(продолжение. Предыдущая глава ХХХ – http://www.proza.ru/2020/02/09/1005)
(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)
Присутствовать на операции и даже смотреть, как «дают знахарский наркоз» пациенту Селятин не пожелал. Едва Верещагин возвратился из сарая с инструментами для задуманного доктором мероприятия, как следователь почти в панике сбежал из дома во двор, прихватив, однако, снятое с казака амуницию и оружие.
Трофеи он аккуратно разложил на дубовом верстаке для столярных и плотницких работ, поставленным Ворониным у тына на северной стороне двора. Шашку и длинный кавказский кинжал он вынул из ножен и положил рядом с карабином. Патронов в подружейной сумке казака оказалось значительно больше, чем думал следователь. Боеприпасы для ремингтона, отсвечивающие солнечными бликами на смазанных гусиным жиром латунных гильзах, он аккуратно расставил стоймя в четыре ряда по шесть штук в каждом.
Нил Карпович тщательно проверил карабин, пощелкал перекидным целиком для стрельбы на ближние и дальние дистанции, опробовал, как работает спусковой механизм кранового затвора и остался доволен – ружье содержалось прежним владельцем в идеальном состоянии.
Потом осмотрел кинжал и шашку. Клинки их оказались старинной работы и отточены до бритвенной остроты. На шашке с двух сторон перед украшенной серебром рукоятью даже виднелись клейма и изображение бегущего волка. Несомненно, это было довольно дорогое оружие. Селятин с невольным почтением взял шашку за рукоять и сделал несколько стремительных фехтовальных движений, по которым знатоки могли бы сразу же признать в нем настоящего мастера клинка.
- Браво, Нил Карпович!.. Браво! – услышал он крики одобрения за своей спиной. Коллежский секретарь Верещагин стоял, опершись плечом об угол дома, неспешно скручивал цигарку толстыми пальцами и несколько иронично посматривал на него. Так обычно смотрят степенные отцы семейств на шалости непоседливых чад и проказы любимых деток.
- Ловко вы, однако, орудуете этим длинным ножичком, Mon cher ami! – сказал он, вздыхая. – Сразу видно отменного фехтовальщика! Даже зависть берет… Сдается мне, вы отлично владеете не только револьвером, но и холодным оружием тоже. Откуда такие навыки владения клинком, позвольте полюбопытствовать? Французы научили?
- Не совсем, Зосим Петрович. Во Франции мне удалось приобщиться к искусству уличных драк, в том числе на ножах и стилетах - специфическому мастерству обитателей парижского дна. У меня были прекрасные наставники из Сюрте*, знакомые с нравами уголовной среды. Скажу, не хвастая, что мне действительно удалось кое-что перенять из приемов ведения ближнего боя в тамошних трущобах…
А звон шпаг, рапир и сабель хорошо знаком мне с самого раннего детства. У нас в поместье был почти языческий культ боевой стали, как у служилых японских дворян-самураев…
- М-да!.. Меня тоже в ранние годы в некотором смысле окружал культ железа. Однако, наставник моих детских занятий дядя Дормидонт – владелец кузьни, в которой я провел бОльшую часть детства и отрочества научил меня только уворачиваться от дюжих оплеух, которыми он меня награждал… Как не позавидовать вашему несомненному мастерству фехтовальщика!
- Не завидуйте, Зосим Петрович. Батюшка и старший брат мой – вот настоящие рубаки. Мне далеко до них в искусстве владения оружием.
- Не скромничайте, Нил Карпович, я видел, как вы стреляете из револьвера, но не ожидал, что и сабля вам по руке.
- Это потому, что в отличие от большинства моих сверстников, я играл не игрушечным, а настоящим оружием Любовь к нему привита мне с рождения…
Селятин улыбнулся и с щегольским стуком вбросил шашку в ножны.
- Кстати, а как там прошло мероприятие с подачей экзотического наркоза вашему несостоявшемуся убийце? – полюбопытствовал он.
– Черт его знает, Нил Карпович! Трудно поверить, но, похоже, я немного перестарался с наркозом для этого ряженого язычника в черкеске…
- Что вы хотите сказать, Зосим Петрович?.. Неужели вы…
- Да! Именно так, Нил Карпович!.. Я старался бить аккуратно, но, кажется, все-таки слегка переборщил в ассистентах у доктора-то. Невероятно, но неловко так получилось - тюкнул обущком и… - Верещагин махнул рукой.
- Что? Убили?!.. Убили этого беднягу-язычника?!
- Кто его знает… Там сейчас доктор хлопочет над вашим крестником. Меня он прогнал прочь…
- Да как вы могли!
- Так я же не медик, Нил Карпович! Не рассчитал, так сказать, поползновений к целительству… Что это с вами?
- Боже мой! – следователь схватился за голову и застонал. – У меня опять голова раскалывается от боли!
Верещагин в испуге торопливо подхватил его под руку: - Да что это с вами, Нил Карпович? Плохо вам?
Лицо Селятина быстро покрывалось смертельной бледностью, на лбу выступили капельки холодного пота, он задыхался: - Я умираю, Зосим Петрович!
- Да что ж это… Нил Карпович!
Глаза следователя остановились и остекленели, тело стало медленно заваливаться набок.
- Доктор, доктор! – ужасным голосом закричал Верещагин. – Сюда! Скорее! Сюда!
Где-то неподалеку послышался громкий стрекот, потом раздались отчетливые костяные щелчки и через бревенчатый частокол ограды один за другим, вертясь в воздухе, стали перелетать лесные уродцы, напоминающие толстые, покрытые разлетающимися во все стороны серо-зелеными волосами, обрубки древесных стволов. Три лесовика ловко приземлились посреди двора, пострекотали немного, покачиваясь на своих куриных лапках, потом разделились и полукольцом двинулись к судейским, охватывая их с трех сторон.
Верещагин зарычал, быстро смахнул в карман бОльшую часть патронов для карабина, потом схватил Селятина за поясной ремень и могучим рывком забросил его себе на плечо:- Не отдам, дьяволята!
Придерживая тело следователя левой рукой, правой он сдернул с верстака ружье и стал отступать к углу дома. Один из карликов высоко подпрыгнул, намереваясь напасть на людей сверху. Однако Верещагин, размахнувшись карабином, словно битой, еще в воздухе встретил уродца таким яростным ударом приклада, что внутри у того раздался раскатистый треск, и лесовик отлетел обратно за ограду, рассыпая в полете мерцающие голубые искры.
- Получил, недомерок! Я, брат, еще в отрочестве завсегда первый был в лапту-то**! А ну-ка, попробуй – догони! Он повернулся и бросился бежать со всех ног, отмахиваясь на ходу ружьем, словно палкой, от карликов, по-собачьи наскакивающих на него с двух сторон.
Ему сильно повезло – услышав шум, доктор как раз выглянул из дверей, увидел происходящее, сразу все понял. В тот миг, когда Верещагин со своей ношей взлетел на крыльцо, Глухов быстро втолкнул его в дверной проем и ухитрился захлопнуть дверь прямо перед лесовиками. Он задвинул засов и перевел дух.
- Однако!.. Ну ты даешь, Петрович! – уважительно сказал он. – В салки что ли играл с чертенятами?.. Боже мой! Нил Карпович!.. А что с ним?..
- Не знаю, Ерофей Поликарпович… Похоже, что это лесовики на него злую порчу наводят… С ним уже случалось такое в Чертовом овраге…
Дверь затрещала и заходила ходуном, грозя сорваться с петель, но устояла. Некоторое время лесовики ломились в нее, но потом, видимо, сообразили, что дверные доски из старого дуба им не взять, оставили это занятие. Они пострекотали немного, потом дробный топот маленьких ног на крыльце прекратился, и наступила зловещая тишина.
- Ушли, что ль? Али задумали чего супостаты-то? Как думаешь, доктор? – спросил Верещагин, осторожно укладывая Селятина на лавку у стены и тревожно прислушиваясь.
- А бес его знает, Зосим Петрович, что на уме у этих дьявольских созданий!.. Дай-ка я осмотрю мальчика…
Ерофей Поликарпович пощупал запястье молодого следователя, потом приложил ухо к его груди. – Жив, слава тебе, Господи! – перекрестился он.
- Добре!.. – обрадовался Верещагин. Он открыл затвор ремингтона и вложил в ствол патрон. - А басурман наш как? – поинтересовался он, зарядив карабин.
- Тоже живой! Оказалось, что все не так страшно. Пулю и осколки кости я вынул, рану промыл сулемой и зашил. Я ему дал опиумного настоя. Спит вражина!
- Жаль!.. А я-то помыслил… Ну и черт с ним! Ни дна ему, ни покрышки!... Выпить есть? Пока чертенята опять не нагрянули… С них станется!
- Бог с тобой! Да откуда же? Ты давно все уже выдул!.. Впрочем, могу дать более целебный напиток… Хочешь? – доктор налил в кружку воды из большой бутыли и протянул Верещагину.
Помощник следователя недоверчиво понюхал кружку и засомневался: - Не пахнет ничем… Что это?
- Рекомендую, мон шер. Это святая вода, дорогой!
- Поди ты к лешему, Ерофей Поликарпович, со своей святой водой… Я лучше у себя в дорожной сумке пошарю… Там, вроде бы, в бутыли оставалось… на донышке-то…
- Так ты говорил, что уже нет ничего!.. Наврал?.. Чтобы мне не давать?
- Да не тебе!.. Чтобы язычнику этому не досталось! Как, кстати, его звать-то?
- Сказывал,что Данияром...
- Данияром кличут, говоришь?.. Да чтоб он сдох!..
- Ай-яй-яй, сударь!.. Нехорошо-с! Ближнему надо помогать!
- Это тебе он ближний! А мне этот нехристь…
- Так ты же сам – безбожник!
- Атеист, доктор, атеист!
- А не один ли черт?
- Нет, господин Глухов! Атеист - это промежуточная форма между верой и неверием. Один из путей поиска истины… И, ежели бог есть…
- Есть, дорогой, есть!
- Тогда дорога познания непременно приведет туда, где, как ты утверждаешь, обитает Создатель…
Верещагин предостерегающе поднял руку: - Тихо!.. Что это?.. Опять дьяволята?.. Возвращаются?
Доктор не успел ничего ответить. За дверью послышался частый топот, потом страшный удар потряс дом, входная дверь, словно картонка, вылетела с ужасным грохотом и в сени вломились оба карлика с тяжелым бревном, которое они использовали вместо тарана.
- Ах, мать твою! – в отчаянье закричал Верещагин, уже плохо владея собой от неожиданности. Он никак не мог попасть указательным пальцем в спусковую скобу карабина. – Черт бы вас побрал, дьявольское отродье!
Скорее всего, доктор тоже растерялся в этой неожиданной ситуации. Но он, тем не менее, с истеричным воплем: - Брысь! Пошли вон, нечистые! - выплеснул воду из кружки в ближнего лесовика, все еще державшего бревно в передних конечностях, а потом с ужасными словами, приводить которые здесь автор не рискует, запустил бутылью со святой водой во второго.
Эффект от его практически бессмысленной выходки оказался весьма впечатляющим. Когда бутыль со святой водой весело разлетелась вдребезги на макушке лесовика, волосы первого уже дымились и трещали от холодного белого огня, а тело уродца с шипением расползалось. Вскоре на полу остались две небольших лужи, в которых пузырилась густая серо-черная масса, дымились остатки изъеденных холодным огнем тел лесовиков, вспыхивали голубые искры и пробегали змейки электрических разрядов.
- Ох, мать твою! – прошептал потрясенный доктор.
- Царица небесная! – воскликнул совершенно ошарашенный Верещагин. Ну и дела! Ты что наделал, старый черт!
ПРИМЕЧАНИЯ:
Сюртэ* - Бытовое название тайной полиции во Франции. После 1854 года называлась "Главное управление общественной безопасности (Direction gеnеrale de la Surete publique)".
Лапта** - подвижная русская народная игра (ныне уже почти забытая), напоминающая современный американский бейсбол.
(продолжение следует. Глава ХХХII – http://www.proza.ru/2020/03/06/402)