БЕГСТВО
Прасковья окончательно решила развестись с мужем Василием. Дальше откладывать эту не совсем приятную процедуру не имело смысла, и так терпела семь долгих, как вечность, издёрганных, наполненных постоянным напряжением, тревогой, лет.
Каждодневные ссоры, скандалы, вызванные мужем в нетрезвом состоянии, его нецензурная брань – глубоко ранили мягкохарактерную, покладистую Прасковью. Суд, на удивление, прошёл быстро, судья не делала никаких попыток к примирению. Было понятно и так, что дальнейшая жизнь вдвоём – невозможна. Прасковья решила выехать из этого посёлка куда-нибудь подальше, чтобы избежать встреч с мужем. В облоно предложили староверческое село Красное – глухомань на Полесье. Скоро собралась в дорогу, отобрав необходимые вещи на первый случай. Малолетних детей Максима и Людмилу оставила у матери, Евдокии Ильиничны.
Школа в Красном пришлась Прасковье по нраву. Слаженный учительский коллектив радо приветствовал новую учительницу русского языка и литературы. С первых минут (добиралась на попутках) Прасковью в Красном всё поразило: прежде всего поразительная тишина, нарушаемая изредка перестуком топоров, скрипом проезжающей подводы, необычный говор жителей с примесью белорусских и украинских слов, серые, почерневшие избы с обилием темноликих икон святых угодников в красном углу, мужчины с роскошными бородами, женщин в просторных пышных юбках непременно в головных платках (простоволосую не встретишь, разве что девочек - подростков). Но более всего изумила Прасковью величественная, старообрядческая церковь – главная достопримечательность староверов. Проходящие мимо женщины (молодые, престарелые) истово осеняли себя двуперстным крестом, низко кланяясь. Благодарение за что-либо выражалось обязательно в сочетании слов: «Спаси Христос!»
Интерьер каждой избы украшал начищенный до сверкающего блеска медный самовар – символ домашнего уюта.
Поселилась Прасковья в просторном крестьянском доме о двух комнатах без каких-либо удобств. В вечернее время комната освещалась восьмилинейной керосиновой лампой. При ней готовилась к урокам, проверяла школьные тетради.
Появление нового человека в деревне – всегда событие. Тем более такой красивой, незаурядной женщины, какой была Прасковья Петровна. Темноволосая, кареглазая с румяными щеками-яблочками, невольно напоминая кого-то из известных киноактрис, вдруг стала объектом внимания мужчин к своей особе.
Эти откровенные знаки увлечённости воспринимала как должное. И не могла не заметить одного уж очень прямолинейного, похотливого разглядывания её пятнадцатилетним Николаем Ершовым, второгодником. Вскоре он стал вхож в дом учительницы. Ко всеобщему удивлению, она не выпроводила смельчака за порог, как с другими наглецами. Цель визитов Николая не составлял тайны для уже бывшей замужем тридцатилетней Прасковьи. Несколько пассивно следила за развитием завязывающейся интриги, уже давно предвидя её развязку. На третий роковой вечер Николай решил действовать решительно. Конечно, склонение к близости происходило довольно примитивно, с присущей грубостью, свойственной сельским парням. Погасив лампу, он стал подталкивать Прасковью к кровати. Нисколько не сопротивляясь, она отдалась своему ученику, не думая о последствиях.
Несколько позже, куря папиросу, Николай, на правах только что испечённого собственника поинтересовался, перейдя панибратски на ты:
- Паша, почему ты так легко мне уступила?
Мгновение подумав, ответила бесхитростно:
- Наверное, от долгого воздержания, да и ты мне не безразличен.
Это, несомненно, польстило юному Казанове, укрепило в нём неотразимость в завоевании женских сердец. Теперь Николка блаженствовал в объятиях покорённой им женщины, вволю наслаждаясь сладким, мраморной белизны, телом.
Об этой греховной связи стало известно в Красном, да собственно, любовники и не скрывали её. К тому же Николай, опьянённый лёгким успехом, поведал своим друзьям о той победе, о чём надо было умолчать.
Дело дошло до того, что мать Николая, Анна Егоровна вместе со старшим сыном Степаном забирали ночью потерявшего стыд Николая от его любовницы.
Как и следовало ожидать, Прасковья почувствовала себя беременной. Благо, уже заканчивался учебный год. Отпраздновали выпуск седьмого класса.
Буйствовала роскошной кипенью сирень, пьяняще истощая одурманивающий аромат, горделиво-вызывающе тянулись к солнцу красавцы- нарциссы. Господствовала на земле весна. С новой зарождающейся жизнью в своём лоне Прасковья встала перед дилеммой: быть или не быть. Собственно, этот вдруг зародившийся ребёнок, следствие легкомысленной связи, вовсе не желателен. Да и не уйти от стыда. Что скажет мать, её дети? Как быть дальше, решила сама. Однако оставаться в Красном нежелательно.
Вскоре Прасковья покинула это село навсегда.