=================== 28. "Девочки"
В сбербанке работали одни женщины. Себя они называли девочками, и так же к ним обращалась заведующая филиалом: «Девочки, кто сегодня зачислениями занимается? Девочки, ростер опять после себя не вымыли, я за вами мыть должна?».
Самой молодой из «девочек» было девятнадцать, самой старшей исполнилось сорок, перед Нининым приходом всей сменой праздновали её юбилей. Нине рассказали об этом позже — о праздниках, о правилах и о традициях — а сначала её приняли довольно холодно и даже устроили допрос. Впрочем, выглядело это как простое любопытство:
— Ты зачем к нам пришла, с высшим образованием? У нас работать тяжело, смена двенадцать часов без перекуров, клиенты нервные приходят... Что?.. Неадекват? А это что такое?.. Ну, так бы и сказала. А раньше где работала? В архиве? А почему ушла?
Нину «допрос» возмутил, тем более, что девчата были в чём-то правы: двенадцатичасовая смена это очень тяжело, а от «нервных» посетителей не запрёшься в комнате, как от соседок по коммуналке. Объяснять, почему она ушла из архива Ленинской библиотеки, не хотелось. Но девочки» ждали ответа. Оправдываться и мямлить?..
— Выгнали. За шашни с главным хранителем фондов, — чётко выговаривая каждый слог сказала Нина, и все замолчали.
Заведующая всунула ей в руки толстую инструкцию и велела учить. И всю следующую неделю Нина провела в подсобке, продираясь через джунгли банковских правил, писем и инструкций. Инструкции были подробными, незнакомый текст запоминался трудно, его приходилось учить наизусть. Через неделю её посадили за роботрон, на выдачу зарплат и пенсий. Как проводить операцию выдачи, «девочки» объяснили, но больше не учили ничему (прим.: роботрон — восьмиразрядный персональный компьютер, громоздкий, со встроенным матричным принтером, печать производится матричными иголками через ленту, пропитанную штемпельной краской. Производился с 1984 по 1989 год в восточной Германии).
Нина их понимала: близилось сокращение штатов, а дипломы о высшем образовании были только у заведующей и у Нины, её наверняка оставят, а сократят кого-то из них. Вот и пусть на аттестации «посыплется». Она зубрила проклятую инструкцию, в которой ничего не понимала: вклады, фонды, дорожные чеки, оформление и выдача кредитов, сдача денег инкассатору…
Если бы ей позволили хотя бы посмотреть, как проводятся эти операции, ей легче было бы всё усвоить и запомнить. Но все двенадцать часов рабочей смены Нина сидела на выдаче, а отойти не могла: очередь. Отпускали её только в подсобку:
— Нин, ты не устала? Три часа сидишь не поднимаясь. Устала? А чего молчишь, давно бы сказала, мы бы тебя подменили. Иди чайку попей, там самовар вскипел. — И садились вместо неё на оформление расходных операций.
Очереди не скажешь: «Вы постойте минут десять, я чай пить пошла». Быстренько напишут жалобу, и — прощай, премия, а на банковскую зарплату не проживёшь, ноги протянешь. Смысл фразеологизма "протянуть ноги" Нина поняла, проработав два месяца в должности контролёра-стажёра: вместо оклада стажёрский минимум, премия начислялась только к окладу и стажёру не полагалась, о надбавке за сложность работы вопрос не стоял.
"Сдашь техминимум, будешь получать как все получают" — обронила заведующая, глядя с презрением на новенькую, которая ещё неизвестно как сдаст этот самый минимум, девчонки её держат на расходных операциях и ничему не учат, а ведь это их прямая обязанность, они надбавку к зарплате за это получают, на надбавку премия идёт, а Дерябина сидит два месяца на стажёрских копейках, и ещё два просидит, если техминимум не сдаст.
Но ссориться с подчинёнными не входило в планы заведующей: девки ушлые, почти все приезжие, лимитчицы, коллектив дружный, друг за друга горой стоят, работают безукоризненно, работу свою знают лучше неё, и подчинённые они только на бумаге. Их только тронь, заявление накатают в оперчасть всей сменой, и ей придётся оправдываться и доказывать — что новенькую не учили ничему.
А в оперчасти скажут: «А вы куда смотрели? Вас зачем заведующей поставили?» Ещё и уволят за невыполнение должностных обязанностей. А девчонки останутся, и Дерябина эта останется.
Наталия Витальевна (попробуй ошибиться и назвать Натальей, узнаешь что почём) решила с "дружной" сменой не связываться. Новенькой она от души сочувствовала, но в процесс обучения не вмешивалась.
Наступил долгожданный май 1988 года. Из оперчасти позвонили и пригласили Нину на аттестацию (сдачу обязательного техминимума). Провожали её всей сменой, традиционно желали ни пуха ни пера, улыбались ободряюще. Наталия Витальевна по-свойски приобняла Нину за плечи, напутствуя: «Обратно поедешь, тортик купи, отпразднуем твою новую должность, и зарплата будет — с твоей не сравнить, разницу почувствуешь. Давай, моя девочка. Ни пуха тебе!»
Нина покивала (послать заведующую филиалом к чёрту не осмелилась) и с бьющимся сердцем поехала на Олимпийский проспект, где находилась оперчасть. Инструкцию она знала назубок, но чувство тревоги не проходило, ворочалось в душе, заставляло сжимать губы и поминутно вздыхать.
Предчувствия заведующей сбылись: техминимум Нина не сдала, не ответила на простой вопрос: как снимать коммунальный аппарат перед началом смены.
— Как снимать? А зачем его снимать?
— Дерябина, вы вообще понимаете, о чём вас спрашивают? Показания снимать, конечно, а не аппарат. Или вы решили пошутить? На аттестации.
— Нет, я не решила… то есть, я не могу ответить. Я не знаю. — Упавшим голосом проговорила Нина.
— Не знаете или забыли? Перед началом смены вы подходите к работнице коммунального аппарата и… что делаете? Что вы ей говорите?
Нина опустила голову. Томительно тянулись секунды... её последние секунды работы в сбербанке. Вот сейчас она поднимет глаза и услышит: «Вы уволены».
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2020/02/26/1447