Каждый первый понедельник месяца Шацкий вел прием граждан.Вот и сегодня в приемной Следственного комитета его уже ждут люди.— Приглашайте, — сказал генерал дежурному.
В кабинет вошел пожилой низкорослый мужчина. Представился как сотрудник редакции одной из центральных газет.
— Слушаю вас, — начал разговор Валерий Дмитриевич.
— Живу в центре Москвы, в доме старой застройки, на втором этаже. Перекрытия деревянные. Первый этаж сдан управой для коммерческих целей. Арендатор, а возможно, уже и собственник, решил открыть ресторан и начал с реконструкции первого этажа. Официальных разрешений не показал, с жильцами дома не объяснился. В капитальных стенах с двух сторон дома пробили отверстия для дверей. Пол моей квартиры потерял опору, отделился от стен и завис на пять сантиметров ниже положенной черты. Хозяин ресторана сделал подпорки снизу в виде круглых колонн, но от этого мы не перестали висеть в пространстве. Щели по периметру помещений свидетельствуют, что моя квартира стала антресолями ресторана, а мы с женой теперь живем на этих антресолях. Сначала жили в атмосфере постоянной стройки, а теперь живем в условиях большой столовой и музыкально-развлекательного центра. Для кухни собственник ресторана сделал вытяжку по стене дома. Ее труба оказалась рядом с нашим окном. Вместо свежего воздуха дышим запахами кухни. Жалобы в управу остаются без внимания. Никаких нормативных документов не показывают и не выдают. Ссылаются на обещания собственника ресторана решить вопрос в скором времени и предлагают ждать. Ждем три года. Я представляю коллективное заявление, так как у соседей со второго этажа аналогичная проблема. Жильцы дома боятся обрушения поврежденных стен первого этажа, которые могут не выдержать нагрузку верхних этажей. По поверхности стен дома пошли трещины. Жалобы в управу и ее отписки принес.
— Кроме управы, куда обращались?
— В жилищную инспекцию, районную прокуратуру. Требовали закрытия ресторана, проведения капитального ремонта с укреплением фундамента, стен первого этажа, перекрытий Ответ один: частная собственность — неприкосновенна. Мы напирали на то, что ни фундамент дома, ни капитальные стены и перекрытия не являются частной собственностью. И разве наши приватизированные квартиры не находятся под защитой государства? Мы просим Следственный комитет проверить законность продажи первого этажа без согласования с жителями дома и правовые основания, которыми руководствовалась управа, позволяя реконструировать первый этаж. Нарушено наше право на благоустроенное жилище. И чем вызвано бездействие государственного жилищного надзора за переустройством первого этажа без соответствующих документов? Обязать соответствующие инстанции восстановить дом в прежнем виде.
Следующей была женщина лет пятидесяти. Она присела на краешек стула и робко посмотрела на Валерия Дмитриевича. Заметив ее угнетенное состояние, генерал ободряюще сказал: — Давайте знакомиться.
— Терехова Анастасия Александровна. Проспект Калиновая роща, дом восемь, квартира сто сорок пять. Первый этаж. Живу одна… — Женщина замолчала, собираясь с мыслями. — Два года назад сосед со второго этажа проводил ремонт. Что уж он там делал, я не знаю, но был сильный шум, перестук, работал перфоратор. Потом в моей квартире стало темно. Позвонила в диспетчерскую и вызвала электрика. Он посмотрел приборы в моей квартире и сказал: «У вас мне делать нечего. Надо вызывать аварийную службу к соседям на второй этаж». Я попросила вызвать и что-нибудь сделать. Но туда его даже для осмотра не пустили. Электрик посоветовал написать письмо в Дирекцию инженерных сетей. Мол, они обязаны решить вопрос и с остановкой работ, и с осмотром инженерных сетей в выше расположенной квартире, и с вызовом аварийной службы. Я так и сделала. Пришел электрик из обслуживающей кампании. Быстро пришел. И говорит: «Двигай мебель, будем вести новый провод по потолку квартиры». — «Почему, — говорю, — по потолку? И почему у меня, если работы идут этажом выше? У всех провод лежит под полом, в том числе и у меня. С какой стати еще и по потолку его надо прокладывать?» - Так, мол, распорядился начальник и электрик показал мне наряд. Я спросила: - «Почему распорядились вести работы в моей квартире, а не у соседа?» — «Не дождешься, — сказал электрик. — Не нам этот вопрос решать».
Я стала требовать порядка, а он сказал: «Запихни свой порядок в другое место. Посидишь в темноте, прибежишь сама». И ушел. Семь лет маялась при свечах. Жалуюсь на отсутствие электрического освещения, а мне один ответ: Сама, мол, отказалась от нашей помощи. Написала мэру. И тут началось! Звонки по ночам. Запугивают, угрожают: «Тебе жить не надоело? На улицу не ходи, а выходишь, оглядывайся. Не ровен час, ноги поломаешь». Мало того, что в квартире темно, так теперь еще и страшно. Сон пропал, начала болеть, телефон на ночь отключать. Когда стало совсем плохо, вызвала сестру из Двинска. Она отвела меня в поликлинику.
Врач сказал: расшаталась нервная система, нужна смена обстановки, уход. Сестра забрала меня к себе и лечила почти год. Когда вернулась домой, снова написала жалобу на отсутствие в квартире электрического света. Пришел электрик: «Ну, бабка, решилась двигать мебель или снова будешь жалобы строчить и в темноте жить? - Жалобы ты напрасно пишешь. Сама, наверное, поняла, что кроме нас, никто их читать не будет и во внимание не примет. Все жалобы к нам придут, и ничего не изменится. Так что двигай мебель. И готовь швабру. Будем сверлить потолок». Я спросила, можно ли не двигать мебель и не трогать потолки. Он ответил, что можно, и протянул провод из коридора. Повесил его в комнате на гвоздь и говорит, что можно только так. Год жила с одной лампочкой на проводе, а потом снова вызвала электрика и попросила сделать еще одну лампочку, так как сложно мне при одной лампочке управляться в квартире. Он скрутил провода и сделал. Потом, так весело сказал: «Вот тебе, бабушка, и весь порядок!»
Провод стал искрить, и я снова вызвала электрика. А он сказал, что тут ничего не поделаешь, поскольку вторая лампочка лишняя. Говорит: - обходись одной, а то еще сгоришь во сне, отвечай тут за тебя. Вот, пришла к вам за защитой. Квартира вроде есть, а вроде ее и нет. Условий для жизни тоже нет. - Закончив рассказ, женщина сжалась в комочек и зашлась в беззвучном плаче.
Валерий Дмитриевич подошел к микрофону и попросил в кабинет медицинского работника. Когда в кабинет вошла женщина в белом халате, генерал отдал распоряжение: — Проводите в санчасть и окажите помощь.
В кабинет вошла пожилая женщина с карими смешливыми глазами и седыми, вьющимися прядями, выпадающими из тугого узла на затылке. Она поздоровалась и назвала себя Галиной Сергеевной. Взялась руками за спинку стула:— Позволите?
— Присаживайтесь.
— Валерий Дмитриевич, я долго думала, надо ли мне идти в Комитет, и приняла решение: надо обязательно идти. А по порядку, дело было так. Десять лет назад жильцы над моей квартирой делали ремонт. Залили меня, перебили электропроводку и оставили квартиру без света. Дом кооперативный. Я сразу же обратилась в Правление и обслуживающую нас организацию. Правление на основании проекта выдало заключение о том, что электропроводка находится на перекрытии в исполнении пола верхней квартиры Карасевой — это соседка сверху — и повреждена во время ремонта. Дирекция инженерных сетей заключение подтвердила и указала также, что на осмотр перекрытия и оценку качества скрытых работ ее в квартиру не впустили. Обе организации пришли к выводу, что нужно поднимать полы в квартире Карасевой и полностью менять электропроводку. Но Карасева наотрез отказалась что-либо делать в своей квартире. Объяснила большой своей загруженностью. Она, видите ли, научный работник и постоянно в разъездах. Кроме того, считает, что раз квартира принадлежит ей, то она может делать в ней все, что захочет. Соседи и обслуживающая организация ей не указ. После длительных препирательств объявила, что готова оплатить работы за установку нового электрического провода, но с условием, если все работы проведут по потолку моей квартиры. Я обратилась к юристам. Они квалифицировали действие соседки как уголовно наказуемое и помогли написать заявление в прокуратуру для принятия мер. Но прокуратура отказала: «Не видим оснований для возбуждения уголовного дела. Обращайтесь на соседку в районный суд».
Странно все это. За оперативное обслуживание инженерных сетей я плачу дирекции, а организационно-оперативных действий по восстановлению прерванных услуг не вижу. За содержание общего имущества дома плачу исправно, а эксплуатационную ответственность за порушенные электрические сети должна нести сама. За электричество плачу организации, а обеспечить подводку энергии к квартире должны соседи. А теперь вот еще и суд. И сколько это продлится? Снова пошла на консультацию к юристам. - «Вас обманывают,— сказали мне.— Устранение аварий в сети и обеспечение квартир граждан электроснабжением — ответственность исполнительной власти. Обеспечение безопасности в многоквартирном доме при возникновении аварий в сети, — тоже функция власти. Суд здесь не причем.
Правоотношения по ремонту общего имущества коммунального назначения регулирует административное право и прокуратура». Но дальше разговоров с должностными лицами дело не двигалось, и от безысходности мне все же пришлось идти в суд. Просила обязать Карасеву впустить в квартиру аварийную службу для монтажа новой электропроводки.
- А дальше, как на качелях: районный суд принимает решение в мою пользу — городской его отменяет и отправляет дело на новое рассмотрение. Повторный суд решает вопрос в пользу Карасевой, а городской суд удовлетворяет мою жалобу и отменяет решение первой инстанции. Дело снова уходит на новое рассмотрение. Следующий суд приходит к выводу, что восстанавливать электропроводку надо у Карасевой, и передает решение для исполнения службе судебных приставов. А Карасева находит у приставов понимание и те просят суд разъяснить, как им действовать, поскольку хозяйка квартиры считает, что решение суда для нее слишком затратно. Со своей стороны, приставы тоже считают, что достаточно соединить концы перебитого провода и будет свет. Суд приставам разъясняет: надо действовать по СНиПам. Тогда приставы сами вносят протест в городской суд. Начинается все сначала. И такая вот волынка десять лет. Карасева ездила в командировки, на отдых, в промежутках между поездками договаривалась с правоохранительными органами, а я мучилась без света. Адвокат, к которому я обратилась, просмотрел все решения, определения, протесты и пришел к выводу, что ходить мне по судам столько, сколько меня носят ноги, но положительного результата я никогда не дождусь. Да и ходить мне туда было не нужно. Протокол о порче дома на основании осмотра мест повреждений выносит жилищная инспекция и сама передает его в прокуратуру. Она же обязана контролировать оперативность устранения аварии в электрических сетях и перебои услуг...
Женщина вопросительно посмотрела на Шацкого. — Адвокат посоветовал не тратить последние годы жизни на судебные тяжбы, а пойти на мировую. Пусть Карасева чинит электропроводку, как она хочет, и выплачивает мне моральную компенсацию. Я, в свою очередь, перестану таскать ее по судам и получу электрическое освещение. Официально ставлю в известность председателя ТСЖ, органы пожарной безопасности, жилищную инспекцию и прокуратуру об эксплуатации обслуживающей организацией поврежденной электропроводки. Безопасность многоквартирного дома — их вопрос. Пусть они и думают об ответственности.
Суд вынес решение о мировом соглашении. В квартире Карасевой соединили концы перебитого провода. В моей квартире появился свет. Я получила двадцать тысяч рублей отступных за то, что не возражала против нарушений Карасевой технических условий по замене поврежденной электропроводки. — Женщина вздохнула... — Но все это как-то неправильно. Не по закону. И страшно. Надолго ли благодать со светом? Провод может оплавиться в любой момент. Что за этим последует — одному богу известно.
— Оставляйте документы, — сказал Шацкий.
Продолжение следует.https://e-shirokova.ru/