+++
Это сейчас Серафимо-Дивеевский монастырь расцвёл, а тогда, в конце 80-х зрелище было…
Преображенский храм был ещё закрыт, работал только Троицкий, и был он совсем не таким, как на картинке (слева), а серым… Все корпусы с монашескими кельями нуждались тоже в ремонте.
В свое время преподобный Серафим завещал, чтобы в созданном им Христорождественском храме горела перед иконой Спасителя неугасимая свеча и перед иконой Божией Матери — неугасимая лампада. Он предрекал, что если это его завещание будет в точности исполняться, Дивеевская община не будет терпеть нужды и бедствий и масло на эту потребность никогда не оскудеет.
После закрытия монастыря в церкви Рождества Христова размещалась сберкасса, в храме Рождества Богородицы — склад. Повторное освящение нижнего храма состоялось 21 октября 1992 года, верхнего — 1 июня 1993 года. В 1993 году в церкви Рождества Богородицы прошел первый после открытия монастыря иноческий постриг.
По заповеди прп. Серафима в церкви Рождества Христова постоянно горит восковая свеча перед образом Спасителя, в церкви Рождества Богородицы — лампада у храмовой иконы Рождества Богородицы и сестрами читается неусыпаемая Псалтирь.
Эти краткие сведения нужны, чтобы понять, в какой период мы оказались в Дивееве. Обе Рождественские церкви ещё были закрыты, а вокруг них велись работы по расчистке близлежащей территории. По периметру храмов были раскопаны канавы, обнажающие фундаменты. Вероятно, велись работы по их укреплению.
**
Когда мои спутники вернулись, их лица радостно светились: они благополучно закончили свою миссию, передали денежные средства настоятельнице.
Утренняя служба начиналась: молодая монахиня звонким голосочком читала псалмы. Лёша (наш друг) встал в очередь на исповедь, а мы с Ириной купили свечи и стали расставлять их по подсвечникам. Она попросила меня поставить свечи, потому что ей было нельзя. Тогда я узнала, что женщинам, когда у них месячные, в храм входить не положено (она уже нарушила правило), а свечи ставить – тем более! Поэтому, поставив свечи, мы вышли из храма и пошли к машине, что стояла за воротами.
Мы проходили мимо церквей, вокруг которых велись восстановительные работы. И что же мы увидели? Раскопки вели женщины-послушницы. Они же омывали камни и складывали их аккуратным рядком. А погода была, хоть и солнечна, но воздух уже был холодным (последние числа сентября), и вода, которой они мыли камни, была холодной. Руки работниц были красные, озябшие… Было видно, что работают они с трудом. Перед нами открылась новая картина духовного подвижничества, и как-то стало тяжело на душе: я была совсем не готова пойти на такой подвиг.
Мы прошли мимо. И тут неожиданно к нам подошла монахиня и спросила, не хотим ли мы поработать в саду? Но мы отказались, поскольку предполагали, что в ближайшее время уже уедем. Нас держал только Лёша. Пришлось извиниться, что не сможем поработать, поскольку скоро уезжаем… И это была наша ошибка, о которой я теперь сожалею.
В принципе, паломники не должны отвечать отказом, это ужасный грех. Следовало бы с благодарностью принять предложение и поработать для монастыря, хотя бы часок. Ведь, важно не то, сколько времени и труда ты затратишь. Важен сам ФАКТ твоего согласия и участия! Жаль, что об этом я догадалась потом, когда уже ничего нельзя было изменить. А ведь, это как будто Бог увидел, что камни мыть нам не по силам, и предложил другую работу. Кстати, потом, спустя, может быть, несколько месяцев, я узнала такое поверье: если кто-то поработает в саду батюшки Серафима, тот навсегда останется в монастыре. Если бы мы не отказались, может быть, наша судьба изменилась. Однако, всё осталось на своих местах. Значит, это было испытание для нас.
Муж мой сидел в машине и дремал (ведь, он не спал всю ночь за рулём, и впереди ожидала обратная дорога). Когда мы подошли, он проснулся, и мы достали термос, чтобы попить кофе. Сидели, ожидая Лёшу… А в это время по дорожке прогуливались два священника и беседовали друг с другом. Судя по всему, вели какой-то богословский спор… А женщины – копались в канаве, перемывая камни… Вот, такое разделение труда…
Приблизительно через час пришёл Лёша и сказал, что можно пройти по Канавке. Я понятия не имела, о какой «Канавке» идёт речь и опять отказалась. Честно говоря, я переживала за мужа и думала об обратном пути. Но Лёша и Ирина ушли на Канавку, а мы остались их ждать. Вот тут я и пожалела, что отказалась от работы в саду. Мы вышли из машины, чтобы немного погулять. Вокруг была чужая жизнь, слишком далёкая от нашего понимания. Шли мимо паломники… Многие были одеты очень бедно, в старой истоптанной обуви. За плечами на лямках или верёвках – мешки, в виде кульков, из грубой ткани. Порой казалось, что мы погрузились в прошлый век…
Привлекла внимание совсем молоденькая девушка, с таким же мешочком на спине, в сером платочке. Она вела себя очень странно: подошла к церкви и стала целовать стены и падать на колени, утыкаясь лбом в землю и крестясь. Она проделывала это бесконечное число раз: вставала, крестилась, целовала стену, потом снова падала на колени…
Часа через два вернулись наши спутники и сказали, что мы можем пообедать в монастырской трапезной. Муж отказался идти, он боялся оставить машину. Сигнализации у нас не было, и место, хоть и возле монастыря, не внушало доверия… Он остался, чтобы ещё немного подремать перед отъездом, а мы пошли в трапезную. Это был один из флигелей, похожий на столовую, где за одним общим столом сидели паломники. Мы сели, и нам подали тарелки со щами. Лёша и Ирина встали и помолились. Я тоже встала и перекрестилась, но слов молитвы не знала. Потом сели стали есть… И в эту минуту я внезапно ощутила слабость или немощь. Это было состояние какой-то «убогости». И я была не я, а будто дух какой-то нищенки овладел мной. И внезапно слёзы потекли из глаз…
После трапезы мы вновь зашли в храм, где я купила две иконы: Святого Серафима Саровского и Николая Угодника. Время уже было далеко за полдень… Надо было уже давно уезжать. Но Лёша тянул время. Он вдруг заговорил с каким-то паломником, а потом подошёл к нам и сказал, что мы можем посетить каких-то монахинь-затворниц. Надо было только поехать к их кельям, которые располагались за чертой монастыря. Мы вернулись к машине и решили съездить к монахиням. Честно говоря, меня уже стала тяготить эта канитель…
Лёша указывал дорогу, и скоро мы остановились возле обыкновенных деревенских изб, довольно маленьких (в одно окошко). Их было три или четыре… Лёша с Ириной позвали меня с собой, но я отказалась. Я была не готова к беседам с монахинями, потому что не была набожной. Конечно, мне было всё интересно, но я не испытывала непреодолимой потребности в общении – у меня не было ТЕМЫ для разговора.
И опять мы с мужем ждали… Просто гуляли по сосновой опушке… Через некоторое время, Лёша с Ириной вернулись и попросили (если есть) белого хлебушка для старушки, потому что у неё болит желудок. У нас был хлеб. Потом они вернулись, держа в руках просфоры, которые им дала монахиня. Я удивилась: ведь они сами эти просфоры пекли и могли их есть. Однако, попросили хлеба… Непонятно… И подобные непонятки меня преследуют до сих пор…
Уже начало темнеть, но этой поездкой мы не ограничились. Леша вздумал пойти на вечернюю службу, и мы с мужем окончательно смирились: пусть делает, что хочет. Мы с Ириной тоже пошли, хоть ей было нельзя. Но когда ещё выпадет возможность побывать здесь снова?
Короче, обратно мы выехали уже часов в 8 вечера. Нам опять предстояло ехать всю ночь. Только на этот раз, мы были усталые, хотя и полные впечатлений.
Обратно мы поехали другой дорогой – через Потьму. Как ехать - мужу растолковал один из шофёров, который привёз на автобусе паломников из Рязани. Мы ехали от деревни к деревни по ночной просёлочной дороге. Этот путь был короче, но он был нам незнаком. Мы то и дело останавливались и спрашивали местных жителей, правильно ли мы едем? Благо, молодёжь местная гуляла и указывала нам направление.
А потом, в довесок ко всем мытарствам начался дождь, который поливал весь оставшийся путь, когда мы выехали уже на шоссе. Позади остались лагеря для заключённых в Потьме. Мы впервые видели места, где сидят преступники, видели ограждения, бараки и вышки… Вот, такой контраст после святого Дивеева...
Остаток пути – тупо гнали по шоссе с одной мыслью: скорее, домой…
Продолжение следует…
+++
Христос воскресе! Так приветствовал всех святой Серафим...