На следующее утро мир изменился. По крайней мере в этом участке леса. Лесные Сестры выбрались на поверхность вооруженные, как считалось, до зубов.
Предводительница лично осмотрела всех и каждую. Ее нормой было иметь Кул, начлок с алертс'ами, охотничий нож, рубило или арбалетку, набор склянок с живым огнем, набор для связывания и подвешивания тушь к деревьям на высоте недоступной взгляду или другим животным, а также, чистое нательное белье, свежая одежда, кожаная броня и защита. Кто не проходил норму – шел переодеваться и вооружаться.
Наконец-то приехал Курт, а с ним пришло около дюжины человек. Все они были грязные, растрёпанные и малоразговорчивые. На вопросы Бэлл, ответил только сам плотник:
- Это неприкасаемые. Им некуда больше идти.
Предводительница знала, кто это. Увы, ей доводилось слышать о таких ранее. Люди часто пропадали в плен к лесным разбойникам, гулям или прочим выродкам, не имеющим с привычными горожанами ничего общего. В плену обычно не смотрели на чин и положение в обществе, пойманных, как правило, грабили, избивали, пытали, насиловали, а потом убивали и даже ели. Каннибализм не был чем-то из ряда вон.
После войн Древних, сразу после Большого взрыва на земле, пища как-то сразу пропала или пришла в негодность. Кто-то из выживших успел ею запастись, а кто-то - нет, и таких было большинство. Они-то и начали поедать себе подобных. Сначала трупы, а потом и свежеубитых.
Хотя были и те, что, обезумев, нападали на живых и ели их не убивая.
Ужасно представить на что может пойти человек, ощутив голод. Настоящий. Тот, когда ты не ел несколько дней и знАешь... что в ближайшем будущим ничего не изменится.
Остались и такие, кому подобное питание понравилось, да так, что при появлении более традиционной пищи, они сохранили пристрастие к человечине.
Но далеко не всегда пленников убивали. Бывали случаи, когда в города приходили калеки и рассказывали о том, как их пытали в плену, потом отрезали руку или ногу, а потом – кого насиловали, кого бросали или почему-то позволяли сбегать.
Калеки были безумцами, а изнасилованные… Это были те самые неприкасаемые, с кем обошлись далеко не лучшим образом. Среди них были и рыцари, и монахи, и дети знатных особ – вот кого уж совсем не хотелось видеть.
Но все они были какие-то отстраненные, потерянные – вот лучшее слово. Словно их разум заблудился где-то в собственных мыслях и блуждал по закоулкам снов.
- Ну и на кой они нам? – спросила Бэлл.
- Они могут работать, - ответил плотник. – Какая-никакая, а сила. К тому же, может Жослин их приведет в себя? Девчонок же получилось.
Как оказалось, он нашел их в сарае одной из деревень. Торговцы людьми где-то насобирали целую толпу неприкасаемых и гнали их контрабандой на юг. Продать тамошним феодалам. Двигались по ночам, днем спали в полях и подлесках. Но тут решили остановиться в одной из деревень, куда как раз заглянул Курт. Селяне приняли их достойно, напоили-накормили, а ночью – торговцев перебили в тихую, деньги и припасы забрали. Не очень-то любили они подобное занятие – людоторговлю. Пленников они тоже освободили – девчонок приютили, юношей пристроили, а куда девать неприкасаемых? Тут Курт и вызвался отвести их в город, там всегда найдётся работа, а значит и хлеб, и ночлег. Селяне не стали спорить и махнули на него рукой, никто не хотел связываться с неприкасаемыми, а тем более о них заботиться.
А плотник – закончил свои дела в деревне, купил телегу, целую кучу глиняной посуды и даже заключил сговор со старостой, что купит еще много в следующий раз. После чего собрал всех неприкасаемых, кто решился идти с ним, а точнее – не отказался, и отправился обратно в лес, сделав небольшой крюк для отвода глаз.
- Заниматься с ними – будешь сам, - решила Бэлл.
Ей некогда было думать о еще одной проблеме, так неожиданно появившейся у нее в лагере. Все ее внимание было устремлено к новой цели, а это требовало времени и решительных действий.
Охотник переговорил с Куртом и отправился в путь. Ему нужно было привести смолы для их нового оружия, и предводительница полагалась на него всецело. Но не тратя времени, она так же понимала, что новое оружие не решит всех проблем. Ей нужно было обучить сестер и привыкнуть воевать самой в новых условиях и с новым опытом.
Девушка провела несколько занятий и тренировок с Лесными сестрами, научив и показав на своем примере, как, куда и зачем следует метать ножи. Не у всех получалось, но общий смысл они уловили. Теперь сестрам надлежало тренироваться и совершенствоваться в новом приеме боя.
Оставив это на потом, охотница повела их на охоту.
Бегать по мостикам, подвешенным в кронах деревьев стало для девушек уже чем-то обыденным. Они не только уверенно себя чувствовали при передвижении, но и умели их навешивать, если нужно было проложить маршрут куда-то еще, помимо существующей дороги.
Сегодня же они бежали над лесом выслеживая и занося на карту места с находящимися там лежбищами, постоями или логовами мобов. Обычно это были места, куда ходить не следует, но сегодня это были цели их будущей охоты.
К вечеру у Бэлл на столе, в ее личном кабинете лежали рисунки местности и отчеты о проделанной работе. Не все девушки умели писать, потому большинство просто рисовало. И это было куда весомее, письма. Не зная, как написать, сестры старались во всю, обозначая точное количество зверей и их примерные параметры – рост, размеры, вооружение и защиту.
- Не дурно, - похвалила Бэлл. – Очень даже не дурно.
Теперь у нее была карта. Карта расположений мест силы мобов.
Дело в том, что согласно ее наблюдений животные ютились группами, семьями, отрядами и тейпами в строго конкретных местах. Словно тянуло их туда что-то. И такие места она решила называть «местами силы», потому что туда приползали раненые и полудохлые, а уходили спустя какое-то время полные жизни и энергии. И там постоянно было много тварей. Даже тех, кто никогда не сбивался в стаи, жили там толпами. Даже несколько стай могли ночевать или восстанавливать силы, ютясь там бок о бок. Но долго они там не обитались. Только пили, если там был удобный водопой, грызли кору деревьев, спали, валялись раненые или попросту отдыхали, а потом уходили в лес на охоту. Однако звери всегда возвращались назад.
Предводительница отложила картинку, уложив ее в отведенный специально для нее край стола. Пора было идти к вечернему костру.
- Как дела у твоих протеже? – спросила она Курта, когда тот составил ей компанию.
- Вполне, - ответил тот. – Жослин тут не помощница, неприкасаемые – это не девчонки, освобожденные от тиранов. Их жизнь кончена, по их же мнению. Это словно растопить кусок масла и пытаться собрать его воедино.
- Думаю им надо собраться, - сказала Бэлл. – Подумаешь изнасиловали! Нас вон драли как… даже не знаю кого. Но мы же нашли себя, чтобы жить дальше! А тут – сопли развесили. Это не причина опускать руки!
- Вы – женщины, - ответил Курт. – А они – мужчины. Не знаю, как бы я себя ощущал после такого.
Бэлл недовольно сплюнула. Она не понимала разницы. Человек – всегда человек. Вон, некоторые – нашли себя в новом качестве и стали мужежёнами и пустились заниматься мужеложством в окраинных землях Империи, да и в богатых домах больших городов любили такую «экзотику».
Она поморщилась. Не любила таких. Всетаки… мужчина должен быть мужчиной. А неприкасаемые…
- Зачем ты вообще их привел! – досадливо бросила она плотнику и пошла спать.
Курт же промолчал. Он как никто понимал, что мужчиной неприкасаемый уже не станет никогда. В полной мере. Но они все еще живы, может здесь они найдут свой покой – в кругу женщин, прошедших такое же, что и они.
И все же неприкасаемые прижились. Они легко выполняли работу, на которую девчонкам требовалось много сил или много людей. Они пилили, рубили, таскали, обтесывали и перетаскивали. С ними работа у плотника пошла куда как быстрее и лучше. Они всегда молчали, но в тоже время понимали Курта с полуслова. На охоту они не рвались, да их никто и не брал.
Калекам тоже нашли применение. Одноногий оказался не плохим гончаром, он сидел на выделенной ему площадке под навесом в одной из крон деревьев и постоянно крутил колесо, лепя горшки и кринки. Ему дали ящики с глиной и пару сестер, чтобы помогали принеси-подай. И хотя он, как и все неприкасаемые, не проронил ни слова, дело шло эффективно. Под кроной соорудили специальный настил, присыпали песком, положили несколько листов железа из разобранных карет, обложили камнями и развели костёр. Снизу было не видно, так как высота деревьев тут была весьма большой, дым шел вверх, а скрип от гончарного круга и треск дров в костре – не были слышны из-за шума листвы на ветру. Да и кто будет искать такое в глуши леса? Тут даже твари лесные ползали мимо, не привлекаясь звуками работы умельца.
Однорукий стоял у сигналки и время от времени подавал сигналы по расписанию: подъем, завтрак, обед, сбор и т.д. Сама сигналка представляла собой набор определенным образом увешанных полых трубок на обода, помещенных один в один. Такую слышно далеко и в то же время она не привлекает внимание случайных путников, случись им оказаться в глуши.
Совсем безногого поставили писарем, так как дел оказалось вдруг много, а грамотных не очень. А вот безрукого поставили вперёдсмотрящим, соорудив ему нечто вроде корабельного «вороньего гнезда» на высоком дереве, чтоб высматривал приближающихся тварей или каких чужаков к лагерю. Но даже убывающие и прибывающие охотничьи тройки Лесных Сестер требовалось оглашать сообщениями, внимание по лагерю.
Всем нашлась работа и применение, все получали свой кусок хлеба заслуженно и честно отработав.
Бэлл, увидев работу плотника удивленно хмыкнула. Ей пришлось по душе занятие Курта. Теперь у них был не только гончар, но и швея, сапожник, какой-никакой бронник и даже настоящий повар. Странновато, что этим занимались мужчины, но с другой стороны – какая разница? Тем более, если работа идет хорошо?
- У нас все равны, - словно прочитав ее мысли сказал Курт. – Мужчина или женщина – все люди. Потому девчонки охотятся и дерутся, мужчины шьют и готовят. От каждого по способности…
Она кивнула, не прокомментировав.
А потом вернулся охотник.
Он побывал в деревне смольщиков и привел с собой врага. Местные просто не поверили странному путнику, желающему купить выработанную смолу. Деревни подвергалась нападениям бандитов и всегда те сжигали их дотла. А тут появляется человек и жаждет их купить в большом количестве.
Охотника сперва скрутили, связали, избили и допросили. Затем, схитрив, отпустили-таки, дав с собой тележку со смоляным чаном, а сами решили проследить, куда пойдет путник. Путник и пошел в лес, но не в лагерь, а туда, где была одна из дежурных засад на лесной дороге, самое удаленное место от лагеря и домов на деревьях.
Конечно, его тут же приметили. Девчонок было только трое, но и этого количества оказалось достаточно они пропустили охотника, а вот следящих за ним селян – расстреляли из Кул'ов, сохранив им жизнь, но изрядно поранив, оставив неповрежденными только двоих.
Их охотницы отпустили, пообещав, что убьют раненых пленников, если отпущенные не привезут выкуп – два чана смоляной выделки.
- Какого беса!? – недовольно взъярилась на охотника Бэлл.
- В деревне не любят разбойников, - ответил тот. – И есть за что. В лесу живут не только Лесные Сестры, но и какие-то «братья».
Конечно, он был прав. И правы были селяне. Вот только силы у них не было против бандитов, зато были смолы. И с этим надо было что-то делать.
Бэлл чувствовала себя так, словно у нее на руках несколько веревок, связать которые воедино может только она и только сейчас. Потом уже будет поздно.
Надо было встретиться со старостой и переговорить с ним лично. Но где взять столько времени?
***
На лесной дороге стояла Бэлл и ожидала селян, катящих к ней чаны со смолами. Их было шестеро – двое катили тележки, двое шли с оружием, двое шли отдельно. Это был старик и высокий мужчина средних лет.
Сестры вели их от самого подлеска, и знали, что следом за этой полудюжиной крадутся еще восьмеро. О чем доложили предводительнице, и держали скрывающихся под прицелом.
- Кто из вас главный?! – начала она первой, не дожидаясь, пока заговорят мужчины.
- Я – староста деревни смоляров! – ответил ей старик. – А это, - указал он на высокого мужчину, - мой сын и защитник нашей деревни, воевода.
- Допустим! – ответила Бэлл. – Я забираю ваши чаны со смолами и отдаю вам пленников.
Староста кивнул, и двое селян с тележками подкатили к охотнице чаны. Из-за деревьев с одной стороны дороги вышли девушки в лесных одеждах и кожаной броне, подхватили тележки и покатили прочь, а с другой стороны дороги, из укрытия вышла группа людей, в которой староста узнал раненых селян, но с удовлетворением отметил, что им оказали милосердную помощь, смазав и перевязав раны. В довершение всего под ноги старосте Бэлл кинула мешок с золотом.
- Этого должно хватить, - сказала она. – Тут за ваши смолы, за вычетом платы за помощь раненым. Будете вновь бить моих людей – сожгу деревню.
- Золото? – как-то неожиданно для себя обнаружил староста, открыв мешок. – Я даже не ожидал…
- Я не воевать с вами собираюсь, - продолжила Бэлл. – Мне надо очистить лес от заразы! Ты будешь мне помогать?
- Что я могу?.. – начал было дед, но его перебил высокий:
- Как ты это сделаешь? – нахально спросил он. - Я не знаю сколько вас тут, но еще никому не удавалось подобное!
Дед недовольно дернул сына за рукав.
- Всегда найдется кто-то первый, - ответила Бэлл.
Высокий недоверчиво сплюнул. Предводительница вскинула палец, указывая под ноги воеводе, и в тот же миг точнехонько рядом с плевком, в землю воткнулся алертс, ударив с приглушенным «бум». Рослый отскочил. Белл чуть улыбнулась, мол, «тоже мне – защитник деревни».
- Еще раз плюнешь в МоЁм Лесу, и я велю тебе прострелить ногу, - спокойно прокомментировала она.
Вообще-то, Бэлл было все равно – будет тут плевать кто-либо или нет, но в данный момент ей показалось правильным показать этим мужланам свое лицо. То, какое они должны запомнить. Пусть думают, что она строга и серьезна, пусть…
Алертс сделал «вжжух» пролетая мимо уха предводительницы Лесных Сестер и пронзила ногу рослого насквозь.
- Бесов идущийот!! – воскликнул староста и ударил костылем падающего наземь сына.
Охотница в недоумении осмотрелась.
В чем дело?
Ах вот оно что. Детина не поверил и нарочно повторно сплюнул, делая вид, что ему никто не указ и вообще он сам решает, что делать, а что нет.
Двое сопровождающих старосту вскинули свое оружие, решив, что раз других врагов не видать, то отомстить надо Бэлл.
Что там у них? Самострелы?
Но не успела охотница среагировать, как два алертса буквально пригвоздили обоих охранников к земле. Лесные Сестры не знали пощады. Их так не учили.
Видя, что остался в меньшинстве, старик упал на колени.
- Пощады! – взмолился он и слезы брызнули у него из глаз. – Пощады, Лесная хозяйка!..
Да какого беса тут творится!? – подумала Бэлл, выходя из себя.
Но на дорогу вышли охотницы. В их руках были связанные восемь крестьян, из тех, что крались по кустам вдоль дороги, следом за шестью идущими открыто.
- Пытались в тебя стрелять, - объяснила одна из сестер.
- Видишь, старик, - сказала Бэлл. – В Лесу я – дома, но могу выйти и разорить твою деревню, если станем врагами. А могу помочь, если ты меня попросишь спасти жизнь твоему сыну! Ну так что? Будешь просить или станем враждовать?!
Дед и так стоял на коленях, а сейчас и вовсе упал наземь и, обняв ноги девушки, стал их целовать.
- Что ты делаешь!? – презрительно отстранилась охотница, пытаясь оторвать старосту от себя.
- Я прошу тебя! Я прошу тебя! Я прошу тебя!!
- Ты просишь, но просишь как-то… Без уважения что ли. Будь мужчиной!
- Я не знаю, что мне сказать, госпожа… - с трудом проговорил старик. – Спасите моего сына. Я все для вас сделаю! Все, что в моих силах!!
Бэлл внимательно посмотрела на него. Старик был напуган, сломан и противен своими слезами. Ей не понравилось вести переговоры. Проще было убить всех и забрать лут. Однако подобные действия носили разовый характер. Ей же была нужна перспектива.
- Хорошо, - сказала предводительница, глядя на валяющегося на земле воеводу и стонущего от боли.
Стрела хорошо засела в мышце, едва не пробив артерию, но кровью селянин не истечет и на том пусть благодарит судьбу.
Бэлл присела возле раненого, двое сестер тут подошли к ней на помощь.
- Держите его крепче! – приказала она.
Охотница достала нож и срезала наконечник, заострив оставшийся обрубок, пробивший ногу воеводы и вышедший с противоположной попаданию стороны. Двое сестер держали селянина, сунув ему в зубы толстую ветку, за руки и за ноги.
Бэлл достала один из своих кожаных мешочков с мазью и нанесла чуток на заостренный конец стрелы, потом ухватилась за оперенный конец и резко дернула на себя. Сын старосты взвыл, резко дернувшись, кровь хлынула из раны, но предводительница была на чеку и отбросив стрелу, прижала к дыре в ноге раненого чистую ветошь с мазью.
- Держи вот здесь, - сказала она старосте.
Когда дед выполнил требуемое, она прижала еще одну тряпочку с мазью ко второй дырке на ноге воеводы и обвязала тканевой лентой. Стянутые и прикрытые тканью повреждения следовало промыть и еще раз перевязать, если по уму все делать, но до деревни он и так дойдёт, а там уж и лекарь поможет местный.
- Возвращайтесь в свою деревню, - сказала девушка. – Понадобишься – я сама тебя найду.
- Но как же мы дойдем? – спросил кто-то из селян. – Вокруг лес, а у нас больше нет ни охраны, ни оружия!
- Вы забываете! – строго сказала Белл. – В лесу хозяйка я! А я вас только что отпустила. Мои сестры проводят до опушки. Идите и ничего не бойтесь!
Позже в лагере, во время трапезы, охотница держала военный совет с охотником и плотником. Наконец-то, у нее были все ресурсы, о которых они говорили накануне.
- Мы получили удар, - сказала Белл. – Я получила удар! Но теперь я полна сил ответить тварям, которые пока не знают, что в лесу новый Хозяин. И это - Я!
- Почему бы и нет, - пожал плечами Курт. – Тебе не хватало только нового оружия. И вот оно в твоих руках. Так в чем же дело?
- С чего начнем? – спросил охотник.
- С того, что завтра я сожгу всех мобов в округе! – ответила Бэлл. – Я не желаю, чтобы в мое отсутствие лагерь подвергался опасности!
- А что потом? – продолжал охотник.
- Потом возьмусь за свою месть! – зловеще сказала охотница. – В империи слишком много что-то стало всех этих виконтиков, дворянчиков и прочих графьев, что считают себя чем-то более высоким, чем другие.
- Ого! – удивился охотник. – Звучит как-то… настораживающе.
- Я не разделяю твоей вражды, - начал плотник, - но и не останавливаю тебя. У всех свой путь и свои мотивы. Но все же откуда такой настрой?
- Ты еще спрашиваешь? – удивилась предводительница. – Неужели ты никогда не видел господ и не знаком с их поведением? Почему-то они позволяют себе больше, чем стоило бы. И не уважают права и свободы других! Женщина для них никто, а потому делать с ней можно все, что им угодно. А вот посмотрим! Я приду за каждым, кто издевался над моими сестрами и вырву им сердце!.. Хотя откуда у них такое? Эти твари родились с камнем в груди!
- Да что с тобой такое? – не понимающе спросил охотник. – Это как-то из-за встречи с селянами?
- При чем тут селяне! – отмахнулась она. – Просто вспомнила. Накатило. Забудь, в общим…
- Тебе понадобятся люди, - как бы невзначай сказал плотник. – Много людей. Ведь аристократы и дворяне сильны, да и оружием владеют не менее твоего. А в лагере нет больше людей, умел бы дрться так же, как ты.
- И что теперь?! – гневно взглянула она на старого друга. – Мне отказаться от мести?
- Это не мне решать, - ответил Курт. – Но их много, и они сильны. Что противопоставишь им?
Девушка задумалась. Очень хотелось ответить. Ох, как хотелось ответить, а что именно?
- Что предлагаешь? – наконец чпросила она мужчину.
- Я бы предложил учиться, но это растянется на годы, сказал Курт. – Потому у меня две идеи – либо отказаться, но ты на такое не пойдешь, как вижу, либо… тебе нужно еще больше людей, для начала.
- Это было бы прекрасной идеей, - вставил слово охотник. – Просто умопомрачительной! Но только где их взять?
- Есть одно место, - ответил плотник, отвернувшись к костру.
Пауза затянулась, а Курт не отвечал. Белл знала, что тот попросту все обдумывает, прежде, чем ответить, и терпеливо ждала. Но этого не знал охотник, а потому наконец не выдержал и спросил:
- И где же оно?
- Храм разбитых сердец!
- О-очень интересно, - сплюнул охотник. – А есть место пореальней и не с таким пафосным названием?
-Это приют отвергнутых жен… - произнесла Белл. – Я читала о таком. Давно, в детстве. Кажется, туда ссылают всех, кто не прошел кастинг или от кого отказались женихи. Верно?
- Не совсем, - ответил плотник. – Как вам известно есть девушки которых привозят в империю для увеселения богатых Домов знати. Даже самого Двора, если угодно. Но если Император не примет, по какой-то причине вышлет или прогонит девушку, по ее уродству, болезни или еще по какой причине – ее отвозят в данный приют. Что там делают с ними не знаю, но это клеймо на всю жизнь.
- А что, - не понял охотник, - часто девушки при дворе или богатых домах болеют?
- Нет, что ты, - ответила Белл. – Их же много раз проверят и перепроверят, когда преподнесут господину. Во дворец девочка прибывает в самом соку и цвете.
- Что ж тогда?
- Причина может быть любая, - ответил плотник. – Официально сообщают, что дама больна или некрасива. На деле же она может просто не далась господину для услады, либо что-то совершила. А раз такая не греет постель, то зачем она при Дворе?
- Что-то я не понял, - сказал охотник. – Кто не далась? Кому? Что вообще там происходит, в этих ваших Дворцах?
- Я всего не знаю, - ответил Курт. Но обычно, если в крестьянских семьях урождается симпатичная девочка, то по закону древнего постулата о ценности женщины, как воспроизводительницы нового поколения, так называемого «Октавленда», ее надлежит передать в дом господина на попечение, заботу и уход. Господин же, имея на руках здорового, привлекательного и неповрежденного умом ребенка, обязан заботиться, оберегать и готовить к совершеннолетию в целости и сохранности, обучая и прививая навыки благородной девы, так как в последствии ей надлежит быть представленой Свету, в качестве жены или наложницы. Но кто будет заботиться в наше время просто так? И все эти девочки становятся наложницами куда раньше совершеннолетия. Но это на совести господ. Высших. Обычно, передавая такое дитя вверх по иерархической лестнице, господа выгадывают себе разные вольности, блага и попросту обилие золота. Ведь такая воспитанница стоит дорого! Если правильно выращенная и обученная.
- Да, - подтвердила Белл. – Отец отдает дочь лорду барону, если тот, конечно, владельный сеньор, а не скитающийся по свету авантюрист, что оставил владения на попечение своего кастеляна или сенешаля. Барон хочет больше земли или прав, и дарит девушку своему господину, например, графу. Тот также может подсластить жизнь герцогу. Редко, но иногда графья и даже герцоги находят такие жемчужины, что не стыдно подарить самому Его Величеству!
- Даже так? – удивился Курт. – Подумать только. Признаться, я такое слышал, но принимал за сплетни.
- Да-да, - кивнула собеседница. – Даже так. Император же тоже не против… погреться в постели. Говорят, даже не с одной. Что по рангу, как бы, нормально…
- И что? – спросил охотник. – Родители так просто отдают своих дочерей?
- Не только, - ответил плотник. – Мальчиков тоже отдают. Дитя Призыва. Слышал про такое?
- Впервые. – У охотника так широко распахнулись глаза, что их было видно даже в темноте. - От вас.
- Ну, вот, - сказала Белл. – Живи с этим.
- Так откуда… - начал, запинаясь, спрашивать охотник. - Приют отвергнутых… сердец?
- Если ко Двору прибывает девочка и портит нервы господину, - ответил Курт, - не дается или даже покушается на него, может ведет как-то себя не так или что еще, то ее запросто могут отвергнуть. А отвергнутой одна дорога – в Обитель. Дальше я не знаю. Но сдается мне, что девушек там валом. И это твой шанс пополнить войско, - сказал плотник уже предводительнице Лесных Сестер.
- Стой-стой-стой! - привлек их внимание охотник не давая начать обсуждение собеседникам. – Почему сразу куда-то вести? Почему не вернуть?
- Официально объявить о подобном, - начала объяснять Белл, - это нанести урон чести господина. Такое нельзя творить под страхом казни! Ты чего? Да и причина «болезни», - выделила она последнее слово голосом и сделала паузу, давая осмыслить сказанное, - это обычно нарушенная невинность девочки.
- Как это? – не понял охотник.
Курт вопросительно посмотрел на Белл, потом внимательно на охотника. Девушка же прыснула, веселясь непониманию товарища.
- Ну, это когда не первой свежести! – пояснила она вслух.
- Как это «не первой»? – не понимал мужчина.
- Вот ты дремучий! – улыбалась во весь рот предводительница. – У тебя что – никогда не было первых девушек?
- Была, - ответил охотник. – И вторая была и третья. Но что значит «первой свежести».
- Это значит, что она никогда не была с мужчиной до тебя! – старого ответил Курт, положив тем самым конец глупым, по его мнению, разговорам о данной теме обсуждения.
- А! – понял охотник и чуть смутился. – Так бы и сказали, а то – навели туману.
- Если теперь всем все понятно, - продолжил плотник, - то могу добавить лишь, что таких обителей много. Одна из таких была не так далеко от моей деревни. Называется Обителью разбитых сердец, а есть еще много разных. Нам же может пригодиться именно эта.
- С чего вдруг? – опять спросил охотник.
- Ходить ближе, - ответил Курт и поглядел на Белл.
- Я подумаю, - ответила та на невысказанный вопрос.
- Как в мире все сложно, - вздохнул охотник.
Он словно поглупел, оказавшись в центре подобного разговора. Информация и впрямь была для него новой и необычной.
- Сколько узнаю мир, - подытожил он, - столько раз поражаюсь его жестокости и изобретательности.
- Мир живет сам по себе и для себя, - ответил Курт. – В свои планы нас не посвящая, да и присоединиться пригласит разве что в плане жертывы!
Охотник пожал плечами и вернулся к еде.