Тараканий бог.
Прошло около двух минут с тех пор, как я наконец смогла собрать по крупицам мозаику и увидела окружающий меня мир во всех его красках. Лучше бы я этого не делала. Лучше бы я стала слепой. Я не могла поверить, в происходящее, которое зациклилось в моей жизни. Как долго мы здесь находимся я не знаю. Почему мы здесь тоже не ясно. Ясно лишь одно, что мы обречены. Это чувство обречённости тлело на моём языке, оставляя горький привкус.
Остальные спали. Как и я, они были прикованы цепями к трубе, которая шла по периметру всей стены. Сделав усилие, я поднялась со звоном цепей и облокотилась о стену. В эту же секунду потревоженные мной тараканы разбежались в разные стороны. Они совершенно не боялись нас, ночью я часто чувствую, как они бегают своими грязными тоненькими лапками по моей коже, то и дело останавливаясь. В этой комнате мы были гостями. В грязи под гниющими досками паркета жило целое царство этих насекомых. Прятались они только в одном случае, когда в замочной скважине двери в комнату звенел вставляемый туда ключ.
Я посмотрела на остальных. Нас было трое: Я, Кирилл и Миша. Они лежали в дальнем углу, наши некогда белоснежные крылья были замотаны толстыми полосками синей изоленты, теперь же редкий пух обвивал кожу крыльев. Они были прижаты, как прижатый хвост дворового пса, в скулящем страхе бегущего от опасности. Вся комната пропахла этим страхом, и он его чувствовал. Каждый раз его противные большие ноздри вдыхали этот страх и в его глаза наполнялись кровью. Он испытывал экстаз от этого запаха.
Дверь открылась, и он вошёл. Тараканы попрятались в щели старых деревянных плинтусов, когда-то давно выкрашенных коричневой краской, но один таракан оказался у ног вошедшего. Не зная куда себя девать, он метался из стороны в сторону, пока хозяин не поймал его в свои большие, покрытые густыми чёрными волосами руки. Подняв ладонь с тараканом на уровне лица, он пристально посмотрел на него, но затем отпустил питомца, который как можно быстрее убежал к своим собратьям.
Его глаза налились кровью. Это был на редкость противный тип, волосы на подбородке и щеках густым мхом уходили с шеи на грудь. Белая майка в желтых разводах, трико с обвисшими коленками и вечно шаркающие тапочки были верными атрибутами этого человека. Запах перегара перемешался с запахом гнили и страха, а он стоял и вкушал его через свои больше волосатые ноздри. Я знаю зачем он пришёл. Знаю, что ему нужно и не в силах сопротивляться. Никто не в силах сопротивляться. Слишком тугие цепи сковывали наши конечности.
Шаркая резиновыми тапочками, он подошёл к тумбочке. Из неё он вытащил шприц и иглу. Затем он вытащил из кармана трико кусочек свёртка из фольги и вышел из комнаты. Над тумбочкой стояло окно. Через него иногда в хорошую погоду пробивались самые целеустремлённые лучи солнца. Они прыгали по нашим истощённым телам, по стенам и полу, избегая полчищ насекомых. Но так было не всегда, порой у солнца не было сил осветить комнату, и мы оставались в темноте тараканьего царства.
Скрипучий паркет издавал ноющие стоны при каждом шаге и стоны становились всё слышнее и слышнее. Он вошёл с наполненным шприцом в одной руке и ремнём в другой. Хозяин направился в угол, где лежали Миша и Кирилл. Обмотав Кириллу левую руку ремнём, он уколол его в вену. В ответ Кирилл широко открыл свои небесно-голубые глаза и на секунду они прояснились, но пелена снова окутала глазное яблоко, и Кирилл погрузился в забвение. Его левая рука начинала гнить, при каждом новом уколе она становилась фиолетового цвета и кажется вскоре должна почернеть. Такая же процедура была проделана с Мишей, только в отличие от Кирилла он даже не открывал глаза. Я вспомнила о глубоких голубых глазах ребят, эти глаза были зеркалом неба, эти глаза всегда смеялись и радовались каждой прожитой секунде, эти любимые глаза, родные глаза. Как бы я хотела сейчас увидеть кусочек безоблачного голубого неба, маленький премаленький кусочек.
Тараканы наблюдали за своим хозяином из тёмных углов, они провожали его многочисленными взглядами, куда бы он не шёл. Как-то раз, когда мы остались одни среди гуляющих по своим владениям тварей и на протяжении всей ночи обсуждали, что же здесь происходит и кто этот мужчина. Вопросов было много, но на них не находилось ни одного ответа. Никто из нас ничего не помнил, но каждый заметил, что у тараканов и хозяина квартиры есть связь, тараканы трепетали от него, приходили в экстаз, когда он брал их в свои шершавые ладони. Мы же для них были просто рельефом, по которому они путешествовали, изучая наши костлявые тела. Тогда-то мы и начали называть его «Тараканий Бог».
Он повернулся ко мне, пожирая меня бешеными глазами, тогда я поняла, что вся дрожу, моё голое тело покрылось мурашками, которые хотелось собрать в одну маленькую кучку и укрыть ладонью, чтобы он не мог их видеть своими глазами. Он подошёл и начал водить рукой по моему бедру, рука поднималась всё выше и выше. Направив свой взгляд в угол комнаты, я поняла, что по моим щекам текут слёзы. Почему это происходит со мной? Это сон. Это просто сон. Я могу расправить свои белоснежные крылья и взлететь в голубое небо, сквозь пурпурные облака, но я не могу расправить крылья. Рука остановилась. Я чувствую его мозолистые пальцы там, где меньше всего хотела бы их чувствовать.
- Вставай, ты знаешь, что делать. – он прижался к моему уху начиная его целовать.
Капли слёз раздавались громким эхом при каждом приземлении на паркет. Вокруг множество маленьких взглядов, они повсюду.
- Раком! – прокричал Тараканий Бог.
Он резко дёрнул меня за руку, со звоном цепей я повиновалась и встала. Прижав меня к стене, холодной стене, он начал стягивать свои трико. Каждый день я погружаюсь в холод этой стены, пытаясь раствориться в ней. Боль в животе резала внутренности. Желчь желудка пробиралась по гортани. Я не посмела сопротивляться.
Царство.
Нас много в каждом потаённом уголке этого мира. С наступлением тьмы мы появляемся и начинаем царствовать. Наша жизнь проходит под кромешной темнотой и лишь тогда, когда никто не сможет нас обнаружить. Всю жизнь мы вынуждены прятаться, дабы не быть раздавленным большими лапами о бетонные полы, но даже в бетоне есть трещины. Корни нашего царства спускаются и туда, уходя глубоко под землю, где никто не может нас достать. На бетонной поверхности нас ждёт высшее создание, пред которым нам остаётся только трепетать. Оно может помиловать, а может жестоко наказать. Только оно решает, что нас ждёт.
Как-то раз мне выпала великая честь встретиться с этим божеством. Ранним утром, когда солнце только начинает набирать свою силу, но ещё слабо и уступает ночной мгле, мы ещё бродим по поверхности. Избегая яркие полоски золотого света, мы рыскаем в поисках пищи. То утро было особенным, как только я вылез из разбитого плинтуса, сразу почувствовал это. Внутри под панцирем всё трепетало, так как ещё никогда трепетало. Шипы под брюхом дрожали без какой-либо причины. Передвигая лапами, я с трудом контролировал их, будто нанюхался отравы из красного баллона, но каждый должен заниматься поисками пищи. Я не был исключением. Поэтому чтобы не происходило внутри моего брюха я должен выполнять свою работу. До того дня я не встречал Его. Многим довелось встретиться с ним воочию, но не многие смогли рассказать, а те, кто рассказывал были потрясены произошедшим. Выжившие были принесены к лику святых, если оно их помиловало, значит они по праву могут считаться великими созданиями.
Там были и другие гиганты, но их участь не выглядела божественной, поскольку лапы были скованны звонкими цепями. Каждый раз, когда оно приходило, другие гиганты дрожали в ужасе, их страх рассеивался, проникая в наши глубокие щели. Они тихо перешёптывались друг с другом, оглядываясь на дверь. Нас же они боялись не меньше. В первую ночь как их бросили на поверхность нашего царства, связали их крылья и оставили здесь, комната наполнилась их страхом, их крылья дрожали, особенно когда они видели нас. Оно привело их сюда. Приковало и оставило в комнате.
Каждый день оно приходило и нам оставалось только молиться, ожидая помилования. В то утро оно ворвалось раньше обычного. Тяжелыми шагами, которые ознаменовали наше погружение в недра комнаты, оно влетело в наши владения. В тот момент я как раз находился у двери, так что, когда оно распахнуло дверь, я встретил его мощные ступни. Они были такие огромные, что я растерялся и начал метаться от одной ноги к другой. Тут и произошло необъяснимое, ловко поймав меня, оно вознесло меня на своей ладони высоко над полом, внутри всё замерло, казалось, эти громадные пальцы просто раздавят меня, и я не смогу избежать гибели.
Оно смотрело на меня своими черными глазами, в них я видел своё отражение, мои лапы в молитве вздымаются вверх к серому потолку, а оно просто смотрит. Я ждал, что в этом отражение навсегда останется моя мгновенная смерть, но оно отпустило меня.
Это был триумф. Я чувствовал себя победителем в схватке со зверем. Моя жизнь изменилась, теперь могу рассказывать эту историю своим детям, а те своим и так память обо мне будет жить вечно. Всё царство будет знать, что я выжил, что меня помиловали, что оно даровало мне вторую жизнь.
Спасение.
Когда всё закончилось он оттолкнул меня к стене и шаркая тапочками вышел из комнаты. Во мне полыхала обида и отвращение к этому человеку, был ли он вообще человеком? Животное в оболочке человека, но нет, животные не способны на такие зверства. Любая кошка или собака лучше такого человека. Я искренне желала ему смерти, самых мучительных страданий.
Я лежала на полу, мне хотелось вывернуть своё тело на изнанку, чтобы избавиться от этого гнетущего ощущения. Становилось противно от одной только мысли, что это создание было во мне. Меня вырвало, желчные потоки низвергались из моего рта, оставляя кислый привкус переваренной еды. Скрип паркета выдал приближение Тараканьего Бога, он зашёл в комнату и посмотрел на меня своими грязными глазами. Достав из тумбочки тот же свёрток, он снова заскрипел полами в сторону двери.
Медленно, с опаской из своих убежищ начали вылезать тараканы. Они тщательно ощупывали пол, водя усами из стороны в сторону. Не учуяв опасности, насекомые передавали друг другу сигнал о том, что можно выбираться на поверхность. Вскоре пол был усыпан этими тварями. Они не сколько не боялись нас, скорее мы боялись их. Тараканы были похожи на своего хозяина, как только они подбирались ближе, я начинала стучать ладонью по полу, но в ответ насекомые агрессивно вибрировали своими усами, давая понять, что это их территория.
Из угла, где лежал Кирилл, послышались гортанные звуки. Около рта пузырилась белая пена. Его иссохшее тело содрогалось в резких конвульсиях. Тараканы начали роиться у его лица, взбираясь на него. Для них он был лишь неровностью на их равнине. Как мы попали сюда, Кирилл и Миша стали мешками из кожи, мяса и костей, они не бодрствовали и не спали, проживая эти дни в густом тумане.
В сопровождение кислого, прожжённого запаха в комнату вошёл Тараканий Бог. Затянув мою руку ремнём, он нащупал огромную вену на бледном предплечье и воткнул в неё шприц. Я не могу на это смотреть. По телу пробежала искра, тёплая, мягкая, обитая пушистым ворсом. Тараканы расплылись в единой чёрной массе. Они поглотили комнату: стены, пол, потолок. Вся комната стала живой, роясь каждым сантиметром своего периметра. Я закрыла глаза. Сначала всё было хорошо, даже приятно. Я словно погрузилась в защитный кокон, куда насекомым было не пробраться. От головы медленно спускаясь вниз шла вибрация. Она рассыпалась в моей голове проецируя разные страшные вещи. Сердце забилось с ускоренной чистотой. Чувство тревоги смешалось с вибрацией и гуляло по моему телу. Я открыла глаза, вокруг роились тараканы и посередине комнаты стоял их хозяин, размахивая руками и топая ногами, он боролся со своими питомцами. Лучше там в темноте со своей тревогой, чем видеть всю эту комнату, весь реальный мир. Этот мир сильно отличается от того, который был в моей голове. Я жила не подозревая, о таких вещах, о таких людях. Мне казалось, что со мной этого не может случиться, с кем угодно, но не со мной. Я до сих пор не могу поверить в то, что происходит. Я открываю глаза, в надежде проснуться в своей белоснежной кровати. Улыбнуться восходящему солнцу. Обнять родных, близких и друзей. Возможно, я больше никогда их не увижу. Их улыбки и глаза останутся только в моей голове. Если бы я только могла прикоснуться к тем, кого люблю, сказать все слова любви и нежности. Разлепляю веки. Борьба закончилась. Что это было?
Я очнулась через пару часов полётов внутри себя. Я боюсь открыть глаза, и не открывая их, я вижу эти стены, облезлые, грязные стены. Скрип. Полы ныли в моих ушах. В комнату вошёл хозяин. Кряхтя и щёлкая суставами колен, он начал снимать цепи с Кирилла. Кирилла больше не было, его тело превратилось в камень. След от пены распростёрся до двери. Нас стало двое. Хотя, наверное, я осталась здесь одна.
По всей комнате были раскиданы таблетки. Это была отрава от тараканов. Хозяин решил избавиться от своих питомцев. Я всё равно чувствовала на себе взгляды маленьких глаз. Они бегали глазами по своим владениям, в ожидании темноты.
Маленькая лампочка висела под потолком на белом проводе. Это был единственный источник света. Голая и беззащитная лампочка. Но скоро и она погаснет. Тогда наступит ночь и твари выползут из своих щелей. Они будут всю ночь ползать по мне, один за другим и так пока солнце не покажется в разводах грязных стёкол окна.
Он пришёл. Процедура проходила два раза в день. Перед моими ногами он поставил тарелку с супом от которого пахло тухлой застоялой водой. Аппетита не было. Сам он принялся укалывать Мишу. На что Миша никак не отреагировал. Казалось, что ему осталось немного. Миша давно не открывал свои глаза, прекрасные голубые глаза. Я снова вспомнила небо, в которое мы так любили с ним подниматься. Держась за руки, мы часто летали между пурпурных облаков. Я помню это. Помню.
- Жри! – сказал хозяин, выходя из комнаты. – Силы тебе ещё понадобятся. Глаза загорелись неестественным желанием. Желанием обладать, и он обладал каждым сантиметром этой комнаты.
Каждый день. Каждый день… Снова я стою согнувшись. Тошнота проникает в меня, распыляясь по всему телу, ломая кости и разрывая мышцы. В животе снова стучится острым лезвием ножа боль. Я содрогаюсь под этой животной похотью. Слезы солёными ручьями омывают мои щёки. Почему это я? Почему?
Под ногами я замечаю две таблетки. Нет. Я не могу так сделать. Я вытерплю. Сколько ещё терпеть? Сколько можно это терпеть? Звонкие слёзы. Тошнота.
- Спасение… - хриплый голос режет краску стен. – спасение… - Эти слова выходят из сухих губ Миши. – Спасение…
Тошнота. Рвотный рефлекс искажает мою гортань, но мне просто нечего из себя выдавить. Он снова отталкивает меня на пол, как и всегда, заляпав пол. Скрип удаляется всё дальше. Гаснет свет, голая лампочка одиноко качается, пока гаснет спираль, отбирая у меня последнюю надежду на свет. Полоска света из-под двери гаснет. Наступает время ночных обитателей комнаты. Миллионы маленьких лапок бегают по моему телу. Меня всё-таки выворачивает. Под руку попадают таблетки. Вот оно спасение.