Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
534. «Океан» исландской селёдки. 7 октября 1973 года.
Сводка погоды: Воскресенье 7 октября 1973 года. Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Северное море.
Ближайшая по маршруту следования метеостанция «Листа фйр» (около авиабазы «Фарсунн, Луфтхавн Листа» (Фарсунн, Вест-Агдер, Норвегия; географические координаты: 58.117,6.567; первое наблюдение: 01.01.1973 г.; последнее наблюдение: 31.12.2019 г.) на воскресенье 7 октября 1973 года давала такие параметры погоды: максимальная температура воздуха – 12.0°C, минимальная – 8.0°C, средняя температура воздуха – 10.0°C. Без осадков. Скорость тихого ветра 1 м/с (1 балл по шкале Бофорта и 1 балл слабого ветрового волнения). На море лёгкая рябь и короткие волны высотой 0,1 м. и длиной – 0,3 м. Эффективная температура (температура самоощущения человека на верхней палубе корабля) – 9.3°C.
БПК «Свирепый» на среднем экономическом ходу (14 узлов или 25,93 км/ч) держит курс на юго-восток и идёт прямиком по направлению к границе Северного моря и пролива Скагеррак. На нашем пути снова встречаются многочисленные иностранные суда, в том числе и рыболовные траулеры разных размеров. В одном районе их почему-то скопилось более десятка. Вот тут-то с нами и приключилось настоящее чудо-приключение. Мы попали в середину огромного, колоссального, необъятного и очень плотного косяка исландской селёдки.
Ещё издали рыболовные суда замечаются и отличаются от всех остальных судов в море своим «рыбным» запахом. Рыболовные траулеры пахнут рыбой настолько «густо», что даже в ветреную погоду этот запах у них не выветривается. Рыболовные сейнеры (небольшие суда) пахнут свежей или тухлой рыбой, водорослями, тиной, сетями, морем, солью, а рыболовные траулеры (большие суда) пахнут тем же запахами, но к ним примешивается стойкий запах переработанной рыбы (вяленой, солёной, замороженной). Кроме этого, характерным запахом всех рыболовных судов является запах рыбных какашек, требухи, завалявшимся и протухшим «приловом» или «мухобелью» - всякой никому не нужной морской живностью, которая ловится в сетях вместе с промысловой рыбой.
Естественно, БПК «Свирепый» не имел такого букета запахов, как рыболовные суда, а наоборот, пахнул сталью, краской, растворителем, военно-морской едой, остатки которой щедро коки выбрасывали за борт. Поэтому, видимо, огромный косяк атлантической или исландской сельди выбрал район местонахождения нашего корабля, потому что мы не пахли рыбной смертью. Судя по данным индикатора кругового обзора РЛС МР-310 «Ангара-А» группы рыболовных судов были гораздо севернее, на границе Норвежского и Северного морей.
До обеда 7 октября 1973 года походная «большая приборка» и «постирушка» на БПК «Свирепый» были выполнены, письма «из морей» написаны, приняты, упакованы в мешки для передачи на танкер, а после обеда я мог «с чистой совестью», в чистой мягкой и белой рабочей матросской робе, в светлой, чистой и санитарно-гигиенически пахучей ленкаюте и корабельной библиотеке сесть и основательно написать моим родителям большое-большое письмо. Увы, инстинкт, традицию и привычку «адмиральского часа» перебороть очень трудно и я незаметно «на радостях» и «от устатку» уснул…
Проснулся я от истошного звонка внутреннего телефона, в трубке которого ещё на «подносе» к уху я услышал восторженный голос вахтенного офицера: «Суворов! Немедленно бери свои аппараты и на мостик! Тут такое!!!». Спросонья, продирая слипшиеся глаза, я схватил свои «разведчикские причиндалы»: два фотоаппарата, «Зенит-У» и «ФЭД-3», альбом для рисования, карандаши, ручки, портативный магнитофон, блокнот, часы, старенький морской бинокль, и «сломя голову» помчался по коридорам и тамбурам корабля на ходовой мостик. Вахтенные офицеры (подозреваю, что старпом и командир корабля тоже) называли моё имущество и оборудование визуального разведчика «причиндалами» потому, что я навешивал всё это на свою худющую шею и плечи ремешками и лямками крест-накрест и «поспешал» всегда не рысью, а семеня ногами (груз мешал бежать как надо).
В ходовой рубке меня встретили восторженные взгляды, голоса и приветствия вахтенного офицера и рулевого, почему-то нёсшего вахту в штурманской рубке, а также сигнальщики-наблюдатели БЧ-4, которые потащили меня на сигнальный мостик. Отсюда я увидел необычайно зрелищную и крайне необычную картину…
БПК «Свирепый» еле-еле двигался в дрейфе. Всё пространство океана вокруг БПК «Свирепый» кипело, пенилось, бурлило, трепетало, потому что это была не вода, а огромное пространство сплошной блестящей серебристой рыбы. Не косяк, а огромная, невероятно огромная плотная масса серебристых рыб и рыбёшек сплошным трепещущим потоком плыла-перемещалась за бортом нашего корабля. Это был не косяк – это был косячище!!! Рыба на поверхности отчаянно хотела попасть внутрь, в воду, опуститься, нырнуть, вонзиться, вклиниться в этот плотный косяк, в это сплошное рыбное «тело», поэтому верхние рыбки судорожно трепыхались, их было настолько много, что казалось весь океан вокруг «вскипел», «взбурлил», «ожил», превратился в сплошную массу рыбы.
Немедленно, мгновенно, сразу и без команды в экипаже БПК «Свирепый» возник рыболовный азарт! Я сам, не мешкая, кинулся через ГКП и центральному трапу на шкафут, а затем на ют, на самую нижнюю кормовую часть верхней палубы корабля, чтобы быть поближе (на расстоянии вытянутой руки) к этому невероятно интересному и красивому природному явлению. На юте уже была масса моряков, преимущественно мичманов, матросов и старшин. Корабль дрейфовал практически на одном месте, но было такое ощущение, что мы двигаемся, причём кормой вперёд… Серебристый поток трепещущей рыбы за бортом был в движении, поэтому казалось, что мы вот-вот должны будем выйти из этого рыбного пространства. Вот почему ребята суетились, орали, что-то делали, пытались как-то наладить добычу и доставку этой рыбы на борт корабля…
- Сачок нужен! – орал кто-то из моряков.
- Лопату, лопату давай! – вторил ему кто-то.
- Эх, тазик бы! – сокрушался один из мичманов, а из тамбура уже выбегали с бессмысленно слепыми от азарта глазами матросы с «обрезами» в руках.
Появились большие и малые «обрезы» (вёдра, банки из-под краски и солидола с ручками, кастрюли). Боцмана быстро расстелили на палубе юта брезент, края которого стали держать добровольные помощники. Рослые матросы и крепкие мичманы один за другим «сиганули» за борт и встали на кормовой привальный брус – длинный выпуклый выступ на борту корабля из разрезанной вдоль трубы большого диаметра. Одной рукой они, как я при ловле натовского гидроакустического буя, держались за стойки фальшборта, а другой рукой пытались зачерпнуть вёдрами рыбу из косяка.
Шум, гам, ор, трепет выловленной рыбы, всплески воды, брызги, попытки рыбок вырваться и «уплеснуть» обратно в море, и снова общий азартный ор были такими, что казалось – это весь мир вокруг взорвался азартным вулканическим извержением азарта. Особую лепту в эту атмосферу безумного рыболовецкого азарта вносил неугомонный Славка Евдокимов. Он юлой крутился вокруг рослых моряков, громко досадовал, что не может сам встать на привальный брус и черпать рыбу. Славка руководил, советовал, приказывал, ругал, восторгался, сетовал и огорчался, если особо крупная исландская сельдь вдруг встрепенувшись могучим телом, взлетала над всеми нами и падала обратно в плотную массу рыбного косяка в море. Славка Евдокимов, как безумный, бегал, прыгал, носился и командовал, причём его команды и руководящие указания на удивление были в этот момент самыми разумными, точными и результативными.
Из «нутра» корабля вышел, как всегда заспанный, старшина 2 статьи Паша Каретов (командир отделения радиометристов-наблюдателей РТС, призыв 16.11.1971 г.). Он прищурился на яркое солнце, удивился, а затем, увидав необычную картину бурлящего серебристого моря, немедленно включился в общий ажиотаж рыболовов. Паша Каретов был ростом чуть ли не под 2 метра «с гаком», поэтому Славка Евдокимов тут же взвился вокруг Паши Каретова. Он орал ему: как Паша должен встать на привальный брус»; как наклониться; как его при этом должны держать за штаны, а он должен был маятником справа брать ведро из рук матросов; потом он должен был черпать рыбу и подавать это ведро-обрез налево, в руки матросов, которые примут обрез с рыбой; потом Паша должен был качнуться вправо и принять другой обрез, но пустой, а потом зачерпнуть рыбу и снова подать слева наверх…
Могучий и рослый Паша Каретов молча, не дослушав Славку Евдокимова, растолкал ребят у фальшборта, перелез через леера фальшборта, устроился на привальном брусе за бортом корабля и вдруг резко наклонился над водой. Мы, в том числе и я еле-еле успели поймать его тяжёлое тело за края робы, за пояс его штанов, хоть за что-то. После того, как Паша надёжно устроился в положении буквы «зю» над бурлящей серебряной «лавой» рыбного потока, который вулканическим извержением извергался из глубин океана, он начал мерно, как маятник «махать» - черпать и подавать обрезы (вёдра) с рыбой.
Вскоре импровизированная «лохань» на юте из большого чехла-брезента, которым укрывают внешнее оборудование на корабле, заполнилась водой и рыбой. Добровольные помощники вычерпывали из брезентового «аквариума» лишнюю воду, а Славка Евдокимов со своим пронзительным ором и азартом учил ребят, как надо бить рыбу головой об палубу, чтобы «усыпить» её. Масса моряков занимались этим делом, ор вокруг стоял такой, что не было слышно слов говорящего рядом человека.
Паша Каретов и другие самые рослые и могучие матросы и старшины всё махали и махали, черпали и черпали рыбу из нескончаемого косяка атлантической или исландской сельди и её становилось всё больше и больше. Все были мокрые, довольные и счастливые, потому что такого количества только что пойманной свежей рыбы никто из нас никогда и нигде не видывал. Вот так Атлантический океан и Северное море преподнесли нам неожиданный и потому восторженно-желанный подарок – огромное количество исландской сельди. Этой рыбы вокруг было столько, что, казалось, весь Атлантический океан сплошь состоит из колоссального количества трепещущей на поверхности рыбы, - это был «океан исландской селёдки»…
Правда, селёдкой эта рыбка стала уже после того, как мы её наловили. Рыбы в брезентовом «аквариуме» на палубе БПК «Свирепый» было столько много, что за полчаса такой «рыбалки», какую устроил неугомонный Славка Евдокимов и неутомимый Паша Каретов, куча рыбы выросла большой, в рост человека, горкой. Огромное количество сельди было сразу же унесено матросами и мичманами внутрь корабля, в «схроны», в «шхеры», «под пайолы», а также на наш камбуз. Старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов, командир БЧ-5 капитан-лейтенант В.Н. Силкин и командир БЧ-3 старший лейтенант О.А. Белонин быстро организовали доставку свежей рыбы в морозильники и холодильники на камбуз. От таких чудесных «даров моря» и «батюшки Океана» моряки не отказываются. Видимо, нам очень повезло, потому что погода сегодня 7 октября 1973 года в Северной Атлантике и Северном море оказалась прохладной, но очень солнечной и исландская сельдь спешила «зарядиться» солнечной энергией в период своего наивысшего развития за весь летне-осенний сезон.
Наш штурман командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров, впоследствии с нескрываемым удовольствием смакуя кусочки маринованной селёдочки, говорил: «Как правило, погода в этом районе Атлантики в октябре более мягкая, чем в остальной части Северной Атлантики. Ветра дуют здесь не так сильно, воды имеют почти постоянную температуру, обильно просвечиваются солнечными лучами, поэтому в ней развивается множество планктона, а значит, рыбы». Более того, по словам Г.Ф. Печкурова в октябре и в ноябре, когда ближе к Северу начинается «тёмный период», погода и «продуктивное состояние моря» полностью начинает зависеть «от высоты и светимости Солнца».
- В этом смысле, - говорил Печкуров, - исландская сельдь напрямую является результатом солнечной активности, продуктом моря и Солнца. Так что мы поглощаем сейчас солнечные лучи и солнечную энергию…
Мне и моим товарищам, матросам-рулевым БЧ-1, очень понравилось это образное сравнение штурмана рыбы и солнца, и я его использовал затем в корабельной стенгазете. Кроме этого, вероятно, корпус БПК «Свирепый» не имел специфического стойкого запаха рыболовецких судов, поэтому рыба, огромный, колоссальный, неисчислимый косяк или океан исландской сельди не боялся нас, обтекал нас со всех сторон. Также известно, что период с июля по октябрь – это наилучшее время для морской рыбной ловли. Вот почему, как только БПК «Свирепый» оказался в океане из трепещущих рыб, на горизонте появились рыболовецкие сейнеры, траулеры и другие рыболовные суда. Рыбы было настолько много, что никому не было тесно, никто никому не мешал, особенно, нам – советскому боевому кораблю…
Известно, Исландия и Норвегия, которые имеют минимум земли, пригодной для сельского хозяйства, кормятся и существуют только за счёт рыбной ловли. При этом Исландия – это северный остров у Северного полярного круга, но сильных морозов там почти не бывает, средняя зимняя температура - плюс 4°С. В Норвегии также относительно тёплые зимы. Тепло и почти мягкий климат в Норвегию и Исландию приносит могучее атлантическое тёплое течение Гольфстрим. Только ветра и штормы приводят к Исландии с севера дрейфующие льды и айсберги, о которых неоднократно предупреждало нас по радио командование Главного штаба ВМФ СССР. Эти льды понижают температуру воды, создавая при этом самые благоприятные условия для развития разных рыб, в частности, исландской сельди.
Все европейцы, в том числе советские люди, любят селёдку, но больше всего её любят исландцы и норвежцы. Они называют селёдку «царицей в рыбном царстве», «грациозной», «блестящей», «серебром моря», «бриллиантовой селёдкой», «исландским золотом» и даже «божьим даром». При этом исландцы сами почти её не едят, а отсылают в Европу и Америку, а норвежцы едят селёдку даже с вареньем… (шучу). Вообще-то не существует отдельного вида «исландской сельди», она есть только одного вида – «сельдь атлантическая», но исландской, норвежской, шведской или финской селёдкой она становится в результате специфической национально-традиционной обработки и готовки: засолке, маринованию, вялению и жарке.
После этой сегодняшней (7 октября 1973 года) уникальной рыбалки, когда в точном смысле слова «вымотанный» до предела Паша Каретов сидел-лежал на холодной палубе юта и тяжко дышал, как загнанная лошадь, а моряки, в том числе и я, трясли натруженными руками и пальцами, которыми держали его на весу над уровнем моря, мы все жаждали только одного, наконец-то, попробовать на вкус эту «серебряную селёдку, которую выловили в несметном количестве. Для этого пойманную и усыплённую рыбу нужно было перенести на камбуз и приготовить.
Вокруг огромной кучи рыбы на юте было почти столько же жаждущих матросов, старшин, мичманов и даже офицеров экипажа БПК «Свирепый». Как-то в течение часа от этой кучи рыбы на палубе юта не осталось и следа, всё растащили и на БПК «Свирепый» началась «эпидемия» разнообразного приготовления исландской селёдки. Когда мы готовились к БС (боевой службе), то многие бывалые мичманы и офицеры, кто уже побывал в Северном море и в Северной Атлантике, взяли с собой различные пряности и ингредиенты для рыбных маринадов. Вот почему иногда над корабельным входным трапом или сходнями витали запахи имбиря, гвоздики, корицы, перца горошком и перца молотого, лаврового листа, укуса винного и других разнообразных вин…
Все на корабле знали или догадывались, что мичманы и офицеры, особенно помощник командира корабля по снабжению лейтенант Михаил Казаченко, грузят на корабль припасы для рыбалки и приготовления рыбы. То же самое делали и наши корабельные коки. К перечню всем известных приправ и пряностей они добавляли (заготовляли) цедру лимонов, тщательно отбирали и связывали в косы лук и чеснок.
Перво-наперво, наши коки на камбузе начали жарить атлантическую сельдь и подавать её на стол личному составу экипажа корабля на обед и ужин. Одновременно атлантическую или исландскую сельдь начали солить, мариновать, вялить и даже попытались коптить. Дело в том, что жирную, вызревшую рыбу нужно было съесть или обработать сразу, пока она свежая, поэтому, как только на камбузе начали жарить рыбку, почти все свободные матросы, старшины и даже мичманы потихоньку, не сговариваясь, собрались в столовой личного состава, близ дверей камбуза. Наиболее «продвинутые» и сведущие в кулинарных вопросах моряки начали вслух рассказывать, как их мамы и бабушки жарят рыбу и солят-маринуют селёдку.
До города Суворова в 60-е годы, как правило, сельдь доходила только в виде солёной или маринованной селёдки, а жарила моя мама только привозную морскую рыбу – хек или камбалу. Жарила наша мама и выловленных нами в Черепетском водохранилище карасей, карпов и плотву. Поэтому я тоже с заглатыванием аппетитной слюны слушал и запоминал рецепты «бывалых» о правильной жарке селёдки.
- Сельдь не очень костлявая, но очень жирная и нежная рыба, когда свежая и поймана в нужное время (осень), - рассказывал нам один из пожилых мичманов из БЧ-5.
- Сельдь сама по себе вкусная, но с некоторыми приправами она просто восхитительно вкусная! – восклицал мичман и нервно оглядывался на наглухо задраенную дверь камбуза. Несмотря на то, что задрайки двери были на максимальной плотности, из-за двери доносились умопомрачительные запахи жареной рыбки…
- На большую чугунную и очень жаркую сковородку нужно взять 4 штуки свежей или свежемороженой сельди, - говорил мичман.
- Для того, чтобы сельдь приобрела божественный вкус, нужно взять 2-3 зубчика чеснока, 4 столовые ложки соевого соуса, соли по вкусу и муку для панировки.
- А что такое «панировка»? – спросил один из «молодых» матросов и на него громко зашикали.
- Панировка – это не паника, салага, - сказал мичман. – Панировка – это способ обработки продуктов перед жаркой, путём обсыпания или валяния в смеси различных пряностей или ингредиентов. Панировка – это искусство повара, кока или кулинара, понял?
- Однако панировка, - это ещё не всё, - сказал нам заговорщицки мичман. – Ещё нужно масло для жарки рыбы. Подсолнечное масло, а ещё лучше смесь подсолнечного масла с оливковым. Тогда румяная корочка панировки будет на редкость вкусной.
- Сначала сельдь обмывается холодной водой, лучше кипячёной, то есть нейтральной, - сказал мичман и продолжал, закрыв глаза. – Потом отрезаем от рыбки голову, плавники, хвостик и потрошим её.
- Только не потрошите её сразу, грубо, как мясники, - встревоженно вскинул голову и открыл глаза мичман. – Потрошите аккуратно, не режьте внутренности, не перемешивайте их, не выпускайте слизь из потрохов. Наоборот, чисто и аккуратно, не загрязняя внутреннюю часть тушки, удалите чёрную плёнку из брюшины.
- Самое главное, - сказал мичман, - это удалить чёрную плёнку из брюшка. Чёрная плёнка – это яд…
- Потом каждую рыбу нужно хорошо промыть в обычной воде, - сказал мичман, - а потом, по желанию, либо нарезать поперёк её кусками, либо срезать вдоль позвоночника филе – мякоть.
- После этого давим чеснок в кашицу, в посуду кладём рыбье филе, солим, покрываем кашицей из чеснока и добавляем соевый соус.
- После этого, - сказал мичман и стал показывать руками, как он это делает, - начинаем натирать куски рыбы этим чесночно-соевым соусом. Для пропитки соусом сельдь должна купаться в нём около получаса.
- Затем наливаем совсем немного растительного масла в сковороду и раскаляем её до потрескивания масла, - сказал мичман. – После этого ещё раз смачиванием куски сельди в соусе, валяем их в муке и выкладываем на сковороду.
- Сельдь сама по себе жирная рыба, поэтому она не нуждается в большом количестве масла, - сказал мичман. – Масло тут нужно для определения нужной температуры сковородки и для вкуса жареной рыбы.
- Атлантическая или исландская сельдь очень жирная, нежная, мягкая, поэтому жарится очень быстро, - сказал мичман, и мы вслед за ним дружно сглотнули жадную слюну. – Тут мерилом процесса жарки служит запах и состояние чеснока, - он не должен пригореть, обуглиться.
- Рыба в панировке жарится с двух сторон, - строго сказал мичман. – Как только пошёл запах жареного чеснока, так сразу же рыба поддевается лопаточкой и тут же ловко переворачивается свежей стороной вниз. Как только опять пошёл запах жареного чеснока, рыбу нужно снимать и выкладывать на тарелку с гарниром и тут же подавать на стол.
- Лучше всего жареную рыбу, в частности эту исландскую сельдь, есть с отварными овощами, - сказал мичман. - Например, с только что отваренным картофелем, лучше всего с картофельным пюре.
На последних словах мичмана в столовую вошли-вбежали бачковые с первой смены обедающих матросов, помощник вахтенного офицера по низам, корабельный доктор старший лейтенант медицинской службы Л.Н. Кукуруза, старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Н.В. Протопопов и ещё куча мичманов и офицеров. Дверь камбуза, торжественно лязгая замками, открылась. Всех присутствующих обдало таким прекрасным, зовущим и яростно аппетитным запахом свежего рыбного супа, картофельного пюре со сливочным маслом и жареной рыбки, что немедленно все восторженно загалдели, зашумели, заговорили и настроение у всех стало праздничным.
Через комингс двери камбуза перешагнул сам старший мичман-кок. Он поднёс старпому и корабельному доктору тарелочки, на которых были маленькие горки картофельного пюре и дымящиеся жареный рыбки. Офицеры, сопровождаемые голодным взглядами молчащих моряков, скромно и сдержанно вилочкой отделили от рыбок небольшие кусочки, отправили их в рот, тут же подцепили немного картофельного пюре, добавили к этому маленькие кусочки свежеиспечённого ржаного хлеба. Мы затаили дыхание и замерли… Старпом судорожно сглотнул пищу и издал счастливо-мучительное мычание: «М-м-м!..», а наш корабельный доктор старший лейтенант медицинской службы Л.Н. Кукуруза молча и «профессионально» кивнул головой, потом взял из рук кока тарелку с жареной рыбой и начал, не стесняясь, ту же жадно её поглощать.
Рёв восторга стало венцом этого традиционного ритуала опробования приготовленной пищи для личного состава экипажа корабля. Быстрое суетливое расселение моряков по столам, закреплённым за боевыми частями, ознаменовало победу наших корабельных коков. Жареная атлантическая или исландская сельдь удалась на славу, громкую и восторженную славу всего экипажа БПК «Свирепый»!
После этого на корабле атлантическую или исландскую сельдь все знающие и умелые люди готовили кто, как мог. Этой сельдью угощали и угощались, ею хвалились и гордились, её кушали, ею наслаждались, её ели и наконец, ею пресытились, потому что утром жареная, в обед варёная, в ужин опять жареная или солёная, или маринованная, то есть одна и та же рыба, - это уже «перебор». Единственная приготовленная заранее рыбка, которая никогда и никому не надоедала, - это была сушёная или вяленая «таранька», астраханская волжская тарань или вобла. «Таранька» и вобла были традиционным морским деликатесом, которым я, как правило, угощал самых своих близких друзей во время «суворовских посиделок в ленкаюте». Теперь я хотел угостить ребят своей вяленой исландской сельдью…
У меня в моих «домашних» запасах и припасах не было ничего специального для соления или маринования рыбы, кроме чёрного и красного молотого перца, соли и сахара, так как я даже не думал о том, что в моём распоряжении окажется столько свежей рыбы, да ещё какой!.., настоящей исландской сельди, селёдочки… Поэтому я попытался её высушить или «развялить». Рецепт вяленой рыбы мне в своё время поведал ещё мой рабочий наставник Женя Мыслин на Севморзаводе, он же мне показал процесс готовки рыбы к просушке и дал попробовать вяленую черноморскую рыбку.
Честно признаться, тогда (1971 год) вяленая черноморская рыба не произвела на меня впечатления (рыба, как рыба, только вялая, полусухая, полужирная, пахучая…), поэтому я с сомнением начал сам вялить эту исландскую сельдь. Опыта у меня, естественно, никакого не было, поэтому сначала я пошёл за советом к Славке Евдокимову, который знал практически всё обо всём, а он вместе со мной (из любопытства) пошёл к общепризнанному специалисту копчения рыбы и мяса к командиру БЧ-5 капитан-лейтенанту Силкину Валерию Николаевичу.
Валерия Николаевича мы нашли в ПЭЖе (пост энергоживучести корабля). Здесь гудели трансформаторы, грелись приборы пульта управления всеми машинами и механизмами, обеспечивающими электро-, пожаро-, газо- и хим- безопасность корабля. В ПЭЖе никого «лишних» не пускали, кроме тех, кому «очень надо было» повидаться с друзьями-годками. Здесь же, за выгородкой, было тайное спальное место для подвахтенных, а также кофейник, чашки, блюдца, сахар и пироги-пирожки. Дело в том, что наши корабельные коки дружили с «маслопупами» БЧ-5 и баловали их пирожками. Здесь мы и застали командира БЧ-5, который в расстёгнутом кителе мирно попивал кофеёк с ароматом дорогого коньяка, с аппетитом дожёвывал предпоследний пирожок и доброжелательно принял нас, немало удивившись моему интересу.
- Неужели и вы, Суворов, - сказал нам Валерий Николаевич Силкин, - поддались всеобщей селёдочной лихорадке и тоже решили побаловать себя и друзей вкусной рыбкой? Вам бы больше сатирические газетки пописывать, да юмористические рисунки рисовать, у вас это лучше получается…
Да, в стенгазетах я частенько высмеивал «маслопупов», но сейчас вид командира БЧ-5 с расстёгнутым кителем и объёмным животиком, обтянутым тельняшкой, на которой виднелись следы и пятна от машинного масла, нагара, смолы, краски, а также от яблочного повидла из пирожков, свидетельствовал, что я рисовал с натуры…
Впрочем, Валерий Николаевич Силкин не обижался на меня, а больше всех хохотал, когда я «пропесочивал» его команду, он хотел, чтобы я помог ему держать их «в ежовых рукавицах», чтобы вся ржавчина, леность и косность в них была «раздраена». Особенно Валерий Николаевич был благодарен мне за юмористическую стенгазету про «свинцовые гульфики и доспехи». Он говорил и жаловался, что эти «безмозглые доброхоты отодрали весь свинец со спецкабелей и спецоборудования, тем самым причинив реальный вред кораблю». Это уже было не смешно…
- Вялить рыбу очень просто, - говорил нам Валерий Николаевич Силкин, разделив между мной и Славкой Евдокимовым последний пирожок. - Свежую сельдь нужно «распластать», то есть разрезать вдоль спинки на две части. Потом рыбку развернуть, удалить все внутренности и чёрную плёнку. Затем рыбку нужно хорошо промыть, чтобы удалить все остатки внутренностей, чёрной плёнки и рыбьей крови (не путать с рыбьим жиром).
- Затем нужно разделанную сельдь положить распластанным брюшком на посыпанную крупной солью доску и обильно посыпать солью все разрезы. После этого посоленную рыбку оставить в покое на две вахты, то есть на 8-12 часов.
- После того, как рыбка просолится в соли, - сказал Силкин, - её нужно освободить от лишней соли, хорошенько промыть в пресной воде, желательно промокнуть чистым вафельным полотенцем и вывесить для вяления в тенёчке, но в хорошо обдуваемом ветром месте. Лучше всего вялить рыбку на несильном сквозняке сухого ветра…
- Каждая рыбка должна висеть отдельно и не касаться друг друга, - сказал командир БЧ-5. – Она не должна крутиться, скручиваться, коробиться, изгибаться, поэтому в неё можно (нужно) вставить распорки.
- А долго рыбе нужно вялиться? – спросил нетерпеливый Славка Евдокимов.
- Ровно столько, сколько нужно, - сказал, как отрезал, Валерий Николаевич Силкин, а потом добавил, обращаясь демонстративно только ко мне. – Через сутки или двое суток, не меньше, рыбка будет готова. Готовность рыбки проверяется на вкус…
- Когда будете вялить исландскую сельдь, - сказал доверительно В.Н. Силкин, - обратите внимание на её жирность. Чем рыбка жирнее, тем вкуснее будет вяленая рыбка, но учтите, только сквозняк сухого ветра может завялить рыбу без гниения, любая сырость, а тем более вмешательство человека – пот, слюна, пыль, сор, микробы с рук и пальцев или просто влажное человеческое дыхание могут «заразить» рыбу и она протухнет. Будьте осторожны.
- Если что, - сказал напоследок нам командир БЧ-5, - зовите меня. Приду, посмотрю, попробую и скажу – годится ваша рыба или не годится. Ясно?!
- Точно так, товарищ капитан-лейтенант! – почти одновременно рявкнули мы со Славкой Евдокимовым.
Вездесущий Славка Евдокимов добыл четыре пачки соли, а я выпросил у коков на камбузе целый пятилитровый бидон пресной воды, якобы, для проявки фотоплёнки и печати фотографий. Это мне «стоило» пяти фоток из фоторепортажа о знаменитой ловле исландской сельди вёдрами из Атлантического океана за бортом БПК «Свирепый». Руки я тщательно мыл опреснённой водой в умывальнике. Потом сам тщательно чистил рыбу, потрошил и промывал её в кюветах для фотопечати больших фотографий. Потом в чистую и сухую фотокювету мы насыпали немного соли и не стали укладывать рыбу в солевые «пески», а просто натёрли солью каждую рыбку внутри и снаружи, и тесно уложили их, пересыпав слоями соли. Это была первая кювета Славки Евдокимова. Укладывая свои рыбки в свою кювету, я решил немного поэкспериментировать…
Во-первых, так получилось, что я забыл вытереть свою сельдь полотенцем насухо перед тем, как её солить, во-вторых, у меня была своя соль, свой сахар и свой перец, причём чёрный и красный (молотый), в третьих, я не стал солить рыбку всухую, а сделал водный раствор соли, сахара и смеси перцев. «А! Едять-тя мухи!» – сказал я Славке Евдокимову и самому себе, рискнул, искупал и уложил свои рыбки в солёно-сладко-горький раствор. Чтобы рыба полностью пропиталась этим раствором, я сверху уложил на неё свою разделочную доску с выжженным на ней рисунком трёхмачтового парусника, летящего на всех парусах по бурному морю - на счастье, на военно-морское счастье…
Опять с помощью Славки Евдокимова, у которого везде и всюду были годки-друзья, мы тайно отнесли наши кюветы с рыбой в наш корабельный холодильник. Там на полках уже томились в изморози тарелки, кастрюли, бачки и иные «обрезы» с рыбой. Наши две кюветы (моя и Славки Евдокимова) мы заботливо накрыли чистым новым вафельным полотенцем из моего годковского аттестата. Причём Славка Евдокимов настоял, чтобы моя кювета была под его кюветой с рыбой, чтобы «его рыбка, не томилась под гнётом, а свободно дышала солями». Я не стал возражать, потому что без Славки и его друзей-годков я бы «ни в жисть» не смог бы всего этого сделать. Славка Евдокимов укрыл свою кювету с рыбкой в слоях соли моим годковским, новым, ни разу не использованным вафельным полотенцем.
Вторую порцию оставшихся рыбок (8 штук) я уже сам, без участия и присутствия Славки Евдокимова, приготовил так, как учил нас Валерий Николаевич Силкин. Я повесил их вялиться в вентиляционной камере напротив входа в ленкаюту, где постоянно работали вентиляторы, находился носовой пожарный насос. Здесь всегда была повышенная температура, в меру сухой и в меру влажный воздух. Здесь лучше всего сохли и не пересыхали вещи из моего аттестата (комплекта одежды военного моряка срочной службы). Свет здесь был аварийный и рабочий, но горел только аварийный, поэтому, я на это рассчитывал, здесь веяло сухим тёплым воздухом, и рыбка должна была завялиться лучше, чем снаружи. Другие моряки БПК «Свирепый» вялили атлантическую или исландскую сельдь на верхней палубе, за надстройками, на крыше ГКП, на фермах ЗРК «ОСА-М» и станций наведения артустановок АУ-726.
По негласному соглашению в экипаже БПК «Свирепый» все участники соревнования рецептур засолки, маринования и вяления атлантической или исландской сельди решили одновременно открыть холодильник ровно через сутки. Вечером за ужином уже весь экипаж корабля, поглощая вкуснейшую жареную селёдку и празднуя удивительную рыбалку, рассуждал о соревновательном приготовлении «немыслимо вкусной молёной и маринованной селёдочки». Я решил использовать это время ожидания засолки для проявки плёнки и печати фотографий фотогазеты под названием «Океан исландской селёдки», часть снимков которой войдёт в фотолетопись БПК «Свирепый». Мои снимки ждали мои друзья – герои сегодняшней рыбалки. Я фотографировал в этот день много, очень много…
Фотоиллюстрация из Интернета: 7 октября 1973 года. Северо-Восточная Атлантика. Северное море. Слева направо: Сплошной покров из атлантической сельди – так поверхность океана вокруг БПК «Свирепый» была покрыта трепещущей рыбой 07 октября 1973 г. Типичная атлантическая (исландская) сельдь. Жареная исландская сельдь на тарелочке. Исландская сельдь холодного копчения. Именно такой золотисто-платиновой получилась моя вторая порция вяленой атлантической или исландской сельди. Никогда я и мои гости в ленкаюте не едали подобной вкуснейшей рыбки.