С обожженной весенним солнцем дороги взмывала и кружилась столбом пыль. Предвесенние последние заморозки напоминали своим запахом и ощутимою структурой предвестников весеннего рассвета, когда лишь краешек контура огненного шара торжественно опаляет пахучие цветения, делает розовыми перистые облака и зарницами сверкает в оконных стеклах.
Скоро май, скоро тепло и радость,белое вино и много-много цветов...и тревоги, что любовь окажется обманутой.
Легкой рукой ветер играет с моими ресницами, солнце заставляет глаза прищуриваться.
Вспоминаю, как рассказывала художнику о своем желании, которое загадала накануне. В этот вечер он выглядел слишком открытым, не похожим на всех прочих дев, но порой серьезность , столь девам свойственная, проявлялась на его лице в моменты задумчивости. Сам художник уклонился от моего вопроса, загадал ли он что-то тогда, а позднее и вовсе ответил, что ничего не загадывал.
Во время беседы я вся проникалась его рассказами и одновременно с этим строила идиллию в собственных фантазиях. Представляла себе парк, и как в отдаленных его уголках раздается многоголосье посетителей. На коленях лежит книга: страницы слишком светлые, чтобы пробегать по ним глазами - лучше буду смотреть на реку.
Художник узнал и с улыбкой отреагировал на мое признание в мечтательстве. Как он сказал, только свободные способны на яркие, ослепительные мечты.
Вот, пишу эту короткую записку и строю гримасу художнику - пусть даже и не думает, что прочтет это!
Что-то мне подсказывает, что художник в тот вечер все же загадал желание... он загадал, чтобы мое желание сбылось.