Подсумок, с тремя гранатами нарезал так, у паха, что хоть вой... Сначала стройная колонна дивизиона, растянулась на пол версты - распутица...
Только вытащишь из грязюки коротокоствольную мартиру, как машина снабжения, просит помощи, а там и тягач застрял, провалился, по брюхо. Хватай ломы, лопаты и в помощь беги.
Ездовой взводной кухни, Петро Силыч Мордвин, по прозищу "Харя", уже не мог сидеть на облучке - отсидел и ближнее, и дальнее, подопрел изрядно, к тому же, мучился гемороем мужик. Счас бы на лужок, на муравку... Внёс старшина поправку...
- Харя, ты садись на облучок, тащи кухню во лужок, под кустик, да помоги Ивану варить капустник.
А Степан, гвардии рядовой Пищик, присел у канавы, как нищий... Посидел, думал - полегчает, да зря чаял.
- Степан, чего расселси?
- Натёрло так, товарищ старшина...Мотьку бы впоре, без разговору.
- Ищь ласун... Брось амуницию, у кухни, возьми пару удальцов да ямку помойную - час на всё-про всё, проверю.
Не проверил...
Они зашли против солнца и оттуда, сначала из крупнокалиберных, потом отбомбились, не успели рассредоточиться, как закаруселил второй эшелон.
Степан ходил по дороге, по лужку-муравушке.
Один Иван кровью харкал, перевязал Степан рану, что ещё он мог? Правда осталась раненная лошадка. Перевязал и ей ногу, посадил Ивана, отвёз к омуту, под ивы, сам пытался в ямину стащить всех солдатушек, да где там, ближних закопал, а, под вечер, налетели и зачистили весь разбой...
Они уходили берегом, уже перед темнотой, Степан спустил галифе и сподники, помыл с мылом, всё натёртое, дал пару глотков Ивану, скормил порошок "первой помощи", уложил на плавнике и сам прилёг рядом, держа автомат в руках... Проснулись от дальнего шума... Не сообразил Степан проверить ближние подступы и чуть, не поплатились, за промашку...вовремя отступили в дальние кусты. А там, почти, где лежали, переправлялась вброд фашистская часть.
Перед самым утром Иван усёк движение..
- Или стой, или хана - полушёпотом сказал он.
Поняли его
- Свои мы, разведка.
- Один сюда, остальные стоять!
- Кто будете?
- Солдат Степан, 1318... Вчера разбомбили, трое нас: я, Иван да раненная лошадь.
- Что слышали, что видели?
- Рядом фашисты переправляются, брод, по пояс, эх, было бы чем...за товарищей!
- Не переживай, Степан, ребята берите раненного, рацию!
- Есть.
Передай...квадрат девять-три. Залпом, добить беглым!
Восток осветился, загремел, небо прошили гремящие стрелы и обрушились на брод и оба берега, там начали детонировать боеприпасы. Утром проверили - чистая работа! Молодцы артеллеристы!
Оказалось, что часть своя, их дивизии. Ивана положили в госпиталь, а Степан стал ездовым на кухне третьего полка и с ним Борзая, ещё накульгующая на ногу, но не отходившая, от Степана, ни на шаг.
Их полк, преданный в охрану батареи части, окопался, на новом месте, но не рядом с пушками, а чуть поодаль.. Командир сказал: "Железо найдём, а люди..." Степан, чуть не расплакался, он постоянно слышал "людишки что, нарожают, не думай о них..." а тут такое. Как-то полковник, зашёл отведать первой пробы, разнёс повара и старшину, по первое число...
- Солдат, доложитесь.
- Так, что Степан Пищик, ефрейтор, Вятские мы.
- Земеляк? Степан?
- Батька Яковом звали, товарищ командир.
- Так, хотел тебя Степан Яковлевич, поваром назначить, но нет... Собери свою амуницию и ходи за мной, будешь мне и порадником, и заступником. Согласен?
- Так точно, службу знаю.
- А эта куда тащится, Яковлевич?
- Так спас её, перевязал, когда батальон полёг...вот и прикипела...
- Ладно, пусть, всяко бывает. Ну-ка, ходи суда, тварь божья"
Борзая подошла, ткнулась морой в карман...
- Ах, шельма, унюхала - вынул и сунул ей сухарик завалявшийся - Ну-ну, служи, подруга.
Ординарец, было, взъерепенился, но потом, поглядев, на поведение Степана, понял, что он ему, не соперник, а друг и успокоился. Один, для службы, другой для души.
Аркадий Ильич Зимнин, полковник запаса, из мещан, убеждённых левых взглядов, был призван, в первый же день войны. Хотел добровольцем, но не успел. Назначен командиром пехотного полка, чем-то был недоволен, а чем - ещё понять нужно. А война брала своё. Потом он понял, отношение новых офицеров, советской выпечки, к солдату России. Так быть, не должно и на одной текучке, высказал свои убеждения, за что обрёл кличку - "контра", А? Аркадий был неприятно удивлён, а когда его достали насмешками, на полном серьёзе, потребовал объяснений, у обидчика и предложил выбор оружия... Вот тогда и начальство опомнилось, запретило любые склоки, а с ним был неприятный разговор, во внутренних органах. Что пытались доказать ему, офицеру эти хамы... Чем бы всё кончилось, если бы не Гришков, новый комисар соединения. Состоялся офицерский сбор, где комиссар, оьъяснил ситуацию и полностью защитил позицию Аркадия. Он просто спросил:
- Товарищи офицеры, как вы станете воеветь, без тех солдатиков, которых так презираете? Ещё раз услышу такие побасенки и - штафной, без суда и следствия. Вам, Аркадий Ильич, за поднятый вопрос, нижайшее спасибо. На этом ставим жирную точку.
Пуля пролетела, у правого уха, даже обожгла мочку. И вдруг, со сторонки грохнул ответ!
Аркадий присел от неожидаггости...
- Кто балует?
- Не извольте беспокоиться, товарищ командир, но мне кажется, что я его ранил...
Поглядели... Хочешь, не хочешь, а история приняла такую огласку...
- Товарищ Зимин, доложите обстановку - приказал комиссар.
- Простимте, но в меня стреляли, как ни прискорбно, вестовой выстрнелил навскидку, в ответ... Всё.
- Так... Жив?
- Похоже - будет жив, забрали в госпиталь.
- Кто-то был, слышал, видел?
- Вряд ли...ночь...
- Вестовой?
- Земляк, очень уважает.
- Тогда молчим...до выяснения.
Через пару недель, пока стояло затишье, выснили, что в бригаде несколько офицеров, которые ненавидят позицию Зимина, а знать и Государства?
Тихо сплавили в штрафбат... Тогда откуда вмешалась Москва? Целая комиссия явилась, шмонали и днём, и ночью. Перегребли все распорядки, пока Командир, не распорядился, "кончать ночевать" и отбыть восвояси.
Закончился эпизод наградой, для Зимина, повышением, а в общем, ничем хорошим.