В Замошье было родильное отделение, куда переводили коров перед отелом. Двор был вечно затоплен навозной жижей, текли поилки, доски пола хлюпали под ногами. Падеж новорожденных телят там был очень большой. Рождались и гибли в первые недели жизни от токсической диспепсии. Я безвылазно сидела с ними, пытаясь спасать. Но, казалось, что от моих внутривенных вливаний лекарств они помирали еще быстрее. Попробовали перевести на содержание с коровами, но толку от этого тоже было мало. Весь двор был пропитан патогенными микробами. Никакая дезинфекция не спасала от заразы.
Я устала вскрывать трупы, писать акты на падеж.
Пролетели три месяца. За три квартала 1978 года падеж телят составил 50 голов. Хуже показателей не было, в передовых совхозах - не больше десятка.
В октябре меня подняли на районном совещании, я шла через зал к трибуне на ватных ногах. Начальник управления Павленко громовым голосом приказал объяснить, что я сделала, чтобы прекратить это безобразие. Я лепетала - двор утопает в навозе, двери не закрываются, гуляют сквозняки, в сене попадет плесень... "Об этом и без Вас известно, что конкретно сделано!", - закричал суровый начальник. Ну, что я могла успеть изменить, мне нечего было ответить... Вот таков был мой жуткий дебют на совещании.
По итогам года нас повели отчитываться у прокурора района и влепили по выговору мне и зоотехнику.
Одно утешало - молодых специалистов первые три года в тюрьму не сажали.
В итоге меня осенило - бесполезно бороться с микробами, нужно поднимать иммунитет. Я придумала брать кровь у коров, удалять из нее фибрин, добавляла антибиотик и вводила каждому теленку при рождении. Падеж прекратился. Это была победа!!!
23-02-2020
фото из интернета