Тайшетский перегон БАМ - лагерная зона смертников

         


                Всем,  сгинувшим в сталинских
                тайшетских концлагерях   
                посвящается 


 Ответ сталинисту 

Краткое вступление. Вспышка вируса сталинизма.

         В последнее время происходит сильная вспышка вируса сталинизма. Вирус –слово латинского происхождения. Вирус яд, возбудитель инфекционных заболеваний, обладает особым свойством – мутировать, передаваться по наследству, выражаясь биологическим языком. На всех каналах российского телевидения льется потоком информация, восхваляющая имя Сталина. Забыли совсем, что он вошел в историю как тиран, узурпатор власти, создатель государства казарменного типа, инициатор массового истребления людей, принудительного, изолированного труда под вооруженной охраной, разрушил крестьянский уклад жизни, расстрелял командный состав Красной Армии, значительно ослабив ее накануне войны с Германией.
         Неосталинисты, отвергая понятия логики, уподобляясь сталинистам, глупо и цинично наделяют Сталина непререкаемой гениальностью, считая, что только они способны проникнуть в суть сталинизма, увидеть в нем то, чего не видят другие. Трудно забыть те времена, когда сталинизм как идеологический постулат в прошлом насаждался. И вот он снова усиленно насаждается в народ. «Дважды войти в одну реку нельзя»,-утверждали древние философы. Признать репрессивно – кровавый, ползучий сталинизм, значит приостановить развитие страны. Насаждение сталинизма заставляет вспомнить то редкое, какое приходилось видеть воочию.         
         Сибирский старинный город Енисейск. Август 1952 года. Город во власти солнечной жары. Но для Алексея Брусницына солнечная жара не помеха, он собрался в дальний путь. В центре города возвышается городская школа, представляющая собой  привлекательное архитектурное, каменное здание, построенное еще в девятнадцатом веке местными купцами для учащейся молодежи. Рядом со школой старая церковь, считавшаяся в давние времена одним из основных религиозных храмом в городе. Чтобы унизить историческую религиозность города, это святое здание советская власть осквернила и поместила в нем городскую пожарную охрану. К ней примыкает небольшая асфальтированная площадка. Это – то место, откуда уходит автобус из Енисейска в Красноярск. И школа и церковь как признаки старины как бы напутствуют отъезжающего в дальнюю дорогу.   
         Ранним утром Алексей Брусницын сел в автобус и выехал в краевой центр Красноярск. Там предстоит пройти учебно –методический отбор, получить направление и выехать дальше, в Якутск, где продолжить специальный курс обучения, получить диплом морехода дальнего плавания. После многолетнего курса обучения в школе мореходов, выпускники направляются служить на большие морские суда, курсирующие по северным морям. И в жизни морехода начинается увлекательная романтика. Появляется возможность оказаться на далеком севере, на побережье моря Лаптевых, где проходит Северный морской путь, плавать по которому он мечтает давно.
         Отправляясь в поездку, Алексей еще не мог знать, какие в пути будут происходить события, в которые ему придется окунуться. Чтобы добраться до Якутска, предстоит преодолеть неимоверно долгий путь, проехать через многие неизвестные населенные пункты и увидеть то, от чего придется содрогнуться.
         День переезда из Енисейска в Красноярск выдался знойным, а енисейский тракт, протяженностью около 350 километров, оказался пыльным. И поездка по нему не вызывала у Алексея, какой–то радости. Преодолев на автобусе тяжелый маршрут, пополудни Алексей добрался до краевого центра. Со следующего дня потянулись две долгие недели, в течение которых пришлось проходить процедуру отбора. Наконец отбор был завершен, теперь Алесею предстояло выехать на далекий север в Якутск, где необходимо продолжать участвовать в специальном отборе. В один из дней вечерним поездом он выехал по маршруту Красноярск–Тайшет.
         Купе вагона было почти пустое и Алексей благополучно переспал ночь, продолжая лежать на твердой полке. В окне вагона тихо идущего поезда сверкнула полоска утреннего света. Послышался скрип вагонных колес, поезд остановился. Почувствовав внезапную остановку, Алексей глянул с полки вниз, в купе никого, вчерашних попутчиков–тоже. Окинув заспанными глазами проход вагона, Алексей вдруг почувствовал какое–то тревожное состояние. «Отчего бы это», - подумал он, глядя в окно вагона. Рассвет только начинался, трудно было что–либо разглядеть. Из состояния задумчивости Алексея вывел раздавшийся тоскливый гудок паровоза. Выпустив порцию густого пара, поезд сорвался с тормозов и, скрепя, колесами, медленно покатился вперед.
         Вдруг поезд остановился, послышались голоса пассажиров, истошный крик проводника. Алексей глянул в окно, перед ним стояло небольшое, серое здание вокзальчика, под крышей которого висел посеревший от времени, покосившийся щит, а на нем было написано «Станция Тайшет». Это был неизвестный населенный пункт, который затерялся на глухих просторах Сибири. Здесь ему предстояла пересадка на другой поезд, на котором надо добираться до станции Усть–Кут, которая именовалась как пристань Осетрово. А потом дальше, по реке Лене в Якутск, где придется решать  важные жизненные задачи. Покидая вагон, перед глазами Алексея все еще маячило это странное название Тайшет.
         Глянув на вывеску со странным названием, Алексей подумал, а известна ли эта таинственная станция, упоминается ли она в какой–нибудь книге. И только через много лет ему попалась книга поэта Анатолия Жигулина  “Черные камни”, в которой имеется такое четверостишие:
                Среди сопок Восточной Сибири,
                Где жилья человечьего нет,
                Затерялся в неведомой шири
                Небольшой городишко Тайшет …
Анатолий Жигулин - узник сталинских лагерей, осужденный в 1949 году особым совещанием МГБ за «антигосударственную деятельность» на 10 лет (в годы сталинизма в СССР был такой  внесудебный, карательный орган власти). Какой–то деятельности в жизни Анатолия Жигулина, способной нанести государству СССР урон, не было. Достаточно было словесного порицания. Но сталинское, тоталитарное государство вершило суд над всеми, кто пытался сказать о его власти какую–либо правду. Четверостишие у Анатолия Жигулина возникло по воспоминаниям. Двумя годами раньше, в августе 1950 года, он находился в Тайшете на пересылке, откуда был депортирован в наручниках в Магадан.
         Алексей покинул вагон и прошелся по привокзальной площадке. Кругом грязь, лужи, мусор. На станции были слышны отрывистые гудки паровозов, извергавших сильный запах горевшего в топках каменного угля. Над станцией висел утренний, туманный сумрак, было сыро и прохладно. Он обошел привокзальную площадку, всюду ветхие постройки. На площадке, словно на военном плацу, толкается много вооруженных автоматами солдат в форме эмвэдэшников. Глядя на них, в Алексее снова зашевелилось то  тревожное, которое он почувствовал еще в вагоне.
         Когда полуденное солнце пошло на спуск, на привокзальной площадке стали собираться люди с мешками, узлами, баулами. В этой огромной людской толчее было много цыганских семей. Они грубо и громко перекликались между собой, перебрасывали ближе к железнодорожному полотну свои пожитки, большие мешки и перины. Хаос и неугомонный людской гвалт напоминали какое–то вселенское переселение. От всего увиденного было жутко и тревожно.
         Примерно через час к привокзальной площадке подкатил густо дымивший паровоз с десятком старых, почерневших от копоти и грязи вагонов. На некоторых из них висели таблички, на которых было написано: «Тайшет–Усть–Кут». И только проводники открыли вагонные двери, как вся эта людская толпа с узлами и мешками, толкавшаяся на привокзальной площадке, хлынула в вагоны. Образовалась давка, люди истошно кричали, ругались, готовые были ринуться в драку. Люди, стараясь протиснуться в вагоны, своими узлами и мешками загораживали вход в них. Алексей вклинился в эту движущуюся толпу и кое –как забрался в вагон. Свободных мест в вагоне уже не было. Удалось примоститься в проходе между нижними полками. К вечеру вагон был забит «под завязку». В вагоне висел густой, спертый воздух и его не продохнуть. В проходах вповалку лежали люди с мешками.  Сильно хотелось спать, но примоститься было негде. Однако, несмотря на весь этот хаос в вагоне, все же удалось накоротке прикорнуть. Всю ночь поезд шел медленно, подолгу простаивая на разъездах.
         Проснувшись, Алексей заметил, что поезд стоит на месте. Протерев сильно заспанные глаза, он глянул в окно, кругом висело густое, туманное марево, слышались глухие паровозные гудки.
         Рассеялся туман, из – за зубчатой полоски леса вынырнуло солнце, осветив своей яркостью всю округу. Алексей увидел, что поезд стоит на рельсах, которые тянутся одной колеей. Было ясно, поезд идет по однопутному железнодорожному пути.
         Простояв сколько – то времени, поезд, наконец, лихорадочно свистнул, выпустил облако густого пара, послышался пронзительный скрежет колес, и он медленно покатился вперед. Вдобавок его сильно качало, и казалось, что вот – вот сойдет с рельсов. На пути попадались крутые повороты, на которых поезд совсем замедлял свое движение. Местами поезд пробирался сквозь отвесно пробитые скалы, мимо простиравшегося чахлого леса, напоминающего заболоченную тайгу. Алексей глядел в окно, и от увиденного содрогался: однопутная дорога тянулась через таежную, непроходимую глушь и болотную топь, и казалось, что находится на краю света. Уже упоминавшийся поэт Анатолий Жигулин о тайшетской дороге сказал так: «Кругом – только лес да болота». И трудно было определить, куда же тянется однопутная дорога. И только по солнцу, светившемуся своими тусклыми лучами, можно было догадаться, что тянется на восток.
         Аленксей глянул вдаль и увидел, как из–за опушки густого леса показалась большая колонна идущих людей. Первоначально в голове Алексея мелькнуло, что идет колонна обычных рабочих. Находясь все еще в состоянии сонной дремы, и чтобы от нее избавиться, Алексей тряхнул головой и внимательней вгляделся в идущую колонну. Теперь он уже не сомневался, что идут “заключенные”. Колонна длинной, черной лентой, растянувшись вдоль опушки леса, то поднимаясь на взгорки, то опускаясь в низины. Пройдя еще какое–то расстояние, колонна вошла в пределы строявшегося полотна.
         Темная колонна приблизилась совсем близко к железнодорожному полотну. Колонна не была похожей на людской поток, в большей степени напоминала движущиеся тени. Но вот колонна развернулась, и пошла вдоль железнодорожного полотна. Теперь можно было разглядеть всех, кто находился в колонне. Заключенные представли собой черную массу, их заметно выдавала черная одежда, в которую они были одеты. Посеревшие, истощенные лица, с опущенными вдоль тела руками, похожими на плети, словно это не нужная часть тела. Не приходилось сомневаться, что заключенные были сильно истощены голодом и непосильным рабским трудом. Черная одежда и серость лиц сливались и, казаось, что по железнодорожной насыпи движется не масса людей, а призраки, обреченные на смерть. “ Кто эти несчастные узники, за что осуждены и откуда? – крутилось в голове Алексея. Их сопровождали солдаты, вооруженные автоматами и лающими овчарками. Алексей с изумлением смотрел на эту черную, движущуюся массу, хотел что – то крикнуть, но речевая функция пропала, и он потерял способность и соображать, и шевелиться. Конечно, это было признаком юношеского максимализма, за проявление которого он мог лишиться своей жизни.      
         Увидя колонну заключенных, проводники закричали на пассажиров, чтобы они быстро вошли в вагоны. Услышав такую грозную команнду, люди мигом покинули железнодорожноле полотно и забрались в вагоны. В людской суматохе было слышно, как люди наперебой говорили, что поезд находится в зоне лагеря заключенных, они строят железнодорожную магистраль.
         В середине дня, когда солнце висело в зените, поезд выбрался из тупика и медленней обычного покатился по однопутной колее. Когда поезд, пыхтя и выпуская клубы белого пара, миновл густую чащу, перед пассажирами, находившемися в вагонах, распахнулась огромная площадь, ровная как ладонь, уходившая куда – то далеко вглубь леса. С левой стороны, вдоль однопутной колеи, длинные участки железнодорожного полотна, а по его окраине – деревянные и кирпичные постройки. Не трудно было догадаться, что здесь строится большой железнодорожный перегон, который в народе будет назван Тайшетским.
         Поезд по–прежнему тащился кое–как, на преодоление трех километров пути Тайшетского перегона потребовалось несколько часов. И на протяжении  всего, удивительно ровного отрезка пути, работали заключенные. Бросалась в глаза их скученность. Их было несколько тысяч. Они таскали на носилках дробленый камень, укладывали рельсы, производили отсыпку полотна галькой. Никаких признаков вспомогательной техники, заключенные все делали голыми руками. На груди и спинах заключенных маячили круглые, желтые опознавательные знаки. В книге “Реабилиирован посмертно” (1989) пишется, что такие опознавательные знаки крепились на одежде заключенных–смертников. Являясь свидетелем увиденного, Алексей уже не сомневался, что Тайшетский перегон лагерная зона смертников. 
         Глядя на панораму строявшегося железнодорожного полотна, Алексей быстро определил, что на каждые десять заключенных приходился один вооруженный автоматом охранник. Ярко было видно, что охранники держали автоматы на взводе: ствол лежал на ладони левой руки, а указательный палец правой  на его спусковом крючке. Охранники в любой момент могли выпустить автоматную очередь по заключенным. Во все этом виделось что–то страшное, зловещее. Прикинув, что участок перегона, по которому полз поезд, равен трем километрам, Алексей вычислил, что на нем работало около шести тысяч заключенных, которых охраняли не менее шестисот вооруженных автоматами солдат. Было очевидным, что здесь, в лагерной зоне, на строительстве полотна большого железнодорожного перегона, заключенные находились под сильной вооруженной охраной, словно это был фронтовой объект во время войны. Потом, через полвека, удалось узнать, что на этом участке было 7 лагерей, которые находились друг от друга в одном километре.
         Алексей стоял у окна и, не двигаясь с места, смотрел на эту жуткую картину. К нему приблизился высокий, седовласый мужчина. Его выдавали загрубевшие черты лица. И это говорило о том, что он повидал на своем веку многое. И знал наверняка то, о чем говорил. Тихим, приглушенным голосом он сказал, что все заключенные–смертники. Железнодорожную магистраль и этот Тайшетский перегон, - добавил он, - строят на костях заключенных. Здесь болото и оно, словно прожорливое животное, все поглащает. И каждый раз все начинают заново. Отсюда никто не выходит живым. Да, это была та знаменитая стройка, которая в народе известна, как великая стройка коммунизма - БАМ - Байкало–Амурская магистраль.
         В истории возникновения идеи строительства БАМ много лжи и фальсификации. Если заглянуть в книги, посвященные БАМ, опубликованные в 1974 –1985 годы, то там нет ничего путного, кроме хваставства и восхваления БАМ, как  “всенародной стройки века”, “ дороги дружбы” или “дороги созидания”. В сознании советских людей навсегда осталось ложное мнение, созданное идеологами, что БАМ построили в 70 – 80 годах комсомольцы.
         А как было на самом деле? Идея постройки этой железнодорожной магистрали возникла еще в конце 1880–годов по инициативе Русского географического общества. Однако инициатива не получила своего практического развития, ибо носила чисто познавательный характер. К тому же в эти годы закладывалась основа постройки транссибирской железнодорожной магистрали и денег в бюджете России не было, чтобы вытянуть два проекта. А поскольку инициатром постройки транссибирской магистрали был сам император Александр III, то этому проекту было отдано предпочтение.   
         В начале двадцатого века идея постройки Байкало – Амурской магистрали снова всплыла. Она принадлежала русским золотопромышленникам. А точком к этому послужило следующее. На территории обширного Приенисейского края, на север от Приангарья, находились два больших золотопромышленных округа–Южно – Енисейский и Северо–Енисейсий. В бассейне реки Зеи, на Дальнем Востоке, тоже имелось много золотых приисков. Енисейские и Зейские прииски составляли основу золотодобывающей промышленности в Восточной Сибири, где в 1909 году, например, было добыто золота 2540 пудов, что составляло 73, 2 % всего добытого в России. И в умах русских одержимых предприимчивых золотопромышленников родилась идея соединить железной дорогой золотые прииски Приенисейскрого края с приисками Дальнего Востока. В 1907 году 1–му Всероссийскому съезду золото –и пллатинопромышленников был представлен “Проект новой Восточно–Сибирской золотопромышленной ангаро – зейской железной дороги” И вскоре, еще до революции1917 года, были проведены первые изыскательские работы на месте строительства золотопромышленной ангаро–зейской железной дороги будущей БАМ.
         Оголтелая пролетарская революция, кровопролитная Гражданская война и всеобщая резруха, спровоцированная большевиками, приостановили идею постройки золотопромышленной железной дороги. И только в начале 1930 – х годов, когда был создан ГУЛАГ, о постройке БАМ вспомнили сталиинисты. Десятилетиями скрывалась информация об истинности БАМ. И только в последние годы о ней стали известны подробности. Начальным пунктом будущей БАМ была определена железнодорожная станция Тайшет. От нее начинался и первый участок, протяженностью 300 километров. Он заканчивался в Братске, возникшем на развалинах Братского острога в связи с появлением Братского (Ангарского) водохранилища. А дальше, до станции Усть–Кут, или пристани Осетрово на Лене, еще участок, длиною 300 километров. Вся территория строящейся БАМ принадлежала Тайшетлагу,   переименованному в 1949 году в особый закрытый лагерь–Озерлаг. А фактически эта зэковская территория со дня ее определения называлась еще и БАМлагом. Название Озерлаг возникло не случайно, оно подтверждает, что начальный участок БАМ от станции Тайшет, проходил через заболоченные леса, топи. Что собою представлял Озерлаг на первом участке строительства БАМ, от Тайшета до Братска, подробно описано и графически изображено в “Черной книге коммунизма”, переведенной с франзцузского языка и изданной в 1999 году в Москве.
         Возникновение БАМ нельзя рассматривать изолированно от тех событий, которые происходили в СССР. Наступил 1929 год, считавшийся в истории годом великого перелома, когда Сталин, большевики совершают реакционный поворот, ввергая страну в пучину бедствий и горя. По их инициативе и непосредственном участии началась насильственная, сплошная коллективизация в деревне, физическое уничтожение крестьянства. С помощью насильственной коллективизации большевики решали три конкретные задачи: во–первых, начать создание рабского, казарменного социализма путем открывающихся строек (Бутенко А. П. Откуда и куда идем, 1990), во–вторых, в ходе коллективизации происходила ликвидация существующего деревенского уклада жизни, в–третьих, создавался ГУЛАГ–империи концлагерей принудительного труда. Одной из первых строек принудительного, рабского, сталинизма был Балтийско–Беломорский канал (ББК). Сталин был инициатором этой стройки с помощью насильственного труда заключенных. Узник ГУЛАГа Иван Солоневич в своей книге сообщает, что для строительства ББК военизированные отряды ОГПУ насильственно депортировали 286 тысяч человек, в основном крестьян, превратив их в заключенных (Солоневич И. Л. Россия в концлагере, 2010). За усердие в использовании принудительного труда заключенных на стройке Беломорканала, совет народных комиссаров СССР присудил ему имя Сталина.
         На строительстве ББК большевики–сталинисты быстро набивали руку на использовании принудительного труда заключенных в открывшихся стройках казарменного социализма. Уже в 1934 году большевики заставили ОГПУ издать приказ о переброске из Беломорско-Балтийских концлагерей на БАМ 35 000 заключенных (Солоневич, там же). Это увлекло сталинистов, и они безудержно начали увеличивать число заключенных в БАМлаге. Для строительства уже первого участка БАМ, от станции Тайшет и до Братска, в начале 1935 года было согнано 150 тысяч заключенных, для размещения которых ОГПУ создало 30 лагерей. В 1939 году в БАМлаге уже находилось 260 тысяч заключенных. В “Черной книге коммунизма ” указывается, что со временем на строительстве БАМ, на участке Тайшет–Братск, размещалось более 90 лагпунктов и лагерей.
         Бамлаг–разветвленная лагерная инфраструктура. В ней имелись свои золотые прииски, мехмастерские, кирпичный завод, деревообрабатывающий комбинат, животноводческая ферма. Отдельно были лагеря для политических и для уголовников. Уже в первые годы своего существования в БАМлаге смертность было очень высокой, от 5 до 13 % от общего числа заключенных. В год умирало более 5 тысяч заключенных. Поэтому, в БАМлаге существовал отдельный, так называемый “гробовой лагерь” Все это говорило о том, что БАМлаг расчитывал остаться в этих местах на долгие годы. 
         В БАМлаге находились разные заключенные: кроме политических и уголовников, здесь содержались японские военнопленные и женщины. Были здесь и интернированные в годы войны из европейских стран немцы, испанцы, поляки. Это был самый большой объединенный концлагерь заключенных сталинской эпохи. И говорить о том, что БАМ построили комсомольцы, по меньшей мере, странно и невероятно лживо.
         Станция Тайшет была не только начальным пунктом строительства БАМ и местом, где находилась главная администрация тайшетских лагерей. Здесь заключенных сортировали, станция являлась фильтром, пересыльным пунктом. Об этом писал живой свидетель, уже упоминавшийся поэт Анатолий Жигулин. Через Тайшет он был этапирован дальше, на колымскую золотую каторгу. В одном из лагерей Тайшета в начале 1940 – х годов был расстрелян Лев Николаевич Петровский, ссыльный из города Львова. Перед тем, как оказаться в тайшетском лагере, он отбывал ссылку на прииске Центральном, на Удерее, оттуда и был этапирован в БАМлаг. Через тайшетские лагеря прошла и знаменитая русская певица Лидия Русланова. Это известно не только из памяти народной артистки, но и из книги В. Сафошкина “Лидия Русланова – от Рейхстага до ГУЛАГА”.
         Тайшетский участок БАМ  считается очень тяжелым и трудно поддавался обустройству, проходил через заболоченную тайгу. Бамлаг был одним из самых зловещих сталинских концлагерей, там находились смертники, главные противники сталинского режима, которых уничтожали тысячами. Американский беспристрастный историк Роберт Конквест в своей книге  “Большой террор “ приводит данные о том, что в 1937–1938 годах в Бамлаге было уничтожено около 50 тысяч человек. Сталинисты, лизнув зэковской крови в БАМлаге, уже остановиться в их насильственном истреблении не могли. Считается, что болотисто–таежный Бамлаг и мерзлотный Колымлаг в совокупности поглотили почти четыре миллиона человек. До сих пор не могут обойтись без лжи о строительстве БАМ. 15 января 2002 года телекомпания ОРТ показала передачу “Как это было”. В передаче без зазрения совести была предана забвению одна из самых трагических гулаговских страниц истории строительства БАМ, а с умилением преподносилось, что стройка магистрали началась в 1974 году, когда высадился первый десант комсомольцев. Вот так до сих пор и пишется лживая история России. Находятся и люди, считающие себя россиянами, но по какой–то причине умышленно сочиняющие лживость истории  многострадальной Родины. 
         Преодолев от станции Тайшет чуть более сотни километров, к исходу одного из дней, поезд, в котором находился Алексей, минуя крутой поворот, за которым следовала густая чаща, скрепя колесами, медленно вкатился в тупик. С остановкой поезда появилась возможность выбраться из вагонов наружу. И люди мигом стали их покидать, громко перекликаясь между собой. Напротив вагона, из которого вышел Алексей, собрались мужчины, о чем – то оживленно толкуя. Краем уха Алексей расслышал, что Тайшетский поезд в этом тупике может простоять несколько дней. А пароход от пристани Осетрово на Якутск отчаливает послезавтра. Ждать, когда пойдет поезд, смысла нет, на пароход  можно опоздать. Следующий пароход пойдет только через десять дней. Говорил о сложившейся ситуацию мужчина, внешне выглядевший заметнее всех остальных. Он явно был типичным городским человеком. Его выдавали свеже подстриженная прическа, добротный дорогой пиджак, рубашка с ярким алым галстуком. На ногах были одеты дорогие чехословацкие туфли. Алексей посмотрел на свои легкие тапочки и сравнил их с туфлями мужчины, отметив, что в них ходить ему по сырой и холодной земле нипочем. Мужчина сказал, что этот маршрут ему хорошо знаком, он по нему уже проезжал и предложил добираться до пристани Осетрово на попутном грузовике. Мужчина окинул вех стоявших с ним рядом и добавил, что если через пару часов сядем на попутный грузовик, то к утру окажемся в Осетрово.
         Желающих добираться до пристани Осетрово на попутном грузовике набралось человек двадцать. Среди них оказалось и несколько женщин. Не раздумывая к этой группе присоединился и Алексей. Выйдя из вагонов Тайшетского поезда и сгруппировавшись, люди пошли по тропе, которая вскоре привела их к автомобильной дороге. Еще издали увидели, что на земляной площадке стоят несколько грузовиков.
         Через короткое время грузовик, американский студебеккер, закрытый сверху брезентом, но открытый спереди и сзади, как цыганская кибитка, подкатил к группе и все забрались в его кузов. Шофер грузовика, молодой парень, круглолицый и розовощекий, с челкой на лбу, дымивший раскуренной папиросой, несколько раз газанул и,  убедившись, что грузовик на ходу, направил его по дороге. Грузовик попетлял по извилистой дороге и выкатил на большак, тянувшийся желтой лентой через лесную чащу. Сидевших в кузове людей, он увозил куда – то в неведомую, таежную даль.
         Смеркалось, начал накрапывать дождь, стуча по верху брезента, из гущи леса потянуло холодом. Грузовик долго катил по дороге, то поднимаясь на взгорки, то спускаясь в лощины, прежде чем добрался до соснового бора. Дождь уже сильно хлестал, когда грузовик вырвался на дорогу, уходившую в сосновую темноту. Промокший от дождя брезент, стал протекать и на   сидевших в кузове пассажиров струйками стекала холодная, дождевая вода. Местами дорога была сильно размыта и грузовик, сбавляя ход и буксуя, выкарабкивался из глинистых ям.
         Замерзая от холодного дождя, сидевшие в  грузовике молча, жались друг к другу. Грузовик медленно катил по извилистой дороге, и добрался до подножия пологой горы. Дорога длинной лентой, прямой, как стрела, вся из желтоглинья, рассекая бор надвое, стоявший стеной из высокоствольных, удивительно стройных, ветвистых верхом сосен, уходила куда–то далеко по подъему наверх перевала. Уже совсем стемнело, по брезенту нудно барабанил дождь. Грузовик, набравший нужную скорость, уверенно преодолевал подъем. И вдруг… шум дождя, и звук пыхтевшего грузовика прервали внезапно раздавшаяся автоматная очередь и лай собак. Впереди грузовика кто – то грозно крикнул, чтобы выключили фары машины. Шофер, подчиняясь внезапной команде, выключил фары и резко затормозил машину. Послышались крики людей. Алексей выглянул из–за брезента наружу…и остолбенел. Ему прямо в лицо был наставлен ствол взведенного автомата. По телу Алексея мгновенно пробежали мурашки, выступил холодный пот. Держа всех на прицеле автомата, автоматчик рявкнул, чтобы все немедленно сошли с грузовика.
         Согнанных с грузовика, обступили пять вооруженных автоматами охранников с овчарками, злобно лаявшими. Все стояли, утонув в глинистом месиве, и не знали, чем все кончится. Не объясняя ничего, автоматчики обшарили грузовик, обыскали всех, ехавших в нем. Забрали у каждого документы и, просвечивая их фонарем, стали рассматривать. Все сгрудившиеся понимали, что находятся на территории лагеря заключенных и выражать свое возмущение не было смысла. Ведь все знали, что здесь лагерь смертников. И каждый из стоявших перед вооруженными охранниками знал, что любой из автоматчиков мог в любую секунду изрешетить их автоматной очередью. Обшарив всех и проверив документы, один из автоматчиков соизволил сказать, что из соседнего лагеря сбежали залюченные и ведется их поиск.            
         Автоматчики перебросились между собой громким, матерным  словцом, овчарки отозвались злобным лаем, и они скрылись в дождливой темноте соснового леса. В состоянии холодного озноба пассажиры студобеккера сгрудились, не говоря ни слова. Шофер грузовика вытащил из кармана куртки папиросу, но долго не мог ее прикурить, его руки тряслись, а сам судорожно дергался. Успокоившись, он сказал
        - Нам бы только подняться на вершину перевала, а там уж спустимся вниз, в Осетрово. Сильно уставшие переездом от Тайшета по территории лагерей, от внезапной встречи с вооруженными охранниками, путешественники холодные, мокрые и голодные, готовы были тут же упасть и уснуть. Все были в состоянии невыносимого нервного потрясения. Мучимые свалившимися на них трудностей, однако терпеливо их переносили.
         Всю ночь в темноте, под хлеставший холодный дождь, грузовик, пыхтел и буксовал по желтоглинью, преодолевал длинные тянигусы, один ярус за другим, прежде чем добрался до вершины перевала, дорога на котором уже была засыпана снегом. В кузове машины, закрытым сырым от дождя брезентом, стало совсем холодно. Наконец дождь стих и грузовик, достигнув вершины перевала и прокатившись по его седловине километра три, пошел на снижение. Холодным, серым рассветом встретила путешествующих пристань Осетрово, утонувшая в густом тумане. Продрогшие и изголодавшие они мигом разбрелись в поисках кружки кипятка и куска хлеба.
         Задерживаться в Осетрово не пришлось. Уже на следующий день Алексей устроился в общую каюту отходящего парохода на Якутск. Пароход изрек третий, последний гудок, матросы подняли швартовые и он медленно отчалил от дебаркадера. Когда пароход отплывал от дебаркадера, увеличивая расстояние между собой и берегом, Алексей с холодным содроганием вспоминал всю жуть, какую ему пришлось испытать на участке от станции Тайшет до пристани Осетрово, на большом перевале в сосновом лесу.
         Через сутки, в середине дня, пароход пришвартовался к причалу сибирского захолустного городишка Киренск. На пароходе объявили, что здесь он будет стоять два часа. В животе было пусто. Алексей на причальном базарчике купил ломоть хлеба, соленый огурец и большую картофелину, свареную в “мундире”. Подкрепившись, Алексей подался бродить по Киренску. Было удивительно светло и солнечно, и это радовало, особенно после того, что пришлось увидеть на Тайшетском перегоне. Он брел по береговой тропе,   которая была покрыта сухим и мягким песком. Впечатляюще выглядели деревянные дворовые постройки из смолистых бревен, покрасневших и потемневших от ветров, дождя и солнца. Ворота домов собраны из толстых столбов, заплоты из добротного теса и большие амбары, все говорило об основательности русского, сибирского селения.
         На середине пути к Якутску Лена как бы распахивает свои объятия. И хотя, по водостоку Лена уступает, например, Енисею, однако ее ширина местами поражает всякое воображение. Местами пологие берега Лены переходят в крутые, покрытые желтым или красным песчаником, и создавалось впечатление, будто кто–то специально насыпал эти красные отвалы.
         В Якутск пароход прибыл на пятые сутки. И уже через пару часов, Алексей начал заниматься тем, ради чего прибыл сюда. Был обозначен треугольник: правительственный чиновник, курирующий учебные заведения, представитель учебного центра, и заведующий поликлиникой. Между ними Алексею и пришлось мотаться, чтобы решить свое зачисление в учебный центр.    
         Пока Алексей находился в Якутске, ему хотелось узнать и северный город и его обитателей, якутов. Каждый день он мотался между республиканским правительством, учебным центром и поликлиникой, где проходил медицинское обследование. Это было обязательным условием при поступлении в учебный центр. Объяснялось это тем, что на учебу в учебный центр зачисляются исключительно здоровые ребята, которые после окончания учебы направляются для работы в дальние северные широты, туда, где проходит Северный морской путь. И, разумеется, для работы в таких северных местах, подбирались ребята, обладавшие отменным здоровьем.
         Путешествие по Якутску, вызывало у Алексея гнетущее впечатление. Город весь в старых, развалившихся деревянных постройках, почерневших от времени, грязный и разбитый, он был населен одними якутами, которых трудно было понять. Якуты не были теми просточками, какими их привыкли воспринимать. Это свеобразные ортодоксы, которые придерживаются устоявшихся в жизни взглядов. И только единственной невидалью были деревянные бобышки, которыми был вымощен центр главной улицы. Позднее удалось узнать, по выложенным бобышкам Якутск из мировых северных городов занимал первое место. Алексей знал, что в жизни северных народов, населявших Якутию, Камчатку, Чукотку есть шаманы. Но что собою представляет шаманизм (шаманство) он еще толком не представлял. И любопытство узнать, что это такое, толкнуло его побывать на городском базаре. Здесь можно было увидеть много интересного из якутской жизни, например, якута, сидевшего верхом на олене. В тупике базара, прямо на земле, сидела группа якутов в расшитой  национальной одежде.
         Алексей вплотную приблизился к кругу сидевших якутов. Вот один из них, видимо шаман, по внешему виду самый старший, его голова была покрыта седеющими, свисающими на лоб и виски  волосами, поднялся, прошелся по живому кругу, постучал в бубен, барабан, который отдавался каким–то приглушенным звуком. Держа обеими руками бубен, шаман долго ходил по кругу среди якутов, то и дело, стуча в бубен, делая какие–то непонятные движения, показвыая руками куда–то наверх неба.
         Шаман свое движение по кругу сопровождал бормотанием себе под нос. Остальные якуты отвечали ему таким же бормотанием. Но это было не бормотание в полном смысле слова, а так называемое заклинание, камлание, форма первобытной религии, язычество.
         Язычество–исповедание, как форма древней религии, еще крепко жило в якутах, даже в середине двадцатого века они не хотели отказываться от шаманства, чтобы русская православная вера проникала в их жизнь, не хотели приобщаться к русской цивилизации и культуре. Алексей впервые видел бубен, который производил на него большое впечатление. Круглый, в меру плоский, обтянут блестящей кожей. По верху бубна тонкий металлический обруч с множеством маленьких блестящих колокольчиков. От движения рук шамана по бубну и от звучания колокольчиков, возникал какой–то ритмичный звук, действуя успокаивающе  на человека.    
         Якутский север уже давал о себе знать. По вечерам с реки Лены тянуло пронизывающим холодом, а по утрам все кругом покрывалось белой солью инея, часто пробрасывало снегом. Кромка зеберегов реки утром уже поблескивала тонкой ледяной пленкой. Угрюмым и неприветливым, разбитым и далеким от архитектурного переустройства, со своим отсталым национальным укладом жизни, запомнился Алексею захолустный Якутск, когда он его покидал.
         Бюрократическая проволочка и изощренное фальсифицированное  медицинское заключение сыграли свою подлую роль, Алексею было отказано в устройстве на учебу в специализированном центре мореходов. Помотавшись несколько дней по захолустному Якутску и испытав его недоброжелательность, Алексей в один из дней сел на пароход, добрался до пристани Осетрово. Там пересел на уже известный поезд, следовавший по маршруту мимо станции Тайшет до Красноярска, где вынужденно пришлось задержаться дней на десять. 
         Осень в Красноярске стояла удивительно теплая, солнечная, даже можно сказать жаркая. Красноярцы надеялись, что такая погода простоит до начала зимы. Но надежды людей не оправдались. В наступившем октябре все разом изменилось. По небу поползли густые, серые, свинцовые тучи. Заморосил занудный мелкий дождь, вперемежку с сырым снегом. Город под стать погоде посерел. Резонанс внесла Москва. 5 октября 1952 года по радио сообщили, что в столице открылся 19-й съезд партии большевиков. Две недели, не переставая, трещал черный громкоговоритель, висевший на большом телефонном столбе в центре города, у кинотеатра «Октябрь», восхвалявший проходивший съезд, особенно выступление на нем Сталина с докладом «Экономические проблемы социализма в СССР». Трудно было на слух определить из речей большевистских услужливых комментаторов, что ожидает страну в недалеком будущем, как экономически улучшится жизнь всего народа. Закончил съезд работу неожиданным объявлением своего решения о замене большевизма на коммунизм. Отныне партия большевиков получает новое название, КПСС, коммунистическая партия советского союза. Хотя партия изменила свое название, но политическое всевластие оставила за собой. Насилие по наследству перешло от большевиков к коммунистам. Совсем недавно Алексей видел воочию на Тайшетском перегоне, в чем заключается насилие большевизма. Ему было понятно, что одним разом огромная страна не сможет выйти из состояния ГУЛАГа и обрести нормальное человеческое существование. Потребуется время.         
    В один из вечеров Алексей проник в общую каюту парохода и устроился на полку. Предстояло преодолеть последний отрезок пути, из Красноярска до Енисейска, куда прибыл через два дня. Пароходик сбавил ход, трижды просигналил гудком и, шлепая лопастями колес, причалил к берегу. Смеркалось, на енисейской набережной ярко мерцали огоньки. Было видно, что Енисейск уже покрыт белой пеляной свежевыпавшего снега. Матросы перекинули с борта парохода на берег сходни, и пассажиры, не задерживаясь, стали покидать судно.
        Алексей, сойдя с парохода, поднялся по тропе, утонувшей в рыхлом снегу, вышел на улицу Береговую и облегченно вздохнул, почувствовав, как внутри него что – то екнуло. Долгий путь его мучительного путешествия на далекий якутский север в поисках чего –то нового в своей судьбе на этом закончился, он вернулся в старинный Енисейск, город, который имел на каждом шагу какую –то историческую значимость. Вдруг он почувствовал, что с него свалился тяжелейший груз, какой он нес на себе последнее время.Он был человеком, испытавшим не только тяготы своих мытарств, но и сильно повзрослевшим. Ему казалось, что за то тревожное время, пока путешествовал на якутский север, он прожил большую часть своей совсем короткой, юношеской жизни. С этими думами он преодолевал покрытую ранним выпавшим снегом енисейскую улицу.
         Вернувшись в Енисейск, Алексей окунулся в свою прошлую работу судоплотника. Как и раньше целый день находился на палубе строявшейся деревянной баржи. Сибирская зима не щадила. Сначала пришлось перенести трескучие жгучие сибирские морозы, которые переменно держались на отметке 45 грудусов ниже нуля. Морозы сменились густыми снегопадами. Снег сыпал сплошной стеной, сопровождаясь занудными ветрами, пробиравшими до костей. Наконец, погода стихла и Алексей облегченно вздохнул, надеясь, что в последующем заметно полегчает.      
         Как странно устроено психологическое восприятие человеком каких– то прошедших событий. Уже прошло много времени, как Алексей воочию увидел все то, что пришлось пережить на Тайшетском перегоне, который считался лагерной зоной смертников. Ему хотелось все увиденное и прочувственное забыть и о нем не вспоминать. Но в жизни все получалось иначе, недавнее прошлое его не покидало, неотступно напоминало.    
         6 марта 1953 года. С ночи выпал густой, слепивший своей белизной глаза снег, утопивший в своих объятиях старинный город Енисейск. Вдыхая свежий воздух, Алексей брел тропой, приминая обильно выпавший снег и добрался до городской площади, рядом со старым краеведческим музеем. У кромки тротуара, на высоком деревянном столбе висел четырехгранный, конической формы, с длинной трубкой радиодинамик, под ним стояло много народу. Люди с затаившим дыханием слушали радио, из которого доносилось: вчера умер Сталин. Под столбом стояли и слушали радио многие из тех, кого Сталин загнал в лагеря, а потом на высылку в Енисейск. Алексей не стал слушать продолжавшееся сообщение по радио, а пошел прочь, нисколько не сожалея о смерти сатрапа. Преодолевая утонувший бульвар в глубоком снегу, Алексей обостренно вспоминал Тайшетский железнодорожный перегон, где тысячи заключенных–смертников, охраняемых вооруженными автоматчиками и злобными овчарками, копошились, словно муравьи, сооружая «великую стройку коммунизма - БАМ». Алексей нисколько не сожалел о смерти вождя, а твердо был уверен, что это расплата за его злодеяния, в том числе за тех, кого он видел на тайшетской стройке. И рекавремени со своим течением выбрасывала на свою поверхность то, что выбросить из истории было нельзя. 
         10 июля 1953 года. Над хакасским городом Абаканом нависло белое, раскаленное солнце, густой воздух не продохнуть. Алексей шел через центр города и, несмотря на полыхавшее солнце, заметил какое–то оживление разморенных от внезапно нахлынувшей жары людей. По радио передавали информационное сообщение, опубликованное в газете “Правда” о состоявшемся на днях Пленуме ЦК КПСС и об аресте Берия. Он обладал огромной политической и государственной властью: член Политбюро ЦК КПСС, заместитель председателя Совета Миинистров, министр МВД. И тем не менее был арестован. 
        24 декабря 1953 года. Красноярск окутан пеленой морозной стужи, по радио через каждые полчаса истошно зачитывают, что по приговору Специального Судебного Присутствия Верховного Суда СССР 23 декабря расстрелян Берия, главный сотрап Сталина в физическом уничтожении миллионов людей. «Бог шельму метит, наконец–то, час расплаты наступил», -подумал Алексей, слушая радио. И снова в его памяти всплыли осень 1952 года и большой перевал, который он преодолевал в группе таких же, как и онпутешествующих людей, сидя в грузовике в темную, холодную, дождливую ночь и ствол взведенного автомата, наставленного ему в лицо. Прошло много лет с того памятного времени. Но Алексею до сих пор по ночам снится его необычное путешествие через зэковский тайшетский перегон в столицу захолустной Якутии. И каждый раз, просыпаясь от увиденного восне, ему кажется, что он только что проехал через Тайшет, через лагерную зону смертников.
           Арест Берия и его расстрел – события одной цепи, за ними последует обнародование неопровержимых фактов массового сталинского террора в СССР, в котором одним из главных палачей, осуществлявших его, был нарком НКВД, министр МВД, человек из ближайшего окружения Сталина.
         Наконец люди огромной страны вздохнули. Ведь в один год они освободились от тирана  Иосифа Сталина и палача Лаврентия Берия. 
Россия–Сибирь–Красноярск–Новосибирск.  Февраль  2020 г.