Глава 3
На следующее утро Сильвестр Карпович направился к причалу проверить спрятанное им в катере золото. Причал находился рядом с пилорамой, разделяющей ее стеной из колючей проволоки. Проходя мимо вышки с часовым, запнулся о лежащую на земле доску.
- Мать вашу, опять туман, - выругался он, посмотрев на сапог.
Часовой, заметив начальника, крикнул:
- Товарищ полковник здравия желаю?
- Здравия желаю, здравия желаю. Бардак у тебя, никакого порядка нет, набросали досок, чуть сапог не порвал. А зэки где, почему не работают?
- Они в лесопильне. Ждут, когда туман рассеется.
- Рассеется. Так весь день могут прождать. Старшой там?
- Недавно как к ним зашел, пробовали пилить, но прекратили.
Сильвестр Карпович, войдя во внутрь лесопильни, увидел сидящих на корточках в кучке зэков. Пригнувшись, осторожно подошел к ним и громко крикнул, застав их врасплох:
- Встать, ядрена вошь! Может, вам спирта принести! А что?! Гулять, так гулять! Что сидим, кого ждем?!
Зэки, испугавшись голоса начальника лагеря, как ошпаренные, вскочили, прекратив смеяться. Один из зэков не встал.
- Хозяин, амнистию ждем, кого же нам еще ждать. Предлагаешь работать? Туман, ни хрена не видно, затянет в пилораму, пиши за упокой, - ответил спокойным голосом этот зэк по кличке «Веревка». Конечно, как и положено человеку, он имел фамилию, имя и отчество - Веревкин Павел Ильич. Являлся смотрящим за зоной, в воровском мире таких людей называют «вором в законе». Человек с виду хлипкий, с худощавым телом, на лице шрам во всю щеку, лысая голова, руки в татуированных перстнях. Главное, у него с лица не сходила улыбка, но за ней скрывалась внутренняя неведомая сила. В разговоре между ним и зэками в его голосе чувствовалась власть. Зэки ему дали звучную кличку не зря. Разговаривая, он все время улыбался, тем самым как бы веревкой опутывал сознание собеседника, и он, как мышь, становился жертвой «удава». Сильвестр Карпович и то его побаивался, понимая, без Веревки норму заготовки древесины и золота ему не выполнить. Одними приказами сделать этого невозможно, как и удержать в зоне порядок - сила была не на его стороне, хотя со стороны выглядело все наоборот.
- Значит, амнистию ждете! Глупые вы людишки! Так ее не будет, вы еще не весь лес в тайге попилили, на ваш век хватит, - чуть помолчав уже мягким голосом, предложил: - Ладно, нате покурите, - и достал из кармана пачку папирос. Зэки дружно разобрали папиросы по себе, оставив ему одну.
- Последнюю вор не берет, - ответил Веревка, высказав зэковскую присказку не взяв оставшуюся в пачке папиросу. - Начальник, ты бы нам норму поубавил бы, - а сам отвел в сторону глаза, намекая, нужен тет-а-тет разговор. Ведь самому на прием к начальнику не попросишься, все-таки он вор в законе, зэки заподозрят в стукачестве. В зоне немало блатных, могут высказать претензии, право они такое имеют, за плечами годы заключения. А воровские законы не обсуждаются, они записаны кровью.
- Предлагаешь поубавить норму? А зону превратить в пионерский лагерь? Я что сам возьму в руки пилу? Ну-ка выйдем, поговорим по душам, - начальник специально проговорил грозным голосом, поняв намек Веревки.
- Говори при всех, тут все свои. - Веревка подыграл хозяину.
Начальник, погрозив ему кулаком:
- А ты не боишься нарваться на мой кулак?
Веревка приподнялся, снял с себя пиджак и бросил его на землю, показывая своим видом, что он готов на все:
- Гражданин начальник, если пошел такой дешевый базар, за мной не заржавеет. - Веревка дерзко ответил хозяину, ведь на него смотрят зэки, должен держать свой воровской авторитет.
Сильвестр Карпович, слушая Веревку, подумал: идти в побег с зэками - это же самоубийство. В любой момент воткнут нож под ребро, за ними не заржавеет. Веревка слова на ветер не бросает с ним нужно говорить открыто.
И вышли на причал. Отошли подальше от пилорамы, начальник первым начал разговор, понимая, время для беседы ограничено, нужно готовиться к побегу:
- Уйдем сегодня, ближе к вечеру. У тебя все готово?
- Если говоришь про общак, - не называя хозяина на вы, - так он тут рядом припрятан. Мы с корешем ко всему готовы, жизнь научила, а ты с Гитлером переговорил? Он готов?
- Немец с утра подгребет к причалу. Лодка у меня на мази, хоть сейчас в рай плыви! Для отвода глаз покопается в моторе. Часового я отвлеку, попрошу помочь принести канистры, они у меня на складе. Пока ходим за ними, в это время Курт спрячется под полог. А вечером подплыву за вами, как и договаривались, будьте на месте, да сильно перед глазами часового не мелькайте. Все нужно делать быстро. Понятно?
- Что тут непонятного, и козлу ясно. Я тут карты разбросил и подумал: не стоит нам с корешем бродяг впутывать в блудняк, зачем зэкам знать о нашем побеге. Я насчет пожара, пилораму сами подпалим.
- Как сами, что-то я тебя не пойму? Когда пилорама полыхнет, мне как начальнику лагеря надо быть в зоне?
- Простые свечи зажжем, а они горят часа три, не меньше. Отчаливая, зажжем несколько штук. Чтобы не было осечки, для них и ямы уже приготовлены с сухой травой. Фитиль сгорит, дойдет до травы, как порох вспыхнет, пламя быстро распространится по пилораме. В трех местах сделали закладки, территория большая. Пока вертухаи тушат пожар в одном месте, в другом загорит. Хозяин, все твои труды сгорят, не жаль трудов-то своих? А? - смотря на него хитрыми глазами.
- А что их жалеть-то?! Как подумаешь, столько лет в лагере горбачу - один мартышкин труд, да и только. Понимаю, прииск, там хоть золото, а какая польза от пилорамы? Никакой! Пилим и пилим, день и ночь пилим, все равно половина древесины на складе сгнивает, только лес зря губим.
Веревка, переминаясь с ноги на ногу, с ухмылкой смотрел на хозяина:
- Начальник, даже ты этот бардак понимаешь. И зачем советской власти столько леса, если нас, зэков, по всем зонам пруд пруди и все с пилами да с топорами. Сколько сосен сгубили, можно ими опутать весь земной шар частоколом, а ты требуешь с нас норму. И кому нужна эта норма? Этого любителя природы да к нам на лесосеку, посмотрел бы я на него!
- Сталин, слышал про такого, - это он главный строитель коммунизма. Меня больше всего беспокоит твой казначей - он надежный человек или так себе, не пришей кобыле хвост? - прищуриваясь. - Я что говорю, как выйдем за ворота, он нас всех на нож поставит. А золота у вас в общаке, я так полагаю, не два килограмма?
- Тебе, начальник, скажу, сейчас можно, да, золотишка не два килограмма. Да и у тебя у самого рыжья не меньше? Поди и поболе? А казначея нельзя не взять, общаком вдвоем распоряжаемся. Ты законы наши воровские знаешь, мутные выкрутасы у нас не канают.
- И тут ты прав, скоробчил немного на старость, тоже придется с ним попотеть. Но нам надо думать не про золото, а как живыми остаться. За мной по пятам идет особист, даже не знаю, что у него на уме. Вдруг зэки ему стуканули о нашем побеге, у чекистов волчья хватка. Как думаешь? – поинтересовался, что он ответит.
Веревка, прищурив глаза, все время крутил головой:
- О побеге знаем только мы вчетвером. Думаю, и твой Гитлер не дурак языком чесать. Ну а мы с казначеем тем более язык держим за зубами, виду не подаем. Зэки - народ ушлый, носом чуют. Ладно, пойду я, начальник, а то братва заподозрит, что крысятничаю. Лишь бы твой катер не подвел, сам понимаешь, по тайге с золотом далеко не уйдешь, и обратного пути нет. Бежать, так бежать, и подальше. Ты сам-то, куда думаешь податься?
Сильвестр Карпович, не ожидая прямого вопроса, решил слукавить, не раскрывать свой план побега о намерение перебраться за границу. Вдруг Веревка сообщит в особый отдел - тогда пиши, пропало: расстрела не избежать:
- Все будет ясно, когда сядем на пароход.
- А что на пароходе дают путевки в санаторий?! Что-то ты, гражданин начальник, темнишь, - и улыбнулся улыбкой «удава». - Не обижайся, я так для интереса спросил.
- Мне скрывать от вас нечего, мы сейчас в одной упряжке. Имея золото, в зоне с ним одна дорога - на нары. Убежать подальше от этого места и документы получить. А заимея документы, подумаю, земля круглая, мест хороших много, - ответил Сильвестр Карпович, а сам подумал: Курт прав, зэк он и есть зэк, а тут вор в законе вдвойне опасный человек, да еще золото, а его не два килограмма, не зря расспрашивает.
Сильвестр Карпович, расставшись с Веревкой, направился обратно к часовому, подойдя к нему, крикнул:
- Тут должен подойти Гитлер, ты его знаешь, пусть меня подождет, я скоро вернусь. Он у моего катера посмотрит мотор, что-то стал барахлить. Ныне на рыбалку собрался, погода радует.
- Хорошо, скажу, - ответил часовой.
- С ночевкой поеду, отдохну, пока рыба ловится. И вам солдатам на уху перепадет, и на жареху хватит. Люблю я это дело, так бы каждый день и рыбачил. А ты не рыбак?
- В детстве с удочкой баловался, да и у меня на родине река так себе, речушка, не как Енисей.
- Да, Енисей всем батюшкам рекам главный! А вот и он, - начальник махнул рукой, увидев, как Курт вынырнул из-за угла навесного сарая.
- Гутен так, гер хозяин, - поздоровался Курт.
- Гутен морген. Ты инструмент-то взял, не забыл?
- Конечно, взял, - и показал в руках сумку. - Ну что там у вашего мотора случилось, наверно, опять свеча не работает? - посматривая на часового, который не спускал с него глаз.
- Черт его знает, может, и свеча. Посмотри в бардачке, там лежат запасные.
- Ладно, посмотрю, давай, гер хозяин, открывай ворота, - сказал громко, чтобы слышал часовой.
Начальник из брючного кармана достал ключ, открыл у ворот навесной замок, крикнув часовому:
- Ты тут без меня пригляди за воротами, закрывать не буду, скоро подойду.
- Хорошо, посмотрю.
Идя по причалу, Курт спросил хозяина:
- Ты готов?
- Готов, и блатные готовы. Как и договаривались, для вида покопайся в моторе, а я через часок к тебе загляну, попрошу часового помочь перенести канистры они на складе. Первую партию принесем, с нами вернешься в зону и пойдешь к бараку. А сам поглядывай, как я с часовым скроюсь из виду, в этот момент не зевай, не щелкай глазами, беги обратно к катеру и прячься под полог. Ясно? Да смотри не шевелись.
- Что тут не ясного, до вечера потерплю.
- Наверно, свобода дороже нескольких часов не шевелиться и пару раз оправиться в штаны.
Курт смело проговорил:
- И не такие пришлось пройти унижения в советских лагерях, главное, чтоб ситуация не поменялась, всякое бывает.
- Пока все идет как по маслу! - восторженно ответил начальник.
- У русских все как по маслу, а как дойдет до дела, все делаете через задницу - круглое носите, квадратное катаете.
Хозяин засмеялся:
- Зато есть результат. Мы вот русские на свободе, а вы немцы на «курорте». Значит, через задницу и есть короткий путь.
- И везде у вас русских своя правда.
- Это ты в точку попал! Для информации. Золото в катере, продукты принесу. Основная хавка с вещами припрятана на бережку: тушенка и все такое, ртов-то нас много.
Курт, поглаживая ладонью по животу:
- На воле можно жить одной свободой!
- Ну-ну, посмотрю я на тебя через денек, начнешь траву есть, как баран. Ладно, некогда базарить, посмотри мотор, а то и вправду подведет, дорога не близкая.
Подойдя к катеру, Сильвестр Карпович отодвинул полог и потрогал рукой вещмешки с золотом.
- Порядок. Да смотри без нас не уплыви, моча в голову ударит, знаю я вас, гитлерюгенд (молодежная организация, организованная Гитлером, запрещена в 1945 году), с детства учили людей обирать.
Курт обидчиво проговорил:
- Да и у вас в стране пионерские лагеря не лучше?
- И тут ты прав, одинаково учат. Ладно, пойду я, ауфидерзеен и помни, как спрячешься под полог лежи и не шевелись. Постараюсь с часовым к лодке не подходить, канистры оставим на причале, а то и вправду заподозрит неладное. У часовых глаз наметан.
Сильвестр Карпович, шел по причалу и подумал: может, не идти с зэками в побег, найти другие варианты? Брать в дорогу всю эту «дружную» компанию опасно. Один другого лучше, зэки они и есть зэки, в любой момент переступят черту порядочности, перегрызутся между собой. В придачу себя утопят и его утащат на дно. Опять же, как не бежать, если все приготовлено. И законник грозился сдать его особисту, как не крути - кругом вилы. Придется рискнуть.
Через час вернулся. Часовой помог ему перенести канистры с бензином.
Закрывая ворота на замок, часовому наказал:
- К вечеру вернусь, постараюсь пораньше отплыть, как бы погода не испортилась. А у тебя смена поста, когда заканчивается? - задал специально глупый вопрос, зная на него ответ, сам лично составлял график дежурств на вышках часовыми.
- Сменяюсь, как и положено, в пять.
- Тогда до завтра, как и обещал, рыбки вам подвезу. Эх, погодка нынче радует. Благодать! А туман, кажется, стал развеиваться.
- Нам, часовым, с этим туманом одна морока, ничего не видно, река рядом, к вечеру снова затянет.
- Возможно, возможно, - ответил начальник, подумав, а туман для всех беглецов брат родной.
Вечером Сильвестр Карпович, следуя по намеченному плану, открыл ворота, ведущие к причалу. Часовому приказал закрыть их на замок. Подойдя к катеру, посмотрел на вышку, часовой уже нес на ней службу:
- Эй, гер хозяин, просыпайся, - назвав Курта тем выражением, что он его называет, радуясь, что все идет по задуманному плану. Оставалось за малым - забрать законника с казначеем, но полдела уже сделано.
Курт дрожащим голосом тихо ответил:
- Это ты - гер хозяин, а не я. Замерз я тут, весь бок отлежал, ох и дно у катера холодное, не догадался фуфайку постелить.
- Извините, «граф», перины у меня нет! Ладно, что уж сейчас говорить, потерпи, недолго осталось.
- Быстрей бы темнело, мочи нет лежать, почки простужу.
- Не суетись. Сейчас заведу мотор и поплывем, и туман нам в помощь…
Подплыли к назначенному месту, законник со своим казначеем уже их ждали. Заметив катер, подбежали к куче с опилками и руками стали ее разгребать. Достав два вещмешка, волоком потащили к причалу. Сильвестр Карпович наблюдал за ними:
- Ни хрена себе скоробчили! Вот тебе и воровской общак! У государства в закромах и то его меньше. Ай да зэки!
- Ты о чем говоришь, я же не вижу? - шепотом сказал Курт.
- Про золото говорю, скоро увидишь, два мешка у них. Идут, молчи.
Зэки колючую проволоку раздвинули досками и пролезли в дыру, еле перетащив свои мешки.
- Принимай, - в приказном тоне сказал Веревка, подавая мешок хозяину. - Осторожнее не урони, тяжелый.
Перегрузив мешки с золотом, Сильвестр Карпович пологом накрыл компаньонов по побегу и направил катер к вышке с часовым. Напротив вышки заглушил мотор и стал перебирать сеть, делая вид, что она запуталась.
- Надо же сеть запуталась, - громко проговорил, чтобы слышал часовой.
Часовой тут же отреагировал на его слова:
- Товарищ полковник, вам помочь? Я щас спущусь, подплывайте к берегу, вдвоем сподручнее.
- Не надо, у меня еще есть сети. У тебя все спокойно, зэки работают? - начальник говорил немного волнуясь, боясь, что часовой может заподозрить неладное.
- Все нормально. Вот только туман не к месту, ничего не видно.
- Тогда гляди в оба.
- Есть, глядеть в оба! - бойко ему ответил.
Сильвестр Карпович завел мотор и поплыл на середину реки. Скрывшись за излучиной, громко сказал:
- Господа арестанты, просыпайтесь, вы на свободе! - и откинул полог.
Курт, услышав слова хозяина, соскочил на ноги и, крутя бедрами, дрожащим голосом проговорил:
- Тело не чувствую, продрог как суслик, так у вас русских говорят?
- Главное, чтоб язык твой фашистский не онемел, - посмеялся над ним Веревка. - Ну как, бродяги, будем делить добычу поровну или по-братски, - и вынул нож из голенища сапога, следуя его примеру, казначей тоже достал нож. Сильвестр Карпович рукой потянулся в карман, где у него лежал пистолет.
- Гражданин начальник, не советую испытывать свою судьбу. Вот и узнали, где ты прячешь волыну. Что, в штаны наложил? – говорил улыбаясь. - Не боись, я ж не фраер дешевый, добро не забываю! Хозяин, разве я могу поднять на тебя руку?! Ты нам бог родной, свободу дал, мы же не последние суки. По гроб жизни обязаны. А ты хотел нас пристрелить. Извини. Забудь мою шутку.
- Ух ты! - выдохнул хозяин. - Ну ты меня напугал. Больше так не делай. Аж в пот бросило, - и рукавом вытер пот со лба. - Так и сердце может остановиться, а хочется пожить и пожить красиво, как вы, блатные, любите говорить. Я уж и вправду подумал, на нож поставишь, - а сам думая: в следующий раз Веревка сценарий поменяет, зарежет как поросенка, рука у него не дрогнет, за душой пустота.
Веревка ловко жонглировал ножом:
- Все люди хотят жить красиво, нет разницы - блатной ты или вертухай. А ты что примолк, - обвел взглядом Курта с ног до головы. Курт, замерев, стоял в полный рост. - Тоже испугался, в штаны наложил, а еще воевал. Это вам, немцам, не с французами воевать, русского увидел - снимай штаны, все равно он тебе их первым снимет. Оберфюрер СС! Слово-то какое непонятное фрицы придумали, трезвому и не выговорить, вдобавок к ним буквы прилепили СС. - Положил руку на его плечо. - Не бойся, мы сейчас одним миром мазаны - уйти от легавых живыми. У меня не первый побег, знаю, как тяжело уходить от погони. В одиночку в тайге не выжить. И куда поплывем, гражданин полковник, в твоих руках все козыри. Банкуй!
- В скит поплывем, дождемся парохода. У меня договоренность с капитаном, - Сильвестр Карпович понимал, каждое им высказанное слово зэками воспринимается, что он их обманывает. Такова их воровская сущность - людям не доверять.
- Что ж, можно и подождать парохода, бывали случаи и не столько времени ждал, чтоб лоб зеленкой не помазали. - Веревка сказал грозным тоном, что всем стало понятно, в их компании с этого момента он главный, хотя не носит полковничьих погон, как хозяин зоны. Курт посмотрел на Сильвестра Карповича, а он на него, их взгляды сошлись, оба понимали: вчерашний разговор за чаем пошел не по намеченному плану и причина - зэки, и он подтвердился.
Отплыв на некоторое расстояние, Сильвестр Карпович повернул катер к берегу. Причаливая, скомандовал:
- Видите вон ту кучу веток, - показав на нее рукой, - это скрад. Быстро переодеваться, продукты сносите в катер. Я тоже переоденусь, за рыбаков сойдем. Ясно?
Веревка за всех ответил:
- Что-то мы на рыбаков не похожи - кожа да кости. Люди взглянут на наши рожи и сразу поймут, кто мы такие.
- Ты что предлагаешь здесь на бережку разбить «цыганский табор», харчевню открыть?
Веревка первым спрыгнул на берег, недовольно отреагировал:
- В твоей зоне жиру не накопишь. Повара варят щи для зэков из свиных рулек, а мясо по себе разбирают. Посмотришь на их животы - бабы беременные.
- Зэкам не положено есть мясо, на свободе откормите свое рыло. Хватит базарить, шевелите копытами, впереди долгий путь, - хозяин ответил на его же жаргоне, надеясь в душе, что роль главного в этой команде он не утратил, оставаясь все еще начальником лагеря.
Переодевшись и сев в катер, казначей сразу запел песню:
Мне цыганка на вокзале нагадала
Дальнюю дорогу и казенный дом,
Счастья и любви мне пожелала,
И в жизни не жалел чтоб ни о чем.
Я руку золотил ее цыганскую
И все просил: «Ты больше расскажи
Про жизнь мою шальную арестантскую,
Где много фальши, пошлости и лжи».
- Эй ты, загнанный вор, - обратился к нему Сильвестр Карпович, - ты репертуар-то свой блатной попридержи, не в зоне находишься. Пой то, что нормальные люди поют, калинку-малинку или как там «Ой, мороз-мороз, не морозь меня, моего коня!», - предложил слова из народных песен.
- А кто нас здесь на реке слышит, если что водяной, - казначей дерзко ответил и улыбнулся скользкой улыбкой, явно ненавидя хозяина.
Сильвестр Карпович посмотрел на Курта, а он на него, оба снова поняли, это только начало их общения с блатными, а что будет далее?
- Слышат, не слышат, а поостеречься не мешает. Ну, если так хочешь петь, пой. Меня больше всего волнует в нашей компании Гитлер. Курт, ты как будешь с народом общаться, акцент свой немецкий не скроешь, сразу догадаются, что ты не русский?
- Я уже над этим вопросом думал, скажу, что родом из Прибалтики.
- Хм, из Прибалтики, так там у них тоже другой говор. Не пойдет.
Курт, раздвинув руки в стороны и подражая блатным выходкам Веревки, сказал:
- Так под кого мне тогда канать?! Скажи, я подстроюсь!
- Лучше помолчать. На крайняк скажи, что ты немецкий антифашист, все ближе к теме.
- Хм, а что?! Можно назваться и антифашистом, если разговаривать с органами не буду, а там быстро вычислят, документов-то у нас нет.
- Обещали сделать, только бы парохода дождаться.
В разговор вмешался Веревка:
- Дождаться парохода? Это полбеды, а с золотом как? В чемодане его не понесешь, ручка отлетит, и в штаны не спрячешь, мусора сразу заметут.
Сильвестр Карпович подытожил разговор:
- Как сядем на пароход, тогда и решим. А пока нам еще надо доплыть без приключений до скита…
Ближе к полуночи, подплывая к скиту, Сильвестр Карпович прервал долгое молчание:
- Что-то я не пойму, у меня, что с глазами не все в порядке, посмотрите, костер горит или мне уже блазнит? - взволнованно стал говорить, вглядываясь вдаль. - Я уже с вами чокнулся. Да нет, точно костер. Поглядите-ка и самолет. Рекой, что ли, его принесло, никак не пойму. Это что? - говорил, явно испугавшись такому развитию событий, ведь был уверен, в ските, кроме него, никто не бывает. - Придется к костру причалить, разузнать. Да смотрите не конфликтуйте, как и говорил: мы рыбаки, приехали отдохнуть, половить рыбу. Работаем на пилораме, рабочие мы, чтобы не запутаться. Понятно? И язык свой блатной попридержите, говорите нормальным языком.
- А как на нем разговаривать, если мы его забыли, - возмутился Веревка.
- Ты дурачка-то из себя не строй. Вспомните или снова в зону не хотите?
- Стало быть, отдых отменяется. Везде легавые, - нервничал Веревка. - Перерезать всех на хрен и дело с концом. А то мало ли что?
Сильвестр Карпович направил катер к берегу:
- Легко сказать перерезать, а ты знаешь, сколько их кто они такие и что тут делают? Перерезать, как бы они нас не перерезали. Решаем так: мы рыбаки, я старший - и давайте на этом поставим точку. Ведите себя как нормальные люди. Понятно? По обстановке сориентируемся, как бы не нарваться на неприятности, ядрена вошь.
- Надо же, встречают с салютом, - пошутил Веревка, видя, как человек идя по берегу, махал им палкой от костра, искры от которой разлетались по сторонам.
Причалив к берегу, Сильвестр Карпович крикнул встречающему незнакомцу:
- Лови концы, - бросив ему веревку, и первым сошел на берег. Его примеру последовали остальные. - Ишь оно как вышло, облюбовал наше рыбное место и как будем его делить, - специально так сказал, чтобы встречающий не задавал лишний вопросов.
- Товарищи, я и не рыбак, - оправдался механик.
- Вижу, что не рыбак, никак летчик? Это твой самолет на излучине лежит?
- Наш. У самолета отказали двигатели, пришлось на воду сесть. А командир тут недалеко в заброшенной деревне, в доме отдыхает. А я жду парохода.
- Все хоть живы-то?
- Удачно приземлились. А вы что в такую даль приехали на рыбалку, что ближе нет рыбных мест?
- А как ты думаешь, кто из нормальных людей в такую глухомань забредет, только заядлые рыбаки. Самое рыбное место. Ох, и рыба тут ловится, руками голыми лови! – Сильвестр Карпович говорил, все время, улыбаясь, убеждая незнакомца, что он и его компания рыбаки.
- Далековато рыбачите! Не подскажете, по реке есть рядом селение, нам бы сообщить о крушении, рацию грозой разбило, координаты не успели передать.
«Рыбаки» встали полукругом напротив механика, «бригадир» продолжил разговор:
- Легче парохода дождаться, чем до поселка добраться, да и бензин у нас на исходе, если что для рыбалки осталась одна канистра. Завтра подойдет пароход, капитан мой товарищ, обещал подвернуть и бензина подбросить на обратный путь. Много канистр в лодку не возьмешь, да и зачем.
- Ну, хоть и так ладно, спасибо за информацию. А мы уж подумали, несколько дней придется на бережку куковать, мы ведь маршрут полета изменили. Спасатели, когда догадаются расширить поиск, - время пройдет. Слава богу, вас встретили, все будет полегче. С нами девушка, сами понимаете, как ей здесь в тайге.
- С вами девушка?! - перебил его Веревка и ехидно улыбнулся, посмотрев на своего казначея, который тоже оживился, услышав о девушке, стал потирать руки.
Механик продолжил:
- Молодая еще, совсем девчонка, в таких передрягах бывать не приходилось, но держится молодцом. Это мы с командиром оба фронтовики, на войне всякое повидали.
Бригадир «рыбаков» решил узнать больше информации о новых знакомых:
- Значит, вы боевые летчики! А где воевали?
- Да где только не воевали. А вы были на фронте?
- У рыбаков бронь, на фронт нас не брали. Хотя просились, государство приказало рыбу заготавливать. А сейчас сменили профессию, на пилораме работаем, но и рыбалку для души не забываем.
- Тогда понятно, война вас обошла стороной. А нам на фронте приходилось впроголодь воевать, не то, что немцам - с сосисками и шнапсом, так можно воевать, - с грустью проговорил механик, вспомнив войну. - Давайте пойдемте к костру, все теплее. У нас и спирт есть, но он в доме.
- Спирт? - обрадовался Веревка, снова потерев ладони.
Бригадир косо взглянул на Веревку, дав понять не вмешиваться в разговор.
Механик, идя к костру разговаривая со старшим рыбаком, посматривал на его команду. Веревка все время крутил головой по сторонам, ударяя ладонями по карманам, как будто проверяя, не потерял ли чего, бубня под нос лишь одно слово - свобода. Чуть позади молча шли казначей с Куртом.
- Спирт везли на прииск, да еще разные продукты, но все осталось в самолете. Канистру спирта успели взять, так для согрева. А вы рыбу ловите для себя или заготавливаете для государства?
- Да как придется, если поймаем ее много, сдадим государству, не получится с рыбалкой, просто отдохнем. Мы ведь на разведку приехали. Здесь заводей много, там вся рыба. Потом, ближе к холодам всей бывшей рыболовецкой бригадой приплывем. Подзаработаем денег, за рыбу хорошо платят.
- Понятно. А я уж подумал, что здесь делать людям за тридевять земель. Мы когда в деревушку пришли, не могли понять то ли это стан охотоведов или рыбаков? Только потом догадались, никак староверы в ней жили. В домах иконы, утварь разная, видно, все люди померли.
Сильвестр Карпович тяжело вздохнул:
- Не все умерли, я вот последний житель остался. Приплыл, так сказать, на малую родину.
- Как последний, а остальные где?
- Болезнь какая-то пришла в скит всех людей как косой подкосила. Врачей у староверов ведь нет, не положено их иметь, грех большой. А меня спасли геологи, мальцом еще был, определили в интернат.
Механик сделал удивленное лицо:
- Ну и законы у вас, староверов?! Врагу не пожелаешь. Люди болеют, а вы к врачам за помощью не обращаетесь?
- Вера наша не позволяет, слушались старосту. Он в ските был богом на земле.
- Наверно, мы в его избе поселились, дом как у барина, добротный.
- Хорошо помню, после революции новая власть нашу старообрядческую веру стала припирать, а жили общиной под Тверью. Вся община сюда добралась. Старосте дом первому отстроили, как ты говоришь барину.
- Далековато вас занесло, ближе-то не могли осесть?
- Старики все решают, молодым слово не дают, нельзя перечить - грех большой.
Механика заинтересовал быт в ските:
- Получается у вас староверов, куда не сунься везде грех. А как жен или женихов ищите, тут в тайге, как кроме малых народностей, и нет никого? Странные вы, какие-то люди?
- Никто без жен и женихов не оставался.
- Стало быть, женились без любви?!
- Любви?! Кто об этом спрашивал, отец выбрал жену - женись. Перечить отцу большой грех. Не отмолишь. Зато семьи крепкие, и ребятишки рождались здоровые, у староверов дураков нет.
- Как в зоне, - выкрикнул Веревка, явно сказав неуместные слова, виновато посмотрел на бригадира, а тот на него.
Сильвестр Карпович решил сгладить слова Веревки:
- Предлагаю пойти в скит, сидеть на бережку у костра не к чему. Кроме нас, никто больше сюда не приплывет. А пароход завтра подойдет. Мы, рыбаки, расписание судов знаем как отче наш. Мужики, продукты с собой возьмите, - приказал своим «рыбакам».
Механик сказал:
- Тогда давайте знакомиться, а то как-то неудобно, разговариваем, не зная имя-отчество. Я Анатолий.
- А я Сильвестр Карпович, это Паша и Иван, - бригадир показал рукой на Веревку с казначеем. А это наш друг камрад антифашист Курт, - назвав Гитлера настоящим именем, понимая, задаст летчик ему пару вопросов, сразу поймет, что он не русский.
- Антифашист?! - механик произнес слово торжественно.
- Поволжский немец. Война началась, власть русских немцев переселила в Сибирь, вот он ко мне в бригаду и попал. Остался.
- Получается, интернациональная у вас бригада?! - протянув руку немцу.
- Гутен так, - ответил Курт и подал тоже руку, но быстро ее разжал и пошел к катеру за продуктами…
Зайдя в поселок, Сильвестр Карпович радостно произнес:
- Эх, родные места, красота! Душа радуется! А вот и мой очаг, - показав рукой на добротный дом с резными наличниками. Бревна огромных размеров, деревянная крыша местами покрылась мхом. - Видите у крыльца бугорки, поросшие травой, здесь похоронены мои родители. Помню, как мать одна копала отцу могилу, вскоре и она померла. Геологи, когда в скит пришли, матушку похоронили рядом с отцом. Хоронили во дворах, кладбище от скита тут недалеко, но сил ни у кого не было носить покойников. Мне тогда восемь лет было, но хорошо все помню, - остановился и, повернувшись к механику, сказал: - Анатолий, мы бригадой обустроимся в родном доме, отдохнем с дороги, да и уже поздно ходить по гостям. Ваши друзья, наверно уже спят, все гурьбой завалимся, разбудим. Нам, рыбакам, такие ситуации знакомы, приезжаешь на рыбное место, а оно уже кем-то занято, конфликты бывают, - и засмеялся, еще раз убеждая механика, что они рыбаки, избегая встречи с людьми.
Механик находился в настроении, радуясь: есть на кого положиться. Завтра, подойдет пароход на нем имеется рация. Остается время дождаться спасателей:
- Нам это не грозит, мы не рыбаки, для нас, летчиков, все люди друзья! - улыбаясь. - Спасатели нас самих «ловят», надеюсь, скоро поймают. Конечно, обустраивайтесь, понимаю, с дороги вам нужно отдохнуть.
- Сегодня, если успеем обустроиться, расставим сеть в заводи, утром угостим вас горячей ухой вместо чая.
- Ухой! Это хорошо! Наш спирт, ваша уха - королевский завтрак! Тогда до завтра, - попрощался механик.
Сильвестр Карпович, зайдя в свой дом, переступив порог, встал, снял фуражку, заградив путь гостям. И стал молиться, крестясь, делая поклоны в сторону угла избы, где из окна падающий свет освещал лики икон:
- Господи, спаси нас и помилуй, Господи, спаси нас и помилуй, - повторял он одни и те же слова.
- Ну и долго будем стоять в дверях, вертухаев здесь нет, заходи смелее, - высказал недовольным голосом позади него Веревка. - Никак батюшкой хочешь стать? Молишься, ты своему богу, а он тебя в зону отправил. Неправильный у вас, староверов, бог, неправильный. Вот у нас, воров, он всегда с нами, взять наше золото, не так просто дал в награду, видно, за труды наши воровские праведные.
Хозяин дома в ответ пробурчал:
- Праведные. Народ обворовывать, вот ваши труды праведные, - пройдя в избу. – Предупреждаю: иконы не трогать и по домам не шариться, ничего в руки не брать. Все должно остаться на своих местах.
Веревка, не слушая хозяина, направился к иконостасу:
- Иконы-то, почему нельзя брать, можно будет их продать красиво! Все лишняя копейка, вижу у вас, староверов, они старинные, цены немалой, - подошел к иконостасу, взял в руки икону и стал ее рассматривать, царапая пальцем по ней. - Рублей пятьдесят стоит, не меньше. Иван, оцени, ты же имел дело с антиквариатом, - обратился к казначею, он не спускал глаз с иконостаса.
- Не слепой и так вижу, иконы цены немалой, можно загнать барыгам и поболе, - подошел к Веревке взял из его рук икону. - Иконы лучше продаются в Москве, в столице собрались все толстосумы страны: разные там артисты, писатели, вся интеллигенция барыжничает.