***
Начальник городского отдела милиции небольшого районного города сидел и мрачно читал анонимку. Точнее, анонимки. Ибо было этих гадостей ровно четыре штуки. Разными почерками, разным, в общем-то, текстом следовала весьма тяжёлая статья. Суть претензий «доброжелателей» сводилась к следующему: в одной достаточно элитной школе, правда, в весьма в непростом районе, пара молодых учительниц втрескались в десятиклассника - на новогодний вечер, как девочки вешались на него и куда-то исчезали, и на уроки приходят «серые мышки» раскрашенные и вызывающе одетые, парень совсем не учится, пока весь класс гоняет литераторша по учебнику, он сидит и выбирает ей отдельно материал из горы журналов и т.д и т.п. И под видом олимпиады она оставляет его после уроков и чем они занимаются - неизвестно. Далее шел неприкрытый намёк на развратные действия. Обратить внимание, пресечь, и т.д и т.п.
Немного подумав, начальник вызвал к себе старейшего эксперта. Тот уже был на пенсии, но продолжал ходить на службу, щедро делился знаниями с молодыми, жил профессией.
Хотя ничего серьёзного с точки зрения криминала в городе не происходило, но по мелочи работы хватало.
- Михалыч, нужна твоя помощь. Ты пока эту дрянь почитай, а я тебе скажу, что больно дело деликатное и раскрутить его надо по-тихому. Мне в преддверии съезда партии, и, тем более, во исполнении его решений, такая статистика совсем не нужна. Резонанс будет большой. А город у нас маленький, слухи поползут – не отмажешься. Можно жизни людям перекалечить зазря. И нас по головке не погладят – не доглядели, мол. Доглядишь тут.. В общем, мы сейчас с тобой не спеша коньячку с кофе попьём и ты мне свои соображения высказай, не торопись. Я знаю, что ты графологией занимался. Да, знаю я, что наука её наукой не считает, но использовалась она в органах ещё со времен ГПУ, покойных Барчено и Бокия, а уж потом в НКВД. Негласно мы всё всегда использовали. Прикинь, не спеша, что можно.
- Я ещё вот чего боюсь: как бы копии этих записок не оказались в гороно, а ещё хуже в горкоме…
- Да ты на даты посмотри, Иван Александрович!
- Да… даты… Горкомовские давно бы зашевелились, а вот гороно?
- Чёрт их знает, но сдаётся мне, что навряд ли они что-то знают.
- Дай бог. Дай бог…
- Ну, а ты-то, Михалыч, что можешь сказать?
- Что сказать? Вот ету цидульку писала девочка, что называется, правдолюбец. Видимо, что-то пыталась рассказать, достучаться. А её не послушали всерьез. Сейчас она сама не рада тому, что учудила и больше всего на свете боится, что дело примет оборот. Лежит, дрожит, как бы чего не вышло. Тут бояться нечего, была бы одна – под сукно её и конец.
- А вот эти три мне совсем не нравятся. Во-первых, с точностью процентов семьдесят (я все-таки страхуюсь) одну явно писал юноша. А, во-вторых, это очень похоже на сговор. Чем же этот парень им всем насолил так, что дошли до явного поклёпа?
- Думаешь, поклёп?
- Да процентов на девяносто пять. Но я бы как-нибудь проверил. Дыма-то без огня не бывает.
- Как думаешь, Михалыч, что это? Зависть, ревность, месть?
- 16-17 лет… В этом возрасте всё возможно. Но, повторю, если брать во внимание (а брать надо), то без шума. Нам такая статистика совсем не нужна. Статейка-то тяжёленькая.
- Ну, спасибо, Михалыч! Облегчил ты мне душу и озадачил одновременно. А пара идей у меня уже есть…
***
Через полчаса один из самых молодых и талантливых оперативников получал последние наставления.
- Вот, что, Коля. В школе появишься под видом инспектора гороно. Знакомых там ты вряд ли встретишь. После комсомола пошёл на повышение…
- Инспектор гороно? Какое же повышение?
- Повышение, Коля, повышение. В комсомоле ты век не просидишь, до 28-ми и все. А это серьёзная должность. Подойдёшь к завучу, удостоверение покажешь, в суть дела не вводи, дескать, надо некий сигнал проверить. Как инспектор (кстати, возьми для солидности папку красивую или «дипломат») посидишь на уроках. Дескать, изучаешь новый фронт работы. Присмотрись к этому десятому классу, может, что-то в глаза бросится. Вот твой основной объект исследования. К этому особенно. И особое внимание обрати на субботу – что-то там происходит. Да, чтобы внимания не привлекать, загляни в другие классы для балды, для отвода глаз. Предупреждаю, присутствие инспектора на уроках вариант не самый лучший. Ребята явно будут скованы. Кто послабее, вообще постараются в тень уйти, чтобы не выглядеть совсем уж бледно. Кто посильнее, тоже будут, скорее всего, напряжены, боясь допустить ошибку. Более того, столкнёшься с отрепетированным спектаклем, где роли заранее определены. Что и кого спросить, что и как ответить… Что, впрочем, не так уж и важно.
- Это одна сторона медали. Очень обстоятельно поговори с классным руководителем. Этой про дело намекни. Попробуйте определить этих, этих… - Начальник с трудом сдерживался от отборного мата – анонимщиков. И, главное, что могло толкнуть их на такое. Выясни подробнее, кто это такой – Валентин Ермаков. Кто он? Что он? Чем привлекает? Чем увлекается? Чем и как живет? Какого чёрта ему столько внимания? В общем, нарой как можно больше, так сказать извне. И что было на новогоднем вечере необычного. Ведь что-то случилось, чтобы эти по сути дети смогли перейти такую грань… Неспроста все это. Да, предупреди, что в их классе появится новая ученица. Ненадолго. Для глубинной, так сказать, разведки, чтобы взорвать их изнутри, нужен человек внутри. Пригласи-ка ты ко мне Катю Варанскую. А тебя жду в субботу с отчётом. Давай, действуй.
* * *
Младший лейтенант Екатерина Варанская, работавшая на должности… представляла собой жгучую брюнетку весьма хрупкого телосложения и от школьницы ушла совсем недалеко и внешне и по возрасту.
- Вот, что Катюша. Есть для тебя очень необычное дело. Ты в десятом классе давно училась?
- Я там совсем не училась.
- Как так?
- Просто. Шить любила. После восьмого класса ушла в училище, выучилась на швею. Немного поработала. А затем по комсомольской разнарядке предложили школу милиции. И вот…
- Понятно. Но программу-то школьную как-то помнишь?
- Что-то да. Конечно. А зачем?
- А не хочешь ли ты недельки две-три, максимум месяц, поучиться в десятом классе? Молодость вспомнишь, повеселишься.
- Да я и так не старая вроде.
- Зачем – расскажу. Подумай. – Начальник брезгливо бросил ей одну из анонимок и набрал номер местного театра.
- Владимир Ильич? Мерулов беспокоит. Помощь твоя нужна. Подойди ко мне как можно незаметнее, а? И захвати своих этих гримеров, как там, бутафоров с принадлежностями.
* * *
Грузный, добродушный директор театра вскоре явился в сопровождении миловидной девушки с небольшим чемоданчиком.
- Посмотри, Ильич, на это милое создание. Надо бы из неё десятиклассницу сделать.
- Да тут и делать нечего. Перепричесать, переодеть, может, совсем слегка подкрасить. И всё! Галочка, по-моему, нашей барышне пойдёт вот такой очаровательный хвостик. – Директор ласково взъерошил роскошные Катины кудри. - Учтите, редкий.
- Я в школьное платье, Иван Александрович, не полезу ни за какие коврижки. Лучше увольте.
- А не надо никакого школьного платья. Ты у нас кто? Чтобы появиться ниоткуда и исчезнуть в никуда… Дочка военного! Ожидает нового назначения, а лучше вызова в Академию. Пока бумаги придут, история долгая, состоит за штатом, хотя бы в нашем училище. Чтобы время не терять и много не пропускать, дескать, поучишься с месячишко. Почему в эту школу? Да не почему! Ещё такими вопросами заморачиваться. Форма? Из старой выросла, с переездами новую купить некогда и негде. Так что одежонку мы тебе…
- Одежду мы ей подберём соответствующую. Не то, чтобы броскую, но не дешёвенькую. Вояки у нас снабжаются получше.
- К директору явишься на полном серьёзе с «папой» из наших стариков. Можно, конечно, и с настоящим лётчиком договориться, но это рискованнее. А нам риск ни к чему.
Расторопная Галочка в пять минут справилась с новой прической, нанесла лёгкий тональный грим, чуть подкрасила глазки и… Если бы не форма, можно было дать голову на отсечение, что перед ними обычная школьница.
- Ну, ни пуха, ни пера, десятиклассница! Книжки-то почитай, чтобы уж совсем не бледно выглядеть.
Проводив Катю, Иван Александрович долго расхаживал по кабинету, беспрестанно курил, пил кофе. Почему-то никчемный вроде вопрос мучил его какой-то неизвестностью. Что же там необычного, чтобы дети перешли столь тонкую грань? Что?
* * *
Естественно, ничего необычного в поведении десятиклассников на уроках и украдкой на переменах, Николай не увидел. Класс был не просто хороший, а очень уж хороший. Никакой расхлябанности, никакой групповщины вроде нет. Нет, «внешка» не дала абсолютно ничего. И суббота тоже. Так как произошла непредвиденная перестановка уроков из-за болезни учителей и десятиклассники в итоге вообще отправились домой пораньше.
А вот классная Алла Викторовна расспросами Николая была не на шутку встревожена и ужасно расстроена.
- Этого просто не может быть! У нас такие хорошие ребята. Да по успеваемости разные, но старательные. Вот когда девятый один из двух собирали, я немало поволновалась. «А» и «Б» не то чтобы враждовали, но определённая натянутость была, больше того друг друга несколько нелюбливали. Мои «ашки» свой отдельный девятый хотели, но им не разрешили по какой-то смешной причине, сколько-то человек не хватает. Много очень хороших ребят по техникумам разбежались. Может быть, они всё равно бы ушли. Но тот гипотетический девятый был бы совсем другим. Понимаете? Другим.
- Но, слава богу, все сошлось благополучно. Повзрослели что ли? Но жаловаться грех, класс дружный. Они друг к дружке как-то незаметно притерлись. Понятно, есть разные интересы, но деления нет. Мы, кстати, после девятого ещё «потери понесли» - трое или четверо девочек ушли. А оставшиеся нацелены на весьма серьезные учебные заведения. По крайней мере, половина. У нас особых секретов нет. Университеты, медицинский и политехнический, да и технологический в областном центре, военные училища. На факультатив по математике чуть ли не в полном составе приходят. Причём с охотой. Виданное ли дело!
- Ермаков? А что Ермаков? Умница, поведение безупречное. Кругозор – широчайший, эрудиция – далеко за пределами школы. Хочу всё знать! Не то, чтобы уж совсем тихоня, но себе не позволяет отклонений. На танцы ходил летом поросёнок этакий. Да ещё с девочкой и какой! Такая же умница, отличница была настоящая. Этим до неё далеко… Ушла после восьмого в педагогическое. Уж как они встретились, не знаю. Да вообще бы не узнала, даже не подумала. Был у нас разговор на эту тему. Я ребятам говорю, мол, рановато вам увлекаться. А мне в ответ: вот Вы нас ругаете, а что, отличникам, значит всё можно. Каким отличникам? Да Валёк на танцы ходил, да ещё с Леночкой. С какой Леночкой? Да с такой-то. Я чуть со стула не упала. Ермаков? Смеётся Ермаков. Мол, во-первых, я не отличник (да некоторым отличникам до него как до Луны), а во-вторых, если с учёбой всё в порядке, мы, что, не люди? Ничего не нарушаем: шестнадцать есть. Тут хоть стой, хоть падай.
- Что ещё? Летом месяца полтора на заводе работал. Я спрашиваю: « Валя, Вам так деньги нужны?» Они с мамой вдвоём. А он в ответ: не больше четырёх часов по закону, не разбежишься. Да, не помешают, но, главное, интересно. Понимаете, ему в цеху ин-те-рес-но! Странный немножко бывает. Стержень в нём какой-то сидит - титановый что ли? От медали отказался…
- Как отказался? Они же ещё экзамены не сдавали. Всё впереди.
- Да нет. Везёт моим деткам на разные эксперименты. Вот и девятый один набирали.
- А в прошлый раз?
- То же один был. Но там другая история. С уговорами еле наскребли.
- А что с медалью не так?
- Тоже эксперимент. Надо отличником быть два года подряд и в девятом и в десятом. Ну и экзамены. Разумеется на пятёрки. А серебряной в этом году нет.
- Понимаете, Николай, по весне успеваемость падает. Весна, любовь, прогулки, интересы совсем другие, какая там учёба… А у Вальки накат пошел. Он и так пятёрки щёлкал, а тут ещё с каким-то удовольствием. Стали смотреть за полугодие, а у него одна четверка по физике выходит. Одна! Представляете, что с нами в гороно бы сделали? Ну, стали разбираться, а у него по лабораторным работам груда троек. Не соответствуют, дескать, результаты. Физичка у нас молодая, и, по словам моих ребят, не очень тянет. Что-то у них с Валькой не сошлось. А насчёт знаний ему палец в рот не клади. Вот она ему трояков и наставила под благовидным предлогом. Валю к завучу – переделывай, для мамы-то постарайся. А он – нам «липа» ни к чему, я мол, раз ответ подогнал, два. Не до бесконечности же. Что намерил, то и посчитал. Если приборы не калиброваны, то я не бог. Упёрся и ни в какую. С мамой говорила, а она: «Я горжусь своим сыном!». В общем, у него по химии 4-5 по-хорошему, неясно было. Пришлось «рисовать» ему вторую четвёрку для правдоподобия. Не будет у него медали. А жаль. Надеюсь, хоть очередной эксперимент моим деткам поможет.
- Это какой?
- Сейчас, если на первых двух экзаменах получаешь не меньше девяти баллов, ну, чтобы понятнее 5 и 4, то сразу зачисление. Остальные сдавать не надо. Мои вытянут (с явной гордостью).
- Что ещё? Писак определить? – Алла Викторовна потянулась было к стопке тетрадей. – Да я так скажу: такие-то. Но повторяю, этого не может быть. Может кто-то со стороны с похожим почерком?
- И хорошо знающий, что творится?
- Ничего не знающий! Была я на Новый год со своими. Валька девочку со стороны по пригласительному провел. Да, ту самую. Так они весь вечер друг от друга и не отходили. Я этой парой просто любовалась: мои лучшие ученики и вместе. И ушли они вместе. Тут написан полный бред.
«Вот это фокус!» Версия Аллы Викторовны на анонимке ставила полный крест, и Николай с облегчением покинул школу. «Теперь всё, только бы Катя не накосячила».
* * *
Катя «накосячила». Ей потребовалась ровно неделя. Она добросовестно пыталась изобразить из себя ученицу, потихоньку присматривалась к «одноклассникам», познакомилась, особо не выпячивала свои достоинства. И вроде всё шло нормально. Ничего предосудительного она не рассмотрела. Класс, как класс. Даже очень хороший. Катя даже с грустью подумала о будущем расставании – привыкла. Что касается объекта внимания, то на её взгляд некоторые парни явно заслуживали большего предпочтения на заданную роль, были, пожалуй, поэффектнее. Хотя, какая-то особая притягательность в этом парнишке была.
Большая перемена. «С-смотр-ри!» Совсем рядом услышала Катя свистящий шепот. «До чего ж противный голос. Кто это?» Катя попыталась сопоставить его со своими «одноклассниками», но безуспешно. «С-смотр-рииии!»
Её «объект» стоял у окна. Зелёная спортивная сумка с рыжей надписью «Москва-80» как-то небрежно свешивалась с плеча. Одна рука на подоконнике, другая в кармане. Тускло отсвечивали красивые часы на металлическом браслете. «Мамин подарок на Новый год» - вспомнила Катя случайно подслушанный разговор. «Интересно, как меняется лицо человека, когда он смотрит в окно или зеркало. Может быть, в этот момент он всматривается в самого себя»…
«Однако странно. Прохладненько. Все парни в пиджаках, свитерах, а он в одной рубашке (чёрной!?), да ещё с закатанными рукавами. А брюки-то на нём из мелкого серебристого вельвета, и туфли на модном каблуке. Белый ремень с как-то небрежно свешивающимся язычком. Неужели никто кроме меня не видит вопиющего нарушения школьной формы?»
- Новенькая! А ты интересная! И куда это мы так засмотрелись? – дородный, мощный Сергей попытался игриво приобнять Катю, но увидев перед носом крепенький кулак, благоразумно отступил на пару шагов.
«С-смотр-ри! Мышка пошла». Действительно, к Ермакову скользнула тонкая фигурка учительницы литературы. «Интересно, о чём же они говорят? Даже слегка улыбаются…» Катя дорого бы дала, чтобы увидеть в этот момент выражение Его глаз, но, увы, они были надёжно укрыты затенёнными стёклами очков в тонкой металлической оправе.
- Чего уставились? – прорвало Сергея – А ну, брысь отсюда! Вам бы только свечки держать!
«Защитничек. Грубо, но точно» - подумала Катя, послушно покидая опасное место. «Но, кому же это НАМ?»
Яркая вспышка перед глазами. «Да это же … А рядом… Не может быть!»
* * *
И вот пришла суббота. Два последних урока – литература. Вместо «серой мышки» с жиденьким узелком на затылке в класс эффектно вплыла самая настоящая девочка. Белые завитые локоны, губки «бантиком», совершенно бездонные глаза. Тонкий свитер туго обтягивал изящную фигурку. Тонкую талию перетягивал такой же, как у Ермакова, белый ремень, и тот же показушно небрежно заправленный язычок. А юбка. «Господи, да лучше бы она её совсем не надевала. Что есть, что нет, одно и тоже. Как же она сядет-то? Да, ребятки с первой парты увидят много интересного». Сергей и Ермаков. Для кого же этот цирк? Катя похолодела, испытывая эффект дежа вю. «Груда журналов в руках. Господи, что это?» Натали, как за глаза звали её парни, эффектно откинулась на стуле, достала пачку тетрадей и начала разбор сочинений, написанных пару недель назад, ещё до Катиного появления. Катя слушала в пол-уха, она не сводила взгляда с Ермакова. У него перед самым носом красивенькие ножки, ему их просто подставляют – смотри. Сергей заметно вздрагивал. У Вальки на лице полное безразличие, он демонстративно не видит! Не видит! Вот это номер! «Что вообще происходит? Где я? Какая к чёрту «Война и мир»?
- Валя! – Наталия Алексеевна просто простонала, картинно заломив руки – Ну, почему Долохов? Конечно, Наташу Ростову я от тебя не ждала, но есть князь Андрей, на худой случай Пьер Безухов! Почему Долохов? - Последние слова она просто выкрикнула с неприкрытой обидой.
- Да я вообще-то начал писать именно про Наташу. Исписал два листа и просто почувствовал – не то. Вырвал, выбросил и начал сначала.
- Удачно выбросил. К Лиде на стол.
- Я с-сама п-писала. – Лида всегда мило заикалась от волнения.
- Угу. Сама. Последние пять предложений, никак не связанные с предыдущим текстом. Помолчи ради бога.
- Почему Долохов? По ассоциации. Я некстати вспомнил эпизод из книги, кажется Аллы Гринберг «В семье Ульяновых», или какой-то похожей. Там старшие, Аня и Саша (будущие террористы) как раз спорят именно про Долохова. И сквозит фраза, что у него есть мечта, цель всей жизни – обеспечить на старости свою мать. Понимаете, только этот пьяница и разгильдяй среди сонма выписанных персонажей по-настоящему человечен. Ведь никто, ни милый, в общем-то, Пьер, ни самовлюблённый Андрей. Никто! Никто не вспоминает родителей. Они по сравнению с Долоховым просто безлики. Что я и попытался обрисовать. Поверьте, я «Войну и мир» прочёл и вдоль и поперёк и по диагонали. И мнение своё вполне обосновал, даже текстом.
- Слыхала? – толкнула Катю в бок, сидящая с ней отличница Ольга.
- Здорово, а? – Оля взмахнула пушистыми ресницами. В глазах восхищение. – Вот припечатал! Как тебе? Почему? По ассоциации. – Ольга залилась тихим смешком.
Катя с ужасом заметила, что не сводит глаз с Ермакова, причем совершенно непроизвольно. Она слушала, буквально, раскрыв рот. «Нехиленько себе. С роднёй дедушки Ленина. Ну-ну, попробуй, возрази! Однако, прочитал вдоль, поперёк и по диагонали». На такое, по мнению Кати, был способен либо совсем уж ярый любитель классики, либо сумасшедший. Ни того, ни другого у Вальки как-то не замечалось.
- Хватит! – Натали явно уводила разговор в сторону – Мы так и до Элен докатимся. То же положительной?
- А что Элен. Абсолютно неподконтрольный персонаж.
- Валя! Ты что говоришь? Какой персонаж?
- Неподконтрольный. Да Вы, что, не видите? Да Толстой ею неприкрыто любуется. Постоянно подчёркивает её неземную красоту. Нет, пытается, из вредности, что не может совладать со своими чувствами и персонажем, наградить её отвратными качествами. И всё меркнет. Ещё неизвестно, кто больше влюблён: Пьер или сам Лев Николаевич. Одна только фраза «Голая Элен» повторяется с каким-то упоением.
- А чё, правда, голая? (Это Вася)
- Почти. Все одинаковы, но пишет-то только про Элен. Пигмалион и Галатея.
- Какой Лион?
- Да скульптор был такой древнегреческий. Создал статую девушки неземной красоты и втрескался в неё по уши.
- И что?
- Что? А она от любви неземной возьми да оживи. В общем, жили они долго и счастливо, а сейчас будет звонок.
Натали беззвучно смеялась, уронив голову на стол. Её плечи вздрагивали. «Да это она им любуется! Ей только что изящно скомкали, почти сорвали урок, направили совсем в другое русло. Точно! Она им любуется». Что происходит?
Далее всё пошло по писанному. Валёк получил груду журналов с индивидуальным заданием и Натали, велев остальным ознакомиться с очередным параграфом учебника, о чём-то с ним проворковала целых двадцать минут. Что подчёркивало какую-то нереальность происходящего. Катя своими глазами видела то, из-за чего её сюда собственно и отправили. Что происходит?
- Не торопись, подруга! Мы с тобой сегодня дежурим. «Надежда. Учится ровно, сильно, но без блеска, ярая комсомольская активистка. Причём относится к делу со всей серьёзностью. Может далеко пойти по этой линии».
Ребята исчезли после звонка сразу, девушки расходились не спеша. Пока подняли стулья, помыли доску. Рядом с Катей неожиданно возникла невысокая светловолосая.
- Новенькая! Умерь свои телескопы. Ты чего на Вальку пялишься всё время? Предупреждаю, не выгорит!
«Лидочка. Когда волнуется, очень мило заикается. Получила от Ермакова готовое сочинение. Ревнует?»
- Я с тобой не в ДО разбираюсь, поняла? – Малышка шипела от ярости.
«Пожалуй, не очень-то и мило»… Оглушительная оплеуха прервала Катины размышления. От неожиданности и нереальности происходящего, она просто не успела среагировать. А светловолосая, в считанные секунды превратившись из разъяренной кошки в тихоню-скромницу, и как-то поникнув быстренько исчезла.
- Чего это с ней? – Надежда была в явном недоумении. – А как она Ваську с Сашкой делить собирается? Или они её?
- То есть?
- Ухлёстывают за ней эти ребята, не заметила? Васёк вообще своей считает. Вальку ей зачем подставлять? Он на всех ноль внимания. Мы привыкли уже. Так что она права. Хоть пялься, хоть не пялься, ничего тебе, Катерина, не светит.
- А Натали?
- Кто ж напеть тебе успел? Ерунда полная. За ним очередь из учителей, на олимпиады зовут. Натали одна из первых. Валёк отбрыкивается, как может. Он историю любит. Немецкий у него хорош! А остальные предметы сами собой получаются. Читает много, но на своё усмотрение. В основном научную литературу. А по программе, так особого влечения не испытывает, выборочно, что нравится. Натали и бесится. По ней мы только программу должны читать. Дура. Ты же не знаешь, Валька на курсах заочных учится для поступающих в политехнический институт? Там такие контрольные?! Он как-то показывал, говорит, дают задания, что мы в школе сроду не проходили. Это как же готовиться надо? Справочникам старым для поступающих, (при мне покупал, мы тогда с ним на возложение ходили) радовался, как ребёнок сказкам – здорово помогают. Говорит, вызовут на сессию, поеду, буду поступать. А нет – так в индустриальный.
- Институт? Это где?
- В Караганде. Это техникум вечерний у нас для работающей молодежи. Смеётся, пойду в термостат на консервку, он же там почти всё лето проработал. Интересно ему, понимаешь? Алла Викторовна чуть со стула не упала, когда услышала такое. Чего уставилась, тебе откуда это знать?
- Да так, узнаю всё новое и новое.
- Доживёшь с нами до экзаменов, не такое узнаешь! Натали, Натали. Дурочка с переулочка.
* * *
Домой Катя шла со смешанными чувствами. Миссия шла наперекосяк, но хорошо, что подтверждения пока не было.
- Катя, Катя, Катерина!
Она обернулась. Напротив, слегка прислонясь к опоре, стоял Ермаков. На нём была мягкая кожаная куртка с поднятым воротником, спортивная сумка привычно небрежно свешивалась вниз. И Валька… курил. Катя была немало ошарашена этим «открытием». По ней сигарета пристала совсем другим парням.
- А ты чего здесь делаешь?
- Тебя жду.
_ Меня???
- А что, нельзя? ( он щелчком отправил окурок в ближайшую лужу) Да не пугайся, и не жду и не тебя, но раз уж под руку подвернулась… Ого! Кто это тебя так?
Потрясённая Катя рассказала о происшествии.
- Лидушка? Да для неё муху с парты сбросить подвиг. Странно, что меня не треснула, когда я тебя рассматривал.
- Ты? Меня? Рассматривал?
- А что, нельзя?
Катя совсем смешалась. Она ничего не заметила.
- Слушай, так здорово заметно?
- В понедельник можешь к зеркалу не подходить. Да ладно, пошли ко мне. Я тебе сейчас риванольчиком промажу, через два часа будешь, как новенькая. Пошли, пошли. Дело говорю. Тут рядом.
И Валька решительно забрал её сверхмодную холщовую сумочку.
- А наши увидят?
- Ну и пусть сдохнут от зависти. Ещё разок схлопочешь, а может быть и нет. Ладно, шучу. Никто тебя со мной не тронет. Тут, Катюша, так сложилось, что все наши справа от Большой. А я один слева на отшибе. Чтобы увидеть, такие крюки писать надо… Специально не захочешь.
Разгадка сама шла Кате в руки и она покорно отправилась в другую сторону. Рассчитывая получить нужную информацию из самых первых рук.
Дошли довольно быстро, но как-то переходя с улицы на улицу. Катя чётко представила, что назад дорогу не найдёт ни за что на свете. Валька, словно мысли читал.
- Да выведу я тебя на чистую воду потом, не ты первая.
- А кто первая?
- Алла Викторовна. Приходила ознакомиться, как мы живём, не нуждаемся в чём либо. С мамой долго проговорили. Я её потом на Большую и вывел. Ей к черту на кулички надо было. На Аэродромную.
- Куда?
- На Аэродромную. Я её тут на автобус до центра посадил.
« Как хорошо, что мой «папа» не лётчик. Могли бы быть накладки».
Поднялись на открытое крылечко. Валёк из-под баночки на скамейке вдоль стен извлёк ключ. Кивнул, заходи. Катин плащик аккуратно на вешалку, свою куртку небрежно на диван. «Устраивайся». Заглянул в стоящий на столе самовар, довольно угукнул и включил в сеть. «Через пару минут чай будет». Вернулся с глубокой тарелкой с пряниками, печеньем, конфетами. «Жуй, буржуй». В другой руке возник кусок ваты с ярким жёлтым пятном. «Подставляй щёчку». Приятная прохлада полилась по щеке, саднящая боль пропала враз. Рука, удерживающая ватку, оказалась удивительно лёгкой и какой-то заботливой что ли. А в бокале уже дымился ароматнейший чай. Катя «поплыла».
- Я тебя могу и более существенным покормить.
- Нет-нет, я дома. – Иначе легенда трескалась на глазах.
- Как знаешь. Налегай на сладости. Тебе фигуру беречь не надо. Тростиночка.
- От тростиночки и слышу. – Катю явно забавляла эта пикировка. Ей нравилось всё: угощение, забота, какой-то особенный уют, несмотря на скромную обстановку.
Валька снял с печки ведро, подошёл к умывальнику, бухнул с половину. «Тёпленькая»
- Потом протопить слегка надо.
- Зачем? Дома очень тепло.
- Маме ужин согреть, да и на вечер потеплее.
Закурил у печки, не сводя глаз с Кати.
- Хвостик у тебя шикарный. Ни у кого такого нет.
- Смущаешь…
- Я серьёзно.
- А чего сам не ешь?
- Да мы с Серегой молока попили в буфете, поэтому пока не хочется. Не обращай на меня внимания. Чаю-то я хлебну – надо же эту гадость запить…
- А зачем ты вообще куришь?
- Из вредности. Успокаивает нервы. Якобы. Так, давай-ка повторим операцию, но косметику я тебе слегка попорчу.
- А мама?
- У нас секретов нет. В конце концов, я заработал, да и хуже от этого не стал.
«Объект» нравился Кате все больше и больше, но сигарета… Она решилась на лобовой вопрос.
- Валь, а что было на Новый год?
- А что было? (с явным недоумением)
- Кто что говорит.
- Значит, кто-что и было. Главное не это. Главное – то, что меня просто нет.
- Как нет?
- Я же сказал: просто нет. Так, умойся, пока тёплая. Полотенце над тобой на вешалке, мыло земляничное.
- Я спросила.
- Я ответил. Умойся, серьёзно. Риванольчик всем хорош, но от него осадочек жёлтый остаётся. Хочешь с жёлто-зелёным пятном ходить? Смой, пока не поздно. И тушь у тебя потекла и вообще. Кто тебя такую раскрашенную в школу-то пустил?
Катя вздохнула, покорно умылась, «стрельнула» глазами.
- Совсем другое дело. Шикарно выглядишь! И вообще, подруга, ты какая-то необычная. Катюш, ты вообще-то, когда последний раз в десятом классе училась? Лет пять назад?
- Я там вообще не училась – привычно огрызнулась Катя и… осеклась.
Валька расхохотался. «Ну, даёшь Мата Хари»
- Кто?
- Мата Хари. Шпиёнка (это слово он произнёс нараспев по-старинному) такая была, давно ещё в империалистическую.
- И?
- До поры до времени удачно.
- А потом?
- Что потом? Что всех шпионов ждёт? Пристрелили…
Потом, когда Валька провожал её до центральной улицы, у Кати всё смешалось в голове, мысли путались, налезали друг на друга. «Согреть маме ужин… Долохов…Только Долохов может согреть маме ужин…Остальным слабо…Только Долохов может работать на каникулах… Мата Хари… Не бойся, я тебя выведу на чистую воду… Это образно, в смысле провожу… Выведу на чистую воду… Ты когда вообще в десятом училась…Вывел же! А что со всеми шпионами бывает?»
* * *
На уроке физики «физичка» старательно демонстрировала подробное решение задачи.
- Всем всё понятно? Вопросы есть?
- Есть. У меня ответ не сходится. – Это Ермаков.
- То есть, как не сходится? – учительница растерянно оглядела доску.
_ Да я, пока разгляжу, быстрее посчитаю. Не сходится. Вот смотрите сами. – Валька попытался было протянуть ей тетрадку.
- Да нет уж (с определенной издёвкой). Выходи, решай, покажи всем.
- А вот это ты, Надюха, зря. – В голосе Ольги явно слышалась неприкрытая угроза. Она крепко толкнула Катю коленкой под партой. – Смотри, что сейчас будет…
- Хорошо. – Ермаков невозмутимо смахнул предыдущее решение.
- Во-первых, нам не хватает данных… - тут он начал дописывать под условием.
- И откуда мы их возьмём?
- Так это же константы. Они всегда известны. А в условии сказано, что перед нами…
Он выписал почти те же формулы, но почему-то замкнул их скобой.
- А почему ты не считаешь?
- Зачем? Сначала всё в формулах, нам общий вывод нужен, а потом подставим…
Катя с ужасом смотрела, как «кривоватая» Валькина формула превращается в цифрового монстра.
- И это, по-твоему, проще? – Физичка не скрывала пренебрежения.
- Конечно. Здесь почти всё сокращается. – Голос Ермакова громыхнул железом.
Щёлк…Щёлк…Щёлк мелом. Косыми линиями разных направлений Валька показал, что расчётов, по сути, и нет.
- Осталось убрать некорректность записи…
- Какую некорректность?
- Как какую? Когда мы записываем число через степень с основанием десять, как, впрочем, и с любым другим тоже…
По Катиным представлениям Валька явно вылетал за школьный курс. Она попыталась поделиться с Олей, но та только досадливо махнула рукой.
- Зато после него всё ясно и понятно. Лучше списывай и не зевай. Тебе-то ясно?
«Как божий день ясно. Он же врага смертельного на всю жизнь себе наживает. Так умыть»
… после запятой должна следовать значимая цифра. А у нас выходят три нуля. Так помножим… степень поменяется… И в итоге вместо неизвестно чего, получился (тут Валька обвёл ответ нечто похожим на овал) вполне симпатичный нейтрончик.
- А с чего это ты взял, что нейтрон? – Катя в этом выкрике безошибочно узнала и противный шепот и его владельца. Именно, владельца.
- В таблицу массовых чисел загляни. – И, уже несколько смущённо – Я ошибки не вижу.
- Да-да, конечно. – «Физичка» была совсем растерянна. – Всё замечательно. Садись. Отлично.
- Чего рот раскрыла? Въехала? – Катя ощутила новый толчок.
_ Въехала. – «Вся картина, как на ладони»
- Но, если, Оленька, ты меня ещё раз толкнешь, я тебе так врежу, что не обижайся.
- Ага. Лидочке врежь. – Хохотнула Оля.
* * *
После уроков Катя прижала Надежду к двери на лестнице.
- Надюшка! Нужна срочно твоя помощь. Ты откуда про Вальку столько знаешь?
- Что знала – рассказала. Тебе зачем? Втрескалась или шпионишь?
_ Шпионю – вздохнув, честно призналась Катя.
- Значит, всё-таки, втрескалась. Быстро, однако. – Надежда заметно помрачнела.
_ Смотри. У Вальки мама на консервке работает, у меня там папа водителем. Валька летом там работал. Кое-каким слухом земля полнится. А если серьёзно, то нас раз несколько раз (я не считала) снимали с уроков по комсомольской линии: то на возложение, то на политпросвещение, то в почётный караул, то на какое-то заседание. В общем, с Валькой я раза четыре попала – не знаю точно. Пока туда, пока сюда, не в молчанку же играть. Нет, из него многого не вынешь, но кое-что узнала. Кстати, Оля, что с тобой сидит, тоже с ним ходила разочек. А вот кто ещё из девчонок не помню.
- Подожди. А кто из других ребят ходил… ну, с вами?
- Кажется, никто.
- Надюшка, меня фигня мучает. Почему у Вальки и у Натали ремни одинаковые?
- Откуда я знаю? В одном магазине покупали.
- А почему язычёк одним узлом завязан?
- У одного зеркала стояли. Понравилось.
-Надюшка! Ты что-то не договариваешь…
- Чего не договариваю? Ты же не знаешь, Валька нас на экскурсию водил на консервку. Правда предупредил, что будет много грохота и не всегда приятный запашочек… Оказался прав.
- Он сам вас водил?
- Нет, конечно. Просто договорился. А к нам пристроили разных мастеров, лаборантов… Кстати, девки, красуясь, попросили Вальку лист распороть и автоклав уложить. Мы ахнули, автоклав он на лебедке положил в миллиметр. А картон?! Открыл ящик, достал три или четыре ножа. Говорит маме: «Вот эти два пора дяде Славе, чтобы отшлифовал». Стоит столб картона, он ножом – чирк. Отмотал лист. Бах-бах-бах на ножницах. В общем, я загляделась. Работа простая, а в несколько секунд на четыре ящика прокладок.
- А сколько ящиков?
- В смену-то? Может тысяча, может две… не запомнила. Но много. Намахаешься за смену.
-А самое главное, когда мы уходили, лаборантка выскочила, Вальку отозвала, руки ему в карманы сунула. Явно, не пустые. И, дрянь такая, чмокнула. Я бы этой … - глаза Надежды недобро сузились.
«Оп – па! Кажется, Лидочка не одинока», Катя машинально потрогала скулу.
- Надя! Ты опять в сторону. Расскажи про Новый год.
- А что Новый год? Мы ребят немного обидели, сказали, что будут курсанты и чтобы они к нам не подходили. Так они, ну не все, кто пригляднее, набрали по два пригласительных билета и притащили девчонок со стороны. Сашка вообще семиклассницу. А Валька привел бывшую одноклассницу. Так эта фифа с нами толком не поздоровалась. Представляешь! Год с небольшим прошел, а она нас не замечает. Так с Валькой и держалась. Они ещё ушли рано. Цирк был.
- Как рано? – Катино сердце забилось в предвкушении развязки.
-Просто. Та Леночка, что-ли, заболталась с нашей Леной бывшей подружкой. А Валька попросил её на медляк. И вроде она его отшила. Валька психанул и подошёл к Лидочке. Та на него и прыгнула. Валька сам ей говорил, что не знал, куда деваться, то ли от счастья, то ли от неловкости.
Лидка хотела им белый танец перебить, то есть самой Вальку пригласить внаглую, а они как-то вдруг ушли. Я на часы не глядела, не до того было. Но примерно за полчаса до окончания.
«Новый год опять не тот»
- Надя! Мне одна штука покоя не дает. Три дня назад Натали явилась на концерт в штанах, как у Вальки. Такие на перекрёстках не валяются.
- Я на сцене была. Ни штанов, ни Натали не видела. – Надежда начала спускаться по лестнице.
- Надя! Постой! Я вчера из школы вышла вслед за Натали. У неё куртка, как у Вальки. И воротник поднят так же – ни ветра, ни дождя. Зачем? И пояс затянут тем же узлом, только потуже и немного левее сдвинут. И сумка её, даром, что не спортивная, держится не на плече, а на честном слове. Они руки в карманах держат по-одинаковому. Что происходит, неужели никто не видит?
- А и смотреть некому. Ты их вместе видела? - Надежда свела указательные пальцы.
- Нет, только ремни поразили, тогда в субботу..
- И не увидишь. Две тростиночки на бережку.
- Так они и правда… - Катя попыталась произнести страшное слово.
- Ум-ни-ца! – Согнутым указательным пальцем Надежда ласково постучала по Катиному лбу. – Сестрёнка она ему. Двоюродная, что ли… Я, честно, не помню, сколько там раз. Отношения хорошие, интересов общих много. Ну, она постарше, вот и опекает что ли.
- А зачем весь этот цирк, похожесть?
- Шуточки у них такие. Вредные.
- Так увидят же…
- А кому смотреть? - последние слова Надя произнесла уже с последней ступеньки.
Катя посмотрела на свое отражение в стекле двери: «Кому, кому? Мне!» Она с силой пнула дверь, но та оказалась двойной, и кому больше досталось - двери или ноге - не разобрать.
Катя решительно швырнула сумку на подоконник и попыталась принять Валькин образ. Так, правая рука – на подоконнике, левая… Чёрт, меня в брюках сюда точно не пустят! Пусть в жилетке. И смотрим в окно.
«Натали отпадает. Такой цирк они устраивать не будут даже из вредности». Пресловутую Леночку Катя тоже решила отмести – слишком мало подтверждений. Тогда, кто? По её наблюдениям к Валькиным габаритам подходила ещё одна молоденькая барышня. Но в школе она появлялась не каждый день, к десятому классу никакого отношения не имела, и даже теоретически им встретиться было просто невозможно.
«Тогда, КТО?»
* * *
- Би-би-би-би, хвостик! Ни у кого такого нет! - Жизнерадостный Бориска ласково потрепал Катин хвост на ходу. «Дашь потрогать?»
- Потрогай – скокетничала Катя.
- Привыкаешь? Познакомилась? Ну, и как тебе наши клуши?
- Кто?
- Клушки, ну, девки то есть?
- Невысокого ты о них мнения.
- А с чего я должен быть о них высокого мнения? Я их как облупленных знаю. И внешне не смотрятся. А вот ты какая-то необычная. Лишнего-то ничего не наплели?
- Наплели. – Катя решила идти ва-банк.
- Бориска! Ты ведь с Валькой Ермаковым дружишь? Что было на Новый год?
- Ну, да. Мы за одной партой постоянно сидели…
- А сейчас?
- Так у Вальки зрение ни к чёрту, ты же видишь, он постоянно в очках да еще затенённых, а меня на первую парту ни за какие коврижки не заманишь. Вот Серёга к нему и приклеился. Лучше скажи, чего тебе наши клушки наплели?
Катя решилась и озвучила анонимку.
- Чё-чё-чё-чё-чё? Николя, ты слышал? Они свихнулись с горя, что Валёк на них не смотрит.
Невысокий, полноватый Николай, постоянно державшийся в тени, сдержанно хихикнул: «Во, клуши!» Катя пошла дальше, дескать, другие уверяют, что Валька пригласил девочку.
- Чё-чё-чё-чё-чё? Николя, ты слышал? Валька девку притащил!? Свихнулись дважды. Катя, это неизлечимо. Короче, полы помоешь? Я тебе расскажу, как было на самом деле. Поверь, моё слово Серёга подтвердит, да и Николя. Для Вальки это значит куда больше, чем все клушки вместе взятые. Можешь не особенно стараться. Валёк пару дней назад дежурил. Не знаю, как у него получается, но потом можно неделю не мыть. Всё равно никто ничего не заметит. Мы тебе стулья поднимем. Мусор вынесем. Подметём. Воду принесём и унесём. С тебя только полы. Идёт? И всё узнаешь.
Катя подумала. Судьба шла в руки. И вымыла пол в классе, старательно приседая на корточки. «Доброхоты чёртовы. Так и норовят под юбку заглянуть. Фиг вам, а не зрелище!»
- Тебе истина нужна? Так запомни, Вальки на новогоднем вечере вообще не было!
- Как не было? А эти…
- Наплюй в глаза. Я тебе говорю, его не было. Я сам на следующий день к нему ходил, подарок отнёс, дневник, грамоты какие-то.
- Что за подарок?
- Традиция с прошлого года. Тянем жребий, кто кому достанется и дарим друг другу новогодние подарки. Никто не знает, кто кому достался. Неожиданно и эффектно. Я в этом году Вальку специально выпросил и себя для него. Говорю тебе, на следующий день ходил к нему домой. Поняла? Там история простая. Валька накануне играл в шахматном турнире в соседнем городке. На обратном пути автобус сломался. Расстояние не ахти какое, но пока дозвонились, пока за ними приехали. В общем, здорово намёрзлись. А тут ещё прибыл «пазик», ни тепла тебе, ни комфорта. Валёк дорогу через вокзал срезал, о рельсу споткнулся, об рельсу ногой саданулся. Домой еле пришел, аспирин и к печке. Наутро температура под сорок. Он за пару дней ещё свалился. Так и не пришёл на вечер. Я когда к нему приходил, так он хромал по страшному. То, что тебе наплели - полные сказки и бредовые галлюцинации. Поверь. Они грибочков поганых объелись…
«Ничего себе картинка! Вообще не было»
- А тебе, Кать, зачем это всё? Втрескалась что ли?
- Втрескалась.
- Напрасно. Хотя, ты какая-то другая. Вдруг повезёт.
* * *
- Так, что у нас получается? Одни плетут про роман с учительницей. Сколько их?
- Восемь.
- Другие, трое говоришь? Да, плюс классная, уверяют, что объект был с девочкой. А самые близкие друзья говорят, что его вообще не было. Что за бред? Хотя нам на пользу.
- Иван Александрович! Его вообще нет! Я больше в школу ни ногой. Сегодня заикнулась, так на меня посмотрели, как на идиотку. Кто это, дескать, такой? Понимаете, его нет. Ни одной работы, ни одной записи. Ни-че-го.
- Погоди. Ты ж у него дома была?
- Была. Мы с Колей якобы книги домовые проверяли. Там совсем другие люди.
- Мистика какая-то… Ну нет и нет. Так даже лучше. – Иван Александрович скомкал листки, чиркнул зажигалкой. – Здорово, Катюша! Слава богу, ковыряться не в чем. Сняла ты у меня камень с души.
- Иван Александрович! Его нет…
- Ты чего ревёшь-то? Втрескалась что ли?
- Втрескалась…
- В кого?
- В того… кого нет.
* * *
Следующий месяц прошел, как в бреду. Катя всё время возвращалась к своему такому удачному и такому провальному по сути делу. Вот и сегодня… Лёгкий толчок прервал Катины мысли.
- Нет, ну ты даёшь, Мата Хари! – услышала Катя такой знакомый, чуть насмешливый голос.
- Хвостик у тебя шикарный. Ни у кого такого нет. Но, чёрт возьми, где были твои глазки? Врезаться на полном ходу.
Катя не верила ни своим ушам, ни своим глазам. Та же мягкая куртка, так же небрежно свисает с плеча спортивная сумка. До боли знакомая чёрная рубашка. И эта… сигарета…
- Валька! Валька Ермаков! Наконец-то я тебя нашла!
- Ну, это ещё посмотреть надо хорошенько, кто кого нашёл.
- Валь, мне…
- Надо будет – догоню. Ты главное помни. Меня просто нет.
- Да – всхлипывая и прижимаясь к нему всем телом, повторяла Катя – Тебя просто нет. Просто нет…