В посёлке не было электричества, всего семь километров до него, но никто сюда его не тянул. Казалось, что об этих отрезанных от большого мира людях, кроме Зыкова и его зоны, никто даже не догадывался. Живут себе в чаще, ну и пусть себе живут. Ханты и манси и то больше известны мирянину, чем какие-то старообрядцы. Удивительно другое, что сами затерявшиеся в лесах не жаждут сообщества с другими, им и здесь уютно и спокойно. Тайга их дом. Лучше плавать маленькой рыбёшкой в прозрачной воде, чем большой рыбиной в мутной.
Михаил собрался идти к Самсоновым. К Тасе приходил по крайней необходимости, сейчас нужна была бумага, а у Самсоновых есть школьники, значит и бумага найдётся. А походя, закинет слово про хлебушек. До четверга дотянуть сложно, голод не тётка... Постучал подковой - всегда встречал его Глеб, наверное, встречать непрошенных гостей вменялось ему в обязанность.
- Я к Тасе. Можно?
- А чего ж? Заходь.
Глеб явно подобрел к Мишке, наблюдая его стремление ухаживать за пустующим недавно подворьем, за то, что он днями стучал молотком, подправляя упавшее хозяйство, и этот стук разносился эхом по посёлку, и все знали: новый жилец работает. Ну и силы небесные ему в помощь. Не будет разваливаться осиротевшая изба.
Будет ли жить в ней кто? - жизнь рассчитает и выдаст.
- Миш, чего тебе? - вышла на крыльцо Таисия.
Мишка объяснил своё требование - нужна бумага для записей.
- Отчего раньше не сказал? Мы ребятам тетрадки заказываем. Это не беда ль? - и Тася вынесла новенькую школьную тетрадь.
- Тась, тут такое дело,- Михаил замялся, - у меня хлеб кончился.
- Погоди,- женщина метнулась за угол избы.
Подворье Самсоновых, наверное, самое просторное. Большая изба на два входа - братья жили вместе. Постройки для живности, качели для детей...всё аккуратное и ухоженное. На дальнем плане двора виднелись большие дубовые бочки для воды, их было штук 15, не меньше. Картинно выстроившись в ряд, они красноречиво свидетельствовали о рачительности хозяев. Заполненные ключевой водой, отстаивались на солнце, чтобы вода в них потеплела. Скотину не поили холодной водой. Даже курам давали тёплое.
В посёлке не держали коров, в лютые зимы с крупными животными возни много - зима 7-8 месяцев со снегопадами и вьюгами была посильной для коз и овец. Они меньше ели сена да и содержать их куда легче. За каждым забором целое стадо - молока хоть залейся.
Тася несла кринку и половину хлебной головы.
- Ты приходи, Миша, приходи, если что надо, - мягко уговаривала едва знакомая женщина.
- Спасибо вам, Тася, очень благодарен, очень...- смущённо пятился Сокол к воротам, а Тася его провожала до калитки.
Повеселев, Михаил шёл к себе, отхлёбывая холодное питьё. Здесь на одном молоке можно барствовать.
Дома, открыв тетрадь, будто впервые в своей жизни видел её, он некоторое время сидел неподвижно над чистым листом. Отвык, отвык от простых вещей, о которых люди даже не думают.
Записал: воскресенье. Число довелось вычислять от даты освобождения. Поставил 13 августа.
С этого дня Михаил Сокол начал свою сознательную новую жизнь. До того момента, когда в его избе появилось крохотное существо, изменившее в дальнейшем всю внутреннюю сущность, наполнив жизнь новыми, незнакомыми ощущениями, тёплыми красками, оставалось полтора года. Много утекло звенящей воды из таёжной, петляющей среди великанов-сосен, речушки Чаруши. Из затравленного зека Михаил перевоплощался в крепкого мужика, обретшего здесь, на краю географии, свой дом и душевных друзей в лице Семёна Рыкова и его жены Галины.
Кто тогда мог предугадать, что появится ещё один - совершенный друг - из другого мира, и целых девять лет Михаил будет счастлив, как никогда не был до этой удивительной встречи.