Потеряшка. 11

 
        Заходим вместе в хату — я впереди с видом победителя, два братишки за мной с отвисшими челюстями следом. Смотрю, Громид отошёл чуточек, уже не столь ошарашенно озирается. Вот и ладно. Ну, что карга, под-лесная, побеседуем по-сестрински?

          Попросила я братьев тут пошукать-приготовить пока чо-нить нам на ужин. А то с дороги да стрессу нового так живот подвело... так и тянет тут на ночь остаться. Прошагали оне гурьбой на кухню, нас с пленницей наедине оставили, то есть. Усмехаюсь нехорошо и подхожу поближе с определёнными намерениями. У той, вижу, уже и глаз из орбиты готов вылететь и в виде спутника присуседиться. Неужель я могу быть такая... грозная? Ладно, не боись, бабуся, я ужо и поостыла чуток. Вынимаю у ней кляп изо рта и тихо-спокойно эдак задаю вопрос закономерный:

        - Сама расскажешь, кто ты, давно ль тут поживаешь и зачем нашего Громида в тенета свои коварные сплела-скрутила или... мне продолжить тут свою... канителю?

        - Скажу, скажу, дочка (о, гляжу кандидатура в мамаши, обозначилась, шустра, окаянная), не надо канителю (аж глаз прижмурила, гадючина, боится, значит, всё ж).

        - Говори, не то...
 
        - Ох, и-хо, грехи мои тяжкие. Я ведь одна тут поживаю-то на леса окраине. Мало ль кого нелёгкая занесёт, бабусю-от обидеть-то каждый горазд.

       - Смотри, какая обидчивая, беззащитная - подступаю ближее, поднимаю руку и над головой карги подпридерживаю эдак в воздухе, вроде как в задумчивости, сразу кары небесные на головушку супостатки обрушить или погодить ещё: А ну, выкладывай всю подноготную.
 
         Расплакалась тут ведьмища и раскололась уже вчистую:

     - Зовут меня Ягера (гм.. неожиданно), живу в избушке сызмальства. Всяко-разно повидала. И прохожих, и захожих разного роду-племени. Жила, сколько помню со старой бабулей, что была добра ко всем да открыта. Лес берегла, птиц-зверей лечила-подкармливала,  заплутавших путников привечала-приЮтила. Да меня тому ж и учила. Выросла я статной, озорной да бойкой. Начали сваты захаживать. И раз, помнится, заявился один... пронырливый: сам этакий неприметный, в сером, а силуэт, как бы это сказать поточнее... размыт будто (а вот это уже интересно). Хотел мя девку-ягоду с собой заманить посулами разными да подарками дивными. Но я кой-что скумекала. А потому, как сызмальства была бабкой обучена некоторым... хитростям — смогла ему глаза отвести и в лесу схоронилась до времени. Ох, что тут началось! Народу такого же... неброского виду наехало. Лес прочёсывать начали, какие-то фокусы чудные вытворять. Бабку мою схватили сразу и давай крутить-пытать, чтобы созналась, чему меня научила и куды стаила-спрятала. Так до смерти и замучили, гады. До конца молчала, ясень день, моя стойкая. Как оне разъехались, я и вышла ни жива — не мёртова... Как теперь мне одной сиротине, думаю? Куда пойти-податься? Окрест, как узнали, что у нас в лесной избушке стряслось — дальнем краем обходить наше, до того любо-людное, пристанище начали. Ну, да делать неча — как-то стала полегоньку-помаленьку обживаться сызнова. Никому уже не помогая, никого не приветя. А если кто и забредал когда случайно-ошибочно: вязала путами заключьми да в печь, чтоб другим неповадно, - помолчала чуток, ртом беззубым пошамкала:

        - Заклинанье моё силой крепкое - никому побороть до тебя не удавалося... кто ж ты такая будешь, красна-девица, что такого ужаса тут мне натворила-надеяла? Откуда это уменье твоё... редкое? И куда путь-дорогу со товарищи держите?

         Ну, что ж, история местной ягуси занятна да и на правду весьма похожая. Отвечаю, напустив туману поболе:

        - Кто я — не твоего разумения-ведома. Меньше знать станешь — проще жить будешь. Ты лучше мне вот что ещё скажи, Ягера: Не ведаешь ли часом, что за фигура была, та размытая, что о ту пору давнюю тя выслеживала? И на кой ты ей-от запонадобилась? Куда забрать собиралася?

          Зыркнула на меня тут бабка глазом своим единственным, да так зыркнула, я аж поёжилась и отвечает не вдруг:

       - А на кой те знать-то про то, девица? Я коль и смекаю чего, зачем мне кому ни попадя всё выкладывать?

          Поня-я-ятно. Значит, снова в отказ пошла. Ничего, мы ещё поглядим кто кого. Сама подхожу совсем вплотную, упираясь взглядом промеж бровей ейных, гипнотизирую, то есть:

       - На кой знать мне — опять не твоя заботушка, а зачем тебе поведывать, что требую, сейчас поясню наглядно. Эй, Басюля, - за себя оборотясь, кидаю небрежненько: Пойди сюда, родненький, принеси угольков с пылу-жарева, сейчас оплатим хозяюшке встречу добрую да... , - не успеваю фразы довершить, как яга, в своём коконе зашебуршавши, шепчет эдак заискивающе:

      - Твоя взяла, красавица. Стара я стала, не тягаться уж мне на равных с твоей силой неведомой. Ты погоди угольями мя стращать-жарить. Расскажу тебе про всё, как на духу, что сама знаю-ведаю.

         То-то же: сердить меня никому не советую. Я в таком образе — сама себя, неожиданной, опасаюсь несколько. Поблагодарила я братца, враз с котелком с угольками к нам подоспевшего, отказавшись покамест от намеченного.  Села рядком с каргой на лавочке, приготовилась слушать её откровения.
 
        И вот что она на энтом своём едином духу мне поведала. Точно, конечно, знать не может, но где-что слыша, кое-что домысля, потихоньку и скумекала: есть какая-то... хм, скажем организация тайная, которая ищет по всему королевству людей с необычными способностями (ну, это мы положим уже и до неё знали). Агенты — фигуры серые — по всем городам-весям шастают, кого посулами, кого угрозами к себе сманивают. А зачем это деется — ни сном ни духом о том наша хозяюшка не ведает.

              Ладно, уже кое-что. Оставила я пока нашу пленницу лежать связанной на лавочке, о делах своих прежних не самых... гм, добродетельных раздумывать и ожидать собственной участи неведомой, а сама пошла к братьям на кухоньку, поесть-попить и поведать им, что сумела у колдуньи выпытать.

          Решили, весьма плотно поужинав, переночевать у «хлебосольной» хозяюшки, за постой не платя, естественно, а наутро отправляться дальше. Что с обидчицей заблудившихся путников делать — доверила решать ребятам своим, положившись в этом вопросе на них целиком. Себя, как натуру нежную, впечатлительную, попросила в подробности акции не вводить. На том и спать по комнатам разбрелись.