Ели людей
«Голод – не свой брат»
«Голод – не сосед, от него не уйдёшь» (русск. пог.)
Из воспоминаний моей тёти – Марины Андреевны Вороновой (Поротиковой) 1906 г.р., с. Боголюбово. В дальнейшем жила в г. Петропавловске. Она – родная сестра моего отца Поротикова Леонида Андреевича, 1910 г.р.
- Дали нам землю после революции – сейте больше! Ну, мы усилились всей семьёй – а жило нас тогда в одном доме (с. Боголюбово) 10 человек. В том числе – Шура, 1918 г.р. Она была дочерью нашего брата Ильи, пропавшего в Колчаковщину. Тогда людей и живыми в землю закапывали, если они не хотели воевать в Белой армии. Ну, а пока Шура была девочка…
Пахали мы на быках. Распахали землю, посеяли хлеб, овёс – всё, что положено. Радостные, ведь теперь земля - народная! А тут государство давай нас гонять, раскулачивать, загонять в колхозы! У кого две лошади было – тот уж и кулак! А в нашей семье и быки были, и лошади... Отобрали всё, и дом тоже, только в кухне нам разрешили пожить – десять-то человек! Потом дом вернули, продолжалась коллективизация… 1930 год… Жить стало невозможно, все разъехались по городам, большинство потерялись из вида, - рассказывает моя тётя Марина Андреевна. Только она, ещё сестра Федора Андреевна и брат Леонид Андреевич сохранят связь до пожилого возраста… А про других так я ничего и не знаю, даже ни о бабушке, ни о дедушке своих, ни о других родственниках… Это я-то, которая описала судьбы сотен людей!.. Вот – собираюсь пойти в городской архив, чтобы найти сведения о своих корнях…
- Прошёл слух, что на Украине жить хорошо, - продолжает рассказ Марина Андреевна. - Мы поехали с мужем Иваном Вороновым в Донецкую область, на станцию Арсеньево, молоденькие! А там, да и везде уже, начался страшный голод… Во второй половине нашего дома жила Таня. Однажды мать приносит ей кусок мяса – «Накорми детей!..» Это когда у людей и хлеба не было…
- Где взяла? – спрашивает Таня у матери.
- Лучше не спрашивай! – ответила мать. А мясо белое, и очень быстро разваривается! Хорошее мясо! Съели… Потом Таня будет плакать – «Сестрёнкиным мясом мама нас накормила!..»
- Видела я эту женщину, мать Тани! – продолжает свой рассказ моя тётя Моря. – Пухлая такая баба, мягкая, белая, как мукой посыпанная. Нормальные люди такими не бывают, будто без мышц. Муж у неё был пьяница – с чего бы толстеть?.. Потом соседи давай у неё спрашивать: «Куда дочку Надюху дела?» Она отвечала: «Увезла в детский дом на другой станции, может, живая останется… У меня там знакомые!»
Одна соседка просит: «И мою увези!» - увезла… Другая соседка просит – «Увези и мою!.. Богу за тебя молиться буду!..» «Ну, давай, веди! Ночью ко мне приедут знакомые, заодним увезут!» Женщина привела дочку. А сердце щемит - жалко! Собрала ещё кой-какие тряпки для дочки, понесла к доброй соседке…
Жили тогда при керосиновых лампах… И видит мать в окно при тусклом свете, как её дитя трепещет, брыкается, верещит в руках соседа-пьяницы, а он её над посудиной держит вниз головой. И жена рядом с ножом - резать собрались!.. Мать девочки заколотила в окно, закричала! Набежали соседи. Потом этих людей судили, они срок отсидели, назад в Арсеньево уж не вернулись…
А мы вернулись домой, в Казахстан, в Петропавловск, уже с дочкой Лидой (у Лиды так и сохранится украинский говорок. Она замуж не выйдет, с отцом и матерью вместе проживут большую жизнь – недавно «ушли»)…
Шура, дочь Ильи, тоже проживёт немаленькую жизнь, сохранив трёх детей. Все дети в поисках лучшей жизни попали в Севастополь, туда и мать перевезли из Петропавловска. Шуры уже нет, а дети, успевшие состариться, там и живут в настоящее время. Про остальных домочадцев из отцовской семьи мало что известно...
Мой отец, Поротиков Леонид Андреевич, умер в 68 лет в 1978 году. В 1980 году я решила поехать в Боголюбово, посмотреть – откуда наши корни? Никогда в деревне раньше не бывала, всё в городе жила… Мне 30 лет… Приехала к вечеру в Боголюбово, думаю – что дальше буду делать, кого спрашивать, где ночевать?.. Никого не знаю… Темнеет...
Меня пригласила к себе первая же старушка по фамилии Белкина (сестра моего отца Федора Андреевна была замужем за каким-то Белкиным, они уже проживали в Кемерово), пригласила к себе, потом повела в общественную баню – была суббота, с собой на кровать положила – другой не было. Утром пошли разыскивать тех, кто помнит семью Поротиковых… Сама она таких не знала, или забыла.
Я думала, всё покрыто мраком неведения… Нет, оказалось - деревня всё помнит! Даже родню мою нашли уже по фамилии Мясоедовы! Показали, где стоял наш дом – рядом с большим озером. Хороший, вспоминают, был дом! Ведь с любовью строился, для большой семьи! Да не довелось самим владельцам порадоваться! В нём одно время даже ветеринарная лечебница была... Потом его уже чужие люди раскатали, и перевезли в другое село – Надёжка, по-соседству, снова собрали… Говорят - и сейчас стоит.
Теперь я иногда бываю в Боголюбово у далёкой-далёкой родни, и очень этим дорожу… Много поколений сменилось, но новые поколения сельчан купаются всё в том же озере, всё в те же леса ходят за грибами, в тех же полях собирают ягоды… Следов их не осталось, и памяти теперь о моих родных – тоже, ведь и мне уже за семьдесят. А земля всё та же – впитавшая кровь и пот моих предков…
У нас в Петропавловском музее читала пожелтевшую газету от 1927 года. Там рассказывается, как разоблачили одного человека, который резал нищих и попросившихся переночевать. У него нашли полный котёл варёного человеческого мяса, которым он торговал, а в бане под лавкой – отрезанную голову и ноги человека. «Почему не сварил их?» - спрашивают. «На холодец оставил» - отвечает… И это происходило совсем не на Украине – а здесь, у нас, в Западной Сибири… А то украинцы говорят: «У нас был Голодомор»! Голод был везде…
На фото: Чего только не пережили эти люди с пожелтевших фотографий...