Добрый вечер, Евгения! Вы, наверное, помните Юрия Никулина, клоуна, директора московского цирка. В свое время это был знаменитый человек. Многое, из созданного им, до сих пор радует людей. А я его знаю еще, как хорошего человека потому, что повезло встретиться с ним и поговорить. Я уже сообщал, что срочную службу служил на границе, тогда еще могучего СССР, в Бресте. В основном, на брестском вокзале. Служили тогда по 3 года, впечатлений собралось много, тем более, что у меня был фотоаппарат, а потом появилась и 8мм кинокамера. Конечно, снять удавалось немногое, все-таки пограничные войска – войска КГБ, а эта организация не любит популярности. Но, то, что ухитрился снять, очень оживляет память. Приятно увидеть себя и друзей, снова молодыми и красивыми.
Если вы бывали в Бресте, на вокзале, то наверняка знаете, что у этого вокзала две, так называемые «стороны» - Московская, куда прибывают международные поезда со всего постсоветского пространства и Варшавская, откуда поезда уходят дальше на Запад.
Вот, что написал, то написал, время истекло. Если вам интересно, завтра допишу.
Добрый вечер, Евгения! Обычно, пограничники встречают поезда, прибывающие на Московскую сторону, заходят, каждый, в определенный ему вагон и собирают документы на проверку и оформление. Все пассажиры должны находиться на своих местах, никакая самодеятельность не допускается. После сбора документов, желающих пассажиров отпускают погулять часа на полтора, пока в вагонах меняют тележки на узкую, европейскую колею.
И вот, в 5 часов, ярким, летним утром, я молодой, красивый, в наглаженной форме, с блестящими как золото, пуговицами, вместе с остальным нарядом, встречал Москва – Берлин. Поезд еще не успел остановиться, как из тамбура моего вагона высунулись помятые, похмельные рожи двух мужиков лет по 50. Они явно намеревались улизнуть. Я решительно стал у них на пути, они стали извиняться, сказали, что документы оставили женам, что они не в первый раз и все порядки знают, но очень уж горят трубы и попросили меня, как мужика, войти в их положение и отпустить на поправку здоровья в ресторан. Во время разговора, лицо одного из них, показалось мне знакомым, а когда он сказал несколько слов и улыбнулся, я опешил, узнав Юрия Никулина. Мучить такого хорошего человека, совесть не позволила и я, в нарушение правил, отпустил, заодно с собутыльником, как выяснилось через пару минут, фокусником Эмилем Кио. Оказалось, в моем вагоне ехали на гастроли в Европу артисты Московского цирка.
Добрый вечер, Евгения! Среди моих коллег были любители автографов, поэтому я постарался скрыть, чьи документы оформляю, чтобы не лезли к моим знаменитым пассажирам со своими блокнотами и открытками и не мешали работать. Но шило в мешке не утаишь, и на Варшавской стороне вокзала собралась довольно большая куча этих любителей во главе с нашим командиром, который мне сделал внушение, за то, что я никому ничего не сказал. Обычно наш полковник уговаривал знаменитостей, погостить у нас в части, выступить в нашем клубе перед всеми, и у нас перебывало множество поэтов, композиторов, космонавтов. Всегда набивался целый зал и солдат срочников и особенно офицерских жен, детей и других родственников. Конечно гостей и кормили и поили, но и держали до последней минуты и в поезд они попадали, буквально когда он уже трогался. Не всем этим людям нравилось наше гостеприимство и те, кто ехал уже не первый раз, под всякими предлогами старались уклониться от таких неплановых выступлений. Так я спас Московский цирк, и дал им возможность спокойно отдохнуть.
Наши уже успели расколоть на автографы всех более- менее известных артистов, а Никулин с Кио все сидели в ресторане. Полковник даже хотел послать меня их позвать, но они уже шли сами, веселые, чуть подвыпившие. Их, чуть не разорвали на сувениры. Они, наконец, прорвались к вагону, и там у меня началось столпотворение. Времени до отправления оставалось совсем немного, когда я наконец закончил проверку и вернул всем документы. Уже шел к выходу докладывать старшему наряда, когда Никулин, специально меня поджидавший, спросил, не надо ли мне автограф. Я, честно сказать, растерялся. Автографы я не собирал, но от такого любимого артиста, тем более, что он сам предложил… Я наверное страшно покраснел от смущения, а Никулин поблагодарил за то, что я разрешил им уйти, пригласил меня в свое купе, сказал жене найти какое-нибудь его фото или открытку, спросил мою фамилию и имя и написал лично мне, красным фломастером, что очень приятно было со мной познакомиться, в конце ловко подписался, нарисовав свой профиль. Я еле успел его поблагодарить, он крепко пожал мне руку, но поезд уже трогался. За то все наше ОКПП мне завидовало.