Во второй половине лета к побережью залива Петра Великого, в кутовой части которого примостился губернский город Владивосток, подходят несметные стаи тихоокеанского кальмара. В отдельные годы кальмаров даже выбрасывает на берег прибоем, и народ собирает полу-оглушенных тварей на пляжах как своеобразные дары Японского моря. Но более обычный способ лова этого кальмара – ночью «на свет», опуская в световое пятно под бортом катера на глубину 5 – 10 метров удочку, оснащенную тремя – четырьмя «кальмарницами», матово поблескивающими пластиковыми кругляшами, несущими сзади венчик крючков. А нижняя кальмарница, утяжеленная металлическая, заодно выполняет и роль грузила. Кальмары бросаются на приманку, принимая ее за рыбку, и насаживаются на крючки своими щупальцами, два из которых, самых длинных, биологи называют руками. За эти вот руки их и тащат из воды. При ярком освещении в хорошую погоду да при малой луне кальмар ловится «вёдрами». Поэтому на эту добычу выходят не только на катерах и яхтах с собственным освещением, но даже на резиновых лодках. Такие рисковые рыбаки обычно прибиваются к стоящим на рейде судам и рыбачат в отблесках их навигационных огней.
От института, в котором я работал во Владивостоке, на кальмарную рыбалку постоянно ходит небольшой бот. И на работу - кальмара ведь тоже надо изучать: резать, мерить, взвешивать, рубить головы для последующего получения в лабораториях ценного препарата ганглиина и других биологически активных веществ. И для развлечения, а также выполнения личных продовольственных программ. Свежевыловленный тихоокеанский кальмар не идет ни в какое сравнение с мороженым командорским, который до сих пор только один и продается в массе в рыбных магазинах Дальнего Востока. Его мантия более тонкая, но при правильной готовке упругая, откусывающаяся с легким хрустом. Есть еще гурманы, которые предпочитают только жареные щупальца, но это уже от пресыщения. Поэтому, появившись летом 2005-ого года во Владивостоке, я первым делом поинтересовался у коллег – а нельзя ли сходить «в ночное» на боте «Кальмар» на добычу одноименного зверя.
Долго ли коротко, но мероприятие спланировалось. Участников бригады вначале набиралось шестеро, потом один не смог по каким-то обстоятельствам участвовать. Все равно, на боте даже всемером (два человека – команда, шкипер и моторист) достаточно просторно. Правда, как это часто бывает, на отходе вдруг присоединились еще трое незнакомцев. Незнакомцев для нас, но знакомцев для некоего влиятельного человека из института. Мы слегка потеснились, но возмущаться не стали. В конце концов, все здесь в равных правах. К полшестого местного вечернего времени бот снялся на выход из Босфора Восточного по акватории сперва внутреннего, а потом и внешнего рейда местного порта. Море было совершенно спокойным, темную маслянистую поверхность воды лишь временами подергивала мелкая рябь. Прощально светило заходящее солнце, но было достаточно жарко. Джентльмены сняли лишнюю одежду и разминались прихваченным в магазинчике на причале разнообразным пивом. Идти было достаточно далеко и пиво у некоторых постепенно кончилось. Последовали возгласы, а не пора ли уже накрыть на стол и налить серьезных напитков. Но Вадим, старший на судне (по должности из присутствовавших коллег из института), справедливо возгласы не одобрил: «Рано, мол, еще». Незнакомый народ поворчал, но прислушался.
Минут через сорок бот подошел к северо-восточным мысам Русского острова, у которого к вечеру сконцентрировалась целая кальмароловная флотилия, и лег в дрейф. Мы с другими такими же заядлыми рыбаками схватились за снасти, а энтузиасты застолий начали накрывать «стол» на ящике с песком на корме. Я постарался занять место в правом углу кормы, от которого – чуть повернись – и можно уже рыбачить, не выходя из-за стола. Хотя темнеть еще только начинало, шкипер бота первым размотал снасть и на глубине около 30 метров, у дна, зацепил первого начинающего подниматься к поверхности кальмара. Потом сразу еще одного.
Я тут же забросил свою удочку и в короткое время поймал пару моллюсков. Отдав их в качестве первого трофея на общий стол, уже готовился начать серьезный промысел. У других дела шли похуже. Кто-то из чужаков зачем-то пытался сматывать леску при помощи спиннингового удилища и катушки, в результате чего не рассчитанное на такие нагрузки удилище быстро сломалось пополам. Леска на этой рыбалке выбирается руками, да еще и не равномерно, а с подергиванием. Вот тогда морской хищник обманывается и бросается без разбора на пластмассовую и металлическую приманки.
Увы, рыбаки-неудачники не дали сбыться добытческим планам. Через десяток минут после такого успешного для меня начала рыбалки на борту созрел заговор. Бот завел мотор и снова дал ход. Появившийся из рубки Вадим пояснил, что мы идем навстречу специализированной кальмароловной шхуне института, у которой мощное освещение, и у которой под бортом мы кальмара будем «косой косить». Только вот эта шхуна что-то на связь не выходит, поэтому сейчас двинемся к восточному берегу Уссурийского залива, где шхуна была на дневке, и там её перехватим.
Я изрядно расстроился и вслух припомнил давний поход на рыбалку в эти же акватории на жировую сельдь. Тогда я ухитрился стать чемпионом сейнера, выловив две штуки. Шкипер нашего РСа, распираемый гордостью за имеющийся на борту эхолот, собирался найти плотный косяк сельди, стать над ним и заловиться по планширь (верхний край свободного борта). Но поскольку сельдь тоже активно перемещалась с противоположными нашей целями, то встретиться сейнеру и косякам никак не удавалось. Судно остановилось один раз на пять минут. Не дожидаясь, пока окончательно успокоятся буруны от разворота судна, я бросил наживку первым и успел засечь упомянутую пару рыб. Кто-то, чуть запоздавший, выловил по одной. Остальным оставалось придумывать правдоподобные истории для жен, отпустивших на рыбалку. Больше мы так ни разу и не остановились, исполосовав зигзагами весь Уссурийский залив. Повторив «крюк бешенной собаки», сходного результата можно было добиться и на кальмаре.
Но мое слово на боте было далеко не первым, поэтому ничего не оставалось, как повернуться к столу, налить по второй и следовать судьбе навстречу. За столом тем временем разгоралась дискуссия – в каком виде употребить свежеизловленных головоногих. Некто выступил за традиционный японский путь – сырьем порезать на «сасими», и даже извлёк из запасов необходимый для этого блюда соевый соус и зеленый хрен под известным названием «васаби». Другой, продвинутый биолог, возражал, что за отсутствие в кальмаре паразитов он отвечать не может, поэтому моллюска лучше сварить. Старшой, подержав мантию первых почищенных кальмаров на просвет на почти уже закатившееся за горизонт солнышко, сказал, что за этих трех он ручается – анизакидных личинок (этакие спиральки, частые в любой рыбе, но особенно в тресковых) не обнаружено. Я стал нарезать сасими, а остальные есть его. Продвинутый биолог сунул остальных 4 кальмаров одному из младших на борту – Серёге, со словами «Свари!». Серега побрел в рубку, из которой вел ход в каюту, оборудованную столом и газовой плитой.
Бот шел строго на восток, и солнечная дорожка оставалась строго за кормой, хотя сам круг светила уже и укутался на ночь в плотную пелену облаков, которые в море практически всегда кучкуются у горизонта. Внезапно в рубке раздался резкий хлопок и вспышка, а с левого борта в воду упало что-то тяжелое. Через секунды стало видно, что это очумело хлопающий глазами Серега – как есть в одежде, только почему-то уже постриженный какими-то странными концентрическими кругами от ушей к макушке. Как те круги, что пришельцы оставляют на пшеничных полях. Я с криком «Эй! Человек за бортом!» вскочил на ноги, провожая Серегу взглядом. Знаю по опыту – в таких полусумерках главное не упустить пловца из вида, иначе потом фиг обнаружишь, где он там обретается. Те же, кто сидели на корме ближе к рубке, метнулись к ней. И вскоре оттуда послышались ободряющие крики: «Пожар! Вся каюта в огне!», «Выноси его на бак, у него больше 40% ожога (это про шкипера)!» «Ребята, мы сейчас все можем взорваться!!» Оставшись без управления, бот терял ход и загибал траекторию движения влево.
Я, стараясь не терять Серегу из виду, отпутал от кабеля первый из двух спасательных кругов. Впрочем, круг у меня тут же забрал Вадим и выпрыгнул за борт. Я так понял, спасать родственника. Хотя потом досужий народ судачил, что, мол, спасаться от взрыва. Вадима, действительно, сильно сносило влево от курса на потерпевшего, а греб он неактивно. К тому моменту, когда мне удалось выпутать из кабеля второй (и последний) спасательный круг, стало понятно, что до Сереги ему не успеть. Да и увидеть с уровня моря державшегося на воде Серёгу уже было практически невозможно в наступающих сумерках.
Со вторым кругом я шагнул к корме и обнаружил там Пашу, второго нашего «младшего», почему-то не задействованного в тушении пожара. Остальной народ черпал забортную воду ведрами и плескал ее внутрь бота. Струхнул ли я, или рационально предположил, что молодой и спортивный Павел справится с задачей лучше, чем 45-летний ветеран? Или просто привык отдавать распоряжения на восьмом году на руководящей должности? Я и тогда, и сейчас с уверенностью не скажу. Наверное, всего понемногу. Важно, что решение оказалось правильным. Между нами произошел следующий разговор: «Держи, Паша, круг!» «Вы думаете, надо?» «Ну, Паша…» «Значит надо…» Паша, также не снимая одежды (вода на поверхности моря была градусов 16-17), прыгнул с остановившегося уже бота и поплыл прямиком к Сереге, до которого, навскидку, было уже не меньше двухсот метров.
Ситуация понемногу начала налаживаться. Огонь в каюте сбили и выволокли на свет божий газовый баллон – виновника всего произошедшего. Чтобы он в последний момент не передумал и не взорвался, его тут же утопили за бортом. Моторист завел обгоревший изнутри бот, и мы подобрали из воды сначала Вадима, а потом и Пашу с Серегой. Паша, молодец, все-таки успел доплыть и подхватить тонущего уже парня. За пару минут до встречи Серега выдал такой душераздирающий вопль «Да спасайте же меня, в конце концов!», что стало понятно – силы были на исходе. Волосы на голове у Сереги полностью сгорели, а пепел под воздействием морской воды и вылепил эти странные концентрические круги на его бедной голове. Бот на всех парах пошел назад к пирсу, куда по ходу дела вызвали «Скорую».
Такая вот драматичная рыбалка получилась. А по телевизору досужие журналисты, подъехавшие после того, как я уже ушел, сказали: пьяная компания сожгла институтский бот. И вроде бы даже кто-то из «чужаков» в ролике профигурировал со сбивчивыми комментариями, в качестве иллюстрации. Наверное, тот, что хвастался, какую хорошую водку ему привозят в полиэтиленовых «медузах» из Китая. С «Русского стандарта» подобную ересь на себя, в том числе, не придет в голову сказать, знаю точно.