Кладбищенская байка
Это случилось пару лет назад в городе, который люблю с детства благодаря моему отцу-ленинградцу. Люблю через пространство и время. Папа каждый год возил меня из Таллина в Ленинград к своей приёмной матери на летние, осенние, зимние, весенние каникулы, а до школы – так и вообще безо всякого дисциплинарного ограничения. В детском саду я от скуки то кисла, то болела, а потому если мама, пока была возможность, не таскала меня вместо садика на свою работу, то папа увозил меня в Питер.
Люди и небо, улицы, дома, памятники и музеи, вода и мосты… всё привлекало в Ленинграде с первых секунд нашего реального знакомства ощущением неизбывного мистического родства между мною и городом – и это родство не отпускает меня до сих пор. Прекрасный, волшебный, а порой и страшный Санкт-Петербург – место силы, место происхождения и место действия многих моих историй. Вот и теперь…
Стояла зима – не чета нынешней. С правильным снегопадом и морозом, с искрящимися в свете луны и фонарей сугробами, с загадочным звёздным небом. Юлия, подруга моей сестры, в дублёнке до пят, закутанная в огромную шаль, возвращалась вечером с работы и решила срезать пеший путь к дому, пройдя через Смоленское кладбище на Васильевском. Если кто не в курсе, так Смоленское кладбище – огромное, старинное, известное в числе прочего и тем, что там покоится прах няни Пушкина Арины Родионовны. Кладбище с широкими дорожками, по которым обычно гуляют семьи, матери с колясками… На входе и выходе – чугунные ворота и по всему периметру высокая чугунная же ограда.
Юлия зашла через входные ворота, довольная своей идеей сократить дорогу, добралась до ворот выхода, подёргала за кольцо – и поняла, что выход заперт. Пока она закончила работу, пока зашла за покупками и поболтала со знакомой в магазине, пока ехала на метро, добиралась до кладбища, шла через кладбище… время-то на месте не стояло.
Поозиралась по сторонам, ещё и ещё подёргала за ручку-кольцо на запертых воротах – ворота не открывались. Судя по всему, кроме Юли, на кладбище никого уже не было. «Как же так! Вроде, парочка какая-то прямо передо мной заходила! Или почудилось…», – в меру суеверная Юлия быстрым шагом двинулась назад, на ходу пытаясь нащупать в кармане мобильный телефон. Телефон нашёлся сразу, но был полностью разряжен ещё днём. Вскоре она добрела до входа, но и входные ворота оказались запертыми. Юлия стала бегать по дорожке взад и вперёд, во-первых, чтобы не замёрзнуть, а во-вторых, в надежде встретить сторожа, охранника, да просто живую душу.
«Кто-то же запер ворота! Не может такого быть, чтобы я тут совсем одна… » Наконец, она заметила мужскую фигуру, движущуюся вдоль ограды. Фигура направлялась в её сторону. Юлия перекрестилась и зажмурилась.
– Вы тоже? – спросил крупный широкоплечий парень, стряхивая с её шали нависшие сталактиты снега, чтобы очистить обзор.
– Да-а, – едва смогла выдавить из себя Юля, одновременно обрадовавшись и испугавшись.
– Да не бойтесь, не ограблю и не нападу, мне наружу надо. Я всё обошёл тут, ворота – на замке, придётся перелезать через ограду. Вот, прямо здесь удобнее всего.
Недолго думая, парень скинул куртку, перебросил её через забор и полез по чугунным завиткам наверх. Лез он довольно ловко, но всё равно периодически мычал и поругивался – очевидно, завитки хотя и облегчали продвижение наверх, больно впивались ему то в руки, то в ноги. Юлия, закинув голову, наблюдала за действиями парня, прикидывая, что придётся снимать и перекидывать через ограду ей самой, если она осмелится повторить его манёвры.
– Ну, что? Подождать вас? Полезете?
Юля сначала поспешно кивнула, а после окинула взглядом неприступный забор, затем два своих полных пакета с покупками – рюкзак на спине тоже весил немало. Она живо себе представила, как тотчас задубеет, едва останется в одних колготках без дублёнки и офисной юбки-карандаша, в которой даже раздвинуть ноги шире, чем на ладонь не выйдет – и уже отрицательно помотала головой. А если ко всему добавить ещё ледяные и острые чугунные завитки, которые хоть и помогают лезть, но при этом сами впиваются в руки-ноги...
Сталактиты, до того свисавшие на лицо, отвалились по разные стороны, а сталагмиты, напротив, упали за шаль вовнутрь, примораживая Юле подбородок и шею.
– Нет, я не полезу. Не умею, как вы – двойка была по физ-ре. А сумки с покупками, а рюкзак? А в них – яйца, банки, бутылки… Ну и юбка у меня – узкая.
Парень сочувственно вздохнул на прощанье и пропал в ночи.
Юлия замерзала, но продолжала перетаптываться у ворот, как вдруг заметила спасительные всполохи света возле самой земли – то засветилось подвальное окошко часовни. Она бросилась туда – и ну давай скрестись, стучать, звать на помощь. Через некоторое время свет в подвале погас, а из дверей часовни выкатился невзрачный мужичок в длинном тулупе с непокрытой косматой головой. Мужичок строго уставился на Юлю.
– И что шумим?
– Вы кто? – ошалев от радости, спросила Юля.
– А вам кто нужен?
– Не знаю, кто – сторож, охранник, работник кладбища…Мне нужен тот, у кого есть ключи от ворот.
– Ну значит, я! – мужичок приосанился, даже ростом стал выше, вследствие чего заметно подобрел.– И что хотим?
– Хотим в туалет, давно уже хотим! Хотим выбраться отсюда, наконец! Помогите, пожалуйста!
– Больше желаний нет? Надо бы три, чтобы уж всё по закону.
По какому закону, Юлия уточнять не стала, но условие соблюла, изъявив третье желание.
– Есть! Я замёрзла и хочу есть!
– А чего больше хочется? – мужичок, похоже, наслаждался своим могуществом.
– Домой!!! Домой хочу сильнее всего!
– Ясно. Туалет – направо, сейчас свет организую. И вещи давайте подержу.
Юля метнулась в часовню – и спустя несколько минут вышла уже повеселевшая, с перевязанной заново шалью. С благодарностью приняла от мужичка солидный бутерброд и, довольная, двинулась с ним к выходу с кладбища.
Пока шли, Юлия с удовольствием, позабыв про все диеты, уплетала ломоть бородинского хлеба, накрытый, словно сугробом, толстым куском сала, и закусывала луковицей. За разговорами с мужичком, который тащил её пакеты, не заметила, как оказались у выхода. Мужичок передал Юлии её поклажу, поковырялся в замке и, наконец, распахнул перед нею ворота выхода со Смоленского кладбища.
– Спасибо большое за туалет, за еду и за то, что выпустили! Только скажите, пожалуйста, вы почему запираете кладбище, здесь же всё-таки люди ходят…
– А кто тут ходит? – мужичок неподдельно удивился и развёл внезапно удлинившиеся руки так, что почти коснулся обломанными ногтями ограды по обе стороны кладбища. – Тут никто не ходит, тут все лежат.