Если мой первый рассказ, в котором я описывал как во время охоты матерый лисовин чуть не сожрал юного охотника, то есть меня и мою молодую собачку, назывался «Первый лис», то случай, произошедший со мной совсем недавно, получил название «Последний лис». Почему «Последний», да потому, что вряд ли мне еще доведется встретиться с лисой при таких обстоятельствах, какие сложились на охоте в конце января этого года. Ведь я охотник – легашатник, а это значит, что основная моя добыча – это разнообразная пернатая дичь, да «рога и копыта» поздней осенью и зимой до нового года.
Но хорошо, что есть на свете прекрасный человек и страстный любитель охоты с гончими Александр Михайлович Чурин, постоянно приглашающий нас, охотников нашего коллектива на такую яркую, можно сказать праздничную охоту. И в «мертвый сезон», когда открыта лишь охота на мелкого кабана с вышки, «ну а я лежачего не бью», можно насладиться чудной работой смычка русских гончих, определить верный лаз и, если фортуна повернется лицом, увидеть на снегу белоснежного зайца, которого выдают лишь черные кончики ушей. Вот он скачет меж деревьев, вот остановился, замер, ты моргнул, и ушастый исчез, словно растворился. И пока он снова не шевельнется, разглядеть его невозможно. Ну а если завершить эту картину точным выстрелом и разбудить сонный лес громовым «До-ш-е-е-л», то будет просто красота.
Вот и в тот день мы с моим другом Альбертом, оседлав мой УАЗ «Патриот» ранним утром отправились на место встречи охотников. Хотя время в пути заняло чуть больше часа, переговорить удалось о многом. Мы давно не виделись, а по телефону разве о многом поговоришь. В беседе Альберт пожаловался, что у его шестнадцатилетней дочери садится зрение, а я ему рассказал, как полтора десятка лет назад профессор Пивоваров заменил мне помутневшие хрусталики глаз, и я, относив тридцать пять лет очки, навсегда забыл про это чудо оптики. Обсудили и собственное здоровье, непременно вспомнив, какими «рысаками» мы были. Приятель посетовал, что в последнее время стал хуже слышать, я ему выдал пару рецептов, как слух проверить. Так за беседой под мерный рокот двигателя УАЗа мы быстро добрались до места встречи.
В тот момент я и подумать не мог, что мимолетный разговор про остроту слуха станет краеугольным камнем всей сегодняшней охоты.
На небольшом перекрестке нас встретил Александр на зеленой «буханке». С ним были еще два охотника средних лет – Владимир и Дмитрий. Судя по экипировке, опыта им было не занимать, да и впечатление они оставляли благоприятное. Обсудив тактику предстоящей охоты, двинулись к лесу. Мы вчетвером расставились по просеке, а Александр пошел на край острова (леса разумеется) набрасывать собак. Первый загон ничего не дал, пусто. Чем запомнился лес, так это многочисленными траншеями, оставленные любителями раскопок старых кабелей.
Отправились на новое место. Маршрут наш проходил прямо по путям однопутной электрифицированной железной дороги. Бетонные шпалы дороги были утоплены до уровня насыпи, так что идти было удобно. Я еще подумал, что таким образом отводится в землю тепло от летнего нагрева рельсов, и появляется возможность строительства так называемого «бархатного» пути, не боясь линейного расширения металла. Во какой я умный, даже на охоте инженер! А может все это и не так, но ладно, не об этом речь.
Так рассуждая и, негромко переговариваясь, мы прошли под мостом мощного четырехрядного шоссе. Метров через сто от него внизу высокой насыпи я заметил большой бетонный проем для пропуска весенних вод. Трава перед ним была примята. Послушайте, обратился я к коллегам,если собаки прижмут зверя в этот угол, то зачем ему лезть на шумное шоссе или на высокую насыпь, он как знаток этих мест, наверняка воспользуется этим отверстием. Так что я остаюсь здесь. А никто и не возражал. Я спустился со щебеночного основания пути и прижался спиной к бетонной мачте, несущей контактный провод, в последнее время боли в пояснице просто достали меня, а остальные пошли расставляться вдоль железной дороги. Альберт занял позицию метров в ста правее меня.
Потянулись долгие минуты ожидания. В нашей суматошной жизни редко выдаются такие минуты, а то и часы, когда не надо никуда торопиться, ни за кем гнаться, ловя синюю птицу удачи. Кажется, используй сполна эту паузу, спокойно обдумай какую-нибудь серьезную проблему, до которой никак не доходят руки, вернее голова. Но то ли моя голова так устроена, может у других иначе, мне никак не удается так поступить. Стоя часами на номере на облавной охоте, или сидя на лабазе в ожидании кабана на овсяном или кукурузном поле, никак мне не удается построить мысли в строгом порядке, бродят они в голове, изображая броуновское движение бактерий в питательном растворе. Может это от того, что пара органов чувств-зрение и слух направлены на строго определенную цель, а остальных просто не хватает, чтобы составить цельную картину. Но я не жалею об этих, как о напрасно потерянных часах, наверное, это просто мозг релаксирует, одновременно преследуя единственную задачу: добыть зверя.
Так философствуя, стоял я и в этот раз, внимательно всматриваясь и вслушиваясь в лесную чащу. Шум близкого шоссе мне совершенно не мешал. Как всегда, неожиданно впереди заработали собаки. Близко, всего в метрах в ста, да так яростно и громко, что не осталось никаких сомнений – гонят по зрячему. Я моментально сбросил на землю перчатки, поудобнее перехватил ружье, приготовился. И тут я, как на грех, вспомнил наш разговор в машине о снижении слуха у Альберта и отчетливо понял, что тот совсем не слышит гона, так как смотрит вдоль пути совсем в другую сторону. Перехватив ружьё левой рукой, я правой отчаянно замахал ему, пытаясь привлечь его внимание, указывая вниз на лес. Там, там, налево, беззвучно кричал я ему, туда смотри, туда! Но все было бесполезно, я видел только Альбертов затылок, никак не хотевший поворачиваться в нужном направлении. Прекратив бесполезное размахивание руками и повернулся к лесу. О боже! Что я вижу! Прямо напротив меня, в метрах восемнадцати вдоль лесной опушки бежит огромный рыжий, даже в красноту, лисовин. Хвост у него длинной и толщиной размером с туловище, и мне показалось, что это огромная оранжевая баварская сосиска на коротеньких ножках, ведь я смотрел сверху, движется мимо меня. Моментально вскинув ружье, приготовился выстрелить, но лис нырнул за частокол молоденьких елочек, росших вдоль края леса. Если бы я мог предвидеть дальнейшее развитие событий, то стрелял бы по уже скрывающемуся зверю, и второй раз сквозь ветки, «двойка» дырочку найдет, но меня сбило с толку следующее: забор из елочек был длинной всего метра четыре, а далее было метров шесть открытого пространства. Стреляй сколько угодно! Но мудрый лисовин, словно прочитав мои мысли, не добегая до облюбованной мною чистинки, резко свернул влево и умчался вглубь леса. Через несколько секунд из леса выскочили собаки, и, пробежав метров двадцать по опушке, ушли по следам. Проследив их путь, я отчетливо понял, что позиция мною была выбрана совершенно правильно. Зверь точно шел в проход под насыпью, и лишь мое размахивание рукой, изображавшее ветряную мельницу с одним крылом, заставило его отвернуть.
Не надо никому рассказывать какими словами я наградил и до сих пор награждаю себя. В какие-то годы такая позиция, и надо же, профукал. Может стоило уподобиться Ульянову-Ленину, который тоже не выстрелил по лисе, мотивируя, что уж больно красивая была. Но мне кажется Ильич также прозевал.
Александр Косульников г. Москва 25.02.2020г. 0-40.