Над рекой Чусовой возвышалась каменная стена Гребней, густо поросшая лесом. И мы сидели на её вершине. Гребни - спины окаменевших ящеров, которые вышли на крутой яр полюбоваться красавицей Чусовой. Это застывшие Корабли, тысячелетиями плывущие в парме.
Поднявшись на вершину бойца, мы устроились поудобнее и принялись созерцать. Перед нами расстилалось Волегово Поле, доходя до склонов бойца Лужаечного. Вокруг нас был интересный сплав леса и камня.
Это уникальный уголок природы, который я назвал Гребенной Лес. Он вырос на Гребнях и под ними, в ущельях между торчащими из земли пластами горной породы. Сосны и пихты цепляются корнями за броню бойца, покрытую мхом и лишайниками. Они держатся здесь всем ветрам назло.
Сидеть на высоком камушке было весьма удобно и даже уютно. День был тёплый и тихий, безветренный. Можно было бесконечно смотреть на закрайки пушистого луга, которые причудливо полоскались в Чусовой, на долину речки Волеговки и на плавные линии далёкого синегорья.
Нас обступила мохнатая парма. Она казалась непролазной. Сначала и мысли не было углубиться в неё. Однако волчья тропа говорила, что всё здесь возможно, и дала надежду пробраться через бурелом на соседний гребень, и, возможно, на следующий.
Ну что ж, глаза боятся - а ноги идут. Мы кувырком скатились с острых "ножей" по другую их сторону. Маленькие "гребешки", словно древние ящеры, ползали повсюду. Гребенной лес оказался красивым редколесьем, устланным мхом и напоенным солнышком.
Нам приходилось осторожно ступать по моховой перине, чтобы не разрушить царство Пельтигеры. Под сводами вековых деревьев оказалось так много неизведанных зелёных планет!
По пути нашёлся интересный гриб - и не строчок, и не сморчок. Солнечные зайчики играли среди буреповала на траве-мураве.
Это точно какой-то волшебный лес! А главное - у него есть "небесный край". Там, где голубеют просветы среди могучих пихт, Гребенной лес обрывается пропастью над священной Чуоси. Дальше - только небо.
Люблю настоящий дикий и нехоженый Царь-Лес. Я остановился и снял капюшон, чтобы лучше навострить уши. Я слушал тишину и каждый шорох. Кстати, мы здесь не одни. Волеговские леса - волчьи, и ягодки там такие же.
Но почему-то не хотелось по обыкновению кричать, распугивая серых разбойников и лосей. Мы им ничего не сделаем, и они нам - тоже. Двинемся в это Берендеево царство, тихо переступая через Полом и обходя заросшие камушки.
Гребенной Лес мне понравился, его солнечная тишина и светлость. Я спросил у него разрешения, надеясь на положительный ответ:
- Ваша светлость, разрешите нам взойти на во-он на тот большой гребень? Можно?
Спасибо!
На границе леса над рекой зависла скала. Отвесный "кинжал" отливал непреклонным стальным цветом на фоне хризолита и малахита, изумруда и змеевика, целой тысячи оттенков зелёного. Щели между его глыбами превратились в мшистые пещерки.
Седой камень стоит здесь миллионы лет. И под ним течёт вечная Река Времени. В этом измерении длительность моей жизни равна мгновению. Мелькнул, и исчез.
Всё вокруг величественно и совершенно, наполнено особой музыкой. И так будет всегда.
Обожаю бродить по дремучему божелесью. Чтобы пройти в некоторых местах, проще встать на все четыре лапы и на время забыть о человеческой сущности. На самом деле, волчья тропа вполне удобна. Через некоторое время привыкаешь идти на четвереньках и видишь лес совсем в ином ракурсе.
Полом смыкается над тобой, огромные корявые деревья проверяют на "свой-чужой". Лес принимает тебя, и ты принимаешь его таким, какой он есть. Настоящий буреполом в чусовских лесах - зрелище насколько фееричное, настолько же и непроходимое. В этом лесу меня поразила огромная пихта, срубленная напополам ударом ветра. Её половинка огромным дикобразом шеперилась поодаль.
Сломленная пихта опустила ветви-руки и засохла. Но она успела дать жизнь маленькой пихточке, а сама превратилась в пристанище дятлов. Рано или поздно этот ветвистый ствол, вызывающий первобытный Страх, упадёт. Упавшие деревья прорастают мхом, лишайниками и грибами. Затем они становятся ясельками для всходов семян новых деревьев. Жизнь в лесу вечна!
Мы решили не уходить далеко от хребта, вершина которого брезжила солнцем. Попробуем одолеть камень-гребень и снова оказаться на высоте. Хрустя ветками сухар, мы продрались сквозь Полом. Нам хотелось взойти на косматую башню, чтобы снова увидеть милое сердцу Волегово Поле, сиротское озерцо в заливных лугах, игру света и теней в дальних перелесках.
Августовское солнце нежно освещало заповедный Город. Высоченная и неприступная стена оказалась весьма тонкой. На лезвии "ножа" едва уместилось несколько молодых сосен. Я полз по лезвию каменного ножа, затаив дыхание, не глядя вниз по обеим сторонам. Так тянуло посмотреть с краюшку, хоть одним глазком... как божественна, прекрасна наша земля!
Облака украсили просинь небес, распростёршихся над Волеговым Полем. Река Теснин бежала ко мне, круто поворачивая к плёсу от камня Пещерного. Она призывно мерцала, и небо вторило ей, голубея на горизонте и смыкаясь с темнеющей кромкой леса. Гребенной лес переливался изумрудом в закатном солнышке.
Нежная зелень листвы и колючие еловые лапы, мягкий мох и суровые камни, холод ущелий и солнечная теплынь на прогретых полянках, красота и непроходимые дебри - вот очарование чусовского леса. Где-то там, за обрывом весело сплавляются туристы, камни разговаривают на переборе, река блестит под уходящим солнцем. У нас тишина и покой, тени от уходящих ввысь деревьев.
Это затерянный мир "по ту сторону" от Волеговой. А на "той стороне" была деревня. Приглядись-ко со скал - видишь, рыскат по полю голубой уазик? Это заявились "чёрные копатели", с миноискателем всё поле перелопатили. Пусть найдут чёрта лысого…
Ну вот, самые дальние гребни нас теперь ждут. Прощевай, белокаменный Город! Осталось опять спуститься в Гребенной лес да снова подняться на скалы.
Знаю, что есть люди Степи и люди Воды, люди Гор и Камней. А я, наверное, из людей Леса пришёл. В лесу себя чувствую, как рыба в воде, как птица в небе. Как здесь, в заваленной парме пойдём? Знамо дело, быстрым зайцем метнёмся, хитрым волком пробежим, если что – могучим медведем проломимся!
Ждёт меня последний гребень. В одну сторону лес подымается, на высок камень. А в другую... Даже не думай, пропасть там страшная. Забираюсь на хребет и вижу по пути, как упавшему дереву корни выворотило. По привычке думаю - ну, как здесь берлогу устроить?
Нет, мала будет, да и место на виду.
Наконец, последние башни узорчаты показались. За стеной древнего Города совсем не видно реки. Под ногами – зелёные ковры да подушки моховые, мягкие и пушистые. В них скрыты расщелины с понорами. Пролезем осторожно по гребню там, где волки на Луну выть ходили.
Дальние ножи-гребни мне особливо по душе пришлись. Башни ступенчатые да стены зубчатые - вот какую красоту Природа-Зодчий сотворила! За теми зубьями увидел я палатку нашу да путь-дорожку завтрашнюю. Поутру соберём котомочки и пойдём до деревни Мартьяновой. Но то завтра будет. А сегодня -
Посидим на камушке ровно соколы,
Поглядим, как выходит на плёс Чусовая
А за ней - просторы широкие,
Поле вольное с лесом по краю.
Мы сюда поднялись над кручами,
Хмурится Чуоси, она же "священная",
Небо застится серыми тучами,
А в еловых лапах - Вселенная.
Нам на память останутся красавица матушка Чусовая и её дочка, речка Волеговка. И ещё я запомню это волнительное небо над переливчатым лесом.
Не забыть мне того волшебства чудного,
Когда плиты каменные вдруг раздвинулись.
Прям ко мне шла река-девушка горная.
Распустила она густые волосы
Длинной лесной косою по берегу.
Изогнула девушка тонкий стан,
Луговыми травами опоясанный,
И взглянула на меня глазами синими...
Здравствуй, Чуоси ненаглядная.
Улыбнулась ты –
Не рублём подарила,
Красным солнышком!