым племенем, став еще горячей, почти раскаленным. Вдруг все, что девушка сдерживала в себе эти кошмарно-муторные часы, прорвалось через невидимую плотину. Она зарыдала, размазывая свою кровь и слезы ладонями по лицу и ледяным камням:
- Спасите меня, спасите… - она лихорадочно гладила камни здоровой рукой, прижимаясь к ним своим изувеченным лицом.
Небо расколола сухая обжигающая молния, и алое зарево взорвало вспышкой черноту неба.
- Ух, ты, Гюнтер, смотри! – поперхнулся Ральф, отхлебывая виски - Вот и волшебство, которое ты так ждал! Дождь будет!
Он присел прямо на землю возле валуна, на котором расположился блондин.
Неожиданно где-то совсем рядом раздался протяжный вой. Вой, который мало походил на собачий. Стало слышно, как захрустел гравий. Словно кто-то неторопливо приближался к ним.
- Что за черт? – Гюнтер поднял голову, оглядываясь по сторонам.
Из-за нагромождения камней, на котором, распластавшись, неподвижно лежала девушка, словно призрак, бесшумно возникла невысокая сухопарая фигура.
- Вот это да… Брат, а меня от травы хорошо понесло, - сообщил с глупой улыбкой Гюнтер. Между тем Ральф, круглое румяное лицо которого внезапно побелело, словно полотно, в страхе смотрел на разворачивающуюся перед глазами картину. Хруст гравия становился ближе, будто по нему ступали несколько десятков ног (лап?). Мужская фигура также двигалась к ним, словно плывущий в ночи безликий призрак. Немцы в оцепенении взирали на происходящее, не в силах пошевелиться. Десятки, если не сотни огоньков пламенеющих глаз окружили их. Ральф, не выдержав, дернулся в сторону. К нему тут же метнулась пара глаз, горящих ярко-желтым светом. Ральф, схватив Гюнтера за локоть, прошептал, заикаясь от страха:
- Это волки, Гюнтер…Ты посмотри, сколько их…
Блондин фальшиво рассмеялся:
- Вот и тебя понесло! Обоих одинаково... Так разве бывает?
Сотни лап шуршали гравием, вой нескольких десяток глоток раздался одновременно, как предвестник бури.
Мужская фигура вплотную подошла к ним. Круглое, желтое, словно обернутое пергаментом лицо древнего бурята склонилось над Гюнтером:
- Говорил же я тебе – убирайся отсюда. Зачем ты приехал на святую землю? Пачкать своей скверной? – его глаза, полностью лишенные белков, уставились на него, пронизывая холодом и черной бездной.
- Бежим! - завопил Ральф, и, поднявшись с земли, тут же ощутил вонзившиеся клыки в его ножную икру. Не удержавшись, он упал навзничь, сдирая кожу с ладоней. Несколько волков, яростно урча, кинулись на него словно по команде. Серые загривки их вздымались, пасти клацали, словно жуткие капканы, разрывая в клочья джинсы брюнета, которые тут же окрашивались красным. Истошные крики мужчины сотрясли темноту мыса.
Гюнтер, словно завороженный, не мог отвести взора своих стеклянных глаз от картины растерзания своего брата.
- Что вы хотите? – еле выдавил он слова из своего пересохшего горла. Ему казалось, будто глотка набита раскрошенным стеклом.
- А что ты хотел тут фон Берг? – выдохнул бурят каким-то гортанным голосом чисто немецкую речь. Эти слова пахнули в остолбеневшее лицо Гюнтера запахом заплесневевшей стоячей воды, запахом смерти. – Найти свою правду? Ты решил, что имеешь право творить свой суд, вмешиваться в судьбы и жизни? Ты решил познать то, что тебе никогда не будет дано?! Ты измучился. Но мука твоя теперь будет закончена! – неестественно длинные желтые пальцы бурята щелкнули так, что амулеты, свисающие с его запястья, брякнули. Его фигура, в ореоле совершенно седых волос стала бесшумно удаляться, словно по воздуху. В тот же миг Гюнтер ощутил, что пасть зверя, уткнувшись в его шею и обдав запахом разложения, раскрылась, воткнув клыки в его яремную вену. Кровь хлынула фонтаном. Он попытался остановить ее поток, прижимая к горлу ладонь, и, собрав в кулак пальцы другой руки, со всей силой ударил зверя по голове. Скулеж животного донесся до него через плотную пелену боли. Перевалившись вперед телом, зажимая клокочущую кровь, он пополз по земле.
«Огонь! Нужно найти огонь! Кажется, и собаки, и волки тоже панически боятся огня» - промелькнула мысль в его голове. Он попытался нашарить правой рукой в кармане куртки зажигалку, но его пальцы, покрытые теплой кровью, совершенно не слушались.
- Ральф! – захрипел в изнеможении Гюнтер, и повернул голову назад, чтобы разглядеть, что с братом. Он слышал довольное урчание и скулеж хищников, треск разрываемой одежды. Голоса Ральфа слышно не было. То, что предстало перед глазами Гюнтера, заставило его отвернуться с криком ужаса.
То, что когда-то было Ральфом, за считанные минуты превратилось в жуткую пародию на человека, кровавое чучело, из которого кусок за кусок волки выдирали лоскуты плоти. Вся одежда его была разодрана и буквально залита кровью, с плеч свисали лохмотья оставшейся кожи, на самом плече мяса практически не осталось, и стала видна плечевая кость. Лица у Ральфа не было. Нос, глаза и щеки превратились в однообразную красную кашу. Волк, задержавшийся над трапезой дольше своих сородичей, лизнув место, где когда-то было ухо мужчины, яростно вгрызся в него, покосившись на Гюнтера, удовлетворенно заурчал. Остальные звери стояли рядом; их морды, заляпанные кровью, ничего не выражали. Безумно горящие пары глаз и лапы стали приближаться к Гюнтеру. Не менее десятка тварей окружили его плотным кольцом.
- Нет! Нет! – закричал Гюнтер, прижимая ладонь к горлу, из которого, не прекращаясь, выплескивалась кровь. Его куртка и футболка спереди пропитались ей насквозь. – Старик! Вернись! Я хочу жить! Будь ты проклят! Будьте вы все прокляты! – из его глаз покатились слезы, а мочевой пузырь самопроизвольно опорожнился.
Он ощутил, как мокрый пятак звериного носа, обнюхивая его затылок, остановился. Зубы огромного волка вонзились в кожу основания черепа, потянув ее в обратную сторону, отделяя от костей. Скальп, снявшийся словно парик с головы лысой куклы, громко чавкнул, прощаясь с хозяином. Волк раскрыл пасть и перед глазами немца, безумно вращающимися от боли, упал его собственный белокурый ежик волос, залитый кровью. Крик нечеловеческий, предсмертный взорвал вековую тишину мыса Рытый. Так, что редкие птицы с рядом стоявших деревьев испуганно взмыли в небо.
Дара приподняла голову и посмотрела в ту сторону, откуда раздался вопль. Смутно, через ватно-багровую пелену, застилающую единственный глаз, она разглядела две человеческие фигуры, неподвижно лежащие на земле.
- Спасите, пожалуйста… - она еле разлепила губы и перед тем, как в очередной раз потерять сознание, услышала прямо над своим ухом протяжный, разрывающий сердце вой.
* * * * *
- Садовский Сергей? - раздалось в трубке.
- Да, он самый, – отозвался он. Уже было время обеда, и Сергей стоял на трамвайной остановке. От Дары так и не поступило звонка, а Юля была не в курсе, как девушка намеревалась добираться до города из Листвянки. Он решил доехать до автовокзала, чтобы встретить рейсовый автобус с поселка. Он был уверен, что Дара решила вернуться в Иркутск на нем.
- Вы знакомы с Дарой? – продолжал незнакомый голос. - Дарой Власовой? Кем вы ей приходитесь?
- Да, конечно. Дара – моя девушка. А что такое? Что с ней? И кто вы? –не на шутку встревожился Сергей.
- Меня зовут Николай Александрович Карских, я следователь Следственного комитета по Иркутской области. Вам нужно подъехать в Областную клиническую больницу. Ваша девушка в реанимации. Пока ее жизни ничто не угрожает. Там вы меня и найдете. Просто позвоните, и я вам все объясню на месте. Это не телефонный разговор, – трубка выжидательно замолчала.
- Через минут двадцать буду, - Сергей нажал отбой, почувствовав, как земля уходит из-под ног.
Было около четырех часов дня, когда Сергей позвонил в дверь квартиры на Карла Либкнехта. Дверь ему открыла удивленная Юля, пропуская его вперед.
- Сережка? – протянула она. - А ты чего это не на работе? А Дарка так и не приехала, представь? Наверно, ей в круизе очень понравилось. Еще бы! Воздух, море, красота! Может ей там кто из немцев приглянулся? – она хохотнула.
- Заткнись! Немедленно! – прорычал Сергей, едва удерживаясь, чтобы не влепить ей пощечину.
Юля испуганно таращилась на молодого человека своими кукольно-пустыми расширенными глазами.
- Ты… ты… ты чего? Ты чего, Сережка? – пробормотала она. - Что-то случилось?
- Присядь, – он показал ей рукой на стул в кухне. Потер ладонью лоб, сжав виски, посмотрел на перепуганную девушку, потом задал вопрос:
- Коньяк у тебя еще остался?
- Конечно, ты же вчера пить не стал. Я сейчас налью, – она вспорхнула со стула, поправляя халатик.
- Дару обнаружили егеря в заповедной зоне мыса Рытого. Сегодня утром, – произнес он, залпом осушив стопку коньяка.
- Что? Ты не шутишь?
Глянув в лицо Сергея, девушка осеклась. Такими вещами точно шутить никто не будет.
- Да какого хрена?! Это вообще где? – округлила она глаза.
- Этот мыс находится в двух часах езды по речному пути от Ольхона. Это закрытая заповедная зона Байкало-Ленского заповедника. Не понятно, как и почему она, вернее они, попали туда. И главное зачем? Но с этим сейчас разбирается следствие. Дара в реанимации в тяжелом состоянии. Сотрясение головы, куча ссадин и ушибов… за зрение сейчас борются. Щека порвана, но ей наложили швы… ей сломали запястье и ребра. И еще – ее пытались изнасиловать.
Юля прижала к губам правую ладонь и, побледнев, в безмолвии слушала Сергея.
- Это счастье, что она осталась жива. Хотя, что ей пришлось пережить, даже подумать страшно, – Сергей скрипнул зубами и продолжил.
- Рядом с ней были обнаружены два трупа граждан Германии, документы обнаружили в остатках одежды. Их трупы были обглоданы до костей… Предположительно волками. Егери были удивлены, что звери даже не тронули Дару, превратив этих двоих в суп-набор. Они вообще удивлены тому, что на мысе объявились волки, да еще в таком количестве. Какая-то тайна, покрытая мраком. Но следователь склонен считать, что это просто несчастный случай.
Юноша встал резко со стула и подошел к окну, ничего не видя перед собой. Меж его бровей пролегла суровая складка.
- Сережка, мне очень жаль Дару. Но если это и правда, несчастный случай, то тут никто не виноват. И себя не вини. Ты тут совсем ни при чем. Но если так все случилось… - Юля, помолчав, продолжила, резко выдохнув, - как Дара поправится, мы все ей расскажем. Теперь можно с этим не тянуть. Она… эм …не совсем теперь принцесса в твоих глазах, верно? И шрам теперь еще на все лицо будет, ужас, я понимаю…
Сергей повернулся к ней и жестко бросил:
- Шрам на лице, говоришь? А теперь слушай меня. Тебя от людей надо изолировать. Ты ж ненормальная. Одно дело – баба без гордости, а другое – без морали и совести. Ты и без одного, и без другого. Уж не ты ли себя сейчас принцессой возомнила?
Его гневное лицо и повышенный тон заставили Юлю умолкнуть. Ее щеки вспыхнули красными пятнами.
- Все, что было между нами – забудь, как страшный сон. Я уже забыл. Дара сюда больше не вернется. Когда ее выпишут из больницы, я заберу ее к себе. С матерью своей я уже поговорил. Она будет жить с нами. И мы с ней обязательно поженимся. Я предал ее. Ее, чистую, чудесную, любящую. Теперь я все исправлю. Предупреждаю, Юль, если я когда увижу тебя возле нее – я тебе ноги вырву. А вообще мне жаль тебя. Ты совсем не думаешь ни о ком, кроме себя. Ты на себе зациклена. Меняйся, пока не поздно, – он выплеснул в рот остатки коньяка из рюмки, поставив ее на стол. – А теперь прощай, мне пора. Номер телефона я сменю. За ее вещами я заеду завтра. Будь любезна, собери – и он направился в сторону коридора.
- Что? Что ты сказал? Ты вот так просто решил меня бросить? Ты в своем уме? Ты столько времени меня держал в подвешенном состоянии, а теперь решил вот так все закончить? Да? – она перегородила ему коридор, лицо ее было перекошено злобой, к которой примешивался страх. Сергей обулся.
- Отойди, Юль. Я все сказал. Мне жаль.
- Да иди ты! Пошел отсюда! Только знай, – прошипела она ему вслед – я все равно все ей расскажу. С кем и когда ты ее «предавал» до своего приступа покаяния.
Пожав плечами, молодой человек вышел.
Захлопнув дверь так, что она подпрыгнула, Юля медленно спустилась по стенке вниз. Размазывая тушь по лицу, кусая губы, она заголосила, перебирая все возможные проклятья. Затем с трудом поднялась и, покачиваясь, пошла в кухню.
Бутылка с коньяком стремительно опустела. Юля порядком опьянела, написала несколько десятков сообщений на номер Сергея, однако ответов на них не получила. Вздохнув, посмотрела на время и присвистнула. Двенадцатый час ночи.
- Вещи ему собрать! Хаха! Да легко! – она кинулась к шкафу, где висела одежда Дары. Вытащив всю, она покидала ее в кучу в центре комнаты. Все личные вещи из ванной комнаты, фен, планшет, экран которого треснул в результате падения на пол, книги, флэшки, Юля в ярости швыряла в ту же кучу.
- Святоша на святоше! Надо же! А я - дрянь? Я, одна я – дрянь? Я тоже любила!
Немного успокоившись, она бросила взгляд на часы. Да, ближайший магазин уже закрыт. Придется тащиться в кафе, где круглосуточно продают алкоголь. Это аж на Лисиху, через небольшой и криминальный лесок. Но что же теперь поделать, раз она твердо решила напиться.
- Да и фиг с ним!
Юля наспех умылась, ухмыльнувшись своему опухшему отражению в зеркале, и натянув спортивный костюм, выскочила из дома. Свет бледно-желтых фонарей немного ободрил ее. Неуверенно переступая ногами и прижимая к груди сумочку, она поспешила в сторону Лисихи.
Дремавшая собака, положив морду на лапы, завидела силуэт удаляющегося человека, после чего резко поднялась на лапах. Потянув воздух черными ноздрями, она рыкнула, шерсть на ее загривке поднялась, клыки обнажились. Пес направился вслед за девушкой.
* * * * *
В полдень Сергей стоял возле подъезда дома на Карла Либкнехта и уже в сотый раз нажимал на кнопку домофона. Настроение было паршивым. Радовало одно – он разговаривал с врачами и те сообщили, что Дара наконец-то пришла в себя. Оставалось забрать ее вещи из этой квартиры и сразу к ней. Его обещали, в порядке исключения, пропустить к любимой.
- Серега? Ты? – раздалось за спиной, и он оглянулся. Парень, имени которого он не помнил, но смутно осознавал, что где-то видел, направился к нему.
- Ты меня, наверно, не помнишь, – нервным движением он вытащил из пачки сигарету, протянув ее Сергею. - Будешь?
- Нет, не курю уже давно. – Сергей всматривался в лицо парня, стараясь припомнить его имя.
- Витька я. Знакомый Юли. Да и Дары тоже, – он протянул руку. Сергей ее пожал.
- Ах, да. Я лицо-то помню, а имя вот, не очень, - он вяло ему улыбнулся. - Ты знаешь, где Юля? Мне нужно вещи Даркины забрать, а мне никто не отвечает.
- А… Ты еще не знаешь… - протянул Витя, выдыхая табачную струю. Не будет больше Юльки. Никогда.
- В смысле не будет? Уехала куда-то что ли? – удивился Сергей.
- Нет. Нашли утром в парке на Лисихе мертвой. Собаки порвали. Перегрызли шею. Повредили артерию ли, вену, не понимаю я. Истекла Юлька кровью за несколько часов. Дворник ее тело утром обнаружил. Вот такие, Серега, дела.
Витька тяжело вздохнул, бросив в сторону докуренную сигарету.
- Я опознавал ее. У нее ж родные в Красноярском крае, где-то на севере. Да и дела им до нее не было никогда. Семья неблагополучная. Эх, Юлька… Резкая на язык, но яркая баба-то была. Да! Любил я ее.
Голос парня дрогнул.
- Только она и смотреть-то на меня не хотела. Что уж теперь…
Его желтоватое, нездорового цвета лицо обмякло, в глазах что-то задрожало.
- Ладно, Серег, пошел я. Привет Дарке передавай. И береги ее. А то вон как получается – еще вчера был человек. А теперь нет человека. Всего за одну ночь. И ничего ему уже не сказать, не обнять, не успеть признаться…
Витька, хлюпнув носом, посмотрел на Сергея.
- Мои соболезнования, Вить. Извини, я не знал, - произнес тот растерянно.
- Она шутила, что мне в детстве нос огнетушителем перебили, вот потому он и дышит через раз – грустно улыбнулся Витя. – А это мне в драке его кулаком сломали. Ладно, Серег. Я пойду.
Махнув рукой и повернувшись, Витька быстро зашагал в сторону Лисихи. Неожиданно он обернулся и прокричал:
- А собак я теперь отстреливать и травить буду, Серег! Пускай прячутся по помойкам, твари! Держись, город! Я – твой будущий великий чистильщик! – он ударил себя кулаком в грудь, и Сергей услышал удаляющийся истеричный хохот, от которого у него прошел мороз по коже.
* * * * *
Несчастный случай с иностранными гражданами Германии в связи с прямым указанием губернатора Иркутской области не был предан огласке в прессе. Следующий год был объявлен годом Байкала, что вызвало наибольший приток туристов в область и развитие туристической привлекательности региона…
Заметка из газеты «Иркутский вестник»
«… как стало известно, вчера вечером из Байкала были выловлены мертвые тела некоего Александра Макарова и Алексея Шевченко. Предварительная проверка показала, что Макаров долгое время работал на теплоходе «Ярославец» вместе со своим помощником – механиком Шевченко. Последний раз данных лиц видели в местном кафе, они употребляли спиртные напитки. Как и зачем они оказались на озере – устанавливает следствие. Каких-либо телесных повреждений на их телах не обнаружено… Ведется поиск свидетелей происшедшего…»
* * * * *
Высокая пожилая женщина в майке и джинсах, испачканных на коленях землей, зашла в дом, пригнувшись. Стянув с рук хозяйственные перчатки, и скинув с ног шлепанцы, прошла к умывальнику. Помыв руки, щелкнув кнопкой включения чайника и бросив в рот печенье из вазочки, стоящей на столе, она зашла в комнату.
- Я чай поставила. Сейчас попьем, а то что-то я проголодалась, – громко произнесла она. – Ой, ты кормишь! А я раскричалась, бабка безмозглая!
Девушка, черные с проседью волосы которой, были уложены в тугую толстую косу, подняла на нее глаза.
- Ничего страшного, Вера Васильевна. Она только что проснулась. Голодная, как волк, - лицо девушки, прочерченное продольным тонким шрамом, светилось счастьем, известным только тем женщинам, кто недавно вкусил всю прелесть материнства.
Маленькая головка, покрытая мягким черным пушком, уютно устроилась у нее на груди.
- Наша красавица точно голодной не останется! Вся в отца! Слава Богу! – женщина присела на край дивана, с умилением глядя на невестку с внучкой.
- Я сегодня огурцы высадила. Надеюсь, не померзнут, как в прошлом году. Погода вроде уже установилась.
Она подавила зевок.
- Дарочка, я считаю, что Аюнушку пора уже крестить. Я в это воскресенье с батюшкой в церкви поговорила. Он сказал, что…
- Вера Васильевна, мы с вами вроде бы это обсудили, - мягко, но решительно прервала ее Дара. - Аюна вырастет и решит сама – принимать ей православное крещение или нет. Я считаю, что мы не вправе принимать такие судьбоносные решения за маленького ребенка. Не правильно это, – девушка внимательно посмотрела на свекровь.
- Дарочка, но ведь при крещении у ребенка появляется ангел-хранитель! Он будет ее беречь! – возразила Вера Васильевна.
Дара тронула амулет на своей груди и улыбнулась.
- Мама, Аюна всегда будет под защитой небесных сил, не переживайте.
Глаза малютки, словно черные блестящие бусинки, открылись и устремили взгляд на древнее украшение. Коснувшись кулона крошечным розовым пальчиком, и выпустив изо рта сосок матери, девочка растянула вымазанные в молоке губы в широкой беззубой улыбке и агукнула.
В коридоре хлопнула дверь и громкий мужской голос произнес:
- Девочки мои, я сегодня пораньше! Требую горячего борща! А то я голодный, как собака!
Женщины, переглянувшись, рассмеялись.
Май 2016, Иркутская область
Аюна (бурятск.) – женское имя, значение – жизнь, жизненная