Иркутская область, Горный-3
Радист спешно тараторил доклад, перечисляя последние данные, которые непрерывным потоком шли в его наушники. Вокруг постоянно сновали офицеры связи с планшетами и папками, множество мужчин в наушниках с микрофонами переговаривались с кем-то на другом конце провода, сливаясь для внешнего наблюдателя в единый гул голосов. Сейчас каждая секунда имела критическое значение, каждое слово – вес.
- Двадцать три ракетоносителя шахтного базирования вышли на траектории. Каждый может нести до десяти боеголовок и до сорока ложных целей. Идут тремя группами с разных направлений: семь через северный полюс, пять с востока и десять с запада. До апогея траекторий пятно вероятностей определить не можем, первые возможные цели находятся в четырнадцати минутах подлёта.
На высокой стене под потолком зажглась информационная панель. Панель начала заполняться зелёными цифрами – двадцать три счётчика обратного отсчёта стартовали к нулю от отметки четырнадцать минут. Через несколько минут, после разведения боеголовок, число таймеров вырастет, их значения синхронизируются с результатами точного расчёта целей. Столица была надёжно укрыта мощнейшей системой противоракетной обороны, чего нельзя было сказать о других городах, которые очевидно так же входили в список целей врага. Да и московское ПРО всё ещё частично контролировалось федералами, что затрудняло координацию обороны.
Под информационной панелью, на огромной настенной карте СССР зелёные огоньки городов, признанных вероятными целями, сменились на оранжевые. По мере приближения ракет – картина возможных целей менялась и уточнялась. Одни отметки теряли статус угрожаемых, другие становились на их место в списке вражеских целей. Цвет старой лампочки на полинявшей за много лет карте определял судьбу миллионов людей. Учитывая критическую важность своевременной передачи информации и принятия мер, операторы с момента подтверждения ракетного нападения непрерывно передавали по всем городам страны инструкции и приказы, безупречно вызубренные за годы тренировок на случай наступления этого страшного дня. По всей стране на предприятиях включались сирены воздушной тревоги, телевизоры и радиоприёмники прервали вещание для экстренного оповещения с указаниями для граждан немедленно укрыться в складках местности, подземных объектах транспорта, подвалах и бомбоубежищах, либо спуститься на первые этажи зданий и лечь на пол. Где-то спящие люди срывались со своих кроватей и хватая сонных детей как есть бежали на улицу босиком и в ночных рубашках. Где-то учителя сгоняли школьников в подвалы под трель звонка. Останавливались машины и поезда, самолёты набирали предельную высоту.
Те же приказы получили и солдаты, ведущие боевые действия на улицах Москвы – прекратить бой и отступить в ближайшее укрытие, по возможности помогая гражданским. Расчёты оставляли орудия, экипажи покидали танки. Под рёв сирен люди как тараканы заполняли все щели ниже уровня земли. Счастливчики сверлили взглядами тяжелые двери бомбоубежищ из пахнущих сыростью и тленом островков жизни. Те, кому повезло меньше – вперили взоры в небо, ожидая успеть хотя бы увидеть свою смерть.
У оперативного штаба под Москвой тут же была налажена связь с командованием противника и произведён обмен планами отражения ракетной атаки, установилось временное перемирие.
Генерал Агамян внимательно слушал радиста, не сводя глаз со стремящихся к нулю колонок зелёных цифр на табло. Американские ракеты через несколько минут упадут на землю, которую он поклялся защищать до конца жизни. Но по злой иронии именно его жизни сейчас ничего не угрожало, в отличие от всех этих людей, кого он не смог защитить. Под испещрённой морщинам пепельно-серой кожей его гладко выбритого лица ходили желваки. Взволнованный радист обратился к нему:
- Товарищ генерал, время принятия решения.
Агамян ещё раз прокрутил в голове все доводы за и против, взвесил последствия и смирился с ними. И ответил:
- Ограниченный встречно-ответный удар по схеме 127-б санкционирую, приступать к выполнению.
Сахалин, остров Сахалин
Путешествие трудно было назвать приятным – пришлось преодолеть множество границ, чтобы наконец окольными путями добраться до своего нового царства. Дочь постоянно говорила о матери и Макарову стоило больших усилий поддерживать маску беззаботности, говоря своему ангелочку лживые слова о скором воссоединении семьи. Оставаясь один в тесном салоне очередного бизнес-джета, пока дочь сладко спала с улыбкой на лице, он мог позволить себе погрузиться в личное горе. Он был женат 20 лет. Лариса была его единственной любовью всей жизни, единственной женщиной, разделившей с ним ложе. Вместе с дочерью, они были единственными людьми, по-настоящему важными для него. Она была человеком, которого нельзя заменить. Эта потеря стала ужасной платой за их спасение. Ведь если бы она не погибла там в Сити, то они с дочерью могли упустить момент – Макаров собирался доиграть партию до конца, но теперь понял, что перегнул палку. Всё хорошо в меру и спасибо Ларисе, что её жертва край этой меры ему показала. Пусть он никогда не был с ней откровенен, но они всегда понимали друг друга на каком-то глубинном уровне. Он видел в её глазах немое одобрение своим действиям, их общую тайну, которую она может и не знала, но нутром чувствовала. Он ни разу не слышал от любимой упрёка, она всегда и во всём поддерживала свой эталон мужественности и таланта руководить. Человек, крутивший Землю на пальце, смотрел в иллюминатор и беззвучно плакал.
Да, давно он тут не был – ходом строительства новой островной империи заведовал всецело его бывший друг и партнёр Эпштейн. После отдыха новоявленный король собирался сделать полную ревизию всего своего подданства, дабы исключить какие-то оставленные другом сюрпризы. Ну и навестить его семью, конечно же. Было бы неправильно оставлять предательство без последствий, которые стоит продемонстрировать публично для укрепления лояльности населения. Тем более, что в проекте его Запретного Города, куда смертные могли попасть только по приглашению, была новая художественная мастерская, которую он в компании с женой и детишками Эпштейна собирался скоро опробовать. По прилёту он успел пообщаться с командиром своей гвардии – здоровенным негром, бесконечно лояльным большим деньгам и разыскиваемым за преступления против человечности в половине стран Африки. Что ещё больше укрепляло его лояльность новому королю нового ядерного государства, откуда нет выдачи. С профессором Богуязовым надо будет встретиться завтра – пока всё идёт по плану и нет причин беспокоиться, что в ближайшее время на его остров с неба упадут ядерные фугасы. Нееет, пока кто-то вообще додумается обратить свой взор на Сахалин – всё уже давно закончится и наступит новая эра.
Оставив дочку в роскошных апартаментах на попечении новых нянек, Макаров наконец позволил себя расслабиться. Пока ещё ему удавалось отвлечь ребёнка от факта отсутствия мамы – её настолько восхитила обстановка нового дома, что девчонка позабыла обо всём на свете. Но как только он разберётся со срочными делами – то тут же откровенно поговорит с дочерью, и они вместе смогут проститься с мамой и вместе посвятить время трауру.
Точность расчёта, правильный прогноз и непрерывная фиксация на задаче – это была его формула успеха. Загрузив стакан льдом, он слегка брызнул на его дно благородную янтарную жидкость – даже сейчас ему претила мысль об алкогольном опьянении и потере контроля, поэтому он предпочитал наслаждаться терпким запахом напитка, пока на огромном экране транслировались новости. Конечно же они целиком были о войне. По всей Земле бушевало пламя войны, но самыми горячими точками на планете, к которым было приковано всеобщее внимание, оставались Соединённые Штаты Америки и Россия. И там, и там шла кровопролитная гражданская война, поступали противоречивые сведения об успехах сторон. В отсутствие реальной картинки с мест фоном крутились старые видеозаписи военных действий, которые совершенно ничего не говорили зрителю о происходящем, зато ежеминутно в эфир пускали какого-то очередного эксперта, который переворачивал с ног на голову все доводы предыдущего коллеги и выдвигал новые теории. Почему-то Китай, раздираемый тремя группами борцов за власть, мало интересовал новостные агентства, а про ядерную катастрофу Индии и Пакистана все и вовсе уже забыли. Макарова начинало клонить в сон, когда экстренные новости были прерваны ещё более экстренным включением – США и Россия обменялись ядерными ударами. Диктор в красном пиджаке с вытаращенными от ужаса глазами с трудом читала слова телесуфлёра. Пётр поддался сиюминутному импульсу и с триумфальной улыбкой осушил свой стакан. Рубикон пройден, дальше пьеса пойдёт как по нотам и без его участия. Теперь-то уж голодные до крови псы сцепятся на славу! Завтра будет большой и трудный день – надо хорошенько выспаться, начинается настоящая работа.
Интернациональный коллектив учёных и инженеров во главе с профессором Богуязовым тоже не спал этой ночью. Будучи гуманистом и человеком науки, Богуязов очень болезненно воспринимал ужасные события, происходившие в этот момент как в его родной стране, так и по всему остальному миру. Страшным ударом для него стало известие о ракетных ударах по США и России, наверняка унесших жизни невообразимого количества людей. У него в руках технология, которая могла всё это предотвратить! Но почему, почему Пётр Алексеевич не обнародовал результаты тестовой эксплуатации? Где же его обещанный гуманизм и новая эра? Опытный образец прекрасно работает – надо было запускать в космос «линзу» не откладывая, тогда ни одна ракета не достигла бы цели! Он сейчас же отправится к Макарову и потребует немедленно публично обнародовать результаты тестирования и предложить миру полную техническую документацию, пока новые ракеты не упали на спящие города! Это немыслимо – столько людей гибнет, а они совсем ничего не делают, чтобы это предотвратить!
Пылая решимостью, профессор поднимался по устланной бордовой ковровой дорожкой лестнице во дворец, когда путь ему преградили вооружённые до зубов охранники:
- В этот час сюда вход закрыт, вы же сами знаете, профессор, - миролюбиво обратился круглолицый поляк Лешек к Богуязову, одновременно как бы невзначай оттесняя его вниз по лестнице. Громила нависал над худосочным учёным на целую голову, и профессор понял, что на этом его поход за правдой на сегодня окончен. Возмущаться не имело смысла – громилы явно получили приказ никого не пускать и здесь он ничего не может с этим поделать.
Понурившись он отправился восвояси под ехидное пожелание доброй ночи от возвращавшихся на свои посты солдат. Не так ему описывали Макаров будущее место работы, представлявшееся тогда настоящим раем для учёного. Может физической силой и умением стрелять природа обделила выдающегося ученого, но голова у него работала хорошо. И с этой секунды в ней всё отчётливее звучали крамольные мысли, призывающие профессора к решительным действиям.
Москва, 15 минут до
Васнецов со своим отрядом расположился на открытой платформе у укрытых брезентом ящиков. Воссоединившись в туннелях с сапёрной бригадой, он примкнул к сопровождению небольшого состава, везущего значительный запас взрывчатки к возведённой врагом баррикаде дальше по ветке. Получив новые приказы о передислокации и убедившись, что все раненые отправлены в тыл, он воспользовался возможностью отдохнуть. Состав узких грузовых платформ, движимый служебной дрезиной метро, шёл медленно, но верно – аккурат за сапёрами, которые осматривали путь на повреждения и сюрпризы. Здесь тоже прошли бои, но не столь интенсивные, как на поверхности – у защитников было не так много сил, чтобы заполнить ими всё метро, поэтому они сконцентрировались на точках выхода на поверхность. Здесь, глубоко под землёй, было почти тихо – только эхо их маленького поезда гулом разносилось по тускло освещённой трубе тоннеля.
Миска горячей гречневой каши с мясом – просто подарок судьбы и немного плод стараний полевой кухни, что осталась на станции отправления парой поворотов назад. Наслаждаясь едой, майор рассматривал попутчиков. По расслабленным лицам солдат он читал близость победы, тем более такая удачная передышка создавала иллюзию, что все самые тяжелые бои позади. Бойцы разговаривали о доме, смеялись, кто-то затянул песню. Кто-то даже умудрился заснуть, привалившись к борту. Только небольшая группа «тридцатых» держалась особняком, не снимая шлемов и не расставаясь с оружием, они пребывали в постоянно напряжённом состоянии, ни на секунду не забывая, что вокруг идёт война и враг пока ещё не сдался. Когда один из них медленно обвёл отряд Васнецова холодным взглядом непрозрачного визора шлема – тот невольно поёжился. Эти ребята ни на секунду не задумаются над приказом «открыть огонь», в отношении кого бы он ни прозвучал.
В радиостанции потрескивала статика – сюда сигнал не пробивался. Майор принялся со скуки считать повороты тускло освещённого рабочим светом туннеля. Невыразительная картина медленно проплывающих мимо ламп убаюкивала и клонила в сон. В сочетании с мерным стуком колёс медленно ползущего состава этот калейдоскоп тянул веки вниз как магнит. Внезапно разнёсшийся по метро спокойный голос диктора мгновенно вывел майора из дрёмы и заставил волосы на загривке Васнецова зашевелиться. Тот же самый голос, что объявляет станции, с той же самой спокойной интонацией принёс ужасные слова:
"Внимание! Внимание! Уважаемые пассажиры! В городе объявлена воздушная тревога. Выход из метро прекращен. Все эскалаторы работают только на спуск. Находясь на эскалаторе стойте справа, проходите слева. Не задерживайтесь на платформе, быстрее проходите в тоннели по сходным устройствам. Соблюдайте спокойствие и строго выполняйте все распоряжения дежурного персонала метрополитена."
Поезд тут же остановился, все солдаты немедленно спешились и поторопились убраться подальше вперёд по туннелю от смертоносного груза под брезентом. Люди мгновенно сориентировались, что если упавшие с неба бомбы их не убьют, то было бы очень стыдно умереть от детонации собственной взрывчатки. Тренировки и рефлексы заставляли тело двигаться, пока мозг ещё только осмысливал повторяющиеся раз за разом слова диктора. И то, что должно за ними последовать. Где-то сзади раздался металлический грохот – сработали гермозатворы, отсекающие сегменты метрополитена друг от друга, как переборки корабля. Недалеко впереди должна быть станция Октябрьская, но Васнецов приказал своим людям укрыться в техническом рукаве туннеля за следующим поворотом. Он посчитал, что здесь будет безопаснее, чем на станции, куда наверняка снаружи хлынул поток людей, гражданских вперемешку с солдатами. И не факт, что это будут их солдаты, а не противника. «Тридцатые» молча присоединились, располагаясь в свободных нишах покатых стен метро. Васнецов сжался в комок, непрерывно глядя на часы, пытаясь предугадать – на какой минуте произойдёт удар. А диктор, как ни в чём не бывало, продолжал наполнять пустые холодные туннели метро своим спокойным голосом. Кроме него никаких звуков майор не слышал, хотя толпы спасающихся бегством с поверхности людей должны были наполнить темноту впереди какофонией шумов.
Иркутская область, Горный-3
На большом чёрном табло все счётчики застыли на нулевых отметках. Пятьдесят четыре итоговых счётчика. Тридцать две поражённые цели. Тридцать два надгробия в виде зелёных нулей сотням тысяч невинных душ. На интерактивной карте огромной страны под этим табло исчезли оранжевые огоньки. Часть из них снова стала зелёными, но помимо них появилась хаотичная сыпь кроваво-красных сигналов. Один из таких огней горел посреди нарисованной на карте красной звезды, подписанной словом МОСКВА. Генерал Агамян вперился в эту лампочку взглядом так, словно силой мысли пытался поменять её цвет на зелёный. А в это время радист, непрерывно сглатывая слюну, перечислял замолчавшие города.
- Москва молчит, Мурманск молчит, Норильск молчит, Самара молчит, Челябинск молчит, Новороссийск молчит, Томск молчит, Ангарск молчит. Продолжаю опрос. Москва молчит, Мурманск молчит, Норильск молчит…